***
Порт страны огня не такой душный, и влажность воздуха здесь определённо ниже, чем в стране воды. Она окинула взглядом всех Узумаки, подсчитывая людей. Потом подозвала Аяку и скинула на неё заботу о том, чтобы те пару дней смогли отдохнуть от моря в порту. Узумаки не так уж и много, как могло показаться сначала, — все должны уместиться в недавно построенной гостинице. Постепенно люди расходятся, в основном в направлении трёхэтажного большого здания со стенами из белого кирпича. А потом Наруто обернулась к Тобираме, который в это время подкинул посыльного сокола в воздух. По всей видимости, чтобы уведомить брата о завершении своего поручения. Он стоял немного в отдалении, в тени нескольких деревьев, куда люди особо не смотрели. Она подошла ближе. — Я рада, что ты в порядке, — тихо произнесла Узумаки после недолгой, но какой-то неловкой тишины. — Взаимно, — также негромко сказал мужчина. Они снова замолчали. Но ни один не решился уйти: Наруто не пошла в сторону гостиницы, а Тобирама — в сторону границы порта, чтобы вернуться в клан. Она продолжала стоять, потому что хотела кое-что предложить, но чувствовала неловкость, и потому не могла открыть рот, чтобы произнести хоть слово. Он — потому что хотел сделать то, о чём думал несколько месяцев. «Если так продолжится, мы ни к чему не придём, — нахмурилась Наруто. — Мне… стоит шагнуть навстречу первой? Я хотела бы поддержать наши дружеские отношения». — Обычно так не делают… — зачем-то тихо, еле слышно сказала она, сначала отведя глаза чуть в сторону. Это не было тем смущением, которое испытываешь во время неловкого разговора с кем-то дорогим и близким; это была та неловкость, которая появляется при не самом правильном начале разговора. Но после повернулась полностью к собеседнику и твёрдо посмотрела на него. — Тобирама, ты хотел бы встретиться после празднования нового года? Мы из разных кланов, и не сможем отметить праздник вместе вовремя, но я бы хотела встретиться с тобой хотя бы после. Глаза Сенджу расширились от удивления, а потом его взгляд стал мягче, чем обычно; он даже улыбнулся немного. — Конечно. Если у меня не возникнет внезапных важных дел, я приду. Порт или остров? — Остров. Я напишу тебе сопроводительное письмо ближе к делу. Хочу показать тебе одно красивое место, — Наруто легко улыбнулась. И действительно — это было очень легко, ведь самым сложным оказалось пересилить себя и начать говорить. — Должна предупредить, что будет достаточно прохладно, — чуть подумав, добавила она, вспомнив, что ей самой приходилось в прошлый раз согреваться огнём. — Спасибо за предупреждение, — кивнул Тобирама, а потом, попросив чуть подождать, достал из одного из свитков небольшую коробочку. — Раз уж так вышло, я хотел бы подарить тебе это, — и он протянул коробочку ей. — Думаю, она подойдёт тебе. — Спасибо, — на сердце становится как-то даже легче. Потому что Тобирама не спрашивает о том, что произошло в тот день и как же она всё-таки решила проблему; потому что её близкий друг согласился провести с ней время. Они легко прощаются друг с другом, и Сенджу быстро исчезает в зелени деревьев. Наруто удаляется в сторону собственного домика. (В коробке лежала небольшая, но аккуратно выполненная заколка для волос. Голубые драгоценные камни весело сверкали на солнце. Она улыбалась.)***
