Всей душой, всем телом

Когда приезжает полиция, и спустя несколько минут после нее Вэй Усянь, Лань Ванцзи уже больше получаса сидит, скрючившись на холодном поддоне душевой кабины. Подушечки пальцев неприятно сморщились от долгого соприкосновения с мокрыми волосами, кожа, особенно у плеч, ноет, измученная сначала непрерывно бьющим потоком воды, потом внезапным холодом, а запястья свело судорогой — слишком долго он зажимал уши, пытаясь отгородиться от ударов. Как давно они прекратились, он не знает. Лань Ванцзи даже вздрагивать перестал в какой-то момент, словно впал в ступор, напряженной статуей застыв на остывающем полу. Даже дрожь будто бы не била его. Прибывшая на вызов — он не вызывал — полиция не сразу смогла добиться от него ответа: пока не приехал Вэй Усянь, офицеры безрезультатно давили на звонок, стучали (наверняка аккуратно, костяшками пальцев, может, потом уже с раздражением — кулаком), но никакие звуки, прорвавшиеся в мир Лань Ванцзи, не заставили его сдвинуться с места. Кроме голоса Вэй Ина. — …ань Чжань… Лань Чжань, ты там? Ответь, Лань Чжань, это Вэй Ин, Вэй Усянь, и кроме меня тут полиция, два офицера, тебе нечего бояться, я обещаю. Открой дверь, Лань Чжань, хорошо? Кроме нас тут никого нет, ладно? — Он обеспокоен, это ясно слышно. Теперь все так громко, словно все звуки мира в один миг обрушились на мозг, вынужденный тут же выстраивать неимоверное количество нейронных связей. Лань Ванцзи пытается подняться с колен, ноющих от долгой нагрузки. По икрам и выше, до паха, поднимается обжигающая боль из-за затекших мышц, спину сводит тоже, но останавливаться нельзя, он это понимает. — Лань Ванцзи, ответьте, пожалуйста, иначе нам придется позвонить вашим родственникам, а потом вскрыть дверь. — Второй голос, пробивший черепную коробку, намного спокойнее, хоть в нем и проскакивают нотки раздражения. Пока офицер говорит, Ванцзи ловит равновесие на непослушных ногах и осторожно подбирается к двери ванной. Но колени предательски подгибаются, и он хватается за угол стиральной машинки, удерживая себя от падения, но сбивает… что-то. Грохот оглушает, и слова Вэй Ина теряются — остается только голос — кричащий, нервный, просящий. — Лань Чжань!.. — Я здесь, — сипит Ванцзи, стараясь придать голосу громкости. Но повторить приходится несколько раз, прежде чем он может быть уверен, что его слова достигли ушей людей за дверью. Он ковыляет к входной двери, как старик, не оставляя за собой влажных следов — слишком долго просидел в ступоре, даже успел высохнуть. Только волосы холодили шею и спину, посылая неприятную дрожь вниз, в ноги, где он и без того с трудом сохранял стойкость. Только у самой двери, уже надавив на ручку, Ванцзи понял, что он как был обнаженным после душа, так и не додумался накинуть ничего. Громко выдохнув, он прислонился лбом к стене рядом с замком, и на секунду закрыл глаза. — Подождите, — снова выдавил он хрипло. Вэй Усянь что-то успокаивающе бормотал, и Лань Ванцзи, не вслушиваясь, все равно немного успокаивался, пока возвращался в ванну — туда ближе всего — и натягивал помявшиеся и намокшие штаны, до этого небрежно брошенные на кафельный пол. Вернулся он уже быстрее — тело, наконец, отошло, и двигаться получалось нормально, а не через огненное покалывание. Щелчок замка пускает дрожь вдоль позвоночника, словно подсознание говорит ему: это ошибка. Это небезопасно. Остановись. Дверь медленно открывается — кто-то снаружи давит на ручку. Остановись! Вэй Усянь налетает на него вихрем, сжимает в объятиях, холодя обнаженную грудь клепками на джинсовке. Носом он утыкается в шею, почти пытаясь дотянуться до загривка, не обращая внимания на влажные волосы. Он укачивает его, с запозданием доходит до Ванцзи, когда перед расплывающимся взглядом скачут два синих форменных пятна. Лань Ванцзи не обнимает в ответ — его руки безвольно висят по бокам, запястья и пальцы все еще такие слабые, что даже мысль напрячь их отзывается