Господин Надежда

      Микан — хорошая девушка. Заботливая, но до жути сломленная морально. А может, это ее характер. Хаджиме не мог точно знать. Однако она раскрывалась и будто бы теплела от долгого общения с Хаджиме: ярче смеялась, рассказывала о чем-то своём, что ей нравилось и чем она увлекалась. Хаджиме было интересно её слушать: так или иначе, информация о том, как правильно перевязывать тяжелые раны, делать искусственное дыхание и прочие медицинские вещи первой помощи, была полезной.       Девушка уехала, и Хинате снова стало одиноко. Ему нельзя было ещё несколько дней заниматься физическим трудом, поэтому времяпрепровождение начиналось увлекательнейшим рассматриванием стен и заканчивалось чтением книг. Но стены вскоре перестали радовать глаз, а от книг они же болели. В общем, скукота да и только.       Нагито же не подавал признаков жизни и будто ввёл негласное правило не тревожить его. Заходить к нему нельзя, а значит, и связаться никоим образом тоже. Этот факт расстраивал шатена, но он терпеливо ждал, когда хоть что-то изменится. И в один момент всё действительно изменилось: Комаэда подошел, извинился за своё поведение и ушёл. На этом изменения окончены. Хаджиме, конечно, льстило такое «внимание» к своей персоне, но нет, куда так много! Хаджиме умер от перенасыщения эмоциями.       Впрочем, вскоре всё действительно вернулось на свои места. Комаэда вновь отдавал распоряжение, количество работы уменьшилось. Хината вздохнул спокойно: Нагито снова отпускал привычные шутки и изредка называл «резервником». Он даже и не думал, что может быть рад этому прозвищу. Они вновь обменивались парой фраз, подшучивали друг над другом.       Привычное течение жизни наконец вернулось в дом Комаэды.

***

      — Хэй, Хаджиме.       Хината обернулся. Очередное задание? Странно, совсем недавно ведь давали…       — Примерь-ка это.       В Хинату полетела черно-белая ткань, которую тот едва сумел схватить. Когда парень развернул одежду, он поперхнулся.       — В-вы серьезно?!       — Завтра у одной из девочек день рождения, и детский дом предложил сделать вечеринку у меня дома. — пожал плечами Комаэда. — они сказали нарядиться в костюмы.       — Но не такие же костюмы!       — К сожалению, другого у меня нет.       — А купить?..       — Я это вычту из твоей зарплаты.       Хаджиме тихо ругнулся, прижимая к груди одежду горничных и хмуря брови от досады.       — Примерь сейчас. А наденешь завтра.       Хаджиме бесновался в ванной, натягивая на себя гребанный костюм горничной. Господибожеблять, сколько тут завязок?! Куда эти бантики и рюшечки девать?..       «Я выгляжу шлюхой больше, чем тогда, когда работал ею!»       Хинате хотелось плакать от того, что ему нравится то, как он выглядит. Платье было чуть выше колен с довольной пышной юбкой, небольшим вырезом в зоне декольте, рукавами-фонариками выше локтя и подобием фартука, что был пришит к самому платью и имел белые завязки сзади. В общем, платье было красивым, Хаджиме слегка жало в районе груди, но в целом было удобно. Разгуляться фантазии оно не давало, да и Хаджиме, будь он девушкой чуть пониже ростом, с удовольствием носил бы такое платье. Оно все достаточно прикрывало и не было костюмом из разряда «мечта извращенца».       — Ещё чулочков не хватает, был бы шик.       Хаджиме чуть не свалился в ванную от неожиданности.       — В-вы совсем…       — Классно выглядишь. Да. Завтра будешь так ходить. А пока можешь приготовить украшения. Думаю, ты знаешь, где они лежат.       Комаэда быстро ушёл, а Хаджиме оправился после сердечного приступа и переоделся обратно. Видимо, поработать сегодня все-таки придётся…       Хаджиме отыскал в кладовке кое-какие украшения по типу вывески «с днём рождения» и достал их, попутно заранее вытаскивая стол и стулья. С праздничными приготовлениями Хината справился быстро, а вот за окном в это время пошёл снег. Настроение сразу появилось праздничное, а работать стало веселее! Даже Нагито вышел в зал, смотря через окно на тонкий слой снега, проявлявшийся на сухой земле и замёрзших лужицах. На губах его играла улыбка, но странная, не радостная, а будто бы печальная, а глаза смотрели вдаль, вспоминая что-то. Хаджиме заметил это, но не придал значения, продолжая пылесосить пол и протирать пыль.       Наконец всё было готово! Парню пришлось немного попотеть над гирляндой и вывеской, ведь вешать ее было некуда, а это значит, что нужно было использовать инструменты. У Комаэды нашлись даже они в кладовке. Хината пару раз чуть не упал с шаткой стремянки, но вовремя сохранял равновесие. И теперь на пустой стене красовались подсвеченные гирляндой слова «с днём рождения»! Хаджиме остался доволен своим трудом.       