Башня

XXX 25 декабря. Драко, спотыкаясь, поднялся по лестнице и несколько секунд стучал в дверь, прежде чем сообразил, что Гермиона не может ему ответить. Он вошел, широко улыбаясь сидевшей у огня девушке. Подняв брови, Гермиона осмотрела слегка покачивающегося на ногах волшебника и пришла к правильному выводу, что он был абсолютно пьян. Она вернулась к своей книге, но волшебнику было не до того. – Счастливого Рождества! – он небрежно устроился в кресле напротив нее. – Я принес тебе пудинг. И, действительно, он чудесным образом принес блюдце с маленьким ломтиком на нем. Неловким движением он поставил его на прикроватный столик. – Давай! Каким-то образом ему даже удалось достать бутылку шампанского из-под своей мантии. Сегодня он забыл спрятать свою палочку, поэтому сам превратил ее чашки в хрустальные бокалы. Они были немного однобокими. Гермиона подавила улыбку. Это был такой редкий момент счастья. В его жизни происходило много, казалось бы, стрессовых событий. Какие бы задачи не поставил Волан-де-Морт, они довольно сильно занимали Драко, как и здоровье его матери, и рассудок отца. И хотя часть ее ненавидела себя за это, видеть его беззастенчиво радостным было приятно. Пока она потягивала игристое вино, Драко заговорил: – Сегодня было так спокойно, что я почти забыл, – его улыбка была немного горькой. – Забыл о войне, забыл о нем, обо всем. Было похоже на любое другое Рождество. Глядя, как она берет пудинг, у него возник вопрос: – Я знаю, что магглы празднуют Рождество. Наверное, и твоя семья. Вы дарили подарки, ставили елку и все такое? О, все в порядке. Я знаю, что ты не ответишь. Это просто смешно. Мы ненавидим магглов. Но этот праздник не волшебный, даже если наряжаешь елку при помощи магии. Но даже моей семье он нравится. Гермиона провела пальцем по краю стакана, глядя в огонь. Он был прав, это было странно. Она тоже часто думала об этом в это время года - о странности волшебного Рождества. – Для моей семьи это всегда был наш единственный хороший день. Единственный день в году, когда мы просто счастливы и ничего не имеет значения. Я думал, может быть, после этого года все изменится. Но мама так много трудилась, просто чтобы сделать его таким же. Она думала о своих родителях. У них была семейная традиция открывать один подарок в канун Рождества, сразу после похода в церковь. Затем ее мать готовила большой рождественский завтрак с грушевыми оладьями и множеством сосисок. За ужином родители обычно позволяли ей выпить небольшой бокал вина. Она подумала о Рождестве в Норе с вязаными вручную свитерами миссис Уизли, горячим глинтвейном, домашним застольем и множеством смеха. Хогвартс украшали десятками деревьев и настоящими свечами, мерцающими на ветках. В этом году в Хогвартсе праздновали? Некоторые из любимых ею празднований Рождества были именно в Хогвартсе с Гарри и Роном. Они втроем проводили несколько прекрасных, ленивых дней, играя в плюй-камни или в снежки и распивая какао у камина в общей гостиной. А на прошлое Рождество они с Гарри были одни в той проклятой палатке. Это было ужасно и одиноко, но, по крайней мере, они были вместе. И они пошли в Годрикову Впадину и... Она весь день подавляла эти мысли. Но во время речи Драко они вернулись к ней. Он резко остановился, смущенный. – Гермиона... Когда она медленно повернулась к парню, он показался ей расплывчатым. Девушка поняла, что ее глаза наполнились слезами и она смотрит на него сквозь влагу. – Мне очень жаль, – мягко сказал он. Разговоры о праздниках, казалось, его немного отрезвили. Ведьма покачала головой, закусив губу. Беспомощный Драко сложил руки на коленях. Он превратил то, что должно было быть маленьким счастьем, в беспорядок. В голову ему пришла мысль. Сунув руку в мантию, Драко достал небольшой