Дисбаланс

      Итер убирал в рюкзак папки с документами и слушал мерные гудки, придерживая плечом трубку. В переговорной остались только он и Тарталья; Злат стоял снаружи, чтобы иметь возможность сразу спровадить нежеланных гостей, если таковые объявятся.       Очередная рабочая встреча только что подошла к концу: Итер помог фирме-партнёру перераспределить логистику и заключить выгодное соглашение с транспортной компанией. Выгода налицо: одни сэкономят на перевозках, другие получат работу, а Итер и Маастрихт – проценты. Хотя заниматься подобными обычными контрактами было даже немного странно, учитывая, что параллельно одна за другой срывались различные сделки Нидерцира.       – Привет, прости, что не взял сразу, у нас немного затянулось, – сказал Итер, едва на том конце ответили. Он окинул беглым взглядом стол, убедился, что ничего не забыл, а затем закинул рюкзак на плечо.       – Не страшно. Нормально прошло? – Чжун Ли звучал весьма бодро и довольно. Даже когда Итер уезжал из офиса, у того было на удивление хорошее настроение.       – Да, супер. Маршруты утвердили, затраты обговорили, риски обсудили. И, конечно же, всё подписали, – Итер кивнул Тарталье, и они направились к выходу. – Кстати, представляешь, «Аверс транспорт» думает перенести свои логистические решения под наше крыло, а то чего-то им не очень нравится, как Нидерцир работает последний месяц.       – Какая неожиданность, – с напускным удивлением протянул Чжун Ли. – Но пусть пока подождут. Я вообще-то с хорошими новостями: нам удалось всё окончательно уладить с нашим кандидатом на Позицию, и вроде как даже с диверсией всё складывается удачно.       День становился всё лучше и лучше: мало того, что Итер опять выспался и успешно провёл переговоры, так ещё и работа с Нидерциром шла по плану. Они укладывались в намеченные сроки и успевали закончить с интригами до выхода Скарамуша на работу. Необычайно приятное чувство.       – Ну теперь-то ты мне расскажешь, кого нашёл? – пытливо поинтересовался Итер, беззаботно следуя к лифтам под конвоем из Злата и Тартальи.       Он до сих пор не был в курсе, что за интригу плёл Чжун Ли. В какой-то степени это было сделано с целью безопасности: так как Итер постоянно ездил по встречам, его шансы попасть в передрягу были значительно выше. Скрепя сердце пришлось согласиться с тем, что новым кандидатом будут заниматься Чжун Ли, Альбедо и Кэйя: оставлять происходящее совсем без ведома Позиционщиков Итер наотрез отказался. Но, пожалуй, он был согласен с тем, что такой подход был выбран не без обоснования.       – Теперь можно, золотце, – мягко ответил Чжун Ли, и Итер по голосу понял, что тот улыбнулся. – Приедешь, и всё обсудим, не хочу по телефону. Передай Тарталье, чтобы не лихачил.       – Понял, мчим, не скучай, – промурлыкал Итер и повесил трубку.       Довольно улыбаясь, он вызвал лифт и протяжно вздохнул. Пожалуй, стоило признать, что у него и у самого было отменное настроение. Этому способствовал то ли удачный ход дел, то ли подкрадывающаяся весна, то ли всё вместе взятое, но ощущать себя довольным было до безумия приятно.       – Итер, от тебя можно солнечные батареи заряжать, так ты светишься после каждого звонка Чжун Ли, – притворно укорил Тарталья, снисходительно улыбаясь.       Смерив Тарталью ехидным взглядом из разряда «завидуешь – завидуй молча», Итер парировал:       – Если тебя это так волнует, ты не остался без порции внимания: Чжун Ли попросил тебя везти осторожнее.       – Да чего он так пристал с вождением, – фыркнул Тарталья, закатывая глаза. Пикнул лифт, двери с шелестом разъехались. Удостоверившись, что внутри пусто, они зашли. – Нормально я вожу.       