болью. Поэтому он просто смотрит на офицеров, вдыхая запах шампуня Вэй Усяня, его бальзама после бритья, горчащего пота, чувствуя большие горячие ладони на своей талии. — Проходите, — выдавливает он, осознавая, чего ждут офицеры. Веки сами собой опускаются от усталого понимания, что сейчас его ждет. Снова. Один из них, тот, что помоложе, успокаивающе улыбается — это у Лань Ванцзи получается разглядеть только после того, как он моргает. Вэй Усянь напоследок сжимает объятия сильнее и отстраняется, больше не касаясь, но держится все еще рядом. — Где мы могли бы поговорить? — спрашивает второй офицер. Ванцзи заторможенно кивает и идет в гостиную. Все следуют за ним. Когда ноги все же подводят его снова, он устало падает на диван, кто-то укутывает его в плед. Вэй Ин. — Меня зовут Ван Цзябао, это мой коллега Чжэн Хун, мы прибыли по обращению Вэй Усяня, сообщившего в нападении и вторжении в жилище. Вы обращение подтверждаете? — Канцеляризмы, против обыкновения, успокаивают. Или это Вэй Усянь, опустивший руку ему на колено? Лань Ванцзи кивает, желая оказаться как можно дальше от этого места. Потом, опомнившись, мотает головой. — Что ты делаешь, Лань Чжань? — голос Вэй Усяня звучит удивленно, а пальцы на колене сжимаются. Офицеры переглядываются. Чжэн Хун еще слишком молод, но вот второй офицер, кажется, знает, к кому они приехали, и это знание не делает его вечер лучше. — Не могли бы вы выразиться в устной форме? — вопреки явно раздражающей его ситуации, голос старшего офицера Ван Цзябао все еще мягкий. Будто он разговаривает с невменяемым. — Ничего не было, — послушно произнес Ванцзи, практически чувствуя ошарашенность Вэй Усяня. — Я же слышал, — Вэй Усянь сползает с дивана на пол, стоит на корточках у ног Ванцзи, вопросительно заглядывая в глаза. «Я не оставлю тебя», — вот что хочется там видеть. — Кто-то как сумасшедший ломился в твою дверь, будто молотком по ней колотил. — Руки Лань Ванцзи задрожали, разум снова заполнил грохот ударов. Вэй Усянь… Вэй Ин заметил это, или его альфа, и положил свои ладони поверх, поглаживая костяшки. Усталый вздох прерывает их безмолвное общение. — Я правильно понимаю, вы были в ванной комнате, Лань Ванцзи? — он обращается к нему по имени. Точно знает. — Да. — Мы уже слышали, какие звуки могут исходить из этой квартиры, так что есть вероятность того, что вас ввели в заблуждение, господин Вэй. Вэй Усянь резко, зло оборачивается, не выпуская рук Лань Ванцзи. — Я слышал звуки ударов металла о металл. Очень громко. И Лань Чжань говорил со мной в этот момент, как бы он сам мог бить по чему бы то ни было в этот момент? — Но на двери нет даже царапин, — парирует офицер Ван, полностью взявший на себя обязанность избавиться от надоедливого Ланя. Вэй Усянь снова собирается что-то ответить, когда Лань Ванцзи прерывает его: — Нет? Никаких следов? — Никаких, — раздраженно впивается в него взглядом Ван Цзябао, преследуемый удивленным вздохом молодого сослуживца. — Как и в прошлую нашу встречу, и в позапрошлую, Лань Ванцзи. — Он чеканит слова, будто бы они и без того не падают на плечи невыносимой тяжестью. — Зачем вы снова это делаете? Снова не терпится привлечь к себе внимание? — Офицер распаляется, захлопывая записную книжку, пока все остальные в комнате не могут осознать его реакции. Все, кроме Лань Ванцзи, упрямо сжимающего губы в тонкую линию. — Так и еще и парня втянул, заставил нервничать, — пеняет офицер, ударив по больному. Пальцы, только переставшие дрожать под успокаивающим теплом рук Вэй Ина, напрягаются. Лань Ванцзи ногтями впивается в ладони со всей силы. — Да что вы несете! — взрывается Вэй Усянь. — Сейчас же перестаньте на него давить! Неужели вы не видите, что ему плохо? Как вы вообще смеете говорить с пострадавшим в таком тоне? Это и есть ваша работа — нападать на ни в чем не повинных людей? Или все же составлять протокол и разбираться в проблеме? — Сынок, он это подстроил, ты разве еще не понял? — Офицер