Всей душой, всем телом

Они действительно провели тот вечер на диване, закутавшись в плед, и у Лань Ванцзи даже получается убедить Вэй Усяня, что он и не слышал никогда о кинокомиксах. Да, Вэй Ин, ни с фильмами, ни с сериалами не знаком. Так вышло. Когда тот загорелся идеей показать сразу все фильмы про мстителей за раз, Лань Ванцзи едва не пожалел о своей маленькой шутке, но сдержался. В отместку он «предугадывал» все сюжетные повороты, что, если честно, было бы и для новичка отнюдь не сложно. Вэй Усянь на это забавно раздражался, драматично кричал, демонстративно побежденно сползал с дивана на пол и лежал там до очередного момента, пока ему в голову не придет идеальная шутка. Лань Ванцзи не видел смысла стоически сдерживать эмоции, когда до Вэй Усяня, наконец, дошло, что они еще в первый год обучения почти всей группой ходили на этот фильм. Его лицо было бесподобно, а Лань Ванцзи получил звание «лжеца, обманщика, предателя, совести у тебя нет, Лань Чжань», которое быстро сменилось на «Ты умеешь шутить! Никто мне не поверит!». Это был хороший вечер. Но для него он закончился раньше, чем для Вэй Ина. Измученный предшествующим тяжелым днем и бессонной ночью, Лань Ванцзи незаметно для себя провалился в сон. Изредка выныривая в поверхностную дрему, он понимал, что Вэй Усянь все еще с ним в зале, смотрит фильм, кажется, уже другой, и позволяет лежать на своих коленях. Будь у Лань Ванцзи чуть больше сил, он не позволил бы себе и дальше пользоваться таким снисходительным отношением, но он слаб. И совершенно беспомощен перед Вэй Усянем. Вэй Усянем, который на любое движение успокаивающе бормочет: — Тшш, Лань Чжань, все нормально, разве что я не мог и подумать — доблестный нефрит не выполнил нашу договоренность и уснул посреди эпичной драки, какой позор! — он тихонько хмыкает, поглаживая плечо Лань Ванцзи. Это успокаивает. — Почему ты вообще проснулся? Что-то случилось? Я всегда здесь, не переживай, на страже фильма и порядка, хочешь, расскажу, что ты пропустил? О, сонный Лань Чжань не отрицает, что ему нравится мой голос! Я польщен, польщен! Но давай вернемся к фильму… — и в этом фоновом шуме, разбавляемом выстрелами и взрывами, Лань Ванцзи снова засыпает, надеясь лишь, что Вэй Усянь не позволит ему провести в такой позе всю ночь. *** Вэй Усянь позволил. *** Утром они оба едва смогли разогнуть спины и подняться с дивана. У Лань Ванцзи звенело в ушах, а Вэй Усянь беспрерывно зевал, уже даже не пытаясь прикрывать рот. Они отупело сидели на кухне, на часах было уже за восемь утра, и если Ванцзи сегодня было ко второй паре, то Вэй Усяню пришлось поторопиться. Он, конечно, пытался отнекиваться от такси, но не смог противостоять твердому взгляду. Когда за ним хлопнула дверь и Ванцзи остался один, квартира будто стала нежилой. Небольшой бардак, совершенно нормальный для места, в котором кипит жизнь, стал раздражать, и вместо душа пришлось тратить время на то, чтобы сложить пледы, унести на кухню кружки и тарелки, выключить, наконец, бормочущий телевизор. Быстро закинув пледы в стиральную машинку, Лань Ванцзи устало опустился на край ванной. Теперь будто Вэй Усяня и не было. Ни запаха, который бета все равно не мог бы почувствовать, ни соринки на полу, ничего, кроме раненого его уходом хозяина квартиры. Но это нормально, да, иногда так бывало и с Сичэнем, если они очень долго не виделись. Или когда он впервые рассказал брату, что его преследуют. Теперь, когда фоновый шум, создаваемый телевизором, сменился мерным, покачивающимся мотивом стиральной машинки, Лань Ванцзи погрузился в относительную тишину. И одна мысль