сверток, завернутый в серебряную бумагу и перевязанный красным бантом. Бант был слегка примят из-за того, что его прижали к груди, но все равно выглядел довольно красиво. Он подготовил подарок. От этого ничего не изменится, но Драко надеялся, что это немного ее подбодрит. Гермиона взяла коробку, осторожно сняла бант и отложила его в сторону, а затем оттянула ленту. Она двигалась очень медленно. Драко начал терять терпение, когда она аккуратно сложила бумагу, прежде чем наконец открыть крышку. Внутри обмотанные папиросной бумагой лежали две вещи. Первой была перьевая ручка тонкой работы, сделанная из красноватого вихревого дерева с золотым пером и отделкой. Она была достаточно тяжелой. Гермиона подозревала, что это бесконечное перо с чернилами, заколдованное таким образом, чтобы чернила никогда не заканчивались. Вторым предметом в коробке было простое золотое колечко с узором из вьющихся лоз. Гермиона достала его из упаковки и надела на средний палец левой руки. Сначала оно было немного велико, но затем металл на мгновение нагрелся и сжался, плотно прижимаясь к коже. – Ничего особенного, – почти смущенно сказал Малфой. – Ручка самозаполняется. Если ты нажмешь на верхнюю часть, она изменит цвет. Видишь этот камень наверху? Там можно увидеть цвет чернил. А кольцо... Оно принадлежало моей тете Андромеде. До того, как она сбежала, она оставила его моей матери. Не волнуйся, оно не заколдовано, за исключением заклинания размера. И мама не заметит его отсутствия, она спрятала его в задней части своего сундука с драгоценностями. Я просто подумал… Честно говоря, он не совсем понимал, почему чувствовал себя обязанным отдать кольцо Гермионе. Ручка имела смысл – она записывала все, что читала, даже сейчас, вне школы. Ювелирные изделия были чем-то личным, их даришь кому-то, с кем у тебя глубокие романтические или семейные узы. Гермиона не была ни семьей, ни любовницей. Но однажды вечером перед ужином, когда он задержался в гостиной своей матери, он наткнулся на кольцо. Он заметил его, открыв ящик ее шкатулки с бархатной подкладкой. Сзади, среди сверкающих безделушек, было потускневшее кольцо. – Дромеды, – сказала она, когда он взял его. – Я одолжила его на той неделе, когда она… Нарцисса остановилась, отводя глаза. За этим скрывалась целая история, но она вернулась к причесыванию длинных светлых волос. В отличие от сестры возраст ее не тронул. Странно, ведь Нарцисса Малфой столкнулась с изрядной долей стресса за последние четыре года. Драко попытался вставить его обратно в бархатную прорезь. Но мать его остановила: – Оставь себе. Там оно просто пылится, – в ее голосе звучала фальшивая легкость. Он положил его в карман, думая, что оно будет неплохо смотреться на пальце Гермионы. Он был прав. Кольцо действительно прекрасно смотрелось на ее пальце. Она крутила его, глядя, как в свете камина мерцает потертое золото. Мелди полировала его несколько раз, пока он не сказал ей прекратить, зная, что оно не улучшится. На лице Гермионы было странное выражение. Она все еще плакала. Но теперь оно было не совсем печальное. Тщательно изучив оба своих подарка, она резко встала. Драко с опаской наблюдал, как она пересекала пространство между ними. Она быстро наклонилась, чтобы обнять волшебника. Это было неловко. Драко глубоко вдохнул, когда ее лицо уткнулось в изгиб его шеи. Объятие закончилось так же быстро, как и произошло, и ведьма снова оказалась в кресле. XXX Февраль для Драко тянулся довольно медленно, несмотря на то, что месяц был коротким. В данный момент у него было несколько заданий, что давало ему возможность избегать Министерства и Хогвартса - двух мест, из которых правит хозяин. Он слышал, что Темный Лорд питает нежность к школе, шепчет, что его единственные счастливые