Опасные связи

Ночь вымотала меня окончательно. Я металась на постели, зачем-то вспоминая взгляды, которые Малфой кидал на меня, сидя за столом, его жесты. А потом перед глазами вставала та сцена, где он и Астория… где они… Глаза жгло. В груди пекло. Мне хотелось вырвать сердце, которое так легко предало меня. «Ведь, по сути, ничего такого не случилось. По крайне мере, ничего необычного. Малфой со своей невестой Асторией всего лишь занимался сексом. Не любовью. Он именно трахался, потому что в тех его движениях не было чувств… Или я это себе придумала?.. О-ох, какая к чёрту разница?! Мне должно быть всё равно!» Я не хотела больше чувствовать, не хотела вспоминать, представлять и желать… В подобных метаниях прошла большая часть ночи. И только когда небо за окном начало светлеть, а очертания сада проступили более чётко, я, наконец, смогла провалиться в сон. *** По ощущениям, прошло не больше минуты. Но когда размыкаю тяжёлые, словно налитые свинцом веки, на часах уже одиннадцать утра. Облизывая пересохшие губы, понимаю, что проспала завтрак. «Ну и ладно. Не хочу никого ни видеть, ни слышать. После вчерашнего не могу смотреть в глаза Малфою. Не потому, что стыдно, а из-за того, что противно». У меня нет больше сил сопротивляться, искать какую-то правду. Сейчас я не нахожу в себе даже желания бороться с правилами, установленными в этом доме. А ведь раньше во мне прямо огонь пылал!.. Но и его смог потушить ледяной ветер равнодушия и ненависти. Обвожу комнату взглядом. Утренние лучи нехотя пытаются просочиться сквозь прозрачные занавески, а на стёклах видны капельки дождя… Здесь, внутри, всё будто окрашено тёплым пастельным цветом, хотя я уверена, что на улице холодно. Морщусь. Глаза болят, даже просто оглядеться тяжело. Переворачиваюсь, и под руку попадается какой-то пакет. Приподнимаю его, мгновение смотрю внутрь и тут же почти в панике отшвыриваю от себя. Это чёртово красное платье! Символ всех моих потаённых желаний и той жизни, которой у меня никогда не будет. Олицетворение Малфоевского покровительства, от которого меня тошнит. Я ненавижу это платье так же сильно, как и желаю надеть его. – Гермиона? – тихо раздаётся из-за двери. Меня от неожиданности и испуга подбрасывает на постели. – Да? – настороженно откликаюсь. «Это Люциус. Но что он забыл здесь? Никогда раньше сюда не приходил, а сегодня пожаловал собственной великолепной персоной!» Я несказанно рада, что с вечера успела запереть комнату, в противном случае пришлось бы как-то объяснять свой измученный вид. Подскакиваю к зеркалу. Так и есть: глаза красные, взгляд потерянный… «Нет, ни к чему Люциусу видеть это. Он непременно догадается, что я вчера плакала, и начнёт допытываться, что случилось. Уверена в этом». – Ты не вышла к завтраку, мы начали беспокоиться. Через час жду тебя в кабинете, – говорит Люциус. Так и хочется спросить: почему же именно он пришёл за мной, а не мама? Ещё меня удивляет, что отчим, несмотря на неожиданную демонстрацию беспокойства, даже не попытался войти. Уверена, у него есть запасной ключ. Однако, я удерживаю себя от дальнейших расспросов, только отвечаю: – Да, я поняла. Буду вовремя. – Завтрак принесут минут через двадцать в твою комнату, – немного помолчав, добавляет он. – Спасибо, Люциус, – произношу медленно, поражённая его внезапной добротой. – Пожалуйста, – вежливо отвечает он. *** После завтрака я, как и обещала, иду в кабинет Люциуса. Чувство благодарности к этому человеку несколько смущает меня и даже