***
— Дорогая, я дома. Стряхнув сажу с рукава пиджака, Эдвин оглянулся: в гостиной было непривычно темно. Он сделал несколько шагов вперёд и заметил Оливию, которая свернувшись в клубочек, лежала прислонившись к маме. Вуд улыбнулся, вспоминая детство детей: наигравшись в саду, они любили полежать всей семьёй на траве. Паника охватила главу семейства стоило ему подойти ближе: неестественно бледная кожа жены, тонкие пальцы дочери, которые даже во сне крепко сжимали рукав кофты Элеоноры. Эдриан зажмурился, пытаясь сдержать подступающие слёзы. Он аккуратно поднял дочь на руки и отнёс в комнату. Наложив на дверь несколько защитных и антитрансгрессионных заклинаний, мужчина вернулся в гостиную, падая на колени перед телом жены. — Экспекто Патронум!Площадь Гриммо, 12
Очередное собрание Ордена закончилось, большинство волшебников разошлись. Супруги Уизли, Сириус Блэк, Люпин, Аластор Грюм и Дамблдор обсуждали последние мелочи. Сегодня в который раз обсуждали обязанности членов Ордена. Чарли Уизли налаживал контакты с зарубежными волшебниками в Румынии. Билл Уизли и Флёр Делакур работали в банке «Гринготтс», чтобы иметь возможность участвовать в операциях. Римус должен был разведывать обстановку в среде оборотней, которые во времена первой войны были на тёмной стороне. — Почему Гарри не может провести остаток лета здесь? — в который раз спрашивал Блэк. — Альбус, это самое безопасное место в Лондоне. — Сириус... — Римус, не встревай! — рыкнул анимаг, отмахиваясь от друга. — Я его крёстный. — Сириус, пойми, — Дамблдор был прерван появившимся серебристым патронусом. Зарянка сделала несколько кругов вокруг присутствующих и остановилась напротив директора. — Элеонора мертва.***
Люпин похлопывающими движениями по спине пытался поддержать потерянного Эдвина. Грюм расхаживал по гостиной из стороны в сторону перед сидящими на диване. Несколько минут назад они получили нужную информацию от Оливии. Девушка пустила их в свою комнату и дала разрешение Грюму на использование легилименции, чтобы тот смог увидеть лицо убийцы. Разговор со слизеринцами в купе поезда Оливия тщательно спрятала, чтобы мракоборец не узнал лишнего. Как только Аластор оставил её разум в покое — Вуд попросила всех оставить её одну. — Без сомнений, это Хиггс, — резко произнёс Грюм. — Она подалась в бега после первой войны. И сколько бы мы её не искали и не следили за мужем, никаких зацепок. — Почему Элеонора? — если бы Эдвина волновало, как звучит его голос, то он бы непременно ужаснулся от пугающей безэмоциональности. — Она была чудесной волшебницей, — Аластор понизил голос и после паузы продолжил. — У меня есть теория, которая может тебе показаться дикой, но я всё равно скажу. Грядут тяжёлые времена. Обе стороны потеряли многих из-за войны. По указу Дамблдора мы вербуем к себе работников министерства. — Ты клонишь к тому... — Я не утверждаю, но считаю так, да. Пожиратели могут вербовать своих детей. Особенно, такая фанатичка Хиггс, — Грюм устало потёр переносицу. — Её сын, Теренс, неплохой парень, — вступил в разговор Римус. — Я преподавал у них год. И этот мальчик явно не из тех, кто с радостью присягнёт ему. — О том и речь, Люпин, — рявкнул мракоборец. — Возможно, он отказал матери. И теперь она будет любыми средствами шантажировать сына. — Моя дочь тоже в опасности? — Будет лучше, если остаток лета она проведёт на Гриммо, — жестом Аластор показал Люпину, что им уже пора. — Побудь с ней несколько дней, но не больше. Сам понимаешь, дел у нас слишком много.***
