Пограничье

Шэнь Вэй забрал у врача рецепт, снимок колена, листок с рекомендациями и несколько счетов, которые нужно было сдать в бухгалтерию для их оплаты. Привычно уже заказал такси, указав в пункте назначения базу, и отправил сообщение одному из мастеров реабилитации, что везет ему пациента. Хань Чэн ждал в холле больницы, пока Шэнь Вэй уладит все формальности с бумагами. За полдня он устал так же, как за всю прошлую неделю — невозможность нормально функционировать и постоянная ноющая боль в колене выматывали. Хорошо, что наставник взял на себя оформление бумаг и прочего. Мысль о Шэнь Вэе на его кухне придавала сил. Привезя успевшего задремать Хан Чэна на базу, Шэнь Вэй попросил двух молодых офицеров доставить его к мастеру По Губаню, а сам отправился в свои комнаты собирать вещи и договариваться с комиссаром Цинем о служебной машине. Такси стоило неоправданно дорого. Хань Чэн с удивлением обнаружил, что они приехали на базу, а не к его дому. Он собрался ждать возвращения мастера, но вместо него появились двое дюжих ребят, один забрал костыли, второй помог ему выбраться из машины. — Э? — многозначительно протянул Хань Чэн. — Мастер Шэнь велел доставить вас к По Губаню на осмотр. Привезти каталку из лазарета? — Не стоит, я справлюсь, — Хань Чэн схватился за костыли. Командир базы, будучи в курсе о слухах и последствиях для самых болтливых, и бровью не повел, когда мастер Шэнь Вэй попросил служебный автомобиль, так как в ближайшее время он меняет место своей дислокации. На учебный процесс это никак не повлияет. Не верить заверениям вежливого мастера, который отправил в лазарет три группы бойцов, причин не было. И он распорядился насчет машины и водителя. То, что адрес совпадал с адресом Хань Чэна, многоопытный начальник предпочел не заметить. По Губань указал Хань Чэну на кушетку, сам снял фиксатор и ощупал колено. — Сильный ушиб, врач сказал носить фиксатор, не напрягать ногу, через неделю на осмотр. Так что, честно говоря, не знаю, что я здесь делаю. — Мне надо оценить фронт работ на будущее. Сегодня лучше не трогать, разве что обработать раны и нанести заживляющую мазь. Хорошо, что обошлось без серьёзных повреждений, но это колено, — он покачал головой. — Не то чтобы бывают хорошие травмы, но у этой могут быть неприятные последствия, если пустить на самотёк. Шэнь Вэй появился как раз вовремя, выслушал, как и чем лучше всего обработать поврежденное место, около десяти минут подискутировал с По Губанем на непонятном языке, где время от времени проскальзывали латинские названия трав, и наконец повернулся к Хань Чэну. — Вы готовы ехать домой и отдыхать? — Да, готов, — Хань Чэн скользнул взглядом по сумке в руках Шэнь Вэя, но промолчал. Водитель подал машину к воротам. Шэнь Вэй погрузился в телефон: необходимо многое заказать, а ходить по магазинам не было никакого желания. Хань Чэн не стал отвлекать наставника вопросами. Если он хочет променять свои покои на его кровать, чтобы ночью подать стакан воды и проводить в туалет, накормить вкусным завтраком и поменять повязку на колене, кто он такой, чтобы возражать? Пиликнул телефон. Он надеялся, что это Грин, тогда можно попросить водителя вернуться на базу, пока не уехали далеко. Но писал Дун Тин, предлагал встретиться, отметить удачное завершение операции. Хань Чэн извинился, написал, что повредил колено, и врач велел не напрягать ногу. * * * К возвращению хозяина квартиры уже несколько курьеров привезли заказанные покупки. Овощи, фрукты, специи, несколько пакетов с иероглифами известной сети аптек народной медицины — всего и