Ван устало трет лицо ладонями, а офицер Чжэн удивленно кряхтит на такой непрофессионализм. — Богатому мальчику не сидится на месте… Вэй Усянь вскакивает, отпуская руки Ванцзи, так и застывшего на диване. Теперь альфа нависает над сотрудником полиции, чуть ли не рычит от бешенства, закрыв спиной того, кого, как он считает, должен защищать. — Его преследуют! — Только его собственное воображение, — отмахивается офицер, — как и его несчастного папашу. — Замолчи! — шипит Ванцзи, и одновременно с тем подает голос младший офицер. — Но ведь был второй звонок?.. — Он звучит неуверенно, переводя взгляд со своего напарника на взбешенного альфу, нависшего над ним. Рука парит над кобурой — так, на всякий случай. Но он все еще не понимает, почему старший товарищ так груб с возможным потерпевшим, который уж точно не выглядит как тот, кто мог бы подстроить нападение. — Что? — Вэй Усянь отвлекается, и в этот момент Ванцзи тянет его за полы куртки ближе к себе, чтобы офицер не подумал, что следует применить силу. И альфа послушно подается назад, не спуская взгляда с говорящего, но языком тела полностью подчиняется нерешительным прикосновениям. Он не чувствует запаха, но знает, кого должен оберегать. — Поступил анонимный звонок буквально за минуту до вашего, господин Вэй, — поясняет офицер Чжэн с облегчением, что ситуация немного сбавила обороты. — Возможно, это был кто-то из соседей. Сообщили о странных звуках в этом подъезде. — Да, но это не доказательство — дверь все еще цела, а этот бета уже исчерпал весь запас доверия к нему. Мы не в первый раз бежим на вызов к нему, а он явно не в последний раз кричит «волки». — Ван Цзябао разочарованно качает головой. — Послушайте, Лань Ванцзи, — он отклоняется вбок, чтобы посмотреть на него, спрятанного за альфой, — я не обвиняю вас в ложном вызове только потому, что вы явно нездоровы. Обратитесь к специалисту, не отнимайте время у полиции. Возможно, когда вам кажется, что вас преследуют, но больше никто этого не видит, вам действительно кажется. — Его голос внезапно смягчается, и у глаз прорезаются морщинки от едва заметной улыбки: — Я понимаю. Правда, понимаю. Из-за того, что вы делали, у вас появились недоброжелатели, но прошло много лет. — Лань Ванцзи смотрит прямо в глаза, даже не моргая. Взгляд, наверное, злой, но на самом деле он просто в ступоре. Ничего не чувствует. Знал, что это повторится. Вэй Усянь сдвигается, чтобы снова закрыть Ванцзи от пристального взгляда. — Но я свидетель. Я же видел, неужели моего свидетельства недостаточно хотя бы для того, чтобы начать разбирательство? Вы же просто приехали и даже соседей не опросили, записи с камер не посмотрели — просто сразу сбросили его со счетов! Это чушь! Да он же напуган до смерти! — распалялся Вэй Усянь, и Лань Ванцзи не мог не предположить, что сейчас он пах нервозностью, страхом, раздражением. Возможно, отчаянием. Да, отчаянием, проскальзывающем в голосе. Офицер Ван тяжело вздыхает, и Лань Ванцзи рад, что не может видеть его утомленный взгляд. — Свидетель чему? — осторожно спрашивает младший офицер, имя которого Ванцзи неожиданно забыл. — Ничего не было, — снова тихо повторяет он, так и не разжимая рук. Ему нужно держаться за себя, пока все это не закончится. — Лань Чжань! — теперь уже отчаянно поворачивается к нему Вэй Ин. — Что происходит? А как же тот случай у магазина? Мое сотрясение мозга тому подтверждение, не находишь? Ли Вонвон, вынужденная теперь бросить работу? Я думал, ты будешь сегодня с братом, поэтому не беспокоил, но только ты остался один, и он снова пришел! Он не боится ни улицы, ни людей, я же видел его! — Вэй Ин… — голос Лань Ванцзи невыразительный, но Вэй Усянь все равно как-то понимает, что напугал его, и падает на колени — снова — уже не крича, но настойчиво вопрошая. — Я не понимаю. Второй раз за пару дней. Бао, если ты сомневаешься в себе, своем разуме, я клянусь, я тоже все это видел и слышал, даже поучаствовал. — Он