Нелюбимая часть обязанностей Верховной Жрицы для Наруто являлась собраниями. Тоскливые люди в душном помещении, которые обсуждали одну и ту же тему из раза в раз. По сути всё решалось двумя людьми — ей и Ашиной, но ни кем другим. И в этот раз было то же самое: старейшины всё обсуждали её предложение построить небольшое учебное заведение для тех, кто не мог себе позволить стать учеником кого-то вроде мастера печатей Мангецу, который считался самым популярным учителем на Узушио. Половина из них противилась этой идее, потому как за обучение своих детей родители в семьях потомственных шиноби могли выложить существенные суммы. А ещё профессия учителя в клане считалась одновременно одной из самых безопасных и уважаемых, так что, учитывая всё это, семьям старейшин было важно наличие частных учителей в числе их детей. И сейчас Наруто предлагала решить проблему с начальным обучением детей, которым ранее занимались или наставники, или няни. В основном это поменяло бы жизнь сирот, которых воспитывали в храме. Да и «воспитывали» здесь, наверное, будет слишком громким словом. Девочки в храме лишь следили, чтоб такие дети не убились ненароком; а уже в десять лет тех из них, кто имел хоть какой-то талант, брали в ученики. Вылететь обратно в таком случае было легче лёгкого, ведь за обучение ребёнка, который почти ничего не понимал в жизни, не платили, а устроиться на работу — да хоть на плантации или в порт — было достаточно сложным делом. В итоге из-за таких случаев вырастала статистика «случайных смертей» и «пропаж без вести». В конце концов, это вполне может помочь ей компенсировать будущие потери в рядах ниндзя или восполнить недостаток фермеров младше тридцати лет, который может плохо сказаться на Узушио в целом. С другой стороны она понимала, что нельзя резко менять привычную жизнь народа, поэтому начала с малого, но достаточно важного: с введения трёх лет общего обучения детей до десяти лет. Ведь именно с десяти лет ребёнка обычно отдавали в ученики к выбранному учителю. (Если вспомнить, то сама Наруто пошла учиться в шесть. Это началось тем, что её попытались не впустить, продолжилось массовой травлей и закончилось тем, что её просто-напросто выгнали.) Строительство здания по всем по расчётам Инуясу и Ичиго заняло бы чуть меньше года, а набор персонала требовал её личного вмешательства, поскольку этот проект Ашина спокойно передал полностью в её руки. По мнению всех в её отряде и самой Наруто, глава клана снова решил понаблюдать за её действиями. Ведь, учитывая их огромную разницу в возрасте, нельзя было допустить и мысли, что её, двадцатилетнюю девушку, действительно принимает за кого-то уважаемого хотя бы половина из присутствующих в текущий момент. Впрочем, в этот раз у Ашины была весомая причина на передачу всех прав Наруто. На континенте в который раз началась жестокая бойня между Сенджу и Учиха и всеми союзными им кланами. Естественно, что Узумаки тоже были приглашены туда, а глава клана решил проконтролировать происходящее, поскольку в прошлый раз погибло слишком много рядовых солдат. Это вызвало в нём беспокойство за своих людей, и поэтому в ближайшее время Ашина собирался на материк. Такое решение оставляло чуть ли не все дела Узушио ей, что, в свою очередь, не особо нравилось некоторым консервативным старейшинам. Но Наруто по большей части не имела даже возможности обратить внимание на недовольство противных стариков: в её повседневной жизни не было достаточно времени, чтобы растрачивать драгоценные секунды на тех, кто был бы недоволен любым её решением. В эти дни ей перестало хватать сил даже на методичное саморазрушение, которым она занималась всё своё свободное время с инцидента с Учиха. Так что жалобами занимался Ичиго и несколько нанятых им работников. Первые кандидаты на роль учителей в запланированном учреждении не имели даже представления о том, что от них требуют. Впрочем, тут был промах и со стороны Наруто, которая сама пока что не представляла точного конечного результата, но пыталась найти того, кто мог хотя бы походить на нужного человека. В её представлении это был воспитанный и образованный человек, способный научить ребёнка, о котором некому позаботиться, письму и чтению. Обычно сиротам приходилось заниматься подобным самостоятельно; Наруто же планировала хоть немного облегчить процесс. В итоге её удовлетворили шесть человек, которые