не перечислишь. Шэнь Вэй устроил Хань Чэна на диване в гостиной, вручил ему телефон, ноутбук и ежедневник, а сам отправился на кухню. Квартира сдавалась полностью укомплектованной: посуда, мультиварка, сковородки, прекрасная встроенная духовка, газовая плита и вполне приличный набор кухонной техники типа блендера, йогуртницы, чайника с разным температурным режимом. Шэнь Вэй разложил покупки, расставил технику как ему было удобно и принялся готовить. Битые огурцы в качестве аперитива, стейки из рыбы, рис с приправами на гарнир. Все здоровое и полезное. Приведя кухню в порядок, он накрыл на стол и поймал себя на мысли, что ему приятно готовить не только для себя. Это чувство было совершенно неожиданным для него. Хань Чэн жалел только о том, что не может наблюдать за Шэнь Вэем, пока тот возится с готовкой. Он лениво листал новости и прислушивался к звукам из кухни. Шэнь Вэй гремел посудой, интересно, что он там вообще нашел — Хань Чэн особо не исследовал хозяйство. Потом донеслись восхитительные ароматы, от которых рот наполнился слюной. — Офицер Хань, — раздался с кухни голос мастера, — все готово, прошу к столу. Хань Чэн тяжело поднялся с дивана и поковылял на кухню. Он порадовался, что выбрал квартиру без лестницы. Поздний обед, или ранний ужин, не затянулся. У Хань Чэна был отменный аппетит — буквально за полчаса на тарелках и в пиалах почти ничего не осталось. Хань Чэн довольно выдохнул. Еда на столе закончилась , и он чувствовал себя удавом. Но все было так вкусно, что остановиться не было никакой возможности. Колено пульсировало болью, но ее можно было терпеть, да и врач выписал обезболивающие, а их принимают после еды. Сейчас хотелось принять душ, в котором он не был больше суток. Вопрос был в том, как это сделать в его нынешнем состоянии. Но, как оказалось, прозорливость мастера была на высоте. — Я заказал вам силиконовый коврик на присосках в душевую кабину, чтобы вы не поскользнулись. Думаю, вы хотите принять душ. — Наставник, вы мысли читаете? — Если вы думаете, офицер Хань, что в моей жизни не было травм, то вы сильно заблуждаетесь. Я прекрасно знаю, как хочется почувствовать себя чистым, особенно после посещения больницы. Но, как я слышал, доктор запретил вам снимать фиксатор? Не делайте такое лицо, все решаемо. Пищевая пленка, пластыри и скотч — все гениальное просто. Шэнь Вэй безошибочно открыл шкафчик и достал пленку. — Здесь слишком мало места, идем в гостиную. Я отодвину диван, чтобы вам было за что держаться и не пришлось его огибать по пути в душевую. Пока Хань Чэн возился с костылями, Шэнь Вэй переставил диван так, что он встал поперек гостиной. Крайне нерационально с точки зрения дизайна, но удобно для его задумки. Хань Чэн стянул с себя футболку, размышляя, как попросить наставника после душа снова обработать синяки мазью. Они действительно болели меньше, то ли от массажа, то ли от активных компонентов в составе лекарства. Шэнь Вэй уже ждал его возле дивана. — Обопритесь на спинку, перенеся вес на здоровую ногу, я обмотаю фиксатор в несколько слоев пленкой, изолируя его от воды. * * * Дун Тин заехал в ресторан забрать заказ — Хань Чэн не признавал уличную еду, и переубедить его в обратном никак не удавалось. Ушиб колена — это серьёзно, наверное, ему нужна помощь. Он ещё раз проверил ключи — в прошлую встречу они на всякий случай обменялись комплектами, мало ли что. И вот подходящий случай настал. Для того и нужны друзья, чтобы прийти на помощь в трудную минуту. Дун Тин кивнул охраннику и вызвал лифт. Возможно, надо было позвонить, но Хань Чэн не стал бы