криво улыбается, невесело, и его руки снова на коленях Лань Ванцзи, мягко поглаживают вверх-вниз, по кругу, и снова. Лань Ванцзи опускает голову, скрывая слезящиеся то ли от усталости, то ли от безысходности глаза. — Ты в полном порядке, — настаивает Вэй Усянь, оставляя его колени в покое и поднимая руки к лицу, обхватывая подбородок и мягко проводя по щекам шершавыми пальцами. Офицеры молчат. Младший отвел взгляд, смущенно разглядывая стену, а старший просто устало закрыл глаза. Глаза Вэй Ина ласковые, и их выражение подкупает. Почти так же на него смотрел брат, когда узнал, — поддерживающе. Он готов был перенести все это вместе, но разочаровывался все больше, по крупице терял веру, что все было по-настоящему. — Разреши мне рассказать, — просит он, — я ведь тоже пострадавший, у меня есть медицинское подтверждение, они обязаны выслушать меня. Пожалуйста, Лань Чжань? *** В полицейском участке, куда их привезли офицеры для подачи заявления, Лань Ванцзи сразу увели, закрыв дверь прямо перед носом Вэй Усяня. Того тоже опросили, приняли заявление, но управились, как выяснилось, гораздо быстрее, чем с Лань Чжанем, который до сих пор не освободился. Когда Вэй Усянь попытался пробраться к нему, его осадили. Он возмутился, но старый альфа (какой-то там начальник) быстро спровадил его, приказав ждать своей очереди, и тут же куда-то ушел. Пригрозил просто выгнать ждать на улице, если сейчас же не успокоится, и Вэй Усянь, не различающий его настоящих эмоций, сдался. Он не хочет доставлять еще больше проблем Лань Чжаню. И теперь поблескивающий красными глазами Вэй Усянь обтирал спиной стену недалеко от двери, пытаясь мерзким кофе из автомата унять свербящее в груди беспокойство. Люди не обращали на него внимания — полупустой участок будто окутала дрема, расступаясь только вокруг его вздрагивающего тела. Он нервно отбивал неровный ритм ногой о выцветший линолеум, полностью сосредоточившись на звуках, которые получается разобрать. Из-за двери ничего не было слышно, и зверь внутри словно выл по Лань Чжаню. Перед глазами стоял его образ — заплаканные глаза, покрасневшие щеки и искусанные губы болезненно алели на фоне мертвенной бледности остального лица. Обычно такой спокойный, немного холодный, степенный Лань Чжань, показывающий эмоции, только если Вэй Усянь выведет его. Теперь вот вывел кто-то другой, какая-то мразь. Чтобы успокоиться, Вэй Усянь сосредотачивается не на звуках, а на запахах — это всегда помогало. До того, как он потерял свое обоняние, конечно. Ну, значительную его часть. Он морщится, вдыхая запах дешевого кофе, поднимающего на ноги любого за счет силы отвращения. Эта гадость перебивает все — хлорку, которой оттирали полы, цветущие клумбы за окном, сигаретный дух, создавать который не стесняются прямо в помещении. — …тот бета с манией преследования, — сказал, будто плюнул, человек под окном. Так сигаретами тянет еще и оттуда, догадывается Вэй Усянь. — В который раз он уже приходит? В третий? — Тяжелый вздох говорившего заглушает ответ его собеседника, но по реакции можно догадаться, что ничего хорошего не прозвучало. Это подтверждают следующие слова: — И не говори. Лаобан сказал — только больше ни одной живой душе, понял? — что парнишка-то с прибабахом уже давно. Когда еще даже восемнадцати не исполнилось, так уже громче всех кричал в нашем городе, что бет ущемляют. Бегал с плакатами, призывал бойкотировать кого-то там… Помнишь, была еженедельная газета в городе… — Его прервал ехидный гогот. — Чего ржешь, идиот, читать надо, а то сидишь в своем телефоне, — пожурил его голос со смехом. — Так вот, и что-то они не то сказали про бет, какую-то ложную статистику вплели — это не отрицаю, это они хреново, но он такой шум поднял, этот мелкий Лань, что те закрылись. — Ого! — второй голос стало слышно отчетливей, словно собеседник подошел ближе к окну. Их запахи уловить никак не удавалось, и Вэй Усянь даже подался вперед, к форточке, чтобы