догнала его. А дверь за Вэй Усянем точно захлопнулась? По спине Лань Ванцзи пробежала дрожь, пока он на ослабевших ногах подбирается ко входной двери — очень осторожно, но не медленно. Вслушивается, всматривается, хоть и понимает, насколько маловероятно вторжение в такую рань. Но нервы в одно мгновение взвинчены до предела. Путь из ванной в коридор совсем короток, и довольно быстро становится ясно, что дверь закрылась вполне нормально, как и должна была. Подергав за ручку на всякий случай, Ванцзи, успокоенный, наконец идет в душ, подозревая, что насквозь пропах альфой. И неважно, нравилось ли это ему самому или спокойно ли к этому отнесся бы Вэй Усянь, но в университете так появляться не стоило — обязательно кто-нибудь особо ретивый донесет до дяди или, хуже того, до старейшин, информацию, которая может сильно навредить Лань Ванцзи и репутации его семьи, даже если все окажется неправдой. Беты только с бетами, он помнит. Все помнят, кто хоть как-то контактирует с Ланями. А так как это их университет… Вэй Усянь не дает о себе знать в течение всего времени, что Лань Ванцзи собирается и добирается до университета — тоже на такси. Ничего странного в этом нет, как думается, конечно у него свои дела, которые он явно запустил, помогая Лань Ванцзи и оставаясь с ним так долго. А ведь Вэй Усянь так и не получил свою заслуженную благодарность на прощание. Ванцзи твердо решает, что постарается украсть у того немного времени, когда найдет, чтобы нормально сказать «спасибо» и побеспокоиться о здоровье, о состоянии которого совершенно забыл сегодня с утра. Таблетки еще передать. — Вот ты где! — вырвал его из задумчивости резкий, словно обвиняющий голос. Ванцзи не оборачивался, предположив, что его искать некому, продолжил путь в сторону нужного корпуса. — Лань Ванцзи! — теперь голос был немного запыхавшимся и выражал недоумение. В голове щелкнуло — это Цзян Ваньинь. — Здравствуй, — поприветствовал его Лань Ванцзи, не совсем понимая, что ему нужно. — Вэй Усянь забыл свои лекарства, ты за ними? — Что? Нет, конечно нет, то, что он однажды сдохнет, если продолжит быть таким безответственным, не моя забота с момента его совершеннолетия, — Цзян Чэн, как все его почему-то осмеливались называть, недовольно повел плечами. — Он просил найти тебя, что я и без его указаний все равно собирался сделать, — его громкая, яркая речь вводила Ванцзи в ступор, в отличии от разговоров с Вэй Усянем. — У нас с тобой сегодня общий поток на этой паре, потом пересечешься с Цзинь Цзысюанем, а на последней — с Хуайсаном, но не переживай, хоть он и слабак, вокруг него вечно крутятся альфы, которые вас в обиду не дадут, — Цзян Чэн продолжал вдохновленно рассказывать план, саму суть которого Лань Ванцзи не мог уловить. — Что происходит? — все же спросил он, остановив Цзян Чэна — признаться, намного быстрее, чем это было возможно с Вэй Усянем. — У Вэй Усяня сегодня нет возможности тебя сопровождать, — как идиоту повторил Цзян Чэн. Этот бета никогда ему особо не нравился, слишком он был отчужденным и холодным, но тут он попал в подобную ситуацию, в которой парня, естественно, бросать совсем не по-людски. Даже если бы Вэй Усянь не повесил на себя столь желанное для него бремя постоянно быть рядом с Лань Ванцзи, Цзян Чэн не бросил бы на произвол судьбы даже такого неприятного человека. — Хорошо. Лань Ванцзи от этого не стало понятнее, почему компания Вэй Усяня должна сопровождать его, но он перестал задавать вопросы и пытаться передать таблетки с кем-то, попросту отнимая у себя шанс еще раз поговорить лицом к лицу. Таким образом и прошел весь день. С Цзян