врать про ушиб колена, если бы просто не хотел встречаться. Дун Тин открыл дверь, вошёл в квартиру и от неожиданности выронил пакет с едой. Легко стянув с ученика брюки, Шэнь Вэй попросил расставить ноги чуть шире, опустился на колени, мысленно надеясь, что пол чистый, и принялся ловко и быстро обматывать фиксатор пищевой пленкой. Хань Чэн одной рукой держался за спинку дивана, а куда деть другую не знал. Очередной виток пленки был слишком тугим. — Пожалуйста будьте аккуратнее, кожа там чувствительная. Дверь, неожиданно открылась. На пороге застыл Дун Тин. Хан Чэн стоял голым, опираясь на диван, перед ним на коленях стоял мужчина, спинка дивана не давала его полностью разглядеть, но у женщин не бывает таких широких плеч, сильной шеи и короткой стрижки. — ...аккуратнее, кожа там чувствительная, — донесся до него томный, явно от неги, голос друга. Хань Чэн, услышав шум, поднял глаза. Выражение его лица просто не поддавалось описанию. — Дун Тин? Что ты здесь делаешь? — Кажется, я не... я зайду в другой раз. Не буду мешать, — Дун Тин зажмурился, для верности закрыл глаза рукой, неловко повернулся и чуть не впечатался лбом в открытую дверь. — Всё в порядке, я ничего не видел, — он наконец открыл глаза и ретировался из квартиры. — Это не то, что ты подумал, — неслось вслед из глубины квартиры, но молодой мужчина бежал прочь, не разбирая дороги. Хань Чэн представил, что мог увидеть Дун Тин, и рассмеялся. — Неловко получилось. Наставник, вы не подадите мне телефон? Хочу успокоить своего друга. — Я не думаю, что он сейчас готов воспринимать какую-либо информацию, — Шэнь Вэй закрепил последний виток пленки пластырем. — В душе чистые полотенца, если нужна будет помощь с одеждой позовите меня. Телефон я положу на стиральную машинку. А сейчас, думаю, мне стоит закрыть дверь, и не на ключ, а на засов. Хань Чэн сфотографировал колено в фиксаторе, обмотанное пищевой плёнкой, и послал Дун Тину с комментарием "всё не так, как кажется". Потом наконец-то встал под горячий душ. * * * Перемыв посуду, приведя кухню в порядок и вернув диван на место, Шэнь Вэй взглянул на часы. Спать было еще рано, а вот помедитировать — вполне. Решив, что добраться из душа до спальни ученик сможет самостоятельно, он расстелил коврик и сел в позу лотоса, начиная глубоко дышать. Придерживая телефон подбородком, Хань Чэн ковылял в сторону спальни. Мельком заглянув в гостиную, он увидел наставника на коврике, кажется, мир вокруг перестал для него существовать. Решив не мешать, Хань Чэн добрался до спальни и растянулся на кровати. Дун Тин не отвечал, Грин не перезванивала, Малыш тоже как будто забыл о его просьбе разузнать про наставника всё, что только можно. Никакого уважения к начальнику и старшему другу. * * * Медитации всегда помогали успокоиться и прийти в себя. Он научился им в раннем возрасте, когда все, что оставалось, это только дышать на счет, стараясь отключиться от боли, которая пронзала каждую клеточку тела, впивалась в мышцы, вгрызалась в кости. В прошлом учителя не обращали столько внимания на детей, как сейчас, а многие были убеждены, что хорошая трепка жизненно необходима. То ли откровения Хань Чэна, то ли посещение больницы всколыхнули старые воспоминания. Шэнь Вэй позволял мыслям течь мимо, не задерживаясь. Всё давно в прошлом, он справился. Отец был вечно занят, Шэнь Вэй его почти не помнил. Он присылал подарки на праздники, изредка появлялся дома, и мать тут же отправляла Шэнь Вэя в свою комнату, чтобы не мешал отцу отдыхать. Мать считала, что сына надо воспитывать в строгости, и что без телесных