Сожжёные крылья бабочек

Пыль, поднявшаяся после взрыва, летела вниз очень медленно, позволяя немного подумать. Так… Первым делом нужно отрезать противникам любой путь к уходящим Узумаки. С покрасневших от жара ладоней срываются несколько искр, улетая Наруто за спину. Спустя пару секунд сзади слышится треск огня, а воздух становится гораздо жарче. Она не оборачивается — чувствует, что бушующая стихия за спиной не тронет только её. Хорошо… Так в этой ситуации будет правильнее. Пусть огонь будет распространяться кругом, отрезая этим людям путь отступления. Наруто уже давно понимает, что может в данный момент сделать. Без напарников в этом случае будет гораздо легче осуществить то, что она задумала. Будь с ней рядом кто-то, то сосредоточиться не вышло бы — Узумаки постоянно бы отвлекалась на то, чтобы не разойтись слишком сильно и не задеть кого-то. Теперь же она стояла одна. Никого кроме противника она не заденет, а значит волноваться о вреде союзникам не стоит. Конкретно для неё это было хорошим раскладом событий. До порта отсюда около пяти часов пути по прямой на максимальной скорости. Спустя час за ней должен вернуться Ичиго. Значит, ей действительно стоит выйти живой в этом бою. А сейчас… Пыль, заслоняющая обзор, была сдута несильной техникой стихии ветра. Наруто предвкушающе улыбается, в тайне ненавидя себя за это выражение лица, и вместе с этим зажигает искры на лезвии клинка и ладонях. Первые два тела упали на землю в следующую секунду. Неожиданный вскрик слева она гасит рукой, а после старается не смотреть в ту сторону, лишь заметив лужу крови. Не стоит жалеть тех, кто не собирается жалеть её саму, — именно так решает Узумаки, когда принимает тяжёлый удар двуручной катаны на свой клинок. У них же лезвия были отравлены, так? Значит, стоит быть внимательнее. Заметив быстро приближающегося со стороны мужика, она сворой беспокойных искр уходит от удара, позволив тем несчастным ударить в итоге друг друга. Оставалось ещё около десяти людей. Ладно, такими темпами она должна справиться. В теории. И действительно — через некоторое время из противников остался только один человек. Особо надоедливый тип, который метал из кустов кунаи и сенбоны и не давал Наруто остановиться на одном месте. Найти его не составило проблем, вот только каждый раз, когда Узумаки предпринимала попытку приблизиться, тот убегал и обстреливал её отравленным иглами. «Тогда стоит сокращать расстояние между нами другим путём, — решила она, создавая несколько бабочек. В тот же момент мир пошёл мыльными кругами. — Чёрт!» Каждый раз, когда Наруто перегружала своё тело, случалось одно и то же: падало зрение, конечности переставали слушаться, а чистая огненная чакра начинала гораздо хуже следовать её приказам. Это было плохо, очень плохо, потому что бой ещё не был закончен. По сути нынешняя ситуация, где у неё всё ещё оставался противник, способный оказывать сопротивление, а сама она превращалась в обычного человека с некоторыми умениями шиноби, была одним из её страхов. Потому что, серьёзно, что Наруто в таком состоянии могла сделать противнику? Проблема была в недостаточно выносливом теле — и Узумаки прекрасно осознавала это. У неё было много физических тренировок, однако иногда всё же бывают ситуации, когда даже всего того, что ты делаешь, оказывается недостаточно. К горлу подступила противная горечь, напоминая, что у неё всё ещё есть лимиты, которые переступать будет ужасным решением. Но без силы чистой чакры она также не сможет ничего сделать в ближайшие секунды. Звук устроенного ей же самой взрыва режет слух и бьёт головной болью по голове. Через пару часов последствия этого решения ударят по ней ещё сильнее — её ждало старое доброе недомогание, сильный озноб и, возможно, лихорадка. Узумаки подходит к упавшему с высокой ветки шиноби и тихо заканчивает его жизнь. Всё. Теперь-то можно выдохнуть? Наруто опускает плечи и оглядывает окружение. На её лице чувствовалась сажа, смешанная с потом и слезами; девушка, попытавшись убрать лишнюю влагу, лишь делает ситуацию хуже, сильнее размазывая всё по своему лицу. Дышать постепенно становилось всё тяжелее и тяжелее. Всё же устраивать пожар было хорошей идеей только, если смотреть с той стороны, что Узумаки не позволила противникам