Огромное одеяло защищало Оливию в далёком детстве, когда они с Оливером зачитывались сказками о страшных чудовищах. Она укутывалась в него с головой, чтобы ни один монстр не мог её увидеть, если вдруг вылез бы из-под кровати или из шкафа. Вместе с братом они делали шалаш из этого одеяла, чтобы прятаться в нём от грозы, которую так боялась пятилетняя Оливия. Тогда, в детстве, казалось, что одеяло это волшебный защитный купол, который оградит от всех проблем. Нужно лишь спрятаться, переждать некоторое время и страшная проблема испарится. Оливия выросла. Проблемы стали серьёзнее, и теперь любимое одеяло не могло от них защитить. Она видела, как безумная женщина убила её самую любимую женщину в мире. Мать друга убила маму Оливии у неё на глазах, а она ничего не смогла сделать. Стояла как вкопанная, несколько мгновений назад витая в мыслях о проведённой неделе с Джорджем. Как она могла быть такой глупой, убрав палочку на дно спортивной сумки? «Ты перемещалась в свой дом, зачем держать палочку наготове?» — очередная оправдывающая мысль пронеслась в голове. «Волан-де-Морт возродился, опасность может быть за любым углом даже в школе.» — другая мысль тут же возвращала Оливию к чувству вины. Гриффиндорка чувствовала себя совершенно разбитой. И, к её огромному сожалению, репаро здесь не поможет. Нет в мире ни одного заклинания, способного починить разбитого человека. Рука потянулась к спортивной сумке, которая всё ещё не была разобрана после возвращения. Оливия потянула за молнию и в следующую секунду достала из внешнего кармана кожаный блокнот, про существование которого она забыла, когда гостила в Норе. Вуд водила подушечками пальцев по чёрной обложке, оттягивая неизбежное. Делая глубокий вдох, девушка резко открыла его. На первой странице не было ничего странного, ребята переписывались о первых днях дома. Эдриан рассказывал, что приступил к выполнению своего плана на лето — углубиться в изучение книг в их домашней библиотеке. Теренс в мельчайших деталях восторгался Францией, где они с отцом гостили у дальних родственников. Со следующего разворота всё пошло не так. «Это началось. Вчера вечером наш домовик, Лолли, аппарировала к нам из нашего поместья. Мы с отцом получили послание от матери, в котором она выразила недовольство нашим отсутствием. Лолли была очень напугана, она единственный наш эльф, который знает наше местоположение. Ей пришлось аппарировать в нам обходными путями.» «Разумеется, мы не явились в поместье. Лолли прибыла к нам с обожжёнными руками и очередной запиской от матери, в которой говорится, что дальше будет хуже, если я не встречусь с ней. Отец запретил Лолли возвращаться в поместье.» «Оливия, пожалуйста, будь осторожна. У меня плохое предчувствие. Может, вам с семьёй отправиться в путешествие? Эдриан, дружище, за тебя не беспокоюсь. Статус твоего отца много значит для моей матери, я уверен.» «Лолли только что убедила отца, что ей стоит проверить поместье. Беспокоится за оставшихся там эльфов.» «Получил кричалку от матери. Оливия, прошу, напиши что-нибудь. Ведь она не могла убить тебя.» «Оливия, я трус. И никогда себе этого не прошу.» Вуд, не замечая слёз, схватила перо и мелким почерком написала долгожданный ответ для Теренса: «Я жива.»***
Ещё совсем недавно она в шутку обижалась на старшего брата за то, что он не провёл с ней достаточно времени перед тем как снова удрать на свои тренировки. А сейчас, утопая в его объятиях, она мысленно молилась, чтобы Оливер поскорее уехал. Она не верила ни единому слову. Оливия, мы справимся. Как справиться с желанием ещё хотя бы раз увидеть мамину улыбку? Оливия, всё будет хорошо. У кого-то другого будет, да. Младшая Вуд истерически рассмеялась в своей голове: скажи, Оливер, когда будет хорошо? Мужской выдержки хватило ненадолго. Оливер уткнулся носом в её шею, подминая ворот свитера. И гриффиндорка почувствовала слёзы, которые брат не в силах был сдерживать. Он перестал говорить эти глупые, совершенно бесполезные сейчас, слова и беззвучно заплакал, впиваясь ногтями ей в спину сквозь ткань свитера. — Мы есть друг у друга.12 июля, 1995 год