Да, Тарталья водил достойно. Знал город как свои пять пальцев, мог проложить маршрут в голове быстрее любого навигатора, знал все короткие дорожки через дворы и подворотни. Все эти качества были прекрасны и необходимы для погонь. Но он абсолютно забывал их выключать, когда дело касалось деловых и повседневных поездок. Итер считал победой то, что в своё время удалось убедить Тарталью не слишком часто нарушать скоростной режим. Оказывается, всего-то стоило начать вычитать штрафы из его зарплаты.       – Как минимум, господин Тарталья, не следует демонстрировать нецензурные жесты всем, кто, по вашему мнению, повёл себя неправильно, – дипломатично вставил свои пять моры Злат. И начал он действительно с самого безобидного.       Итер, тихо посмеиваясь, залипал на сменяющиеся на табло цифры этажей. Эти максимально странные перепалки Тартальи и Злата были абсолютно регулярными. Настолько, что Итер иногда в самом деле не мог понять, как они вообще могут уживаться под одной крышей. Это какой-то странный подвид категории «от ненависти до любви»?..       – Ну а если они клаксонят постоянно?! – возмутился Тарталья, всплёскивая руками.       – Возможно, потому что не стоит каждого из них подрезать? – проникновенно поинтересовался Злат.       – Так они тащатся как черепахи! Мы что, должны в каждой пробке стоять? – простонал Тарталья, возводя взгляд к потолку.       – Да, господин Тарталья, именно так и работают правила дорожного движения, представляете?       Честное слово, иногда Итеру хотелось поставить Злату памятник. Он сам вряд ли смог бы терпеть Тарталью двадцать четыре на семь. В упёртости Тарталья превосходил, пожалуй, Итера и Чжун Ли вместе взятых. Бедные нервы Злата.       – Как в таких условия вообще можно быстро куда-либо доехать? – продолжил бухтеть Тарталья.       – Господин Тарталья… – вздохнул Злат, но его тут же перебили:       – Злат, мы уже три года как съехались, ты когда-нибудь прекратишь называть меня «господином»?       Тот вдохнул было, чтобы ответить, но приятный женский голос уведомил, что они доехали до первого этажа. На счастье Итера, это послужило принудительным завершением перепалки. Хотя, конечно, нельзя было не отметить, что порой наблюдать за ними было весьма уморительно и интересно.       Неспеша топая за Тартальей, Итер теребил в пальцах ключи от переговорной. Поскольку он уходил последним, то ему их и сдавать. Вокруг пахло краской и штукатуркой: уже второй месяц первый этаж бизнес-центра был на ремонте. Некоторые окна были заклеены защитной прозрачной плёнкой, вдоль стен стояли строительные леса, периодически можно было повстречать рабочих. Итер всячески старался избегать этого бизнес-центра во время ремонта, потому что потом весь день преследовао ощущение, что ты пропах краской насквозь, но в этот раз встречу назначал не он. Поэтому пришлось соглашаться на то, что дают.       – Большое спасибо, что занесли ключи, – дежурно улыбнулся юноша на рецепции и протянул руку.       Злат дёрнул Итера за лямку рюкзака быстрее, чем он успел сообразить, что происходит.       Свист, грохот, звон бьющегося стекла на секунду смешались в голове в абсолютно неразборчивый гул и вдруг стихли, но всего на пару мгновений: вновь раздалась стрельба. Злат, схватив Итера за воротник и пригнув к земле, начал уводить обратно к лифтам, но вдруг в одно движение подхватил на руки и перебросил через стойку. И можно было бы повозмущаться столь резкой смене тактики, конечно, если бы в них, блядь, не стреляли.       – Кэйя, код… Да блядь! – заорал Тарталья в рацию, но внезапно прервался, чтобы также переместиться за стойку.       Итер, так и стоя на четвереньках после приземления, тупо смотрел на мальчика с рецепции, который пытался зажать руками горло, из которого хлестала кровь. В тускнеющих глазах застыл один-единственный вопрос, на который у Итера не было ответа. Потому что он думал совершенно о другом.       