наказаний не вырастить достойного человека. Хуже всего, что Шэнь Вэй так и не научился "вести себя достойно", чтобы избежать "хорошего урока". Именно тогда и появился Е Цзунь. В очередной раз чем-то разозлённая мать схватилась за швабру — первое, что попалось ей под руку. Шэнь Вэй даже не помнил, что он сделал не так. Возможно, просто слишком громко дышал. Он стиснул зубы, ожидая боли, но неожиданно для себя поднял руку, выхватил швабру из рук матери, сломал её об колено и швырнул под ноги. — Ты больше никогда не тронешь меня, — как со стороны услышал он свой голос. Мать недоуменно переводила взгляд с него на обломки швабры. — Ах ты паршивец! — она занесла руку для удара, но кто-то, управляющий телом Шэнь Вэя, увернулся, перехватил её руку и завёл за спину. — Ещё одно движение, и ты сломаешь руку в двух местах. Мать дёрнулась и взвыла от боли. — Я предупреждал, — коротко бросил кто-то. Шэнь Вэй чувствовал, как шевелятся губы, как кожа покрывается мурашками от холодного тона, а сам внутри обмирал от страха. Что же теперь будет? Он вызвал скорую, сообщил, что мама упала на кухне и, кажется, сломала руку. Потом подошел к зеркалу, снял очки и пристально посмотрел себе в глаза. — Теперь никто не посмеет тебя обидеть. Отдохни, — и Шэнь Вэй отключился. Он совершенно не помнил, как собирал вещи, как покупал билет, откуда взял деньги. Когда он очнулся, поезд подъезжал к Сянгану. * * * В Сянгане проводили олимпиады для талантливых детей. Это было влияние Запада, но Сянган был много лет под контролем другой страны, куда ближе к Западу, нежели Китай. Пришлось очень потрудиться, чтобы на него обратили внимание. Деньги, вытащенные у матери, таяли на глазах, а результат был плачевным, пока в одной из олимпиад он не заспорил с членом комиссии по поводу результата. Ему тогда очень повезло — один из спонсоров оказался математиком и услышал его. Мистер Ксан Рик был профессором высшей математики и искал таланты, не зашоренные классическим образованием. Он ездил на олимпиады в разные страны, надеясь найти кого-нибудь, но судьба была неблагосклонна. Поездка в Сянган вообще не входила в его планы, но его коллега уговорил составить ему компанию. В один из трех олимпиадных дней он, задыхаясь от скуки, однообразных вопросов и ответов, решил выйти покурить. Проходя мимо одного из классов, Ксан Рик услышал отчаянный звонкий голос, доказывающий неверность извлечения из корня. А кто-то снисходительно говорил, что парень слишком юн, чтобы разбираться. Он зашел, движимый любопытством, и застыл. На доске, практически полностью исписанной мелом, теснились уравнения и нестандартные решения, а пара идиотов доказывала покрасневшему от досады мальчишке, что он не прав. Ксан Рик попросил парня решить пару задач, тот огрызнулся, как загнанный зверь. — Зачем? Тоже хотите посмеяться? Я делаю большую часть вычислений в уме, мне не нужны эти сложные конструкции, я их упрощаю. — Так объясните мне, молодой человек, мне действительно интересно. А я, в награду за потраченное вами время, угощу вас обедом, — он заметил, какими глазами парень смотрел на энергетические батончики и фрукты, лежащие на столе для комиссии. Свою воду он давно выпил. Шэнь Вэй хмуро кивнул. — Хорошо. Что конкретно вас интересует? — Как именно вы пришли к идее извлечь квадратный корень на данном этапе, — Ксан Рик указал на часть уравнения. — Почему не здесь? — он снова показал на другую часть. — Потому что эти вычисления не нужны, — отмахнулся юноша, — они приведут к единице, это же понятно, — парень взял карандаш и бумагу, начал быстро писать. За