Ванинем они комфортно молчали, сидя рядом на лекции. С Цзинь Цзысюанем даже немного поговорили на привычные темы, постоянно затрагиваемые на светских раутах, на которых периодически встречались. С Не Хуайсаном словом перекинуться не удалось, чему Лань Ванцзи был даже рад — омегу окружали поклонники, и все, что требовалось, чтобы чувствовать себя в безопасности, это находиться в кругу обожателей. На самом деле Ванцзи не видел смысла во всех этих танцах вокруг него. Если преследователь и появлялся, то не в людных местах, и уж точно не в университете его семьи, где камеры на каждом углу. К тому же, если кто-то и мог окружить его спокойствием, то это Вэй Усянь. Какими бы дружелюбными не были его друзья, Лань Ванцзи в них не нуждался. Он привык справляться в одиночку со всем, что на него навалится, и у него обычно получалось. Крамольная мыслишка, закравшаяся в голову на обеде, не желала покидать сознание: не стоило принимать душ и смывать с себя запах Вэй Усяня. Даже если сам Ванцзи не в силах его ощутить, то другие альфы, менее сильные, точно держались бы подальше. На том же обеде за общим с друзьями Вэй Усяня столом бета отстраненно запихивал в себя тофу, пока жизнь и обсуждения кипели вокруг. Цзысюань спорил с Не Хуайсаном о каком-то кутюрье, Цзян Ваньинь едва сдерживался, чтобы не наорать на них, и пытался мирным путем перевести тему, однако все его попытки безжалостно игнорировались, оставляя закипать в одиночестве. Лань Ванцзи ловил его взгляд и скупо кивал, думая, что хоть так выразит благодарность, что его пригласили. Не то чтобы ему была необходима компания за обедом, но отказываться было бы грубо. Через несколько минут и пару кусочков тофу Цзян Ваньинь все же сорвался, так что теперь спорщики делали вид, что подавлены, пока никто им не верил. Эту картину и застал Вэй Усянь, подошедший к Ванцзи со спины, но предупредительно обогнувший его так, чтобы можно было заранее увидеть. Наверное, такая внезапная осторожность, заботливость, внимание к мелочам… все это — совокупность незначительных на первый взгляд черт, просто быстрых мазков характера и воспитания, добило раненое сердце Лань Ванцзи. Вэй Усянь, убедившись, что его увидели, радостно приблизился в одно мгновение, пододвигая пластиковый стул кафетерия ближе, практически вплотную к ногам Ванцзи. Не сразу поняв, к чему это, и уже готовясь освободить альфе пространство, бета замер, придавленный его рукой на своих плечах. Вернее, боящийся смахнуть это легкое как перышко прикосновение любым неосторожным движением. Вэй Усянь, как бы территориально он себя не вел, все еще был очень внимателен. Он наблюдал за реакцией Лань Чжаня — только за его, совершенно не обращая внимания на других. Казалось — лишь одно слово, движение, намек на это — и Вэй Ин уберется, отодвинется, отдалится. Одеревеневший от осознания Лань Ванцзи все же дернул уголком губ, и альфа сразу расслабился, а вес его руки увеличился, мягко обволакивая и успокаивая, хотя до этого и не казалось, что гложет беспокойство. В его клане альфы требовали себе как можно больше пространства. Ужасно, что Ванцзи не смог подавить казалось бы давно искорененный рефлекс отодвигаться, сжиматься и исчезать, хотя годами боролся и думал, что достиг успеха. Похоже, последние события слишком расшатали его. Вэй Усянь быстро веселит компанию, жонглирует словами, вовлекает всех в диалог, пока Ванцзи тонет в гулком потоке неразличимых фраз, окруженным теплом. Это… уют. Так ощущается уют. Лань Чжань будто отделяется в этот момент от своего тела, он чувствует — и так и должно было быть изначально. У него могли быть