***
— Классно выглядишь. Хаджиме обернулся на зов. На Нагито, стоящем перед ним, был надет белый пиджак с красным принтом на рукавах, что чем-то напоминал рисунок на белой футболке, которую Комаэда часто носил в Симуляции. Под пиджаком — чёрная рубашка, выглаженная до идеала. На ногах штаны, идущие в комплекте с пиджаком и составляющие полноценный костюм вместе с ним. Образ завершал слегка небрежный хвостик, закреплённый тонкой резинкой на затылке и придающий острым чертам лица юноши особую притягательность. Свободные от волос плечи и хвостик делали его обворожительно красивым. Но, кажется, Хината засмотрелся. — Ты… Тебе так идёт хвостик, почему ты никогда его не носишь? Шикарно, Хаджиме! Пять баллов за ум и смекалку! Нагито усмехнулся, трогая собранные волосы. — Думаешь?.. Мне как-то говорили, что мне пошло бы. Но повода собрать волосы в хвост не было. — Ну, знаешь ли, хвост и в житейских делах пригоден. — Ладно, хватит спорить. Идём уже. Хаджиме в последний раз повертелся перед зеркалом, осматривая свой бежевый костюм. Он, в отличие от Нагито, надел его более неаккуратно: пуговицы были расстегнуты, пиджак слегка спадал с плеч. Цвет не очень нравился сам по себе Хинате, но, надев его, он понял, что сидит костюм на нем более, чем отлично, и даже как-то сочетается с… Цветом его глаз? Кожи? Да, она была слегка загорелой, из-за чего создавалось ощущение совпадения цветов. Было бы лучше, если бы были надеты линзы, думал он, но Комаэда упросил больше не носить их. Открыться. Мол, это будет одним из шагов принятия себя. Сначала было страшно, потом Хаджиме понемногу стал игнорировать неживой взгляд чужого красного глаза. Он больше не пугал так сильно. Вот и сейчас Хината не пугался своего отражения. Наконец он отвернулся и вместе с Нагито пошёл вниз. Близилась полночь. — Нагито, подожди. — остановил Хаджиме Комаэду, достающего фужеры под шампанское, — У меня для тебя есть подарок. — Для меня?.. — юноша с удивлением отставил бокалы на стол. Они тихо звякнули, — Хината-кун, тебе не стоило тратиться… — Вот. — прервал бесконечную триаду Хаджиме. — Я не умею нормально поздравлять, но… С Новым годом. Абсолютный робко взял из рук что-то тяжелое, объемное. Подарок был обернут в специальную упаковочную бумагу, и Нагито в который раз удивился тому, насколько же продуманный Хаджиме, что задумался даже над такими мелочами, как оформление. Стараясь не сильно рвать упаковку, юноша достал книгу и ахнул. Он и представить себе не мог, что кто-то подарит ему не просто абы-что, а что-то такое, что и впрямь понравилось бы Нагито. Хаджиме попал, попал в самую точку: именно это хотел Нагито! У него было множество русских авторов, а о Федоре Достоевском он был наслышан и уже давно горел желанием прочитать. Но что-то все время шло не по плану: то в продаже не было книги, то с доставкой проблемы. А теперь в его руках лежала мечта. Нагито прислонил к себе книгу, с восторгом и визгливой, девчачьей благодарностью смотря в глаза. — Спасибо. — только и сумел он прошептать. Этого было мало — чертовски мало для такого подарка, но Нагито чувствовал, что сказать больше он сейчас не в состоянии. Нужные слова просто не подберутся, и он останется в дураках. — Не за что. — А!.. У меня тоже есть для тебя подарок. Нагито самым бережным образом положил книгу на поверхность стола и поднялся на ноги, подходя к елке и доставая из ее низов небольшую коробочку. Комаэда в нерешительности спрятал за спиной подарок и потоптался на месте, но вскоре подошел ближе и сел. — Я… Не знал, что ты любишь, и поэтому прости меня, пожалуйста, если