уйти от неё. Но вот сейчас буйство стихии могло помешать ей самой. Да, огонь ей не мог навредить, это Наруто выяснила почти сразу. Могла возникнуть секундная боль, когда она входила в бушующее пламя, но особо сильно телу огонь не вредил. Однако раскалённые предметы и дым, заполонивший воздух, всё ещё представляли опасность для девушки. А учитывая, что она сейчас находилась в эпицентре лесного пожара… — Плохо, — хриплым до неузнаваемости голосом заключила Наруто, пытаясь соображать через головную боль. Нужно выбираться отсюда, срочно! Прикрыв широким рукавом лицо, она побежала в сторону, противоположную направлению ветра. Ну по крайней мере она должна была быть таковой, чтобы помочь Узумаки свалить из горящего леса быстрее. И действительно — через несколько мучительно долгих минут бега она выбралась из пылающей территории леса. «На самом деле сегодня всё закончилось относительно благополучно, — подумала Наруто, пытаясь определить примерное направление, куда ей нужно двигаться далее. — Я смогла выжить, а отряд вроде бы никого не потерял». Теперь бы ещё догнать их… Однако, они уже наверняка убежали настолько вперёд, что она их навряд ли уже догонит в нынешнем состоянии. За ней ведь вернуться через некоторое время, так что не стоит сильно переживать, верно? Девушка снова оглядывается. Однако перед глазами снова всё плывёт, и Узумаки, покачнувшись, хватается за ближайшее дерево. Слабая боль в ладони от резкого соприкосновения с острой и твёрдой поверхностью чуть отрезвляет разум. Пусть эта трезвость и продолжится всего несколько минут, но этого хватит, чтобы найти какое-нибудь укрытие. Желательно, чтобы укрытие было где-то в корнях, чтобы пробегающие по «верхним путям» шиноби не могли её заметить. Можно было отправиться вслед за отрядом, однако Наруто точно свалится раньше, чем догонит их. Оставалось только ожидание. Ичиго должен найти её. Всё же они договорились работать какое-то время сообща.

***

Ичиго, нашедший её раньше ожидаемого, протянул ей руку с хмурым выражением лица. Наруто берётся за неё и тяжело встаёт, опасно покачиваясь из стороны в сторону. Если учесть чувство тошноты, то можно предположить, что была нарушена работа вестибулярного аппарата. Состояние девушки точно оставляло желать лучшего: у неё сильно тряслись руки — то ли от усталости, то ли от боли из-за оставшихся ожогов (благо те сойдут через какое-то время, пусть Шоичи и будет сильно ругаться), смысл произнесённых слов до неё доходил только со второго раза, а передвигаться было гораздо тяжелее, чем после самых тяжелейших тренировок. — Тут рядом есть речка, идём, — как сквозь толщу воды услышала Наруто. Она ответила медленным кивком. Парень перекинул её руку через плечо, почти взвалив её на себя. Обычно не любящая физических контактов девушка даже не сопротивлялась из-за большой усталости. Речка и вправду оказалась совсем недалеко. Холодная вода принесла в сознание Наруто свежесть. Пока она смывала с лица пепел, Ичиго молча стоял на стороже, оглядывая местность. Изредка его взгляд задерживался на спине девушки. Он всё же был прав, когда предполагал, что именно Узумаки Наруто станет следующей Верховной Жрицей. Эта девчонка даже отрицать этого не стала — слишком уж прозрачная ситуация была. Для людей, знающих хотя бы часть деталей, тут всё было предельно понятно. Наруто, как и госпожа Кумихо, владела мистической силой — чистой чакрой. Да, у них были разные стихии, огонь и ветер, но даже сейчас, оглядываясь на бушевавший невдалеке пожар, становилось ясно одно: набирающая стремительными темпами силы Наруто рано или поздно сменит постепенно теряющую краски Кумихо, которая являлась нынешней Верховной Жрицей. Наруто, как бы она сама не хотела этого признавать, имела некоторую популярность на Узушио. Потому что являлась личной ученицей второго человека в клане; потому что имела хорошие отношения с принцессой и главой клана; потому что имела не самые худшие внешние данные и разительно отличалась от красноволосых Узумаки; потому что все, кто должен, уже поняли, кого госпожа Верховная Жрица выберет своим наследником. Это было вопросом времени — когда о Наруто заговорят в голос, а не шёпотом и с оглядкой на личных подчинённых Кумихо и Ашины, которые хотели хранить хоть