Это была чертовски дурацкая затея: отправить её на площадь Гриммо, но Оливия, не сказав ни слова против, повиновалась, собрала вещи и попрощалась с отцом. Её сопровождал молчаливый Люпин, который за весь путь вымолвил лишь тихое сожалею. Видимо, взрослые решили устроить сюрприз младшему поколению, либо в этом доме никто не знал о случившемся (в чём Оливия сильно сомневалась). Идя за Люпином по длинному темному коридору от входной двери, Вуд отчётливо слышала весёлые голоса семейства Уизли, которые на повышенной громкости хохотали с чьей-то шутки. Оливия поёжилась: к такому она ещё не готова. Болтать обо всём подряд, улыбаться, смеяться, продолжать жить как ни в чём не бывало… Слишком рано. Из двери в конце коридора друг за другом выскочили близнецы и побежали вперёд, периодически оглядываясь назад: раскрасневшийся Рон еле успевал за ними. Освещения от старых газовых ламп не хватало, поэтому Фред смог различить лица вошедших лишь с расстояния двух метров. Он резко затормозил, отчего Джордж врезался в него и уже хотел начать возмущаться, но выглянув из-за спины брата, потерял дар речи. За несколько широких шагов Уизли оказался рядом с девушкой, заставляя Люпина отойти в сторону. Близнец стиснул её в объятиях, поставив подбородок на её макушку. — Ливи, мне так жаль. Дверь в конце коридора снова открылась, добавляя света в тусклое помещение. Оливия слышала тихие перешёптывания младших гриффиндорцев, которых отправили по своим комнатам. — Фред, Джордж, марш наверх! — командным голосом произнесла Молли Уизли. — Без возражений. — Мам, она только приехала, — жалобно протянул Джордж. — Вот именно. Только приехала и до конца лета будет жить здесь, — тон миссис Уизли не смягчался. — Девочка устала с дороги. Какие бы аргументы Джордж сейчас не придумал, всё было бы зря: их мать нельзя было переспорить. Об этом прекрасно знал Фред, поэтому поспешил оттащить брата от Вуд и потянуть его в сторону лестницы. Люпин, который всё это время стоял рядом, приобнял гриффиндорку за плечи и двинулся с ней вперёд. За дверью в конце коридора оказалась столовая: просторное помещение было достаточно мрачным. Вдоль правой стены во всю длину стояли кухонные шкафчики с тёмно-коричневой столешницей; плита, у которой суетилась Молли. Выше располагались навесные шкафчики, посуды в которых могло хватить если не на два школьных факультета, то на один точно. — Присаживайся, дорогая, — Молли оторвалась от плиты и указала ей на стул напротив смутно знакомого мужчины, сидящего к ним спиной. Незнакомец обернулся и устремил на неё печальный взгляд. — Ты похожа на неё. До сих пор не могу вспомнить сколько настоек растопырника Элеонора вливала в меня в ту войну. Она была замечательной женщиной. — Спасибо, сэр, — промямлила Оливия, принимая из рук миссис Уизли кружку горячего чая. — Какой я тебе сэр? — ухмыльнулся мужчина. — Зови меня просто Сириус. — Тот самый? — воскликнула Вуд чуть громче, чем хотелось. — Не суди меня, пока не... — Мои лучшие друзья — слизеринцы. Поверьте, Сириус, я не из тех, кто судит по обложке. — Одному из них стоит перестать бояться собак. Это не самое страшное, что есть в жизни, — Блэк не смог сдержать улыбки от своей фразы, но видя непонимание в глазах девушки, продолжил. — Собаки действительно чувствуют, когда им хотят причинить вред. — П-потеряшка? Оливия быстро проморгалась и отрицательно качнула головой, вспоминая тот день своего первого года в Хогвартсе. Будто вчера она вылетела из паба мадам Розмерты, опасаясь за жизнь Теренса. В мыслях сразу же появилась деревянная скамейка, на которой Эдриан Пьюси впервые разоткровенничался перед ней. И лохматый чёрный пёс, который утыкался ей мокрым носом в ладонь, пока Вуд гладила его за ухом. — Анимаг! Проходя мимо смеющегося Блэка, Люпин