запомнить, разобрать по составу, а потом найти и задать урок. Но ничего. Кроме дыма и цветов. — Да, — вальяжно подтверждает другой, затягиваясь дымом. Выдыхает он громко, пока другой рассуждает о внешней безобидности Лань Чжаня. — Но это еще что, студиоз, потом дело разгорелось. Большинство не знает, слухи успели замять, но мы-то в курсе. — У Вэй Усяня создалось впечатление, что офицер нахально подмигивал в этот миг, доведя ярость в его груди до белого каления. Не желая привлекать к себе внимания, пока не дослушает столь интересный рассказ до конца, Вэй Усянь одним глотком допил остывший уже кофе, полностью сконцентрировавшись. Он должен знать, от чего Лань Чжань может пострадать. — И что дальше? — с чистым восторгом в голосе. Так нравится копаться в чужом грязном белье, идиот? — Началось разбирательство с подачи кого-то из богачей города. Они обнародовали его имя, оказалось, что это второй сынок семейства Лань, бета. Ну все ведь знают, что Лани дохера устаревшие, у них столько правил, что я не удивлюсь, если парнишку ими с детства задавили. На такое идти — явно с мозгами проблемы иметь, тем более предпосылки были: папаша его в психушке уже с десяток лет лежит, если не больше. — Ну так и бунтовал бы внутри семьи, что на честных людей нападать? — неподдельно возмутился второй. — Если Лани ущемляют своих детей-бет, это, конечно, плохо, но нормальные люди ничего им не делают, — распалялся парень, как Вэй Усянь уже понял, какой-то практикант. — Да и вообще сидел бы себе тихо, все права уже дали, все разрешили, но нет, надо привлечь внимание к какой-то газетенке, устроить скандал и лишить людей работы!.. — Тихо, тихо. Разошелся как, — немного раздраженно оборвал его офицер. — Молодой ты еще, не понимаешь ничего. Если у него шарики за ролики заехали, как уж тут мыслить здраво и видеть мир не черно-белым. Где твое сочувствие, как ты собираешься людям помогать с таким настроем. — Он тяжело вздохнул. — Его семью поставили на учет, все чин по чину, следили, чтобы его не ущемляли, попытались отправить к психиатру, но приехал старший брат и вступился. Вот мы теперь и пожинаем плоды. Уже в который раз. Впервые он обратился несколько месяцев спустя, сказал, что за ним следят. Ну а мы что, мальчик богатый, в некотором смысле известный, это возможно, что появился недоброжелатель. Мы все проверили, подежурили, да уехали — ничего не было. Но год спустя снова — и опять ничего. Родственники сказали, что разберутся, но, как видишь, просто оставили его. — Голос сделался тоскливым, словно сожалеющим о судьбе Лань Ванцзи. — Я уже обратился к ним, пусть разбираются. — Но вроде с ним еще один, и он подтверждает, — осторожно спрашивает студент, быстро сменив гнев на милость. — Ай, да что там может быть! — равнодушно отмахивается офицер. Тут Вэй Усянь уже не может сдержаться: — Многое, — громко говорит он, приближаясь к форточке, нависая над сплетниками. — Да все что угодно! Вот так работает наша полиция? — Он презрительно ухмыляется, опасно сверкая алыми глазами. — Огрызаются, как собаки, на запуганного бету? Вы даже не проверили нормально его слова, а уже готовы скорее в психушку отправить, чем хоть на минуту предположить, что что-то не так. Мужчины, кажется, оба альфы, резко обернулись к нему, отпрянув от стены. — Подслушивал? — недобро поморщился старший. — Вы бы еще посреди площади это обсуждали. А как же конфиденциальность? — Все, чего хотел Вэй Усянь, это накинуться на них, поразбивать им лица до крови, чтобы научились думать, чтобы больше не смели! Но удержаться на этот раз было не в пример легче — без дополнительно сводящих с ума запахов, подстегивающих чужими эмоциями, дышалось легче, а разум не туманили чувства. Однако полицейские о его проблеме не знали, и по выражению лица Вэй Усянь смог предположить — слишком часто смотрел на такие же тупые лица злых альф, чтобы не запомнить, — они пытаются подавить его при помощи феромонов. Вэй Ин глумливо