Господин Надежда

      Нагито чувствует, что ему тепло. Чувствует, как всё тело ломит от усталости, и открывать глаза совсем не хочется, но свет уж больно ярок для того, чтобы просто его проигнорировать. Спать уже невозможно. Но в один момент он осязает, как на его голове лежит недвижимая рука, и боится даже дышать неправильно, боится разрушить момент. Но вскоре шея затекает, и Комаэда встаёт, аккуратно убирая с себя руку.       Хината уже не выглядит подобием трупа, как день назад, и на его лицо вернулся привычный румянец. Нагито облегченно выдохнул; все-таки ему действительно хотелось, чтобы с его другом было всё хорошо.       Комаэда походил из стороны в сторону, но после вышел из палаты, расспросил кое о чем врачей и ушёл. В кармане были небольшие деньги, так что путь сейчас лежал в магазин. Абсолютный особо не задумывался над выбором универмага и зашел в тот, который не выглядел слишком дешёвым, ибо он, как одна из самых богатых личностей в городе, мог позволить себе и слегка раскошелиться.       Честно сказать, магазины юноша не любил и по этой причине заказывал всю пищу на дом. Ему не нравилось находиться в обществе людей, с которыми он не был знаком, хоть раньше и постоянно приходилось это делать. Сейчас же, ранним утром, когда в супермаркете никого не было, можно было позволить себе расслабиться и спокойно, цивилизованно выбрать то, что нужно безо всякой спешки.       Потратив на походы по магазинам в общей сложности полчаса и встретив заинтересованный взгляд продавщицы, определённо узнавшей покупателя, но не не сказавшей ни слова, Нагито с небольшим пакетом продуктов направился обратно к больнице. В пакете было вещей достаточно на один день питания для одного человека: пара цитрусовых, какой-то кисломолочный питьевой йогурт, сухие печеньки… Это же обычно приносят больным, верно?       По пути в палату Хаджиме парень встретил Микан. От неожиданности она ойкнула, Нагито тоже удивился, но после лучезарно, как только можно было помотанному жизнью за последние два дня человеку, улыбнулся девушке.       — Я не знал, что ты тут работаешь! — безо всякого приветствия произнес абсолютный, а бывшая одноклассница расслабленно улыбнулась.       — Д-да… Я в-вообще работаю на н-нескольких работах… Хочется быть п-полезной, хе. — девушка осмотрела с ног до головы Комаэду и остановила взгляд на пакете в его руках. — Ты к Хаджиме?       — Да… Стой, как ты узнала?       — Я т-только что была у него в палате… О-он уже успел проснуться…       — Вот как…       Нагито задумчиво начал мять пакет в руках. С одной стороны, хотелось занести этот злополучный пакет и обнять юношу, а с другой… Что-то мешало это сделать. Наверное, страх. Чего Нагито боялся? Быть отвергнутым? Того, что Хаджиме будет винить его во всем? Что ж… Тогда он будет прав, но Комаэда сейчас не готов слышать эти слова. Ему не хочется слышать такие слова от того, кем он дорожит.       — Ты сможешь передать ему это? — спросил Нагито, протягивая пакет девушке. Она пару секунд смотрела на него с немым недопониманием.       — П-почему ты не хочешь самостоятельно зайти к нему?.. Я думаю, он будет рад тебя видеть…       — Он видит меня каждый день, — неловко посмеялся Нагито, — Да и… Не хочу мозолить ему глаза своим вечным присутствием.       — Почему ты боишься к нему зайти?       Этот вопрос ввёл в ступор Нагито. На него смотрела пара знакомых глаз, обычно наполненных неуверенностью и каким-то страхом перед общением, но сейчас они, казалось, совершенно осознанно спрашивали ровно то же, что она озвучила вслух. От этого было не по себе.       — В-возможно, это и не мое дело… — девушка снова стала чуть более неуверенной, но её слова напрягали Нагито. Он ждал своего вердикта. — Но по тебе действительно всё видно, Нагито.       — Всё видно?..       — Не прикидывайся дураком, — она вздохнула, ломая пальцы на руках. — Я думаю, чем скорее ты признаешься, тем лучше.       — Но он мне не нравится…       — Хватит обманывать самого себя. — и снова этот железный тон. Нагито не оставалось ничего иного, кроме как потупить взгляд и отпустить голову, будто его отчитывают, как маленького ребёнка.       — Да даже если и так… Я не хочу, чтобы он меня ненавидел. Гораздо лучше жить так. Я верю в то, что однажды это чувство уйдёт…       — Ты д-даже не пытаешься попробовать. Посмотри, чего достигло в-ваше общение. А теперь вспомни, как я-яростно вы ненавидели друг друга… Да я уверена, что ты как минимум ему симпатизируешь.       — Ты… правда так думаешь? — Нагито приподнял голову, смотря девушке прямо в глаза, и она на удивление уверенно кивнула.       — Если ты не хочешь говорить ему прямо, проявляй знаки внимания. Находись близко к нему, не знаю, помогай как-то… Покупай его любимую еду. Хоть он и твоя служанка, не давай ему чувствовать себя служанкой. Обращайся с ним не как с вещью, а как с… Человеком, который достоин любви? — последняя фраза прозвучала слегка неуверенно, но после Микан кивнула. — Да. Именно так.       Комаэда закусил губу. После этих слов ему стало чуточку легче. Микан буквально заставила его принять то, что он считает Хаджиме не просто другом. Эх, все снова вернулось к временам на острове, на круги своя… Но неведомый страх всё ещё двигал Нагито. Он протянул Микан пакет, стыдливо отводя взгляд.       — И всё-таки… Отнеси ему, пожалуйста.       Микан вздохнула, взяла пакет и грустно улыбнулась, наблюдая за Комаэдой, в после потрепала его по пушистым волосам.       — Какой же ты дурачок, Комаэда. Отнесу я твоему парню пакет, не бойся.       — Он не мо!..       — Значит, будет, — девушка хитро улыбнулась, в ее глазах проскочили озорные огоньки. — Скажу, что от тебя. К-кстати, насколько я знаю, о-он в порядке… Мне сказали, что уже сегодня в-вечером его выпишут… Потому что с-серьезных травм нет.       — Тогда я приеду ближе к вечеру, — кивнул Нагито, облегченно вздыхая. — До встречи!       Микан проводила уходящего Нагито взглядом. Влюблённый идиот, который не хочет признавать, что он влюблённый идиот — вот какое описание приходило в голову. Как только можно быть таким очевидным, думала Микан, и при этом отвергать все свои чувства?! Впрочем, это уже не её проблемы. Девушка вздохнула и прошла к палате. Когда на пару стуков ей ответили кротким «войдите», она отрыла дверь.       Хаджиме выглядел все таким же побитым, как и вчера. Микан успела заново обработать все полученные раны, удары, порезы, и теперь Хината чем-то напоминал мумию. Эта мысль вызывала лёгкую улыбку. Хаджиме тоже неловко улыбнулся в ответ.       — Тебе тут передали, — медсестра протянула пакетик удивленному Хинате, который с нескрываемым интересом начал рассматривать содержимое.       — Спасибо… — растерянно произнес он, доставая йогурт. Живот уже начинал предательски урчать, так что такой небольшой завтрак был как раз вовремя. — А от кого это? И как я тут оказался…       — Ты совершенно ничего не помнишь? — удивилась Микан. Хаджиме задумался.       Вчера же всё было так хорошо. Потом Нагито ушёл… Да, именно так. А Хаджиме остался один. Потом… Как-то смутно помнится. Странные люди, боль… Хаджиме похлопал себя по голове и ойкнул: на затылке была приличных размеров шишка. Значит, его ударили чем-то тяжелым, и он отрубился. Потом… Люди. Которые хотели заполучить таланты. Хаджиме стиснул зубы, вспоминая о них. Как же они безмерно глупы… А потом что? Хаджиме не помнит. Помнит только то, как кожу начинало тянуть от отвратительной боли, которая была силой, талантами. Хаджиме не помнит, что стало дальше с этими людьми и совершенно не помнит, как оказался тут. Он виновато взглянул на Микан, после опустил взгляд и зарылся руками в голову.       — Не помню…       Голос хрипел. Казалось, что все эмоции смешались в одну беспорядочную кашу. Хината видел свои руки и боялся того, что они могут сделать. Хината смотрел на себя в зеркало напротив и страшился своего отражения. Оно глядело совершенно другим взглядом. Это был не тот Хаджиме Хината, которым он привык и хотел себя считать. Это была та тень, которая явилась однажды во снах, которая смотрела кровавыми зрачками на него и была мертвенной. Неживой. Лживой и опасной. Хината сжался, и ему было страшно смотреть на это зеркало. Отражение корило его за то, что он тогда не убежал и рисовало слова кровью на зеркале.       — Х-Хаджиме!       Голос девушки заставил очнуться. Испуганный взгляд метнулся на Микан, а после на зеркало. Никакой тени, никого не было, и лишь усталое, побитое отражение смотрело на него со страхом и растерянностью, только руки ещё дрожали от страха к самому себе.       — Прости, — Хаджиме потупил взгляд. Что с ним не так? Почему кажется, будто он уже никогда не будет собой? Это из-за талантов?       «Почему это происходит именно со мной?»       — У т-тебя нет серьезных травм, п-поэтому тебя могут отпустить сегодня… Н-Нагито говорил, что з-заедет вечером. О-он же, кстати, это тебе и к-купил…       — А… Где он сейчас?..       — Он попросил меня п-передать тебе и ушёл…       Хаджиме обхватил себя руками. А что, если он сделал что-то плохое? Ранил Нагито? А если его теперь ненавидят?.. Хинате не хотелось, чтобы Нагито его ненавидел, он до слез в глазах не хотел повторять ту ситуацию… На самом деле, Хаджиме запутался. Ему не хотелось возвращаться. Ему не хотелось делать больно Комаэде снова, хоть он и не был уверен во всех своих воспоминаниях. Он боялся… Сделать что-то непозволительное, что потом заставит всех — не только Нагито — ненавидеть его.       Хаджиме кивнул и постарался встать. Микан вскрикнула и попыталась остановить его.       — Т-ты куда?! Тебе н-нужен отдых!       — Я… — неловкая пауза, — Я… не знаю?..       Хаджиме хотел забить чем-то опустошённость внутри. Она убивала. Будто бы кто-то хотел наполнить его мраком, который Хаджиме так долго убивал в себе.       Хотелось найти того, кто мог бы привести к надежде и избавить от отчаяния.       — Н-но не долго! Пожалуйста… Тебе не стоит долго находиться вне кровати!       — Я понял, Микан. Мне очень важно твое внимание, но мне действительно стоит остаться одному… Хотя бы на время.       Хината ушёл, даже не взглянув на девушку, и закрыл дверь. Он бесцельно бродил какое-то время, а после закрылся в ближайшей туалетной кабинке. Последствием стресса стала тошнота. Хинату рвало на протяжении минуты, но почти ничего, кроме желчи и воды, не выходило. Хаджиме ведь так и не позавтракал. После тошноты стало действительно легче — по крайней мере, в желудке. Моя руки, Хината старался не смотреть на своё отражение, а после вернулся в палату, проспал ещё половину дня и проснулся к моменту, когда Нагито приехал. Он сел в машину, ни разу не взглянув на него и ни сказав ни слова, кроме натянуто вежливого приветствия.       Нагито обеспокоенно поглядывал на Хаджиме, но тот всё время пялился в окно, будто снежные бугры за стеклом были впрямь так интересны. Его волновала чрезмерная молчаливость Хаджиме, хотелось спросить всё напрямую… Но Нагито ждал хоть слова. Хоть чего-то. Он уже пытался завести разговор, но в ответ Хаджиме промямлил что-то нечленораздельное. В итоге Комаэда так ничего и не добился, а теперь скрыто паниковал из-за волнения. Что-то явно было не так. Хината никогда не вёл себя так отчуждённо, он всегда проявлял хоть каплю эмоций, будь то радость или недовольство… Да Комаэда и на последнее согласен, лишь бы он не молчал. Лишь бы не было в доме ощущения, что белобрысик снова один.       Снова… Это гребанное снова.       Дома не изменилось ровным счетом ничего. Разве что Хаджиме начал избегать контакта с Нагито и посвящал себя в свои законные обязанности горничной. Ощущение этого приравнялось к дождю, начавшемуся среди ясного неба: сопровождалось искренним удивлением и досадой, ведь так хочется в ясный денёк погулять по улице! Но если дождь — явление нормальное и в какой-то степени даже цикличное, то есть ты всегда знаешь, что ливень когда-то закончится, то с людьми всё гораздо сложнее.       Сидя за столом на кухне и ковыряя вилкой еду, заказанную за две секунды, Нагито исподлобья рассматривал слугу. Он давно уже похорошел и перестал выглядеть побитым, все бинты были сняты, синяки почти прошли. Хаджиме быстро доел свою еду и встал из-за стола.       — Подожди, — раздался голос в тишине. Хината остановился на полпути и медленно развернулся.       — Да?       — Почему ты меня игнорируешь?       Вопрос в лоб, которого невозможно избежать. Нагито пытался заглянуть в глаза резервнику, но он старательно прятал взгляд в плитке на кухне.       — Я не понимаю, о чем вы.       — Ты все прекрасно понимаешь. — обращение на «вы» кольнуло сердце Нагито, но он продолжал наседать. Он встал со своего места и заметил, как Хаджиме отшатывается от него в испуге. — Почему ты меня боишься?       — Я вас не боюсь.       — Тогда почему ты стал таким?       — Я не понимаю, о чем вы.       — Да прекрати притворяться! — рявкнул Нагито, заставляя Хаджиме отойти на ещё шаг. — Подожди!.. Черт, я… Прости…       — Пожалуй, мне стоит уйти.       — Стой!       Хината взбежал по лестнице и хотел запереться в своей комнате, но не успел, потому что Нагито схватил его за руку и прижал к стене.       — Прекрати. От. Меня. Убегать. — чеканя каждое слово, Нагито нахмурился и держал одной ладонью руку Хаджиме, а другой перекрывал ему побег с другой стороны. Хината пытался вырваться, но он, еще не оправившийся после болезни, был слишком слаб, поэтому он лишь кусал губы до крови, поворачивая голову в сторону от Нагито.       — Отпустите меня!       — Какого черта с тобой вообще творится?!       — Со мной всё в порядке!       — Да нихрена с тобой не в порядке!       Они лаяли друг на друга, будто дворовые псы. Если бы они жили в квартире, то наверняка бы соседи испугались и вызвали бы ментов, но тут они были одни, и никто не смог бы влезть в их личную жизнь и прервать стычку, кроме них самих.       — Ты хочешь узнать, что со мной?! Да ты… Ты кретин, если не видишь! Я не хочу тебя игнорировать! Я не хочу тебя избегать! Я делаю это только из-за того, что я боюсь! — рвя глотку и чувствуя железный привкус от этого во рту, прервал наконец очередной крик Хаджиме. На него смотрели удивленно, с вопросом, а сам Хината готов был сначала ударить Нагито, а потом расплакаться, как ребёнок, — Я боюсь, что я смогу сделать что-то плохое тебе, потому что я знаю, что тогда произошло. Все те таланты… Да я устал от того, что я их имею! Оу, давай, снова скажи, как ты ненавидишь бесталанность и резервников, как презираешь меня за то, что я такой! Прерви меня! Скажи, что я не прав в своих суждениях, а я скажу тебе, что тогда ты мог сдохнуть из-за моих талантов! Я не контролирую их и себя, и я просто не хо…       Но Хината не успел договорить. Не успел додумать свою мысль, потому что в один момент время просто остановилось.       Ведь Нагито Комаэда поцеловал его.       Хината уже был на грани от истерики. Он пытался отодвинуть от себя Нагито, но тот лишь вжимал своим телом в стену, и по итогу Хаджиме отдался, прижимая к себе за белые волосы и глотая собственные слёзы в поцелуе. Пока разум возвращался, пока мысль о неправильности действий не достигла мозга, от его губ отстранились, глядя железным, серым в темном освещении взглядом, который не подразумевал возражений.       — Я не считаю тебя таким, кретин. — проговорил он тихо, дыша часто и резко, очевидно, пытаясь исправить дыхание и сердцебиение. — Мне все равно, как ты будешь думать обо мне. Ненавидь меня. Презирай. Называй ничтожный мусором, потому что я достоин таких слов. Я сделал тебя… — его голос дрогнул, и он сжал воротник на кофте Хинаты. — Таким. Я клянусь, что больше ни слова о тебе не скажу. Ты можешь обращаться ко мне как угодно, но пожалуйста… Не игнорируй меня. Не делай так никогда, ты действительно… Важен для меня.       На одном дыхании выпалив последние слова, Нагито склонился к плечу Хаджиме. Он обнял его, сжимая сзади кофту, а Хаджиме просто уткнулся в его шею, скрывая мелкие судорожные слёзы, вышедшие скорее не из-за грусти, а из-за истерики. Хаджиме обхватил дрожащими руками его спину. Тепло. И страшно. Страшно и тепло. Хината не хочет навредить, но…       Кажется, что он больше не будет в состоянии игнорировать Комаэду.