Что делать? Бежать? Сидеть? Прятаться? Отстреливаться? Итер отчаянно пытался собрать мысли в кучу и одновременно жалел, что давненько не был на учениях. Одно дело, когда ты знаешь, что будет перестрелка, и готовишься к ней, и совсем другое, когда тебя застали врасплох, а ты последний год только и делал, что ездил по переговорам.       – У нас код два, – прозвучал над ухом напряжённый голос Злата, а затем он вновь взял Итера за воротник и потянул в противоположную от выстрелов сторону. – Итер, пойдём.       От услышанного собственного имени в мозгу что-то щёлкнуло: Итер мотнул головой и тут же пошёл за Златом. Это его задача: идти, куда ведут, делать, что скажут, и не бросаться под пули. Просто? Просто. Жаль, что только на словах.       Рецепция стояла посреди треклятого холла островком, поэтому теоретически можно было выйти с другой стороны. Схема действий простая, как два пальца: Итер уходит со Златом, а Тарталья прикрывает тылы. Кэйе они уже сообщили, подкрепление прибудет с минуты на минуту…       – Мы идём к чёрной лестнице, ты помнишь, где она? – Злат стремительно пересекал зал, одновременно отстреливаясь, и тесно прижимал к себе Итера.       – Да, да, помню, – протараторил Итер, машинально закрывая руками голову.       В голове всплыл план первого этажа, сами собой вспомнились хорошие места для того, чтобы спрятаться или переждать. Комната охраны, лифтовой холл, пожарная лестница, кладовая за углом. Даром, что ли, он всё это запоминал?       – Злат, справа! – послышался вопль Тартальи, и вдруг у Злата словно ноги подкосились: он практически повис на Итере, однако думать об этом было некогда, поскольку самого Итера внезапно вновь дёрнули за рюкзак.       Абсолютно машинально, быстрее, чем поняв, что он делает, Итер выскользнул из лямок, рванул вперёд, выхватил пистолет и, резко развернувшись, выстрелил. Противник рухнул, а перед глазами вновь возник Злат, но его тут же кто-то снёс с ног. Итер упёрся взглядом в трёх людей, шедших в его сторону: шаг чёткий, но осторожный, дуло в пол – они не собирались в него стрелять.       Они приехали за ним.       Итер вскинул пистолет и дважды выстрелил: успел как минимум зацепить двоих, но не смог увернуться от резко подскочившего третьего, которой ударил по запястьям и выбил оружие. А вот тренировки Итер не бросал, потому сумел дать отпор в ближнем бою, успешно выбив огнестрел из рук. Он ловко отбивался, и даже вроде остальные подстреленные не спешили присоединяться, как вдруг его резко схватили за волосы, развернули и с размаху впечатали головой в раму строительных лесов. Какой, блядь, грязный приём.       Было не до конца понятно, что именно гудело: леса или голова, но, когда Итер сумел вновь сфокусировать взгляд, он обнаружил себя лежащим спиной на нижней площадке лесов, которая была примерно на уровне бедра. Противник копошился в кармане, уверенно придавливая свободной рукой, навалился чуть ли не всем телом и не позволял рыпаться. Итер завертел головой в поисках хоть чего-нибудь и обнаружил строительный степлер. Подцепив его, он лихо вмазал в висок, потом глянул, что держит не наоборот, и всадил три скобы в предплечье. Противник с воем отшатнулся и вдруг рухнул: Злат прямо из кучи-малы сумел его подстрелить.       Итер подорвался и зажмурился: кровь заливала глаза просто невообразимо, встреча с лесами оказалась не самой удачной. Отстреливавшийся около стойки Тарталья махнул рукой, подзывая к себе, и Итер рванул к нему. Даже бегущий наперерез противник не особо смущал: Итер юркий, успеет, проскользнёт, проскоч–       Бедро прожгло дикой резью, отчего Итер не устоял и грохнулся, тут же попытался встать, снова упал, пополз как получалось, но его оттащили за косу. Он машинально схватился за волосы, вдруг понял, что степлер всё ещё в руках, и, как только противник оказался в радиусе досягаемости, стал всаживать скобы везде, куда получалось. Одна, другая, третья – степлер бесцеремонно выпнули из ладони; Итера тут же снова перехватили за волосы и резко вздёрнули, выставляя на манер живого щита. Он подавился вдохом, жмурясь и цепляясь за чужую руку.       – Итер! – голос Тартальи казался бесконечно далёким. Итер пытался брыкаться, но тащивший его человек был крупнее: умело перехватывал и не переставая тянул за волосы.       Выстрелы, крики, хруст стекла под подошвами – всё смешалось в единый бессвязный шум и, казалось, ещё долго гудело даже после того, как его ударили по шее, а глаза заволокла чернота.       Итер пришёл в себя словно по щелчку: как будто проснулся с утра. С той лишь разницей, что он точно находился не в кровати.       Попытки разлепить второй глаз не увенчались успехом: судя по всему, мешала засохшая кровь. Итер хрипло прокашлялся, болезненно жмурясь, а потом повёл головой – она казалась слишком тяжёлой, чтобы поднять. В поле зрения попали потемневшие от крови брюки, и мозг словно вспомнил, что Итеру прострелили ногу: боль сразу же вернулась острым сверлом. Итер прикрыл глаза и протяжно простонал, пытаясь хоть как-нибудь свыкнуться с ощущениями.       Было необычайно паршиво.       Постепенно, мускул за мускулом Итер начинал ощущать тело. Стало понятно, что он сидел на стуле, голени привязали к ножкам, а предплечья очень неудобно связали за спинкой. Итер осторожно пошевелил пальцами рук и с облегчением выдохнул, когда у него получилось. Руки настолько затекли, что начали закрадываться скверные мысли. А вот пальцев ног он практически не чувствовал. А ещё стопам было дико холодно. Итер вряд ли бы ошибся, если бы сказал, что сидит босиком.       Он наконец сумел поднять голову. Даже от такого простого движения в бедре неприятно потянуло. Ужасно. Итер максимально расслабил ногу и постарался не поворачивать туловище, оглядываясь: так движения меньше отдавались в ранение. На долю секунды стало интересно, внутри ли ещё пуля, однако по ощущениям этого было не понять: бедро горело целиком.       Итер сидел то ли в каком-то кабинете, то ли в импровизированной подсобке. Вроде сбоку виднелось какое-то рабочее место, но вдоль стен стояли стеллажи с архивными ящиками. То тут, то там валялись различные коробки и папки, бумаги и пакеты – царил хаос. В приглушённом свете Итер не мог разобрать, насколько пыльно или заброшенно всё выглядело.       Парадоксально радовало во всей ситуации то, что в голове стало пусто. Первые секунды-минуты пытались лезть какие-то глупые мысли, а потом перестали, оставили Итера в покое. Интересно, что страшно не было. Может, у Итера уже просто не осталось жизненных сил на эмоции?       Моменты, минуты, часы – что бы это ни было, оно тянулось бесконечно долго. Итеру очень хотелось снова отключиться, чтобы не ощущать боль, но организм проснулся, шансов не было. Итер внезапно понял, что дрожит. Или его мелко потряхивает? Где та тонкая грань? От холода ли это?       Дверь вдруг открылась – оказывается, она была прямо напротив, – и Итер сощурился на свет, попытался разглядеть силуэт, однако внезапно зажглись лампы, заставив машинально зажмуриться. Слышались шорох и скрежет, какая-то возня, и, когда Итеру удалось наконец открыть глаза, он увидел Эолу, которая поставила справа от него стул и села. Она упёрла локти в колени, склонившись вперёд, и стала сверлить Итера нечитаемым взглядом.       Чтобы начать говорить, пришлось прочистить горло, но даже так Итер жутко хрипел:       – Ты ведь понимаешь… что меня… уже ищут? – слабо поинтересовался он, глядя прямо в глаза.       