усмехается про себя и продолжает тяжело смотреть на полицейских. Даже про себя желает им удачи, ведь подавить его сейчас не в силах никто. Отвечать, правда, он пока не собирается — это было бы глупо и опасно, еще расценили бы как нападение на сотрудника при исполнении. Вэй Усянь на короткое мгновение даже радуется тому, что у него временно пропало обоняние: ему ничего не нужно делать, чтобы надрать задницы этим придуркам. Лань Чжань бы им гордился. Счет идет на секунды — перед ним не идиоты, они быстро понимают, что перевес не на их стороне, что удивительно, и непроизвольно отступают, напуганные неуязвимым противником. Это приятно. Вэй Усянь часто заставлял других сдаваться, но никогда еще это не было настолько легко и правильно. — Успокойся, парень, — пытается примириться офицер, — что ты так завелся, не омегу же твою обсуждали. — Старший альфа как-то уж больно ехидно по мнению Вэй Усяня усмехается, слишком уж сальной кажется его ухмылка, поэтому Вэй Ин не сдерживается: — Разве вы забыли, что в допросной не омега? — он указывает рукой куда-то за свою спину и смотрит слегка растерянно: цзецзе подивилась бы его актерству. — Лань Ванцзи мой бета, — и улыбается солнечно, словно рад им об этом рассказать. — Или ваши взгляды на мир не вышли за пределы девятнадцатого века? Пока альфы-полицейские не сдерживаются и на их лицах поступает откровенное удивление, особенно на лице традиционала-практиканта, Вэй Усянь слышит за спиной, как, поскрипывая, открывается дверь, и тихий голос Лань Чжаня, о чем-то разговаривающего с другим полицейским. Вэй Ин машет рукой на прощание свои «приятелям» из форточки и вылезает, чтобы пойти к Ванцзи. Лань Чжань не видит его в этом положении, и слава богам, а то Вэй Усянь непременно получил бы в свою сторону укоряющий взгляд и покачивание головой. Не время сейчас ставить под сомнение своей авторитет и силу, когда его бете нужна защита и поддержка. Вернее, не его бете, конечно, пока не его, но хотелось бы. Все же это Лань Чжань, который привлекал внимание постоянно, каждую секунду, что они находились в одном помещении, здании, где угодно, и теперь, после довольно неожиданной для себя самого реакции, больше нельзя думать, что эта заинтересованность просто дружба. Вэй Усянь решает, что пора брать судьбу в свои руки и широким, размашистым шагом направляется к вышедшим из допросной (ладно, ладно, это просто кабинет). Они уже успели пройти по коридору мимо него, так что он нагоняет Лань Ванцзи со спины и аккуратно приобнимает, легко скользя ладонью по талии, чтобы мягко сжать бок в жесте поддержки и присутствия. В нос бьет запах влажной ткани: волосы Ванцзи почти высохли, но оставили на рубашке мокрое пятно. Это лишь усиливает его природный запах. Вэй Усянь не раз застывал рядом с Лань Чжанем, пока тот не видел, и просто вдыхал полной грудью запах лета, прогретых солнцем дорог и хвойного леса. Это успокаивало его. Каждый раз хотелось приблизиться, уткнуться носом в загривок, двинуться по линии роста волос к очаровательно розовеющему уху и раствориться в его запахе. Но сейчас этого нет. Только запах шампуня, кондиционера для одежды и того же мерзкого кофе, которого он явно не чурался при общении с полицейским. — Все хорошо? — тихо спрашивает он, наклоняясь ближе, чем следовало бы, и почти утыкаясь носом в щеку. Спина под его рукой едва заметно сначала напрягается, но потом через секунду расслабляется, и Лань Чжань двигается к нему ближе. Альфа внутри Вэй Усяня издает победный клич и утробно рычит на эту близость. — Как ты себя чувствуешь? Лань Чжань неопределенно ведет плечами, но отвечает, что все хорошо. Вэй Усянь не то чтобы ему верит, но это состояние можно исправить чашкой горячего зеленого чая и какой-нибудь вкусной неланьской едой, выпечкой, например, чтобы поднялся сахар и стало хорошо. Он пытается припомнить, есть ли у него вообще дома чай и хоть что-то съестное, но это можно купить по дороге или на крайний