Господин Надежда

      — Мне надо будет съездить в город, — сказал Нагито, накидывая на себя тёплую куртку и больше ничего. Внутренняя мамочка Хаджиме всколыхнулась и болезненно застонала. — Дела там есть.       — А разве мы уже не в городе?..       — Мы — это окраина города, Хаджиме. Не путай. — с ноткой укора сказал парень и всё-таки надел капюшон. Хинате стало легче, хоть и не на много. — Можешь сегодня отдохнуть. Через часа два приедет доставка. Мне не оставляй, я там поем.       — Слушаюсь, сэр. — шуточно отрапортовал Хината.       — Не сер, а господин. — поправил Комаэда, заставляя Хинату страдающе цокнуть и закатить глаза. Сам Нагито подавил улыбку. — Закрывай дом. Хотя… Не надо. Я сам. Чужих не пускай, а как я приеду, встречай. Машину-то уж мою узнаешь.       — А если не узнаю?       — По голове получишь. Ну и без зарплаты оставлю.       — Это запрещённый приём!       — Потерпишь. Любишь жить — умей вертеться.       Хаджиме закатил глаза, но ничего не ответил. Нагито поправил рукава и приоткрыл дверь, выходя на улицу. Хаджиме вздохнул. Одиночество он не любил никогда, особенно с момента создания Изуру с помощью его тела. Иметь все таланты — это, конечно, хорошо…       Но в то же время так отвратительно.       Хаджиме ненавидел каждый свой талант, который когда-либо приходилось использовать, ибо он жгучей желчью в теле и такой же болью в красном глазу убивал тело. Убивал личность Хаджиме.       Но времена давным давно изменились, и страх Хаджиме припрятал за душой, а таланты не использовал уже очень давно и не желал их использовать. Даже работу всю делал исключительно своими силами, и выходило у него на удивление сносно. Ну, Нагито говорил, что выходит хорошо, а значит, работа и правда была выполнена неплохо.       Комаэда уже вышел и сидел в машине, скучающе разглядывая небо. Ему всё ещё было слегка стыдно, что он сейчас едет к Макото, у которого наверняка и без него проблем по горло. В любом случае, Нагито готов помочь, если количество бумажной — и не только — волокиты будет превышать норму. Но, откровенно говоря, Комаэда уже просто… Соскучился? Он сам не мог понять своей тёплой привязанности к лишь одному члену Фонда Будущего. Наверное, это было из-за того, что Наеги добр к нему, хоть определённого отношения к конкретно Комаэде он выделить не мог; просто Макото был добр ко всем. Именно поэтому Нагито не завышал свою планку и просто почтительно восхищался своим другом-наставником.       Нагито несколько раз просмотрел присланные Макото данные и не нашёл ни одного похожего человека. Хотя это было ожидаемо: тот мужчина не был похож на подростка. Но если зацепка ведёт к резервному курсу, то надо хотя бы попытаться распутать этот клубок. Не зря же Нагито так долго и упорно строил свою систему защиты, чтобы ее по щелчку пальцев взломали. Что-то тут явно нечисто.       В разуме парня проскользнула тревога и за Хаджиме. Оставлять его одного не было хорошей идеей, но что поделать? Взять его с собой и тем самым показать свою заботу доброту? Пф, бред. Их отношения останутся исключительно на уровне слуги и хозяина, и совсем не важно то, насколько сильно Нагито уже поменял своё отношение к Хаджиме.       Прошёл уже месяц и даже больше с того момента, как Хаджиме поселился в доме Комаэды. Нагито бы соврал, сказав, что раньше было лучше. Ему было хорошо в этой обстановке — а чего вообще жаловаться? Теперь его дом в разы чище, он открыл для себя мир вкусной еды — спасибо за это Хаджиме — и теперь не чувствует себя таким потерянным и одиноким. Точнее, чувствует себя таким, но уже не так сильно. Это радует.       Помотав головой, Нагито попытался избавиться от мыслей. Это получилось. На улице начался дождь. Комаэда наблюдал за каплями и думал, какая из них дойдёт быстрее до края стекла. Такая дурацкая и детская игра, право! Но так помогает отвлечься.       