Опасные связи

Я долго смотрю Малфою в спину. Возможно потому что ошарашена. Сейчас я вижу перед собой не наследника многомиллионной корпорации, не хозяина жизни и напыщенного мальчика из богатой семьи, каким Малфой мне всегда казался, а обычного парня, папиного сына, того, кто не хочет ударить в грязь лицом перед собственным отцом, того, кто хочет, чтобы его уважали и с ним считались. У меня была далеко не одна возможность прочувствовать на себе непомерную гордыню Малфоя, я всегда понимала, откуда она у него – так что своими выступлениями перед Люциусом он меня не удивил. И поведение Люциуса меня не слишком шокировало, хотя я не ожидала, что он ударит своего сына. Не думала, что в отношении Малфоя он может быть настолько суровым. Но каким-то странным и совершенно непостижимым образом я увидела тот самый краешек Малфоя, который, как мне казалось, не существовал вообще, но как показала практика, все-таки живет в нем. «Любопытно…» Я все еще смотрю Малфою в спину, до тех пор, пока тот не скрывается за поворотом. А за спиной у меня раздается вкрадчивый голос, который вырывает меня из задумчивости: – Гермиона? Что ты здесь делаешь? Чувствуя мгновенный холод в груди от внезапно накатившего на меня страха, я поворачиваюсь к Люциусу и смотрю на него снизу вверх. Он выглядит слишком спокойным для того, кто поймал свою падчерицу на месте преступления. В моем случае «преступлением» оказалось подслушивание. – Простите… – бормочу я, жалея о том, что не успела уйти раньше и избежать неприятного разговора. Что я могу ему сказать? Что заблудилась по дороге в свою комнату? Или уронила заколку рядом с его кабинетом и поэтому болтаюсь здесь? Заколки у меня нет, потому что волосы слишком густые – не всякая выдержит веса моих тяжелых каштановых волос… А вот нос может стать слишком длинным из-за нелепых слов, которые мне самой кажутся оправданиями: – Я проходила мимо… –… и услышала наш с Драко разговор, – улыбаясь, заканчивает за меня Люциус. Он даже не спрашивает, он утверждает. Медленно киваю. Длинный нос мне не грозит – Люциус избавил меня от необходимости врать. Но вот как смыться от него?.. – Я очень устала, можно я пойду… – бормочу я. И понимаю, что мои слова не возымеют никакого эффекта на Люциуса. Тот стоит с вежливым, немного скучающим выражением лица, такой же идеальный, как и всегда, и я в который раз задаюсь вопросом, что же мне нужно сказать или сделать, чтобы он позволил мне уйти? Видимо, мои мысли написаны у меня на лице, поскольку Люциус произносит: – Иди, отдыхай. И, – он снова задерживает меня, взмахивая рукой; я вижу, как на его мизинце зловеще блестит кольцо, – прошу тебя, не говори никому о том, что ты сегодня увидела. Особенно матери, – он вежливо улыбается мне. – Это был просто воспитательный процесс. Мне хочется спросить его, если это был обычный воспитательный разговор, то почему он хочет, чтобы об этом никто не знал? Мне хочется узнать о своей судьбе в этой семье. Мне хочется расспросить его о Малфое и об их отношениях. Но я лишь молча киваю ему и быстрым нервным шагом срываюсь с места, ощущая спиной его испытующий взгляд. В груди разжимаются клещи, сжимающие до этого сердце, и чувство облегчения накрывает меня с головой, когда я прохожу до конца коридора и поворачиваю за угол. *** Но на этом мои приключения не заканчиваются. Проходя мимо очередной ванной комнаты (их на этаже три, если я не ошибаюсь… интересно, зачем столько…), я слышу доносящийся оттуда шум льющейся воды. Проклиная свое неуемное любопытство и открытые двери этого дома, я осторожно заглядываю внутрь. Малфой. Задерживаю дыхание. Судьба ли что у меня такая – весь день сегодня натыкаться на него?.. Внимательно смотрю на него. Похоже, он только что умылся, а теперь стоит и, опираясь руками о раковину, смотрит на себя в зеркало. Я вижу его широкую спину в белой рубашке, мокрые светлые волосы и лицо с покрасневшими нервными глазами в зеркале. За все то время, пока я знаю его, я изучила его идеальное и, что уж греха таить, красивое лицо, очень хорошо. Но сейчас есть в его облике что-то такое, чего я не замечала раньше. Что-то… другое. Не такое идеальное, как мне казалось раньше. Живое. Сейчас Малфой кажется мне очень уставшим со своим чуть потерянным и расстроенным взглядом, с волосами, беспорядочными прядями, спадающими ему на лоб. То, как он опирается руками о раковину…. Его руки, напряженные под рубашкой плечи… Сейчас он еще красивее, чем раньше. Ангел, сошедший с небес, а теперь приобретший живую, человеческую форму. И оттого еще более привлекательную. Хмурюсь. Я