случай заказать, чтобы не шататься по магазинам лишний раз. — Я уже тоже все, так что мы можем поехать ко мне. Ты голоден? Хочешь чего-то особенного? — Вэй Усянь вытаскивает телефон, чтобы заказать доставку (все же доставка сейчас будет лучшим вариантом). Уши Лань Чжаня медленно розовеют, и Вэй Усянь насколько от этого в восторге, что на несколько секунд подвисает, не в силах оторвать глаз. И едва не пропускает неприятный взгляд со стороны полицейского, оценивающего их близость. Вэй Усянь, едва отошедший от злости на одних, тут же как спичка вспыхивает, и только Лань Ванцзи под рукой удерживает от чего-то необдуманного. Он чувствует: глаза горят красным сами собой. — Какие-то проблемы? Вы же уже закончили, я могу увести его домой, верно? — Да, конечно. Вы свободны. Если у нас возникнут вопросы, мы вам позвоним. — Полицейский мягко кивает Лань Ванцзи. — Замечательно. — Вэй Усянь выдавливает неискреннюю улыбку и тут же забывает о существовании полицейского, переключая свое внимание обратно на Лань Чжаня. Тот, кажется, чувствует себя лучше. Все еще выглядит вымотанным, но Вэй Усянь уверен, что еда и объятия, которые, возможно, ему позволят, сделают все немного легче. Тут же перед глазами возникает сцена с Лань Чжанем после душа, просительно льнущим к чужой груди. Воспоминание не оставляет и дополняется все новыми деталями: быстро намокающая рубашка, тепло его рук сквозь ткань, запах волос и собственное бездействие. Щеки заливает красным, но никто на него не смотрит. Двери полицейского участка открываются, как в кино, и входит Лань. Лань Сичэнь быстро находит их взглядом и, словно ледокол, рассекает собой пространство. Вэй Усянь едва удерживает себя, чтобы не закатить глаза. Почему Лань Чжаня нужно отбивать от всех альф на свете: от полицейских, от собственного брата, от того преследователя? Почему они не могли просто спокойно уехать домой? Где была вся их забота раньше, когда в ней нуждались? Вэй Усянь ни на секунду не сомневается, что Лань Чжань останется сегодня с ним, поэтому спокойно выдыхает и легонько тянет за рубашку, останавливая своего спутника, позволяя старшему Ланю подойти к ним самому. — Ванцзи, что стряслось? — и смотрит так участливо, словно верит. Вэй Ин — приличный альфа, он не будет выпускать феромоны на старшего брата Лань Чжаня. — Расскажешь все по дороге, хорошо? Я отвезу тебя домой. — Я не хочу оставаться один. Лань Сичэнь понимающе кивает в ответ и уже хочет что-то сказать — его рот мягко изгибается в успокаивающей полуулыбке, но Вэй Усянь опережает его: — И поэтому мы едем ко мне. Ты можешь тоже присоединиться, старший братец Лань, если так переживаешь. — На самом деле Вэй Усянь совершенно не хочет пока пускать этого человека в свой дом. Сейчас его дом — убежище для них с Лань Чжанем, но именно ради него и прозвучало это вымученное предложение. В первую очередь Вэй Ин думает именно о его комфорте, и, кто знает, может, брат какая-то ключевая фигура в спокойствии Лань Чжаня. Однако глаза так и горят красным, протестуя, и это видно всем. Лань Сичэнь переводит взгляд на младшего брата. И тут происходит то, что Вэй Усянь когда-то уже наблюдал. Немой диалог. Бессмысленно пытаться понять, что там у них за обсуждение, он видит только два непроницаемых лица. И Вэй Усянь сдается. — Хорошо. Я отвезу вас, я на машине. — Здорово, потому что у меня машины нет, — улыбается Вэй Усянь. Диалог Ланей состоялся. Наконец-то они могут уехать. Даже с этим новоявленным балластом. Они с Лань Сичэнем улыбаются друг другу, пока Лань Чжань идет, опустив голову, приобнятый рукой Вэй Усяня. Тот заботливо направляет его, поглаживая по теплому боку. В машине они устраиваются на заднем сидении. Пока Лань Сичэнь настраивает зеркало заднего вида (наверняка чтобы присматривать за ними), Вэй Усянь притягивает Лань Чжаня к себе, укладывая головой на грудь и приобнимая за спину. — Удобно? — шепчет он в прикрытое даже сейчас блестящими волосами