друзья. И сейчас могут. Но надолго ли? Также быстро, как затянул, поток выплевывает его в пустой разговор о лекторе по современному искусству, о котором Вэй Усянь его спрашивает. Его глаза отливают красным, совсем немного, но цвет приводит в себя, и Ванцзи отвечает. — Не знаю. — Да как не знаешь! — горячится Цзян Ваньинь, то ли не заметивший, то ли сознательно игнорирующий замершую пару. — Ты же сдавал ему зачет, говорят, он едва не завалил тебя, — альфа возмущается, и это неожиданно приятно. Лань Ванцзи мгновение мнется, но все же не решается высказаться откровенно. — Профессор Во требователен. — Только к детям богатых родителей, — уточняет Не Хуайсан неожиданно едко. Лань Ванцзи не может ничего ему противопоставить и просто молча склоняет голову к своему тофу, с удивлением следя за палочками, все ближе подносящими кусочек к его рту. Вэй Усянь рядом невинно улыбается, пока все отводят взгляды. Лань Ванцзи практически чувствует, что неудержимо краснеет. — Вэй Ин!.. — выдавливает он, чувствуя настоящее возмущение. Тот в ответ умоляюще смотрит, и Лань Ванцзи склоняется, надеясь, что волосы хоть как-то скроют его пылающие уши. Вэй Ин понимает все не совсем правильно, так что у Лань Чжаня не остается выбора, кроме как обхватить кусочек тофу губами, сосредоточив все силы на том, чтобы не подавиться. Он смущен, он зол, он негодует, и все это наверняка отражается в его взгляде, из-за чего Вэй Усянь смеет корчить лицо безобидного котенка. «Будь с ним помягче», — вспоминает Лань Ванцзи. Вэй Ин не виноват в том, что происходит. Он просто помог, сам пострадал из-за этого, но продолжил заботиться. В итоге Ванцзи просто мягко забирает палочки из пальцев Вэй Усяня и продолжает есть, будто ничего и не случилось. Альфа непонятным взглядом провожает его движения, но быстро приходит в себя и снова вливается в разговор. Однако он же первым и убегает, быстро мазнув запястьем по шее Лань Чжаня, оставляя свой запах. Уши снова наливаются красным, но теперь уже не только у него одного — все за столом смущены. — Бесстыдник… — Наглец! Практически одновременно произносят они с Цзян Ваньинем вместе. В остальном день проходит обычно, не считая какой-никакой компании под боком, пытающейся периодически расшевелить погруженного в учебу Ванцзи. Под конец дня Не Хуайсан предлагает подвезти Лань Ванцзи, потому что брат все равно прислал за ним водителя, и почти уже согласившись, бета останавливается из-за зова: — Чжань-ди, диди, я здесь, — это Лань Сичэнь. Он стоит, опираясь на дверцу своей машины, легонько махая рукой для привлечения внимания. Брат улыбается и кивает в ответ на удивленное лицо Лань Ванцзи, и всем собой показывает, что ждет его и никуда не торопит. — Твой брат? — восхищенно тянет Не Хуайсан. — Мгм. — Кажется, моя помощь не нужна, — омега все не отводит взгляд. — Может, лучше вы меня подвезете, — он внезапно переключается на кокетство, получив в ответ только ошарашенный взгляд. Ну как «ошарашенный», в стиле ледышки Лань Ванцзи. — Шутка, шутка, — посмеивается Не Хуайсан, и удаляется, чувствуя себя победителем. Лань Сичэнь наблюдает за этим всем с подрагивающими губами. Кажется, это не та самая выверенная до миллиметра улыбка, а что-то искренне. Как же давно Ванцзи не получал ее. Он тоже едва заметно улыбается, ловя удивление в глазах брата, и идет к нему. От Сичэня после этого обмена эмоциями будто солнечная аура начала расходиться, и улыбка все же выползла на его лицо, ничем не стесненная, широкая. Лань Чжань грелся в ее лучах, прямо как в детстве. — Давно не виделись, диди, — Сичэнь привычно тянется к Лань Ванцзи, обнимает