пару минут он указал, какие именно действия привели к его решению. — И вы просчитали это в уме? — Да, это просто. — Хорошо, — Ксан Рик быстро набросал на бумаге уравнение и протянул парню. Тот решил его меньше, чем за минуту, опять опустив три этапа решения из пяти. — Здесь вечно ошибаются, стараясь вычислить корень, а он не нужен, куда проще вычислить его вот тут. — Я думаю, вам не стоит терять время здесь. Пойдёмте, я обещал вам обед. Много лет спустя, будучи уже взрослым, Шэнь Вэй спрашивал себя, почему он тогда поверил этому взрослому, но одно он признавал — это было лучшее решение в его жизни. Обед растянулся на несколько часов. Он был голоден, а профессор влюблен в науку. Мужчина расспрашивал его о способах решения того или иного уравнения и восхищался его системой. Он пригласил его в свой номер, состоящий из трех спален, кабинета и гостиной, и они почти пять часов решали уравнения и спорили до хрипоты. Результатом спора стало предложение поступить на учебу, которую профессор проспонсирует. Упускать такой шанс — надо быть круглым идиотом. * * * Шэнь Вэй с головой уходил в учёбу. Новые знакомые, новые знания — всё то, чего так недоставало дома. Иногда Шэнь Вэй отключался на ходу: казалось бы, только что был в библиотеке, и вдруг уже в своей комнате в общежитии, а дорогу домой он совершенно не помнил. Иногда не мог понять, откуда на руках ссадины или синяки, но он не слишком обращал на это внимание. По выходным он часто встречался с профессором и обсуждал очередную научную статью, открытие или просто интересный пример, который на занятиях решали в несколько раз дольше, чем Шэнь Вэй. Возвращаясь вечером домой, он услышал презрительное «Подстилка!». Шэнь Вэй пожал плечами. — Профессорская подстилка, — кто-то больно ткнул его в спину. Шэнь Вэй почувствовал, как пальцы сжимаются в кулаки. "Не стоит тебе этого видеть", — пронеслось в голове, в висках кольнуло, и Шэнь Вэй с удивлением обнаружил, что мутузит какого-то парня. — Ещё раз раскроешь свой рот — пожалеешь, понял? Не влезай, — рявкнул кто-то его голосом, когда Шэнь Вэй попытался остановиться. Он вернулся к обдумыванию сложного уравнения. Дорога домой полностью стёрлась из памяти. После этого случая он ещё пару раз он замечал странности — чужая одежда в шкафу, другой телефон. Он смог разблокировать его отпечатком пальца, но ввёл неверный пароль. Когда он пытался вспомнить, откуда взялся телефон или странный костюм, начинала болеть голова. Через пару дней утром он нашел письмо. Почерк удивительно походил на его, но чем-то неуловимо отличался. "Думаю, пришла пора познакомиться. Меня зовут Е Цзунь. Я всегда буду рядом, всегда приду на помощь, буду защищать тебя. С тобой всё будет в порядке. Живи своей жизнью, занимайся наукой и самосовершенствованием, об остальном позабочусь я". К письму прилагалась карточка и пинкод. Шэнь Вэй проверил счёт и здорово удивился. Интересно, как Е Цзунь сумел заработать столько денег? Но он не был уверен, что хочет знать ответ на этот вопрос. * * * В один из вечеров Шэнь Вэй решил прогуляться по парку, подышать свежим воздухом. И там, на одной из полянок несколько человек совершали странные плавные движения, перетекая из одной стойки в другую. Он словно завороженный стоял, наблюдая, а потом, набравшись смелости, спросил, что это за искусство. Пожилой мужчина буркнул странное слово тайцзи и ушел, а Шэнь Вэй закопался в книги. В школе был кружок боевых искусств, и он даже туда ходил, а теперь предстояло вспомнить все, чему его там учили — найти мастера сейчас, когда он обучается математике, нет