произвели наиболее благоприятное впечатление. И пока Аяка, предварительно очень долго поговорив с Инуясу о его работе, проверяла тех шестерых несчастных, Наруто утверждала план строительства, разбиралась с возникающими тут и там проблемами и убедила одного из старейшин — пожалуй, самого прогрессивного на её взгляд — в том, что идея с общим обучением не настолько плоха, какой считают её все остальные. После этого она наконец смогла почувствовать, что дело не стоит на месте. Однако на все упомянутые дела ушло почти два месяца, за которые Ашина на континенте успел заключить новый договор с каким-то мелким кланом на торговлю, разрешить проблему большой смертности рядовых шиноби (как выяснилось — дело было в отравлении припасов ядом из пустыни страны ветра) и проведать Мито. Последняя уже не жаловалась на злых духов, упомянув в одном из писем, что странное ощущение пропало без следа. Это несомненно радовало Наруто. Зима — в этом году более холодная, чем ожидалось, — уже вступила в свои права. Наруто кутается в более тёплые одежды и старается не показывать, что чувствует дискомфорт из-за холодных порывов и влажных ветра. На Узушио зимой других ветров не бывало: в конце концов это был огромный остров-архипелаг, окружённый толщей воды, а не континентальная земля страны огня. Впрочем, даже там можно было бы замёрзнуть. Она знает об этом, к сожалению не понаслышке. В какой-то из дней служанка — новенькая девочка, её лицо Наруто определённо видела впервые — падает перед ней с корзинкой белья и чуть не расшибает лицо. Наруто действует не особо думая: ловит девчонку за руку, не давая упасть окончательно. Та рассыпается в благодарностях, паникуя, но получает в ответ не особо оживлённое: — Продолжай делать свою работу. В следующий раз постарайся не падать, — впрочем, несмотря на сухость сказанных слов, взгляд у Наруто далеко не враждебный, а, скорее, немного уставший. Слишком много произошло за последние месяцы, а тот инцидент с Учиха всё ещё отдавался в груди тупой болью и, иногда слезами по ночам. Но сейчас она идёт дальше, оставляя служанку растерянной и немного напуганной. На той же неделе приходит первое за последние месяцы письмо от Тобирамы. »…Хочу узнать, в силе ли ваше приглашение? Мне кажется, нам удастся встретиться раньше, чем планировалось.» Недоумение от этих строчек проходит, стоит ей узнать, что в этом году клан Сенджу, для поддержания отношений и с подачи нового главы клана, решил нанести дружественный визит Узумаки. И, по всей видимости, Тобирама был в числе тех, кого выбрали «гостями». Ещё должна была приехать Мито вместе с сыном — письмо от неё пришло ещё несколькими днями позже, когда Наруто уже вовсю готовила работниц храма к этому событию. На самом деле, не то, чтобы такого никогда не бывало. Узумаки и Сенджу очень часто заключали брачные контракты, Хаширама и Мито — наглядный тому пример, однако обычно приезжали в гости отдельные родственники. Состав гостей в таких случаях включал в себя отца или старшего брата жены со стороны дружественного клана, иногда приезжали сёстры или младшие родственники. К мужьям в подобных случаях приезжали в основном только отцы, потому что в подавляющем большинстве случаев именно жёны переходили под другую фамилию. Такие размышления наводят Наруто вечером на странную мысль. «Если я когда-нибудь выйду замуж, то моему мужу придётся взять себе фамилию», — мысли плывут медленно от сонливости, но словосочетание «мой муж» звучит катастрофически чуждо и холодно. — «Секунду, а в моём статусе вообще разрешено вступать в брак?» — а вот от этого вопроса она хмурится. Не то, чтобы она прямо-таки пылала желанием, но никто что-то не замечал за прошлыми Верховными Жрицами наличие супругов. По крайней мере в исторических хрониках ни у кого из них не было официальных партнёров. Этот факт заставляет Наруто