На следующий к день Комаэда заказал еды у Терутеру, Хаджиме раскладывал ее по тарелкам, сервировал столы — в общем, делал всё, чтобы праздник удался и подготавливал последние вещи. Снега за окном становилось всё больше, погода обещала быть холодной и морозной, а Хаджиме даже как-то радовался: он любил снег ещё с детства, любил новогодние праздники даже несмотря на то, что его личный день рождения, который был в один день с Новым годом, соединяли в один праздник. Хаджиме не обижался, да и Новый год любил гораздо больше, чем дни рождения. Новый год имел свою особенную атмосферу сказки, волшебства, приправленную фильмами о Гарри Поттере и мальчике, который остался один дома. Новогодние фильмы, просмотренные тысячу раз, не теряли своей актуальности, огоньки елки не мигали тусклее с каждым годом. Даже сейчас, не веря в то, что Санта существует, Хаджиме верил в возможность сказки. Почему? Потому что людям свойственно верить в то, чего не существует и радоваться своей вере. Да вообще, разве вера в добро — это плохо?       Нагито оделся примерно в то же самое, в чем был и в прошлый раз, и Хаджиме едва не позволил себе возмутиться. Он же сказал, что это будет вечеринка в костюмах! Так какого черта он одел костюм нормального человека?! Что за неравноправие…       Наконец раздался звонок. Открыл Комаэда, а Хаджиме смиренно стоял рядышком.       Дети кинулись на Хаджиме с громким визгом и повалили его на пол, едва не задрав его юбку. Нагито едва успел отойти в сторону, а вот его слугу постигла другая участь…       Комаэда тихо хихикал, стоя в сторонке, пока взрослые люди пытались оттащить детей от бедного шатена, уже потерявшего надежду на спасение. Когда дышать стало не так трудно, а грудь не сдавливали со всех сторон дети, Хината привстал, жутко смутился и извинился, хотя извиняться было не за что, поправляя юбку. Комаэда пригласил всех за стол, а Хаджиме снова оставили с детьми.       — Хаджиме теперь девчонка! — показывал на него пальцем Масару, улыбаясь во все зубы и поедая свою порцию жареной картошки.       — Ну и что, что девчонка!? — вступилась за него Котоко. — зато ему можно косички заплетать…       — Боюсь, что у меня не такие длинные волосы, — с улыбкой ответил парень. — Но вы можете заплести Нагито…       — Он же твой господин! Как ты смеешь его так называть?!       — А давайте, это будет наш маленький секрет? — Хаджиме заговорщицки подмигнул, склоняясь к детям ближе. — И Нагито никогда не узнает, что я его называю так. И вообще, Нагито — дурак!       — Это кто там дурак?       Хаджиме вздрогнул, оборачиваясь назад. Прямо над ним стоял Комаэда.       — Простите, господин! — поклонился Хаджиме, сжимая юбку. Дети тихо захихикали.       — Поговорим потом. Котоко!       Девочка подпрыгнула на месте, устремив внимательный взгляд на Нагито. Тот ласково улыбнулся и потрепал по волосам девочку.       — С днём рождения! У меня для тебя есть небольшой подарочек. — Комаэда протянул девочке коробочку, которую она тут же открыла. Там лежала куча заколок, невидимок, резинок для волос и даже расческа с зеркалом! — Но это еще не всё. Сегодня я разрешаю делать причёски моему слуге. Можете использовать его, как хотите!       Это было худшее предательство в жизни Хаджиме Хинаты. Хуже уже не будет. Будто в замедленной съемке, Хаджиме обернулся на Комаэду… В глазах шатена было видно недопонимание, боль… А Нагито просто ушёл, оставив его один на один со смертью его волос.       — Хи-хи! Спасибо, Нагито! — девочка даже захихикала, подпрыгивая, отчего крылья демона за её спиной колыхнулись. — Мы сделаем из тебя красотку!       — А я разве уже не красотка?..       — Пока что — нет! — беззаботно сказали хором почти все дети, раскалывая сердечко «не красотки» — Ты красавец. А будешь красоткой.       — А можно без смены пола…       Масару выгнул бровь, встав в оборонительную позу.       — А зачем менять? Тут ламинат, вроде, неплохой…       Нагиса громко хлопнул себя по лицу, поражаясь тупости друга.       — Сменить пол на женский, идиот…       — А ну… Нет разницы! — мальчик широко улыбнулся и поднял большой палец вверх.       — А ну цыц! — разозлённо топнула маленькая дьяволица ножкой. — Монака! Возьми, пожалуйста, вот эту резиночку и помоги мне сделать ему хвостик!       — Монака в деле! — девочка в белом платьице, очевидно, олицетворявшем ангела, подъехала ближе и взяла пару резинок и расчёску. — Но сначала Монака тебя расчешет!       Девочка делала это на удивление аккуратно, лишь изредка Хината жмурился от боли, но в целом сидел смиренно, сложив руки на коленках. А после началась сущая пытка для его волос: их крутили, делали жгутики, плели косички, а потом ругались и расплетали. Хаджиме старался рефлексировать, пусть и не всегда получалось. Масару в основном бегал где-то рядом и не участвовал в игре в салон красоты, Нагиса, одетый в безумного ученого, нашёл какую-то книгу и читал ее, а Джотаро слонялся без дела, только иногда от него можно было услышать неразборчивые фразы.       — Посмотри, какой ты красивый! — девочка протянула зеркало Хаджиме, но оно было слишком маленьким, чтобы суметь хоть что-то рассмотреть.       — А можно я схожу в ванную и посмотрю?       — Да! Только не снимай! — девочка угрожающе нахмурила бровки. — А то… Мы снимем маску с Джотаро!       — Не надо… — захрипел мальчик где-то в уголке. — Ваши глазные яблоки взорвутся, когда вы увидите мое лицо!       — Хорошо-хорошо! — Хаджиме выставил руки вперёд в примирительном жесте. — Я не буду, клянусь, эээ…       — Головой! — подсказал Масару.       — Да! Головой! Стоп, что?..       — Иди уже!       Хаджиме буквально пинками выгнали, чтобы он посмотрел в зеркало. Он томно вздохнул, радуясь, что сможет отдохнуть хотя бы пять минут от бесконечного детского смеха, воя, галдежа и плача. Поднимаясь по лестнице, Хината пытался идти медленно, растягивать удовольствие. Ноги уже затекли от долгого сидения на полу, а на коленях были большие красные отметины, которые наводили немного не на те мысли. Размять ноги было несказанным удовольствием: Хината почти выл, поднимаясь вверх по лестнице.       В ванной его встретило чуть уставшее, но счастливое выражение лица. Хаджиме умылся холодной водой, а после взглянул в зеркало. На его голове красовалось два маленьких симметричных друг другу хвостика, закреплённых белыми бантиками, а чёлку закрепляли несколько розовых заколок, некоторые из которых были в виде корон. Причём весь этот марафет на голове невероятно подходил Хаджиме, и если бы не широкая мужская грудь, то можно было бы подумать, что это — девушка.       Едва Хаджиме собрался уходить, как в ванную зашёл кто-то посторонний и прижал недоумевающего парня к стене лицом, заставляя его встать в неоднозначное положение. Хината сильно запаниковал, пытаясь выбраться, но его руки завели назад, не давая сделать и движения.       — Молчи. Иначе тебе же будет хуже. — тихо сказал мужской голос, сжимая ягодицы Хинаты в руках. Он судорожно вздохнул, бормоча просьбы отпустить.       Мерзко. Отвратительно. Противно. Грубые руки продолжали мять сквозь ткань трусов задницу, пока Хаджиме захлёбывался в слезах. Было не столько больно, сколько страшно.       — Что вы тут делаете?..       Хаджиме обернулся на звук, и, казалось, будто просиял. Это Нагито! Нагито… Он же спасёт его, да?..       — Г-господин…       — Я повторюсь, что вы тут делаете?       Комаэда смотрел не на Хаджиме, а на мужчину, одного из работников. Комаэда резким движением спрятал Хаджиме за собой, буравя тем самым нечитаемым, но на этот раз злым, проникнутым отвращением, взглядом, мужчину.       — Простите, я…       — Я не хочу слушать ваших оправданий. Я и так все видел. — резко перебил Комаэда. — Идите. И я попрошу вас больше никогда не появляться в этом доме.       Мужчина что-то ещё пытался пробормотать, но под взглядом Нагито сдался и ушёл, ругаясь благим матом. Хаджиме всего трясло, когда Комаэда держал его за руку. А если бы он не успел?.. Что бы произошло?..       — Ты как?       Нагито обернулся, смотря на подчиненного по-настоящему взволнованным взглядом. Белобрысый всё ещё сжимал его руку, будто пытаясь успокоить, но успокоиться Хината не мог. Ему было плохо, казалось, что он теперь все испортил. А ведь это и правда может пошатнуть их отношения с Нагито… Или это он уже себе надумал?       — Все… в порядке. — выдавил из себя Хаджиме, пытаясь отойти от Комаэды на расстояние. — Меня… дети ждут…       — Ты не пойдёшь к детям. Ты видел, в каком состоянии?       Хаджиме отвёл взгляд. Конечно, он видел. Он до сих пор с трудом осознаёт, что его чуть не изнасиловали. Комаэда вздохнул, сделал шаг и обнял Хаджиме.       — Если тебе от этого полегчает, то можешь поговорить со мной. — спокойно сказал Нагито, оставаясь в том же положении. Хаджиме прикрыл глаза, сжимая дрожащие губы. Шатен обнял в ответ Нагито, смахивая слезы, которые неизменно появлялись на глазах от обиды. Он не должен плакать, не должен, но Хаджиме не может сдерживаться.       Он плакал беззвучно минуты две в плечо Комаэде, который будто принимал это как должное и не отпускал. Только когда сам Хаджиме отстранился, Нагито убрал руки.       — Простите, я…       — Не извиняйся. Я сам виноват в том, что произошло. Такого больше не повторится. — парировал Нагито с дружелюбной улыбкой. Он действительно не обижается?..       Хаджиме кинул, потоптался на месте, а после всё-таки отошёл к детям, надев маску дружелюбия и радости.       — Прекрасные хвостики!