тебе не понравится… — мямлил юноша. Хаджиме видел практически сквозь его спину, как сильно он заламывает себе пальцы от волнения. — А ещё… У тебя же день рождения, верно?.. Я… с трудом это подобрал, поэтому… Нагито шумно вздохнул и, по-кошачьи зажмурив глаза от неуверенности и волнения, пододвинул коробочку к Хаджиме. — С Новым годом. И с днём рождения. Хе-хе. Слегка отрывисто прозвучали эти слова из уст Нагито. Он волнуется. Но Хаджиме не думает, что этот парень способен выбрать плохой подарок… Ну, точно не сейчас и не в этот момент. Да и ему, на самом-то деле, не так уж и важны эти подарки. Не то, что они ему не нужны, нет! Просто в случае отсутствия подарка он бы не сильно расстраивался. Точнее, вообще бы не расстраивался. Про свой день рождения он вообще за это время забыл, так что Нагито не стоило так сильно волноваться. Хината с интересом осмотрел коробочку. Продолговатая, прямоугольная. Не сильно большая, но и не маленькая. Хаджиме даже потряс ее, пытаясь угадать, что там, чем вызвал тень волнения на лице Нагито, но все попытки гадания были тщетны. Наконец он додумался потянуть вверх крышку. Это были часы. Явно очень дорогие часы. Современные. — Нагито, ты… — Я-я честно старался выбрать!.. Прости, наверное, я выгляжу жалко, я… — начал лепетать извинения абсолютный, но его резко прервали. — Нагито! Ты… Вау! Я… Спасибо. Хаджиме не знал, что сказать. Он и не представлял, сколько это стоит. Наверняка очень много. Думать о деньгах, особенно когда тебе подарили вещь просто так, на праздник — это ужасно, Хаджиме знает это, но ему, если честно, немного страшно носить такую сумму на своей руке. Нагито промолчал. Молчал ещё некоторое время, а потом тихо, почти неслышно и произнес: — Да не за что…***
— С Новым годом! — С Новым годом! На часах — ровно полночь. Нагито и Хината подносят бокалы друг ко другу, раздаётся тихое звучание столкновения стёкл, и через мгновение шампанское уже наполовину осушено. За окном, вдали, почти неслышно кричат уже пьяные в стельку люди. Слышатся залпы фейерверков. Нагито всё ещё любовно поглаживает обложку книги. — Понравилось? — усмехнулся Хаджиме, обращая внимание чужого взгляда на себя. Тот тут же вспыхнул. — Конечно, понравилось! Мне таких подарков уже… Очень давно никто не делал! А может быть, и вообще никто не делал… — Я рад, что угадал с подарком. Между ними воцаряется молчание. Хината посмотрел на часы: прошло уже некоторое время, как они просто молча пьют мелкими глотками шампанское из бокалов. Шатен встал из-за стола и спросил: — Давай посмотрим на фейерверки? Спустя пару минут раздумий Нагито ответил положительным кивком. Хаджиме приободряюще улыбается, а после вновь вопрошает: — У тебя нет чего-нибудь покрепче? — В нижнем шкафчике должен стоять коньяк… Но я не разбираюсь, хорош он или не очень. — Не важно. Тебе налить? — Нет, спасибо. Не люблю крепкое спиртное. Хаджиме пожал плечами, мол, твое дело, и достал бутылку с янтарно-золотистой жидкостью. Пусть крепкого алкоголя он и сам давненько не пробовал, парень налил немного в свой бокал и, взяв с собой остатки бутылки, пошёл вслед за Нагито. Тот уже успел прихватить свитера, чтобы было теплее, и Хината сразу же натянул на себя один из них, стараясь не разлить алкоголь по дороге. Наконец они вышли на выступ у входа в дом, сели на пол и оперлись на стену, попивая каждый свой напиток. Небо то озарялось красками, то молчало в своей призрачной темной синеве. Это выглядело до жути, до мурашек красиво. В детстве Комаэда пугался этих фейерверков, не зная, что это за взрывающиеся огоньки в небе. Ему казался