подняться и вытащить на свет унаследованные ею личные дневники её предшественниц. Те уже запылились, поскольку последний раз она их трогала, когда положила в ящик в шкафу. И это было около года назад или даже больше — Наруто не особо чётко помнит, поскольку читала эти дневники наискосок, ища лишь советы по управлению Узушио и подсказки, как действовать в сложных ситуациях. Личные мысли были тактично пропущены, поскольку… ну, Наруто было неловко читать о том, что третья Жрица очень симпатизировала во-о-он тому парню из клана Хатаке, с которым у них был небольшой спор. И вот теперь, внезапно, она всё же решила читать то, что не хотела. Первая Жрица была воином. С неё началось громкое существование клана «красных дьяволов», поклонение богу смерти и, собственно, всё это действо с Верховными Жрицами. В те времена этот титул назывался «Жрица бога смерти» и являлся скорее именем, полученным на поле боя, которое первая Жрица фактически утапливала в крови, а все, кто подчинялся этой женщине, были сплошь подготовленными к убийству воинами. «Мои волосы были окрашены в этот красный по воле Матери», — писала она, называя «матерью» саму смерть. — «Я смутно помню жизнь в мирное время, но не помню, как меня звали в те годы. Сейчас есть лишь я — острое лезвие, приносящее смерть врагам моей семьи». Наруто не понимала, о каком мирном времени могла идти речь, если весь период жизни первой Жрицы проходил в то смутное время, когда кровопролитие не прекращалось даже по праздникам. Этот факт был чётко прописан в исторических летописях: первая Жрица родилась в период войны, жила во время войны и умерла во время войны. Её семье — младший брат и старшая сестра (родителей жестоко убили, когда Жрице было всего пятнадцать) — пришлось помотаться чуть ли не по всему континенту, перебиваясь несколькими днями беспокойного сна, когда их не могли найти преследователи. За ними шли лишь по той причине, что обе девушки были весьма привлекательными и какой-то богатый ублюдок заплатил достаточно, чтобы ниндзя преследовали их в течении месяцев, если не нескольких лет. В конце концов Жрица отрубила тому ублюдку голову, а после обезглавила всех шиноби, кто был нанят для их поимки. Но в жизни первой не было ни слова про романтические отношения. Поэтому самый старый и ветхий дневник был вскоре отложен в сторону. Остальные принесли больше полезной информации. Пусть в конце это и не принесло желаемого удовлетворения. Наруто смотрит на записи остальных предшественниц и буквально чувствует головную боль из-за пришедшего к ней осознания. Просто… Не то, чтобы она не понимала, что за фаворитизм был свойственен некоторым отношениям между Кумихо и ещё кем-то, но всё же это было тяжело — осознать, что у кого-то были любовники. И, что гораздо хуже, от неё ожидают наличие как минимум одного. От этого возникал диссонанс: пока все служительницы храма подавались как «чистые» женщины, изредка вступающие в брак (и обычно в таком случае они уходили из храма, отдавая себя семье, поскольку служение забирало большую часть времени), Верховные Жрицы, по идее тоже относящиеся к служительницам храма, могли заводить себе столько ухажёров, сколько захочется, — и никто им ничего не говорил. Обычно все за глаза знали, что «этот молодой человек пользуется «доверием» Верховной Жрицы», подразумевая то, что ему просто дарили небольшие (для женщины такого статуса) подарки взамен на ответные уступки. Обычно это было расширение влияния в клане или вне его. В конце концов, даже нелюдимые Хатаке из-за этого заключили пару деловых сделок с Узумаки. Впрочем, даже несмотря на то, что среди Узумаки (которые оказались гораздо страннее, чем это казалось ранее… хотя, казалось бы, куда сильнее?) это, кажется, считалось нормой, Наруто казалось, что её мозг определённо лопнет. От смущения ли или от чего ещё — она не знала.