какую-то конфиденциальность до последнего. Но для Ичиго, который только на днях понял это, главным вопросом так и осталось совсем другое: сколько ещё у него есть времени, чтобы не потерять всё, что осталось у него от семьи? Пусть тётушка и заботится о нём — в своём стиле, конечно, — но в груди всё чувствуется воронка одиночества, оставшаяся после смерти его матери. Перед глазами снова встала извечная сцена его снов: мать, что болезненно рассталась со своим мужем, приводит домой свою близкую подругу — госпожу Кумихо, ещё молодую, мягкую по характеру и не такую опытную; они знакомятся, и подруга матери улыбается тепло и так мягко, прося называть её «тётушкой». Ичиго в тот период жизни было пять, и он много не понимал, однако сейчас, смотря на отношения его матери и тёти Кумихо, можно было почти сразу сказать — конкретно здесь точно есть нечто большее, чем просто «дружба». И вправду — через три года, когда его мама, что была не самым общительным человеком, покинула этот мир насильственным путём, Кумихо была той, кого эта смерть затронула сильнее всего. Ичиго тоже тяжело переживал смерть родительницы, но до превращения высокой горы в каменное плато с парочкой глубоких каньонов ему далеко. Парня приютили в отряде Верховной Жрицы, обозначив как воспитанника Кумихо. Эта женщина была по-своему заботливой, но ответственности и понимания важности своей должности ей, по словам старейшин клана и некоторых взрослых, не хватало. Ичиго тоже в какой-то момент это заметил: вечный завал нерассортированных документов в кабинете, приказы, некоторые из которых можно трактовать весьма двойственно, да и ещё несколько сомнительных моментов. Да, она делала, что должна, понимала очень много в людской психологии и порой припугивала недоброжелателей и врагов клана своей силой, но всё равно оставалось такое лёгкое чувство, что Узумаки Кумихо — человек, находящийся не на своём месте. В лицо ей это, конечно, никто не скажет, но определённая часть клана так считала. «Не факт, что Наруто осознаёт это, — в один момент понял Ичиго. — Она же так восхищается Учителем…» С самой первой встречи Наруто казалась ему впечатлительной и весьма наивной особой. Златовласая девчонка, появившаяся из ниоткуда да и говорящая со старшими не так, как это стоило делать на её месте, мялась на месте у стенки, заламывая пальцы от страха. Наверное, многие пожалели бы её, как поступила и Кумихо, но Ичиго был тогда уверен — девчонка была шпионкой с отменной актёрской игрой. Однако сейчас… какой шпион вообще стал обращаться так с окружающими? Наруто искренне отвечала добром на добро и игнорировала недовольные взгляды. И, если честно, кто в здравом уме решит дать столько ребёнку, подозревай кто её в шпионстве? Верно, никто. Недавнее выяснение причин «жалости» Верховной Жрицы только больнее ударило по гордости — ну кто ж знал, что у этой девчонки была чистая чакра, которую Кумихо могла легко чувствовать? Признавать, что все подозрения были ложными, Ичиго не желал. Гордость не позволяла этого сделать. Смотреть правде в глаза было стыдно: ведь изначально именно он предложил самое простое решение — убийство. Это было дерзко для тринадцатилетнего пацана, коим он был тогда. И сейчас, если честно, он был даже рад, что к нему не прислушались. Наруто спасла несколько жизней. Наверное, его в том числе. — Пора возвращаться, — доносится со стороны берега. Ичиго согласно кивает. Последующий путь они провели в молчании. Каждый думал о своём. (Где-то в далёком будущем один красноволосый призрак тихо вздохнёт, вспоминая рассказы дедушки о госпоже Жрице. — Она была человеком, которого уважали, — говорил он. — Она была солнцем в красном океане… Огненные бабочки при её жизни считались благословением самого бога огня. К слову, тот белобрысый малец, соблазняющий малышку Кушину, так сильно похож на неё. Передавай ему привет от меня, — и после этого старик смеялся своим каркающим смехом. Однако сильнее всего призраку запомнилось то, что можно было посчитать самым настоящим бредом: — Если Учиха Мадара считался кошмаром с проклятыми глазами, то госпожу Жрицу за глаза называли никак иначе чем великим стихийным бедствием. Знаешь почему? Потому что от кошмара можно уйти, проснувшись, а со стихийным бедствием такое не выйдет.)