Несколько долгих секунд Эола не мигая смотрела, а затем ответила:       – Конечно. Но надолго я тебя не задержу, не переживай. Скоро верну тебя… скажем, в целости. Мне хочется с тобой кое-что, – она вдруг опустила взгляд и, не особо церемонясь, отогнула край дырки от пули на брюках, отчего Итер сморщил нос и фыркнул, – обсудить.       – Мне нечего с тобой обсужда-а-а!.. – фраза сорвалась: Итер клацнул зубами и зажмурился, когда Эола надавила пальцем на рану.       Итер процедил стон, скалясь от боли, а потом испепеляюще посмотрел на Эолу исподлобья, шумно вдыхая и выдыхая. Теперь он думал, что его трясло не от холода, а от злости.       – А вот я, Итер, считаю иначе, – вкрадчиво проговорила Эола.       Она отпрянула, потянулась рукой куда-то за него и что-то пододвинула ближе – судя по звукам, какую-то тумбочку на колёсиках. Итеру было не разглядеть: из-за засохшей крови глаз было толком не открыть, справа образовалась слепая зона, в которой и оперировала Эола.       – Разве ты с прошлого раза… не запомнила, – Итер прервался на шумный вдох в попытке смириться с резью в ноге, – что Позиционщиков нельзя трогать?       Хотелось прикусить язык. Он ведь только больше себя закапывал, верно? Хотя куда уж больше. Если он сидел тут, то Эола явно раскрыла какую-то часть их плана. Но какую? Пожалуй, Итер постарается не давать ей наводок и попробует сыграть дурачка.       – Я-то помню, а вот ты плохо усвоил, что не стоит лезть в мои дела, – Эола склонилась над бедром Итера с ножницами и стала резать брюки, открывая место вокруг раны.       – Что ты несёшь… – выдохнул Итер, неотрывно глядя на то, как блестят лезвия на свету.       Закончив с брюками, Эола ненадолго отстранилась. Вернулась она с закатанными рукавами и в перчатках. Она принялась обильно поливать рану водой: Итер зашипел, сцепив зубы, и напрягся всем телом. Было больно, больно, больно, но он, к огромному сожалению, понимал, что это ещё только цветочки.       Он влип. И на этот раз серьёзно.       Мимолётно вспомнились различные проверки. Тарталья после пары таких говорил Итеру, что он не из тех, кто сможет молчать на допросе с пытками. В отличие от, например, Чжун Ли, которого часами можно бить током, но он и слова не проронит. Итеру Тарталья советовал начинать пороть всякую чушь: это поможет держаться за сознание, отвлекаться от боли. Займёт мозг: если думать над ответом, он будет меньше внимания уделять тому, что параллельно тело пытают. И да, даже не пытаться сдерживать крики и стоны: люди стоически терпят пытки только в кино. Как уже выяснилось, этому совету следовал даже Чжун Ли.       Вообще-то Итер надеялся, что эти рекомендации никогда не пригодятся. Но, как водится, судьба распорядилась иначе.       – Что, теперь будешь… у меня выпытывать… кто Лидер Маастрихта? – когда пытка водой закончилась, Итер уставился на рваные края раны и медленно, понемногу вытекающую из неё кровь. Жгута на ноге не было, значит, крупные артерии не задеты. Хоть что-то хорошее.       – Нет, – Эола снова отстранилась, справа послышалась возня. – Благодаря Чжун Ли я несколько разочаровалась в этом способе. Долго, трудозатратно, а результата ноль. Я, кажется, уже говорила, что моё терпение не бесконечно. Теперь я решила немного сменить тактику. В этот раз, пожалуй, отомщу сразу исполнителю, чтобы было неповадно.       – И причём же тут… я? – Итер очень старался, чтобы его голос не дрожал. Пока что даже получалось.       Эола снова склонилась над бедром: в одной руке – пинцет, в другой – спринцовка. От этой картины под рёбрами глухо стукнуло, и Итер рефлекторно мотнул головой, словно его отказ мог вообще на что-то повлиять.       – Знаешь, – Эола оттянула пинцетом край раны, и Итер зажмурился и тихо завыл на одной ноте. Не было никакого смысла сдерживаться, жалеть его никто не будет. – Поначалу я ведь действительно поверила, что у нас завёлся крот.       – Прекрати, – процедил Итер. Он рефлекторно попытался отвести бедро, но ногу привязали весьма удачно и крепко: ничего не получилось. О том, что стул, похоже, и вовсе был вмонтирован в пол, раз не двигался, даже думать не хотелось.       – Я успела застрелить парочку неверных, – конечно же, останавливаться Эола не планировала. – И даже нашла потом подтверждение тому, что они действительно не очень рады были находиться в Нидерцире, представляешь? Так что я даже тебе в какой-то степени благодарна.       Она только закончила осушать ранение от крови, а Итера уже колотило. От заместившей мысли боли очень хотелось лечь, свернуться в клубочек и протяжно, громко завыть. Но пока этому желанию не суждено было сбыться: лечь не получится, потому что он привязан к стулу, а завыть в голосину не позволяет, вопреки всем советам Тартальи, глупая, ещё теплящаяся гордость. Но Итер чувствовал, что долго она не протянет.       – Хочу выказать тебе своё уважение, – протянула Эола, откладывая инструменты.       – Это не я, это не я, это не я, – на каждом выдохе судорожно шептал Итер, жмурясь и скалясь. Не для того, чтобы переубедить её. Для того, чтобы хоть чуточку подготовиться. Потому что он знал, что сейчас сделает Эола.       – Мне действительно понадобилось много времени и сил, чтобы выйти на твой след, – хмыкнула она и резко вставила палец в рану: Итер тут же заорал.       «Не сдерживайся».       Эола явно с наслаждением ковырялась в ране, двигала пальцем, загибала фаланги. Дарила каждую крупицу боли, которую могла получить от ранения.       «Ори, вопи и плачь, это нормально».       Нет, архонты дери, это не нормально. Так не должно было случиться. Итер облажался. Крупно проебался, раз оказался здесь.       «Это помогает отвлечься от боли».       Да от такой боли невозможно отвлечься.       – О, нашла, – меланхолично отрапортовала Эола, когда вдоволь наигралась, а крик вновь сошёл на гулкий вой. Она резко вытащила палец, вызвав очередной вскрик.       Глаза щипало от слёз, Итер не переставая то выл, то просто бессильно хныкал, отчаянно стараясь хоть как-то компенсировать не стихающую жгучую резь. Всё болело если не от пули, то от напряжения, думать становилось всё сложнее и сложнее; в голове набатом грохотало: «больнобольнобольно».       Хуже, чем сейчас, Итер не ощущал себя никогда в жизни. Да лучше б его снова током били, почему-то это казалось уже не таким страшным исходом. Хотя наверняка эта мысль была чертовски обманчива.       Как он тогда сказал? Пытки электричеством заслужили место в топе худших событий жизни? Да? Он тогда попал под горячую руку, и ему досталось откровенно не сильно. Вдобавок ещё и вытащили достаточно оперативно. Сейчас же такой привилегии не было.       – Давай-ка помогу, – тоном, явно не предвещавшим ничего хорошего, предложила Эола и вновь склонилась с пинцетом.       – Отъебись, отъебись от меня, – прорычал Итер, жмурясь и отворачиваясь, как будто это могло хоть как-то помочь. – Нихера я не делал в твоей сраной конторе.       – Ты хорошо постарался, – с нотами преувеличенного уважения протянула Эола, игнорируя выпады, и Итер взвыл, когда почувствовал вошедший в рану пинцет. – Все эти одна за другой срывающиеся сделки, разговорчики про выблядков Камисато… Действительно крайне аккуратно всё сделал.       Итер не смотрел. Не хотел смотреть. Но слушал. Тут не было выбора: уши-то не закрыть и не отвернуть. Слова достигали мозга бесконечно долго, с трудом продираясь через невыносимую боль. Причём здесь Камисато? Да чтоб Итер знал…       – Только три дня назад ты всего лишь на полминуты засветил свой след.       