аккуратно за плечи, стараясь не напирать и чутко улавливая все реакции. К его удивлению, брат не вырывается, устав терпеть прикосновение, а покорно обнимает в ответ. Слабовато, но и это Сичэню редко доставалось. Лань Ванцзи и сам удивлен своими действиями, но задуматься об этом он не успевает — брат усиливает хватку, быстро меняя их местами: теперь бета стоит между ним и машиной. Удивление быстро сменяется пониманием, когда ушей достигает взбешенный рык. Это Вэй Усянь. Его глаза пылают, пока он мягко двигается в сторону парковки. Никто не заступает ему путь — студенты испуганно расходятся, но продолжают наблюдать. Вэй Усянь никогда себя так не вел, даже намека не давал, что может настолько выйти из себя — тот самый компанейский дружелюбный Вэй-сюн, сейчас, наверное, излучающий агрессию. — Вэй Ин, — Лань Ванцзи выступает из-за закрывающей его спины брата, который непонимающе пытается затолкать его обратно. Сумасшедший альфа — это не шутки. Однако это и провоцирует Вэй Усяня. Он бросается к Ланям, вызывая испуганные вскрики у окружающих, рывком выдергивает руку Лань Ванцзи, подтаскивая того к себе с невиданной силой. Угрожающий оскал ни на миг не покидает его перекошенного лица, но Лань Чжаня он не пугает. Впервые в жизни, наверное, ему не нужно чувствовать запахи, чтобы понимать причины поступков других людей. Он успокаивающе кивает брату, взглядом прося не вмешиваться, и Лань Сичэнь слушает его. Отступает, смиряя нрав и норов, он ведь не животное, он доверяет своему Чжань-ди. Это будто ножом по открытой ране — так больно от того, что человечно. Брат действительно прислушивается к нему. Но сейчас не время разбираться в своих чувствах, пока Вэй Усянь не пришел в себя и так переживает. Лань Ванцзи обнимает ладонью запястье сжимающей его руки. Медленно поглаживая круговыми движениями, он отвлекает альфу, приводит в себя, предлагая сосредоточиться на чем-то простом и понятном. Глядя на уходящий из глаз Вэй Усяня красный, Ванцзи думает: так странно, никогда бы не представил, что переживу подобное. Обычно каждый альфа хотя бы раз в жизни претерпевает схожее помешательство, в основном когда угрожают его омеге. Кто-то даже жестоко провоцирует у своего партнера агрессивное поведение в альфа-релизе, чтобы «проверить чувства». Чудовищно, если вы спросите у Лань Ванцзи. Просто чудовищно. Даже сейчас многие альфы и омеги, не знающие полной истории, осуждающе смотрят. — Вэй Ин, я здесь. Все хорошо. Это мой брат, — медленно, привычными короткими фразами, так подходящими сейчас, Ванцзи успокаивает. Представляет, как распаленного Вэй Усяня обвивает его холодный голос, остужая, но не леденя. Дыхание альфы успокаивается, и он уже более осознанно расслабляет болезненную хватку на запястье Ванцзи, но ладонь не убирает. Приблизившиеся к привычной серости глаза неотрывно следят за каждой реакцией предполагаемой омеги, будто Вэй Ин готов броситься в бой прямо сейчас — чуть что. Лань Ванцзи внимательно смотрит в ответ, стараясь передать все спокойствие, что у него есть, тому, кого втянул в свои проблемы. Ему никогда бы не пришло в голову спровоцировать подобный нервный всплеск у любимого человека, но… Но. Сейчас он может положить этот момент в копилку воспоминаний, стоящую на воображаемой полке рядом со списком причин не любить его в ответ. Будто бы он вызвал какие-то — нет, не какие-то, определенные! — чувства у Вэй Ина. Еще один туманный образ «а что, если». Бессмысленный и беспощадный. Эти три дня будут нежными перышками уничтожать его по выходным и будням. Вэй Усянь все так и смотрит, как на единственную константу его мира. Он