воспоминания остались от времени, проведенного там в качестве ученика. Он провозгласил себя официальным директором школы, а брат и сестра Кэрроу присматривали за ней изо дня в день. Несколько учителей остались работать, хотя многие попали в Азкабан. Он не видел никого из них с момента последней битвы. Ни один учитель не был достаточно молод, чтобы считаться «детородным». Он предположил, что уговорить их принести клятву верности было тоже чьей-то работой. Несмотря на то, что большую часть своего времени он тратил на общение с сидящими в Азкабане, сам он никогда там не был. Заключенных приводили к нему в Министерство, где они встречались в своего рода конференц-зале. Он предлагал им чай или кофе, которые веселый эльф приносил им вместе с печеньем на серебряном подносе, элегантно украшенном небольшим букетом цветов. Этой небольшой вежливости обычно бывало достаточно, чтобы сбить их с толку. Драко приходил не для того, чтобы задавать вопросы, пытать или мучить. У него была одна задача – убедить своих сверстников, что в их интересах дать Нерушимый Обет и сотрудничать с более надежным членом общества. Задача требовала ненавязчивого убеждения. У него не всегда все получалось: многие из его бывших одноклассников ненавидели его и даже не рассматривали его предложений, другие после нескольких месяцев в окружении дементоров были в достаточном отчаянии, чтобы согласиться без особых раздумий. В случаях колебаний у них было несколько «сеансов», которые могли включать встречу с человеком, с которым заключался брачный контракт. Иногда это ухудшало положение. Те, кто категорически отказывался от него, сталкивались с двумя возможными путями. Некоторых возвращали в Азкабан, чтобы дать возможность обдумать варианты. Темный Лорд был неумолим, но перед лицом быстро сокращающегося населения чистокровных он был готов дать второй шанс. Однако, если человек был достаточно настойчив, если было ясно, что его никогда не переубедить, он обрекался на поцелуй дементора. Он старался никого не подвергать такой судьбе. День святого Валентина застал его в Министерстве после трех дней тишины дома. Он прибыл через камин, восстановленный после финальной битвы, и первым, кого он заметил, была прибывшая так же через камин Пэнси. Она вышла, поймала его взгляд, и ее губы неприятно скривились. Они расстались летом перед седьмым курсом. Девушка значительно прибавила стресса к его и без того напряженному существованию. А он так заботился о ней, что не хотел видеть ее втянутой в уже развернувшееся темное дело. Излишне говорить, что она плохо это восприняла – было много криков, бросались предметы –, но он был уверен в своем решении. Два года спустя казалось, что Пэнси все еще не смирилась с этим. – Пэнси, – коротко сказал он вместо приветствия, отойдя от камина и направившись через Атриум к лифтам. К сожалению, ей тоже пришлось идти туда. Она сердито посмотрела на него. – Драко. Он слышал, что она работает в отделе международных отношений, и это его озадачило. «Дипломатический» – не то слово, которым можно было бы описать его бывшую девушку. – Как работа? – рискнул спросить он, пока девушка продолжала идти рядом. – Хорошо, – прошипела она. – Я полагаю, ты здесь, чтобы обручить какого-то болвана с предателем крови. Она была знакома с его карьерой. Он хладнокровно ответил: – Ну разумеется. Тебя свести с кем-то? Пэнси фыркнула. –Я уже попробовала и то, и другое, встречаясь с тобой, спасибо. Драко решил не обращать внимания на уколы и пошел дальше. – Хорошего дня, Паркинсон. Волшебник зашел в ближайший лифт, не заботясь о том, куда тот едет, и посмотрел, как закрываются ворота перед ее лицом, которое так было похоже на мопса. Его встреча с Пэнси и последующий побег заставили немного опоздать, а это означало, что у