закатил глаза, но отметил для себя, что этот разговор идёт на пользу обоим: и бывшей ученице, и близкому другу. В глазах Оливии загорелся огонёк, она живо расспрашивала каково было ходить целый месяц с листом мандрагоры во рту. Блэк выдавал искромётные шутки про тот период своей жизни, уверяя, что в первую трансформацию всё прошло гладко. Но Римус отчётливо помнил, как Сириус врезался несколько раз в стену в Визжащей хижине от волнения. — Думаю, пришло время показать тебе комнату, которая станет твоим убежищем на остаток лета. Вуд согласно кивнула и направилась за Блэком, поблагодарив миссис Уизли за тёплый приём. Оказавшись в коридоре во второй раз, Оливия могла осмотреться, так как сейчас её никто не сжимал в объятиях. На потолке тускло отсвечивала люстра, на стенах висели потемневшие от времени портреты. За парой длинных бархатных портьер находился портрет Вальбурги Блэк в натуральную величину. Его она так и не увидела, потому что Сириус предупредил о том, что стоит произвести небольшой шум, как шторы раздёргиваются, портрет просыпается и начинает выкрикивать проклятия незваным гостям. В конце коридора было две двери: одна вела к узкой лестнице, а другая в прихожую. Если спуститься вниз, то можно было попасть на кухню и в кладовку, а наверху были жилые комнаты. На втором этаже гостиная, библиотека и кабинет Ориона Блэка: Сириус пообещал, что чуть позже Оливия сможет здесь всё осмотреть. На третьем этаже во времена учёбы братьев Блэк располагались спальни для гостей, которые выделили Гарри с Роном, Гермионе с Джинни и супругам Уизли. Четвёртый этаж занимали близнецы Уизли: здесь была одна просторная спальня с левой стороны и две маленькие напротив. Близнецы расположились по одному в маленьких комнатах, так как спальню Вальбурги Блэк занимал Клювокрыл. Пока Сириус проводил Оливии эту небольшую экскурсию, девушка с ужасом вспоминала отрубленные головы эльфов, которые якобы украшали лестничные пролёты. — Если бы твоя матушка узнала, кто спит в её бывших покоях, она бы нашла способ сойти с портрета... — Я предпочитаю думать, что она потеряла бы дар речи. Наконец-то они поднялись на последний этаж, где были последние две комнаты. — Мне сюда, — Сириус кивнул в сторону левой двери. — Но давай сначала посмотрим, в каком состоянии мой фанатичный брат оставил свою комнату. Блэк достал из кармана с виду обычный перочинный нож и открыл замок на двери с табличкой «Не входить без ясно выраженного разрешения Регулуса Арктуруса Блэка», проходя внутрь. На стене, у которой располагалась огромная кровать, заправленная тёмно-зелёным покрывалом, было множество пожелтевших газетных вырезок. Напротив стоял пыльный письменный стол, над которым висел герб рода Блэков и фотография сборной Слизнерина по квиддичу тех времён. — Подумал, что сейчас ты хочешь побыть одна, — низкий голос анимага заполнил всю комнату. — Атмосфера тут, конечно, так себе, но хотя бы не так шумно как на нижних этажах. Завтра, если захочешь, сможешь занять одну из свободных комнат на четвёртом этаже. — Нет-нет, не стоит. Ты прав, я хочу побыть одна. И не только сегодня. Мужчина понимающе покачал головой и сделал шаг назад. Пожелав девушке спокойной ночи, он поспешил выйти, но слова Оливии успел расслышать. — Спасибо, Сириус. Как только дверь захлопнулась, Вуд скатилась по стене, обнимая свои колени. Веселиться с ребятами желания не было, как и окунать Джорджа в своё тоскливое настроение. Она похлопала себя по щекам, пытаясь прийти в чувства и потянулась за волшебной палочкой, прокручивая в голове одно бытовое заклинание за другим. А станет ли всё хорошо? С помощью нескольких взмахов палочки толстый слой пыли и свисающие паутины исчезли. В комнате стало гораздо легче дышать. Довольная собой Оливия рухнула на кровать, тут же проваливаясь в сон.