только что назвала Малфоя красивым? Похоже, я слишком устала сегодня, раз на ум мне приходят нелепые сравнения с ангелом. Надо пойти отдохнуть. В эту секунду Малфой в зеркале поднимает глаза на меня. – Ты! – выдыхает он, и этот выдох наполнен яростным негодованием. Серые глаза темнеют от бешенства. Он резко поворачивается ко мне и срывается с места, а я, неожиданно для самой себя, подпрыгиваю и совершенно по-девчоночьи взвизгиваю от страха. Быстро разворачиваюсь и срываюсь с места. Малфой несется за мной, а я бегу прочь от него по коридору, такому длинному, что кажется, он никогда не закончится… Мои ноги утопают в красном ковре, грозясь подкоситься… Малфой догоняет меня около двери в мою комнату. Я открываю дверь, но его ладонь резко хлопает по ней, закрывая ее перед моим носом. Его кулак с грохотом впечатывается в стену около моей головы. Я вздрагиваю, боясь повернуться к нему, и чувствую его дыхание на своей шее. Дыхание хищника, догнавшего свою жертву. «Плохо…» – мелькает у меня в голове паническая мысль. Трясущимися руками я пытаюсь открыть дверь, которую он нагло захлопнул передо мной, а потом понимаю, что мне нужно тянуть не от себя, а на себя.Мое дыхание учащается, я чувствую липкий пот, выступивший на лбу. Честное слово, так меня Малфой еще никогда не пугал. – Грейнджер, – цедит он сквозь зубы, – твою мать, повернись ко мне лицом! – рявкает Малфой мне на ухо, и я, снова подпрыгнув и едва не оглохнув от его рявканья, послушно поворачиваюсь. И не могу поднять на него взгляд – настолько мне сейчас страшно. – Смотри мне в глаза! – рычит он. Я поднимаю на Малфоя взгляд и понимаю, что еще никогда не видела его таким злым. Черты его лица заострились, выдавая еле сдерживаемую им ярость, рот приоткрылся в оскале, а в глазах я вижу злобу, такую, что меня внезапно пробирает холодком осознания. Он не простит мне того, что я увидела сегодня. – Тебе мало… – задыхаясь, Малфой ставит руки по обе стороны от моей головы, потом опускает их на мои плечи и с силой сжимает их, – мало того, что ты сегодня увидела… – его серые глаза с расширенными зрачками сейчас почти черные, они с ненавистью впиваются в меня, – ты еще… – он не договаривает, а с яростью бьет рукой по стене около моей головы. Прикрываю глаза, пытаясь усмирить бешено бьющееся сердце. Наверное, будет глупо сказать, что я ничего не видела?.. – Смотри мне в глаза, я сказал! – снова рычит Малфой. Я поднимаю на него глаза и тихо выдавливаю из себя: – Отпусти меня. Еще пару секунд он смотрит на меня дикими глазами. Потом переводит взгляд на свои руки, сжимающие меня, с таким выражением лица, будто он сам не верит в то, что делает. А затем убирает руки и отстраняется от меня. Невольно перевожу дыхание – тенденция того, что странным образом при каждой нашей стычке Малфой становится ко мне все ближе и ближе, нервирует меня. – Только попробуй кому-нибудь сказать о том, что увидела, – произносит он холодно – я вижу, что усилием воли ему удается взять себя в руки, – и я превращу твою жизнь в ад. Это я тебе обещаю. – Я и не собиралась ничего говорить... – бурчу я, – ты слишком плохо думаешь обо мне, Малфой. Он неопределенно хмыкает мне в ответ, и я понимаю, что он окончательно успокоился. – А теперь ты позволишь мне пройти в свою комнату? – бесцветным тоном спрашиваю его. Никогда мне еще не приходилось отпрашиваться в свою спальню, и осознание того, что сейчас мне приходится это делать, бесит меня. Малфой пару секунд как будто оценивающе смотрит на меня, а потом отходит на пару шагов назад. – Прошу, проходи, – растягивает он издевательски слова и его губы растягиваются в ухмылке. Фыркнув, поворачиваюсь к нему спиной и, открыв дверь, захожу в комнату. Достаю ключ, вставляю его в замок и поворачиваю. Почему-то мне кажется, что Малфой еще стоит за дверью. И это ощущение тяготит меня. *** Присев на кровать, я перевожу дух. Кажется, сегодняшний день войдет в число тех исключительных дней, когда мне не везет. Хотя надо еще зайти в почту, вдруг Уизли пришлют мне хорошие новости? Хотя какие хорошие новости я имею в виду? Какую-то найденную информацию про Панси? Или отсутствие новостей в этом случае и будет хорошей новостью?.. Я не знаю. Мне кажется, что у меня совершенно не осталось сил – семейство Малфоев вытянуло из меня сегодня все соки. Хотя я сама виновата в этом – черт бы побрал мое любопытство, которое не дает мне жить спокойно. Когда-нибудь оно навлечет на меня неприятности. Подхожу к столу и устало сажусь в компьютерное кресло. "И зачем я остановилась около этой ванной?" – передергиваюсь, вспоминая