страшным громкий звук от взрыва, в детстве он часто плакал из-за этого. Позже это стало его просто раздражать: мешали спать эти бесконечные залпы. А сейчас… Сейчас Нагито просто любовался. Как, впрочем, и Хаджиме. Он уже успел выпить половину своего бокала и выглядел расслабленным, даже слегка сонным. Нагито волновался, как бы он не уснул прямо тут, на морозе — холодно же! Отморозит себе там все… — Хэй, Хаджиме, не хочешь пойти домой? Хината медленно обернулся на Комаэду, глядя полуприкрытыми глазами. Нагито смотрел на него. На фоне вновь вспыхнули новые залпы фейерверков, но это не тронуло внимания никого. Что-то интимное, личное было в этом молчании. Почему-то Нагито не мог объяснить, что его заставляет смотреть в чужие глаза. Хаджиме… Такой чарующий. И в его глазах так прекрасно отражается фейерверк, будто подтверждая, что перед ним не муляж, не кукла, а живой, настоящий человек. Нагито плохо осознаёт тот момент, когда они начинают целоваться. Уж больно спонтанно они приближающими и хватаются друг за друга. Мокро, с нажимом. Под звуки фейерверков — это выглядит красиво и страстно со стороны, но никто их не видит. И не должен видеть. Хаджиме прижал к себе Комаэду за щеки, беспорядочно трогая его лицо и вжимаясь в поцелуе сильнее. От него в рот Нагито попадает капля терпкого алкоголя, разбавленная в уже общей слюне. Вкус шампанского мешается с коньяком и вкусом губ Хаджиме. Кажется, ещё немного, и Нагито потеряет сознание от того, насколько это просто по-человечески офигенно. Хватаясь за чужой свитер, перетягивая его на себя, будто в соревновании, Нагито не замечает, как от него отстраняются на пару сантиметров и смотрят выжидающе, жарко. — Комаэда, трахни меня. У Нагито в животе не просто горячо — кипяток. От этой фразы становится вдвое горячее всему телу. — Х-хината-кун, ты пьян… — Плевать. — с тихим то ли рыком, то ли другим странным звуком Хаджиме притягивает за воротник к себе Комаэду, бесстыдно вглядываясь ему в глаза и даже не краснея. — Пожалуйста, Нагито. Возьми меня. Отымей. Я хочу тебя. — и снова жадный поцелуй, прерывающий эту странную речь. Нагито с трудом поднял за собой шатающегося Хаджиме, оставляя на произвол судьбы бокалы и бутыль коньяка. Плевать. Абсолютно плевать, что с ними станет за ночь. Не замерзнут уж точно — спиртное не мёрзнет, или как там говорят физики? По пути к комнате Хаджиме три раза чуть не упал и раз десять лез целоваться, бредя в беспамятстве всякие пошлости. Видимо, Нагито был единственным в этом доме, кто все еще сохранял здравый рассудок. Но ему уже было плохо — мол, лучше бы и не сохранял этот рассудок, — и он был на грани от того, чтобы не исполнить пьяную просьбу Хаджиме. Едва они успели зайти, как Хината повалил на кровать Нагито и уселся сверху, вжимая очередным влажным поцелуем в матрас. Нагито искренне кайфовал, притягивая к себе за волосы парня живой рукой и отвечая на поцелуй не менее страстно. Но, видимо, сил Хаджиме из-за коньяка прибавилось, так что с его напором было просто не совладать. Нагито оставалось лишь поддаться и притягивать за волосы ближе, моля о большем немыми взглядами. Но в один момент всё закончилось. Хаджиме, очевидно, под действием того же алкоголя отрубился прямо на груди Нагито, тяжело и глубоко дышащего, возбужденного. «Черт… Он уснул?!» — почти в панике подумал Комаэда, пытаясь встать. Нашёл время спать! Нагито попытался растормошить Хаджиме, но все было бестолку: он спал как убитый. Нечего пить было! Наконец Комаэда почти в отчаянии откинулся на подушку и тихо, жалобно простонал: — Хаджиме… Какой же ты идиот!