Наконец показалось высотное здание Пика Надежды. Сегодня тут не было людей — выходной же, в конце концов. Должны дети хоть немного отдыхать! А вот учителя и охранники тут наверняка — нет, точно — остались. Только внутри.       Комаэда вышел из машины и вдохнул чистый воздух, игнорируя дождь. Наверняка Макото будет ругаться, а сам он заболеет, но почему-то Нагито всё равно. Размявшись с некоторым наслаждением, он направился ко входу.       Тут почти ничего не изменилось, разве что стало чуточку больше пространства. Коридоры были пусты, шаги Комаэды эхом отдавались в углах, и как бы тихо он ни пытался идти, всё равно слышал всё. Он помнил со своих недолгих школьных времён, как тут было шумно на переменах и как тихо во время уроках. Но сейчас явно тише. Детей, которые ходят по туалетам и тихо перешёптываются, чтобы учитель не услышал, нет. Эта тишина напоминала о том времени, когда Нагито жил абсолютно один( и совсем каплю наводила на мысль о том, что иметь Хаджиме в своём доме в качестве прислуги было просто великолепной идеей ).       Комаэда даже отвык от тишины, и теперь она, прерываемая его шагами, сводила с ума. Как же хорошо, что Нагито умеет ходить.       О господи, что за мысли?       Наконец поднявшись по лестнице и взглянув на тусклые мокрые улицы через панорамное окно, абсолютный постучал в знакомую дверь директора, Макото Наеги. Ему открыл парень ниже его на голову с приветливой улыбкой и яркими зелёными глазами. Только сейчас Комаэда поймал себя на мысли, что Макото удивительно похож на Хаджиме и совсем капельку на него самого. Комаэда улыбнулся в ответ.       — Здравствуй!       — Здравствуйте, — ответил Комаэда, чуть оглядываясь. — Вы меня ждали?       — Я заметил тебя в окне и удивился, что ты приехал. Но рад. Проходи. Чай, кофе?       — Не стоит.       — Значит, чай. — кивнул Макото и отошёл дальше, усаживая подопечного на стул.       Неловко улыбнувшись, Нагито заправил прядь за ухо и сел, в ожидании от скуки рассматривая кабинет. Тут было много папок, рабочих непонятных бумаг, грамот, кубков, рамок с фотографиями, чашек на столе и ручек, разбросанных там же. Макото не очень аккуратен, но и его можно понять. Он сам упоминал, что в школе порой кажется, что бумажная работа важнее обучения детей. «Работать в школе мешают дети», — сказал как-то один из преподавателей в шутку с грустной улыбкой на лице, но в каждой шутке есть доля правды.       — Может быть, вам помочь?..       — Что? Нет-нет, сиди! Ты же гость.       — Но…       — Цыц. Хозяин — барин, значит, слушайся меня хотя бы здесь.       Комаэда стушевался, подпирая щеку рукой. Сейчас с наставником спорить абсолютно бесполезно.       Нагито уже слышал, как начала закипать вода в чайничке и видел, как суетливо Макото рыскает по шкафчикам, что-то неразборчиво бормоча и, очевидно, ища пакетики для чая. Наконец он победно улыбнулся, и вытащил упаковку с зелёным чаем, и положил ее на стол. Нагито неосознанно улыбнулся. Чайник уже закипел.       — Зелёный чай?       — Мой любимый…       — Знаю. Потому его и сделал.       Макото разлил чай по чашкам и достал какие-то конфеты, хоть Нагито и жутко стесняется их есть. Ради приличия он возьмёт одну — но не более. Макото расположился в кресле и посмотрел на Нагито.       — Почему-то у меня предчувствие, что ты не просто так сюда пришел.       — Отчасти, но и вас мне тоже увидеть хотелось.       — Ты мне льстишь, — улыбнулся шатен, сверкнув глазами. — Тогда давай сначала разберёмся с твоими делами. Тебе не пришло письмо?       — Пришло, — кивнул белобрысый. — Но я хотел с вами обсудить и рассказать.       — Я слышал только, что у тебя систему защиты обошли. Видимо, человек реально способный. Ведь тебе ставил один из наших программистов защиту.       — Ага… — Нагито порылся в карманах, а после достал карточку. — А ещё я нашёл в его кармане вот это.       Директор взял в руки слегка помятую картонку с изображением герба Пика Надежды и буквой «р», означающей резервный класс.       — Такие карточки у нас недавно служили пропуском, но от них отказались. Каждый раз ты должен был брать одну карточку на входе, а после класть ее обратно. Но мы отказались от этого способа. Многие карточки рвались и мялись, становились непригодными и быстро портились. Скорее всего человек просто забыл положить её на входе.       — Значит, человека по этой карте опознать не удастся…       — Да, к сожалению. Прости, что не смог помочь. — Наеги виновато улыбнулся, Нагито же спрятал карточку обратно. — Так значит, ты подозреваешь резервный курс?       — Пока что я никого не подозреваю, — туманно ответил Абсолютный. — Но пока есть только эта зацепка.       — Я могу посмотреть по камерам подозрительных лиц, если хочешь.       — Я не хочу заставлять вас…       — Ой всё, хватит. — замахал руками в знак протеста Макото. — Считай это подарком от наставника. Ладно, давай развеемся. С одноклассниками как отношения?       — Да… Неплохо?       — А поконкретнее? Я слышал, у тебя работает бывшая абсолютная надежда…       — Вы про Хаджиме? Ну, да. Я его из гей клуба забрал. Ну… Не совсем из гей-клуба, но смысл тот же.       Макото подавился чаем, а после ошарашено посмотрел на Комаэду.       — Подожди… Что?!       — Он устроился работать проститутом. — совершенно спокойно продолжал Нагито. — А я его горничной работать позвал.       — Слушай, ты меня, конечно, прости, но твоя история звучит как сюжет типичной истории яой манги…       — Вы читаете яой?       Они буравили взглядом друг друга пару секунд, а после Макото шумно вздохнул.       — Пожалуй, оставлю этот вопрос без ответа… Но теперь потребую отчёт о ваших отношениях.       — Рабочих?       — Любовных, Нагито.       И после этого они проспорили ещё какое-то время, и Нагито упорно доказывал, что он не гей, а даже если и гей, то резервники его не привлекают. Макото смеялся в ответ, а после они провели непринуждённую беседу. Чай уже давно остыл, и в самом конце был быстро выпит парнями. Вскоре Нагито уже уходил, весело махая рукой. Посиделки с Макото всегда поднимали ему настроение.       Машина уже ждала парня. Дождь закончился, и только запах мокрого асфальта приятно щекотал обоняние. Темнеть начинало рано, оттого облака грозной свинцовой светло-коричневой тучей нависали низко над городом. Нагито вдохнул полной грудью, ступая в лужи и не боясь намочить ноги. Он и не намочил — удача сработала. Полезная, всё-таки, иногда штука…       Звёзд не было видно, мокрую дорогу освещали только фонари. Нагито положил голову на стекло машины, прикрывая глаза. Шум трассы успокаивал, убаюкивал, но Комаэде совсем не хотелось спать в машине. Он просто слушал и наслаждался звуком луж, которые брызгали во все стороны из-за машин, и иногда открывал глаза. Наконец приехали.       Несмотря на одиночество и тишину окраины, Комаэда не чувствовал себя одиноким. Ему казалось прекрасным всё рядом, и он был влюблён в мир. В светлое, но ночное небо. В холодные капли дождя на траве. В засохшую лозу на заборе. Он шёл медленно, тихо, словно боясь спугнуть внезапные эмоции.       На фоне дальнего леса дом казался незнакомым. Комаэде понадобилось время, чтобы осознать, что эта громадина — его дом, его обиталище…       Его прошлое.       Но последнее его пока что не занимало ни капли. Пока что.       Он тихо открыл дверь ключами, та, скрипнув, поддалась. Нагито робко вошёл в дом, будто он был и не его вовсе. Свет везде был выключен, темнота пробралась сюда, казалось, что в особенно тёмных углах кто-то стоял, или же это разыгралось больное воображение Комаэды?       — Хаджиме?..