Каждое движение пинцета отдавалось эхом во всём теле. Итер запрокинул голову и уставился в потолок, он шумно дышал, срываясь на протяжный вой, и старался думать о чём-то, кроме треклятой боли. Мора, мора, мора, контракты, работа, работа, коды-скрипты-таблицы.       Кэйя, Тарталья, дартс и походы в бар по воскресеньям.       Чжун Ли.       И бесконечная боль.       – Пользователь в нашей базе, но локализованный аккурат в вашем офисе. Не может же такого быть, верно? – Эола как будто специально подгадывала моменты, когда Итер более-менее замолкал, чтобы её слова не остались неуслышанными.       Ха, да, в самом деле. Он что-то проворачивал, залогинившись под какого-то рядового пользователя Нидерцира. Неужели подмена айпи дала сбой? Надо же было так облажаться, позорище.       Появилось какое-то скребущее ощущение в ноге. То ли Эола шкрябала пинцетом по пуле, то ли добралась до кости. В любом случае, это ощущалось отвратительно. Даже сил орать уже не было, и Итер просто выл на одной ноте, прерываясь на вдохи-всхлипы.       – Двадцать три секунды, Итер, а какие последствия, ты только погляди. Поверь, без такого подтверждения я бы не пригласила тебя на этот разговор.       Целых двадцать три секунды. Пиздец. Это же вечность. Не мудрено, что он загремел. Итеру стоило намного, намно-о-ого тщательнее подчищать хвосты. Он и так кропотливо всё проверял и перепроверял, но, как оказалось, недостаточно.       – Да с чего ты взяла, что это я?! – выпалил Итер, резко опустив голову и по инерции подавшись вперёд, насколько позволяли связанные за спиной предплечья. Было глупо продолжать гнуть эту линию, но ему хотелось попытаться сменить деятельность с нытья. Он старался не опускать взгляд на бедро, не хотел видеть. Ощущать было вполне достаточно. От слёз даже подразмыло кровь: худо-бедно, но второй глаз открывался.       – Да больше некому, Итер, – безразлично пожала плечами Эола, и вдруг пинцет щёлкнул: ногу, а следом и всё тело прострелило новой волной режущей боли. Едва Итер прекратил выть и вновь поднял взгляд, она равнодушно припечатала: – Сорвалась пуля. Давай ещё раз попробую.       – Ах ты бля-я-ядина! – заорал Итер, боль от новой попытки вытащить пулю отдавалась пульсацией аж в ране на лбу. Похоже, заработал защитный механизм «крой благим матом всё, что причиняет тебе боль».       – А ты куда более болтливый, нежели Чжун Ли, – хмыкнула Эола.       Перед глазами поплыли тёмные пятна, и, архонты побери, как же Итер им обрадовался. Это же возможность отключиться и хоть немного не чувствовать боль.       Ему было страшно опускать взгляд. По ощущениям Эола расковыряла ему рану на полноги. Вряд ли это действительно так, но чувствовалось именно таким образом. Абсолютно любое её движение ощущалось так, словно она колупалась не пинцетом, а скальпелем. Или сверлом. Борчиком, как у стоматологов. Другого объяснения такой пиздецки адской боли у Итера просто не было.       Внезапно движение в бедре прекратилось. Итер даже не сразу это понял: фантомная возня не отпускала несколько долгих секунд, а затем сменилась ноющей резью.       – Смотри-ка, – Эола подняла на уровень глаз вытащенную помятую пулю. Да уж, она явно пролетела через что-то, прежде чем оказаться у Итера в ноге. Иначе бы просто прошла насквозь: расстояния при перестрелке были не особо большие. Неужто ему просто «повезло» попасться?       – Теперь ты отъебёшься наконец? – процедил Итер.       Его колотило и мутило, затёкшие кулаки чесались. Уже не хотелось выть или прятаться. Хотелось уебать. Сломать каждую косточку, разнести весь дом к чертям собачьим, спалить, сжечь, сдать легавым, Интерполу – всем, сразу, одновременно. Чтобы камня на камне не осталось. Белая ярость поглотила с головой – она единственная сейчас держала сознание, противоборствуя чёрным пятнам перед глазами.       – А ты усвоил урок? Что-то по глазам не очень похоже, – Эола отложила пинцет, сняла одну перчатку, судя по звукам, и в поле зрения вернулась со строительным степлером в руке. – Забавная вещица. Мне передали, что ты ей ловко орудовал.       – Тебе-то он наху… – фраза опять сорвалась на крик, потому что Эола вдруг свела края раны и всадила скобу поперёк.       Чернота перед глазами начала казаться чрезвычайно манящей, но чего-то она не спешила пожирать Итера. Он даже не мог разобрать, что ему говорила Эола перед тем, как всадила подряд ещё две скобы. Картинка шла рябью и плыла, зрение сбоило, Итер был практически искренне рад возможности отрубиться.       Когда Итер сумел более-менее сфокусироваться, он увидел, что Эола что-то листала в телефоне, отложив степлер. Она вдруг покачала головой и посмотрела прямо в глаза. От взгляда стало как-то… жутко. Эола выглядела так, словно Итер только что сорвал ей очередной контракт, да ещё и какой-то важный. Но этого не могло быть, со сделками они уже закончили.       – Какая же ты сука, Итер, – чётко проговорила она, отложила телефон и всадила в ногу ещё одну скобу.       Наконец-то пришла темнота.       Он очнулся от того, что всё тело закололо.       Всё ощущалось странно, отдавалось болью. Бедро горело, горло саднило, голова трещала, остальное же тело жутко ныло. Итер не мог понять, что происходит.       Он рефлекторно дёрнулся, почувствовав запах спирта, но вдруг обнаружил, что двинуться-то особо не может: по всему телу стали ощущаться фиксировавшие его ремни. Итер лежал. Не сидел. Что за чёрт?..       – …ли и вправду ограничиться ещё одним небольшим разговором, а потом я бы тебя отпустила на все четыре стороны, – продрался словно через воду голос Эолы.       – Какого хера… – прошептал Итер, вкладывая все имеющиеся силы в то, чтобы скосить взгляд. Откуда-то сверху бил блядски яркий свет, и привыкнуть к нему удавалось с трудом.       Эола сидела над ним и делала что-то. И у Итера не было ни малейшего представления, что именно.       Но стало жутко страшно.       – У меня, конечно, теперь из-за тебя не очень много времени, но я постараюсь побыстрее, – Эола подняла на уровень глаз шприц, выпустила из него воздух, а потом посмотрела на Итера. – Как-никак, ты заслужил.       – Какого хера… ты творишь… – едва слышно прошептал Итер. Он ощущал призрачную возможность снова провалиться в бессознательность, но запах спирта, бивший в нос, явно этому не способствовал.       – Тебе стоит поблагодарить меня за милосердие, я ведь могла бы обойтись без обезболивающего, – хмыкнула Эола. – Но, как я уже говорила, ты хорошо делаешь свою работу. Не хотелось бы, чтобы ты лишился рассудка. Просто впредь будешь знать, куда нельзя совать свой длинный нос. Я позабочусь о том, чтобы ты всегда об этом помнил.       Итер бессильно прикрыл глаза, надеясь снова банально отрубиться. Все ощущения смешались в сплошную боль, что-либо отдельное разобрать уже, кажется, было невозможно. Однако вдруг раздался щелчок, и в пальцах левой руки закололо.       Сердце пропустило удар, Итер горестно зажмурился.       – Нет… Нет, нет, нет, – ощущения подступали медленно, нехотя отделяясь от общей массы боли, но манипуляции Эолы на сгибе локтя он разгадал и так. Что за дрянь она ему колет?       Реакции не последовало, но вскоре на периферии вновь мелькнул шприц.       – Развлекайся, – холодно бросила Эола и склонилась над его грудью. Что-то блеснуло, отражая ставший внезапно ещё более ярким свет от верхней лампы.       Но было уже до невозможности всё равно. Всё смешалось, боль отступила на задний план. Мыли стали вязкими, текучими, ленивыми-преленивыми.       Стало необычайно хо-ро-шо.