никакой возможности. Благо, что интернет пестрит информацией на любой вкус. Учеба неслась вперед, но Шэнь Вэй разочаровывался в мире науки. Здесь, как и везде, были волчьи законы. Молодым дарованиям не давали возможности реализовать их потенциал. Больше всего платили при работе на военных, для разработки оружия, расчетов дальности полета и траектории стрельбы, либо программистам, но они в большинстве своем тоже работали на правительство. Работа в таких гигантах как Гугл, Майкрософт или Эппл требовала полной самоотдачи, труда по двадцать часов в сутки, и подчинения вышестоящему начальству. Шэнь Вэй все больше понимал, что математика — это не его стезя. Закончив обучение и отработав по контракту три года, он сумел создать хороший капитал на инвестициях и, придя к своему благодетелю, честно рассказал, что его душа не лежит более к математике. Ксан Рик пригласил на чай. Ему нравились диспуты с Шэнь Вэем, но он видел, что уговаривать его бесполезно. Они поговорили о перспективах Шэнь Вэя. Ксан Рик признался, что не так часто встречаются такие дарования, и очень жаль, что Шэнь Вэй решил не продолжать. Но это не помешает им остаться друзьями. — Вы дали мне шанс, профессор, я этого никогда не забуду, но за эти годы я понял, к чему именно лежит моя душа. Я хочу совершенствовать свое тело, чтобы оно хоть немного приблизилось к возможностям моего разума. Надеюсь, вы сможете меня понять. Как нашел учителя Чи Чжоу, он не помнил сам, возможно, тут тоже помог Е Цзунь. Шэнь Вэй был очарован тайцзи, всё свободное время посвящал тренировкам. Чему-то научил мастер, что-то предстояло узнать самому. Пару раз он участвовал в соревнованиях, первый раз проиграл, потом выиграл и решил, что это не для него — слишком много амбиций и эмоций, грязи и лжи. Только необходимость подтверждать новый дан заставляла его принимать участие в подобных мероприятиях. Он предпочитал совершенствоваться, и продолжил даже после смерти своего наставника. Годы шли, о нем заговорили как о мастере. После пары лет практики, когда ученики покидали его один за другим — кто-то переезжал в другой город, кто-то считал, что с него достаточно, хотя Шэнь Вэй видел потенциал, он перестал брать учеников, сделав исключение по настоятельной просьбе Е Цзуня подтянуть его друга, а потом встретив разбитую морально и психологически Элл Гринвэй. С Е Цзунем они научились мирно сосуществовать, до появления Хан Чэна. Но Е Цзунь пообещал, что не тронет его. Шэнь Вэй вышел из медитации. Стоило ли прекращать эти непонятные, тревожащие его отношения? Он впервые за долгие годы был в смятении. Ещё не поздно всё прекратить, убедить себя, что он просто заботится о своём ученике. Прямо сейчас вернуться на базу. Хань Чэн прекрасно справляется с костылями, ему не нужна нянька, а с доставкой еды сейчас справится даже ребёнок. Но пример Элл Гринвэй и слова Хань Чэна о том, что пока больно, значит жив, не давали сбежать. Шэнь Вэй тихо прошел в спальню, боясь разбудить Хань Чэна, но тот что-то листал в телефоне. — Резкий свет от экрана в темноте снижает зрение, включите лампу, так вашим глазам будет легче. А лучше убирайте телефон, вам нужно восстанавливать режим сна. — Я спал восемь часов! — возмутился Хань Чэн. — Или даже больше. Отрубился ещё во время массажа. — А до этого не спали неделю. В ваших мешках под глазами можно контрабанду провозить. Хань Чэн с тяжелым вздохом убрал телефон на тумбочку и прикрыл глаза. Шэнь Вэй привычно устроился с краю, но вскоре придвинулся ближе. Всё равно ночью обнимет Хань Чэна, так зачем отказывать себе в удовольствии?