него не было возможности ознакомиться со своим расписанием на день. Секретарь отдела неодобрительно посмотрела на него, передавая ему документы и ругая за опоздание. Так что, не зная, с кем он встречается сегодня, Драко вошел в комнату и тут же чуть не уронил папку. За столом сидела Луна Лавгуд. Ее светлые волосы были грязными и спутанными. Губы потрескались до крови. На левой щеке появился темно-фиолетовый синяк. Он крепко сжал папку с файлами, когда вытащил стул из-за стола напротив молодой ведьмы. Ее широкие серые глаза застыли, уставившись на стол. У Драко было предчувствие, что элитный чай и несколько приятных слов не убедят одну из близких друзей Гарри Поттера перейти на другую сторону. – Лавгуд, верно? – мягко сказал он. Не поднимая глаз, она кивнула. Множество ведьм и волшебников приходили к Драко в состоянии сомнительного здравомыслия. После длительного воздействия дементоров этого следовало ожидать. Луна действительно ничем не отличалась, кроме… Она была первым настоящим другом Поттера, которого он встретил. И одного этого было достаточно, чтобы заставить его задуматься. Это могла быть Гермиона. Вот только они не собирались оставлять ее в живых. Но если бы все было по-другому, то стоявшим сегодня перед ним человеком могла бы быть густоволосая гриффиндорка, а не Луна Лавгуд. Ее застывшее выражение и растрепанный вид напомнили ему первые недели с Гермионой. Эта мысль вызвала у него дрожь. – Ты училась на Когтевране, верно? Еще один кивок. Волшебник подавил вздох. Он не хотел этого делать. – Луна, мы увидели в тебе потенциал. Несмотря на то, что произошло во время войны, Темный Лорд признает тебя сильной ведьмой. Нам нужны ведьмы и волшебники, подобные тебе. От этого зависит наше выживание против магглов, – он остановился, ожидая реакции. Но когда она не сдвинулась с места, он продолжил.– Мы предлагаем своего рода сделку. Мы не хотим, чтобы кто-то столь же талантливый, как ты, пропадал в Азкабане. Если бы ты приняла Нерушимый обет и брачный контракт с, э-э, надежным членом общества, мы бы могли пересмотреть твои действия во время войны. На этом глаза Луны поднялись вверх. Налитые кровью серые шары выглядывали из-под занавеси грязных волос. Наконец она заговорила. – Вы хотите, чтобы я вышла замуж за одного из ваших Пожирателей смерти и рожала детей? – Да, – сказал он. Ему уже задавали этот вопрос раньше. Луна просто молча покачала головой. Драко вздохнул. XXX В тот вечер он пил чай с Гермионой. В честь праздника Мелди нарезала бутерброды в виде сердечек и подала им печенье, покрытое красной и розовой глазурью. Когда они появились, Гермиона слабо улыбнулась. Драко рассказал ей о своем дне, опустив часть, касающуюся Луны. Вместо этого он пожаловался на Пэнси. – Ты можешь представить, чтобы она работала в международном отделе? – усмехнулся он. – Вряд ли она посол. Я имею в виду, она едва могла терпеть студентов с других факультетов. Ведьма напротив одарила его язвительным взглядом. "Будто ты был лучше, Малфой?" – У меня были друзья в других домах! Гермиона закатила глаза. – Действительно! – он перечислил несколько имен. В основном это были хаффлпаффцы, с которыми он занимался астрономией на третьем курсе. Не совсем друзья, но… Товарищи? Однако хаффлпаффцы были дружелюбны со всеми. Сменив тему, он взял печенье, обдумывая это. – Ты помнишь второй год, когда Локонс полностью украсил зал? И он привел этих гномов, одетых как купидоны? Она вспоминала, улыбаясь при мысли о грубоватых гномах с золотыми крыльями, поющих по залу фальшивые мелодии для ничего не подозревающих жертв. Драко даже удалось рассмеяться, когда он по памяти читал присланное ему Пэнси стихотворение: Белое золото, надеюсь, мы состаримся вместе, Я и мой Драко, упиваясь любовью, которой не счесть…