ухо. — Мгм. Лань Ванцзи позволяет себе тонуть в доступном ему запахе Вэй Ина, зарывшись носом в одежду на его груди, лбом касаясь голой кожи — так своевольно! — но удержаться невозможно. И все равно, что подумает брат, что он скажет ему или дяде. Сегодня, сейчас нет сил размышлять об этом. Не тогда, когда Вэй Ин обнимает его, прижимает, и его губы так близко, а шепот такой личный, что первая же мысль «поцелует!» проносится в голове и задерживается, цепляется за их позу. И Лань Чжаня действительно ждет еще одно прикосновение: Вэй Ин губами прикасается к кромке уха, его дыхание щекочет висок через волосы, пуская дрожь по всему телу. А может, это сон, в который он провалился, убаюканный мерным движением машины. Лань Чжань тяжелый, но Вэй Усянь не издает ни звука, не инициирует ни движения, чтобы как-то освободиться. Он лишь медитативно ждет, считая мерные вдохи и выдохи, которыми бета согревает его грудь. Иногда он пересекается взглядом с Лань Сичэнем в зеркале заднего вида, но они оба сохраняют молчание, прерываемое только указаниями Вэй Усяня, куда поворачивать. И когда машина мягко останавливается, провоцируя легкий толчок вперед, ему даже немного жаль, что эту атмосферу придется разрушить. Вэй Усянь поднимает руку и отводит волосы от лица Лань Чжаня, заправляя прядки за ухо. Его совершенно не хочется будить похлопыванием по плечу или словами, поэтому он снова позволяет себе вольность: прикасается сухими губами к теплому виску. И еще раз. И еще. Лань Чжань открывает заспанные глаза и медленно отстраняется, избегая встречаться взглядами. Вэй Усянь не торопит его. — Чжань-ди? — нарушает тишину голос Лань Сичэня. И тогда им приходится выйти в прохладную городскую ночь. Промозглый ветер пробирается в рубашку, и хочется как можно быстрее оказаться дома. Вэй Усянь ловит руку Лань Чжаня и мягко тянет за собой к подъезду. Лань Сичэнь идет за ними молча, и его внимательный теплый взгляд кажется обжигающим. Вэй Усянь возится с замком несколько дольше, чем обычно, может, сказывается усталость, или просто пора смазать механизм, или, тоже возможно, что не стоило открывать ключом пивные бутылки, но он все же побеждает. Когда дверь беззвучно открывается, он оборачивается к братьям Лань и застает самый конец их молчаливого ланьского диалога. Вообще-то, это выглядит жутковато: две пары светлых глаз в безмолвном поединке. Лань Чжань прекращает это кивком и немного медлит, прежде чем легонько дотронуться до рукава Лань Сичэня и все же зайти в квартиру. Вэй Усянь на самом деле совсем немного (много) завидует тому, как Лань Сичэнь безмолвно понимает Лань Чжаня. Вэй Усянь тоже хотел бы смотреть и считывать не только неземную красоту, но и эмоции — он старается, с каждым разом получается все лучше — и слова. Чтобы по одному взгляду понимать, что Лань Чжань хочет ему сказать. Но это пока только в мечтах. Он вопросительно смотрит на Лань Сичэня, но тот не двигается с места. В отличии от Лань Чжаня, его старший брат выглядит намного более дружелюбным, но его приветливый взгляд, направленный на Вэй Усяня, сейчас напрягает. — Старший братец Лань? — Я не буду заходить. Ванцзи сейчас нужен не я. — Лань Сичэнь улыбается, в полумраке коридора улыбка кажется мрачноватой. — Ты справишься. Не подведи меня. И не вынуждай его просить меня приехать. — Завуалированная угроза от такого спокойного человека в два раза более пугающая, чем могла бы быть, но вопреки повышенной альфа-чувствительности и склонности входить в релиз, Вэй Усянь спокоен. Это брат его избранника, и он беспокоится. Все хорошо. Вэй Усянь кивает и отвечает улыбкой на улыбку, только намного мягче и безобиднее. — Все будет хорошо. Лань Сичэнь молча окидывает его взглядом, потом все же кивает и растворяется в темноте лестничной клетки. Закрывая за собой дверь на все замки, Вэй Усянь не может не чувствовать боль, когда представляет, как же сильно боялся Лань Чжань чего-то, скрывающегося в тенях у его дома.