бешеное лицо Малфоя, когда он прижимал меня к двери. Чертов псих, помешанный на своем эгоцентризме. Включаю компьютер и нервными пальцами набираю пароль. Надо уйти из этого дома, пока Малфой не наделал глупостей, о которых он потом пожалеет. Представив свое тельце в луже крови и заливающегося адским смехом Малфоя над ним, я невольно хмыкаю. До этого конечно не дойдет, но он действительно может попить моей крови. Включаю компьютер и захожу в программу, непослушными пальцами открываю вкладку почты. От любопытства и волнения у меня пересыхает в горле. Сглатываю непослушный комок в горле и открываю входящее письмо. «Дорогой бобренок! Не обессудь, это все, что я нашел. До прихода в наш университет интересующая тебя дамочка училась еще в трех академиях. В последней, кстати, несколько лет назад был пожар. Сгорело несколько этажей вместе с библиотекой и информационным отделом…» Приподнимаю бровь. Информационный отдел? Это что-то новенькое. Не в каждом университете есть такой. Вздохнув, продолжаю читать: «… никто, к счастью, не пострадал. Фото статьи прикрепляю к этому письму, хотя мне кажется, что это не очень интересно. Первые две академии не дали мне никакой интересной информации. Ничего конкретно, что могло бы заинтересовать и тебя. Проституцией она не занималась, наркоту не принимала, деньги не отмывала, в связях, порочащих ее, не была замечена…» Тихо хихикаю. Уизли – просто мастер пера. И продолжаю читать: «…Короче говоря, в первых двух университетах она просто хулиганила. Могла стекло в учительской выбить или уроки прогулять, ничего более. По поводу учебы там ничего не нашел, сама понимаешь, информации после пожара никакой не осталось. Это, кстати, наводит на определенные мысли. Если тебе действительно хочется поймать ее на чем-то, то придется копать еще глубже, но это большой риск. Лезть в чужую семью, тем более в такую влиятельную, я тебе не советую. Если ты не хочешь неприятностей, то прими мои слова к сведению. Приглядись к ней сама, может увидишь что-то еще интересное, от чего можно будет оттолкнуться. Потому что что-то мне подсказывает, что наша дамочка далеко не так безобидна. С любовью, два стрижа, которые приносят тебе почту». Закрываю письмо и откидываюсь на спинку кресла. По существу, но все же ничего конкретного. Даже никаких имен. В этом все Уизли. Тем не менее, они правы. Мне действительно стоит получше приглядеться к Паркинсон. Но каким образом?.. Как мне приблизиться к ней, когда только одно мое намерение к сближению с ней вызовет подозрение у большинства из Элиты?.. Прикрываю глаза. Сегодня я настолько устала, что мысли и возможные варианты разрешения этой таинственной ситуации просто не укладываются в моей голове. «Нужно лечь спать. Утро вечера мудренее, как говорится». *** На следующее утро я чувствую себя измотанной и немного больной от крепкого неспокойного сна. Все тело болит так, словно меня во сне катком переехало. Со сладкой болью потягиваюсь в постели и зарываюсь лицом в подушку. Сегодня мне нужно понять, что делать с той информацией, которую я получила на Панси. Стоит ли рассказать об этом Малфою? Недовольно морщусь. Однозначно, нет. Эта информация, я уверена, заинтересует его. Однако учитывая то, как обострились наши с ним отношения в последнее время, я понимаю, что рассказывать ему что-то – не самая лучшая идея. Но если он узнает о том, что я скрывала от него эту информацию, то бог невесть что подумает. И потом такие счета мне выставит за это… Он может. А с другой стороны – как узнает? Сомневаюсь я, что Уизли по доброте душевной вот так возьмут – и расскажут ему о наших с ними разговорах. Открываю один глаз. В окно светят холодные лучи осеннего солнца. Ежусь от мысли о том, что мне придется вылезать из теплой постели, чтобы одеться и собраться на занятия. Широко зеваю и открываю второй глаз. И тут понимаю, что придумала. Мне действительно стоит лучше присмотреться к Панси. А как я могу это сделать? Через глаза Малфоя конечно! Потому что он единственный, через кого я могу подобраться к ней, не вызывая подозрений. Нужно выведать у него про нее, не рассказывая о своих домыслах и о том, что я узнала от Уизли. Скорее всего есть то, что знает Малфой и чего не знаю я. Неприятно это осознавать, но и такое бывает. Только нужно быть с ним осторожнее. В последнее время Малфой – как злая собака, которая скоро сама перегрызет свой ошейник и, злобно оскалившись, загрызет меня насмерть. Задушено мычу в подушку, злясь на саму себя. Идея, возникшая у меня в голове, дурацкая, но, похоже, у меня нет другого выбора.