медленно тянет руку Ванцзи к себе, прижимает к груди, крепко, так, что бета может без труда почувствовать очертания пуговиц его рубашки через свой рукав, а потом склоняет голову. Обнюхивает. Но ничего не чувствует, как и ожидалось. Вэй Ин разочарованно ворчит, поднимает взгляд на Ванцзи, но тот уже отвернулся, не в силах смотреть в ответ. Да, все верно. В мечтах нельзя заходить слишком далеко. Движение позади отвлекает, и Лань Ванцзи на миг отводит взгляд, успев только разглядеть приближающегося Цзян Ваньиня, как Вэй Усянь тут же отреагировал, резко обернувшись. Его сводный брат успокаивающе поднимает руки с раскрытыми ладонями, пока Лань Ванцзи решительно прижимается к Вэй Ину со спины. — Лань Чжань? — Вэй Усянь вздрагивает, когда чужие руки сжимаются на его талии, но, кажется, приходит в себя. — Все хорошо, — на самом деле Ванцзи так не думает, но говорить точно не будет. — Ну типа, чувак, ты буквально едва не надрал зад брату своей зазно… — Цзян Ваньинь прерывается и дальше не продолжает. — Ванцзи, — зовет Лань Сичэнь напряженным голосом. — Нам пора. Скорее всего, это не так, но предложенный чутким братом выход из ситуации кажется пока лучшим вариантом. Надо оставить Вэй Ина переварить свое поведение, и если реакция будет далека от положительной — что вероятно — лучше быть подальше от него в момент осознания. Альфе после такого нужна поддержка близких, и Лань Ванцзи к ним не относится. — Да, — выдавливает он из сведенного судорогой горла, — иду. Руки на талии Вэй Усяня расцепить довольно легко. Как это выглядит для остальных. — Все хорошо, — снова повторяет Ванцзи бессмысленно, наблюдая, как Цзян Ваньинь притягивает Вэй Усяня в объятия. Вспышкой в мозгу проносится воспоминание, как он сам, испуганный, нуждающийся в поддержке, благодарный, прижимался к альфе, выпрашивая ласку, хотя бы дружеское похлопывание по плечам, но не получил ничего из этого. Подобные сцены не для него. Лань Ванцзи кивает Цзян Ваньинью, тихо прощается с Вэй Усянем, напоминая про таблетки, и идет к брату, боясь обернуться и увидеть, что его слова растворились в воздухе по пути. Когда машина отъезжает, Вэй Усянь побито смотрит ей вслед. *** Брат быстро ужинает вместе с Ванцзи в ресторане неподалеку — ему потом на работу, снова. Все дядины старания по приучению к режиму сна канули втуне, когда старейшины пристроили наследника разбираться с проблемами компании. Сичэнь не столько ел, сколько пытался вызнать ситуацию, но Лань Ванцзи был слишком смущен и расстроен, чтобы придумать правдоподобную ложь под испытывающим взглядом, так что отбился полуправдой: у однокурсника проблемы с обонянием, вот и реакции странные на препараты пошли. Брат, кажется, поверил, но все равно устало вздохнул и попросил быть осторожным. — Ты все же успел нажить себе врагов, особенно альф, не стоит так беспечно относиться к своей безопасности. Если что — звони мне, я буду забирать тебя из университета. Можешь пожить пока у меня, будет не так скучно, — для проформы предлагает Сичэнь, наверняка слишком устающий и без сложного брата под боком. Поэтому Ванцзи тянет отрицательное «м-м». На самом деле, в глубине самого себя, там, под горой из отговорок, забилась в угол еще одна причина — вдруг Вэй Усянь придет сегодня. Он же обещал, верно? — Дядя спрашивал о тебе, — прерывает его мысли брат. — М-м-м, — задумчиво тянет Ванцзи, не зная, что на это ответить. Дядя мог позвонить ему. Сичэнь испытующе глядит на него, замерев с палочками, поднесенными ко рту, прежде чем продолжить: — Он сказал, что ты не отвечаешь ему. Выразил… — Сичэнь аккуратно подбирал слово, — обеспокоенность. Ты все еще обижен на него? — Нет. За столом повисает молчание. Лань Сичэнь скрывает тяжелый вздох и возвращается к еде, пока Ванцзи переводит взгляд на картину за окном. Не то чтобы он имел право обижаться на дядю. Тот всегда очень бережно относился к семейным деньгам, и ничем необъяснимая блажь младшего племянника купить квартиру порядком его разозлила. Настолько, что он игнорировал на собрании клана очередные нападки на Лань Ванцзи, и прервал их только после того, как особо не любящий его старейшина перешел одному Лань Цижэню видимые рамки. Да и не собирался Ванцзи его игнорировать. Видимо, дядя позвонил тем вечером. Внезапно сильно захотелось залезть в карман брюк и проверить, на месте ли телефон. Не вытаскивать, конечно, ведь тогда Сичэнь начнет задавать вопросы, а то и купит новый — и вот готова очередная ссора с дядей. Точнее, дяди с Лань Ванцзи. Ужин закончился в молчании, но оно было спокойным. Братья радовались проведенному вместе времени. ***

Dawn by Elephant Music

Лань Сичэнь довез Ванцзи до дома и высадил на подъездной дорожке, быстро уехав — уже опаздывал. Вечерело. Лань Ванцзи окинул взглядом медленно наполняющуюся парковку у новостройки. Он напряженно думал, как лучше поступить. Дождаться кого-нибудь из соседей по подъезду и зайти вместе с ними? Или пойти одному, не втягивая никого больше в свои проблемы? Темнело слишком быстро, чтобы он продолжал медлить на улице под едва загорающимися окнами полупустого дома, поэтому сквозь подступающую дрожь и слабость в ногах, Ванцзи двинулся вперед. Ему приходилось бороться за каждый шаг — словно невидимое силовое поле отталкивало его. Когда оставалось не больше десяти шагов до двери в неизвестность, та распахнулась. Из темного проема вышагнул крупный альфа, бритый под ноль. Его пожелтевшие от табака зубы сжимали почти дотлевшую сигарету, с которой каждую секунду грозился сорваться столбик пепла. Лань Ванцзи застыл. Мог ли это быть?.. Дыхание участилось, грудь снова закололо, но легким все равно не хватало воздуха. Вэй Усянь ведь ударил его? Но куда? Вполне мог в туловище, не обязательно же по лицу. Мужчина так и смотрел на Ванцзи, придерживая дверь полуоткрытой. Незнакомец затянулся, глядя ему в глаза, и выдохнул. Его лицо скрылось за завесой дыма, и все, что разглядел тревожный взгляд Ванцзи — дико преломляющиеся гримасы с тлеющим огоньком посередине. — Ты заходишь, сосед? — хрипло каркает альфа. Его глаза поблескивают из-за пелены белесого дыма. Недобро. Не получив ответа, незнакомец цыкает раздраженно и отпускает закрывающуюся со звонким «клац» железную дверь. Он идет к Лань Ванцзи. Горло сводит от невозможности вдохнуть, каждый раз, когда большие стопы в черных ботинках опускаются на асфальт, в ушах грохочет. Будто десятки людей одновременно бросают камешки в дребезжащее стекло — единственную преграду между ними и их мишенью. Ванцзи не может сдвинуться с места — да и куда бежать? Он не сумеет. Ему нужен Вэй Усянь. Пот катится между лопаток, пока все тело пробивает озноб. — Папа! Альфа проходит мимо и забирает с собой замедление, завоевавшее глаза Ванцзи. С ним остается только запах горького дыма да детский лепет на фоне, весело рассказывающий что-то прокуренному голосу. Ноги подкашиваются, и Лань Ванцзи почти падает, едва успев удержать равновесие. — Эй, ты как? — теперь, когда ужас не окутывает мозг ватным одеялом, голос кажется немного обеспокоенным. — Мгм… — выдавливает Ванцзи, через боль сглатывая. Он опускает голову, когда заходит в подъезд за тремя людьми: уставшей омегой средних лет и альфой с маленькой девочкой на руках. Они выходят на три этажа раньше, и альфа бросает на Ванцзи последний взгляд, прямо перед тем, как двери лифта сомкнутся. Его глазные яблоки словно застыли в одном положении. Даже отвернувшись нельзя было избежать этого пугающе пустого взгляда. Только оказавшись в одиночестве, он нажимает кнопку своего этажа. Когда настал черед Лань Ванцзи покидать крохотное, но обманчиво безопасное пространство, сердцебиение в ушах затмевало все звуки. Пустая, хорошо освещенная площадка пугала, но удерживать двери лифта открытыми так долго было не менее небезопасно. Лань Ванцзи в три широких шага преодолел расстояние до своей двери, и дрожащими руками попытался вставить ключ в замочную скважину. Металлическая кромка мерзко чиркала по железной обшивке, и Ванцзи казалось, что у него на висках вздуваются вены от напряжения. Он чувствовал, как его сверлит чужой взгляд. Остановившийся, как будто мертвый. Ключ входит в пазы, ручка поддается, и Лань Ванцзи кулем вваливается в квартиру, сразу же судорожно захлопывая за собой дверь. Он параноидально смотрит на замок, несколько раз дергает ручку, с силой надавливает на плотно скрывающий его лист металла, обшитый панелями. Да, дверь прочная. Никто не сможет ее пробить. Но на всякий случай Ванцзи вставляет в скважину ключ. Чтобы точно услышать, если кто-то попытается проникнуть незаметно. Судорожно выдыхая, он бросает все свои вещи прямо у порога и идет в ванную комнату. Всего через десять минут раздается осторожный стук во входную дверь. Легкое постукивание по металлу. Лань Ванцзи не слышит его за шелестом воды, бьющей по днищу душевой кабины. Он сидит под сильным потоком, скрючившись, словно пытаясь согреться под обжигающими струями. Ванная тонет в паре, экран телефона, лежащего рядом на полу, запотевает, в трещины проникают капли конденсата. Стук становится громче, и вот Ванцзи уже уверен — не показалось. Кто-то выстукивает костяшками пальцев смутно знакомую мелодию. Лань Ванцзи старается не терять едва обретенное равновесие. Практически с болью он отводит от себя одну из обнимающих колени рук, и прижавшись к холодному бортику душевой, тянется за телефоном. Тот едва реагирует на прикосновения, экран идет полосами, но у Ванцзи все же получается позвонить последнему контакту. Гудки идут. Расслабленный стук превращается в грохот — кто-то колотит дверь со всей дури, чуть ли не бросается на нее всем телом. Гудки прерываются и на том конце звучит жизнерадостный голос Вэй Усяня. Человек за дверью замолкает. Только шелест воды, забивающей рот и уши, остается вместе с Лань Ванцзи. И голос Вэй Усяня. — Вэй Ин, — сухо выдавливает Ванцзи, сглатывая залившую рот воду с металлическим привкусом. Он тянется к панели управления и выключает воду, оставаясь в полной тишине. Вэй Усянь слушает его. Ванцзи прокашливается, не переставая прислушиваться, растя в себе робкую надежду. — …это ты? Вэй Усянь молчит. Только дышит тяжело, и Ванцзи так страшно, на миг ему кажется, что он и есть его преследователь, пока воспаленный разум не возьмет себя в руки. — Нет, — почти шепотом произносит Вэй Усянь сквозь шипение умирающего динамика. Он продолжает громче, беспокойнее: — Лань Чжань? Оглушающий лязг врывается в голову Ванцзи, с размаха руша нейронные связи. Он роняет телефон и сжимается в комочек на остывающем поддоне душевой кабины, пока вечернюю тишину пустой высотки заполняет шорох отказавшего динамика и звук металла, бьющегося о металл. Кто-то колотит в его дверь чем-то… Чем-то, чей урон явно превышает способность Лань Ванцзи вытерпеть. Ему остается только беззвучно плакать, зажимая мокрыми ладонями уши.