немного пугает. Но я стараюсь не обманываться на его счёт: «Люциус никогда и ничего не делает просто так. Но… может, я просто привыкла искать двойное дно там, где его нет?» В кабинете многолюдно. Первой ко мне подходит мама и берёт меня за руки. Она кажется взволнованной: – Детка! Что случилось? Почему ты не появилась на завтраке? – А что случилось с тобой? Почему вместо тебя за мной пришёл Люциус? – интересуюсь светским тоном. Мама выглядит пристыженной, её щёки медленно розовеют, и я чувствую почти физическое удовольствие. – Я была занята, – отвечает она. – Нужно было уладить дела с салоном красоты, флористами, пройтись по магазинам. Кстати, не забудь, к пяти часам придёт твой стилист и… – Хорошо-хорошо, я поняла, – прерываю её излияния. – Не переживай, никуда я не денусь. Она кажется успокоенной и больше не спрашивает меня ни о чём. Следующей подходит тётя Белла. Она окидывает меня оценивающим взглядом и улыбается: – Неплохо выглядишь. – Судя по всему, ты ожидала худшего? – Ну-у-у… – тянет она, кидая недвусмысленный взгляд на маму, – кое-кто все уши прожужжал нам об этом. Но в любом случае я рада видеть тебя в добром здравии! – Спасибо, – невольно улыбаюсь в ответ. – Кстати, – она подходит ко мне и шепчет: – После того, как это сборище разбредётся, поднимись к себе в комнату. Там тебя ждёт подарок. – Подарок? Меня? – вскрикиваю, искреннее изумляясь, но тётя Белла шикает, словно рассерженная кошка: – Тише ты! Эта ревнивая белобрысая моль глаз с меня не сводит. Думает, что ты моя любимица, – она ухмыляется. – Что, в принципе, недалеко от правды… Но про подарок ей знать не обязательно. Иначе она тебя сожрёт с гав… Ну, в общем, нехорошо получится. Так что держи язык за зубами, поняла? – подмигивает мне и отходит. Невольно хмыкаю в ответ. Чем уж я заслужила к себе такое расположение, видимо, навсегда останется загадкой. Поэтому чувствую себя несколько неуютно. Но… сейчас действительно не время раздумывать о том, что же она приготовила для меня. Вот поднимусь в комнату и узнаю. Сажусь на свободный стул и краем глаза ловлю на себе изучающий, буравящий взгляд. Стараюсь не смотреть в ответ. Уверена, что это Малфой, но какая сейчас разница, почему он так смотрит на меня? «Пусть лучше следит за своей невестой», – звучит в голове язвительный голосок. Не могу с ним не согласиться. Не хочу даже смотреть в сторону Малфоя и Астории. Потому что, если увижу их вместе, снова начну вспоминать. И чувствовать, как внутренности охватывает огнём, а руки чешутся от желания задушить эту белобрысую стерву за то, что она так смотрит на него, тянется к нему… И его – за то, что позволял себе и ей… «О-о-х, к чёрту, просто к чёрту всё это, – стискиваю кулаки, усмиряя разрывающие на части эмоции. – Они — жених и невеста. Это не моё дело». Вытаскиваю из кармана джинсов сложенный лист, разворачиваю его и вновь просматриваю строчки, которые предстоит заучить. Стараюсь сконцентрировать внимание на этом. «Просто цирк какой-то… Неужели я должна буду вот это говорить?..» – Итак, все мы знаем причину, по которой оказались здесь, – произносит Люциус с улыбкой. – Я хочу, чтобы те, у кого есть реплики, как следует заучили их. Для этого придётся потренироваться… Начинаю я, затем продолжает мама, после чего мы даём слово Драко, а затем черёд Гермионы. Самым последним будешь говорить ты, Игорь… Все пристально пялятся в листы, розданные вчера Люциусом. Мне остаётся лишь тихо вздохнуть и уткнуться в свои реплики, от которых просто несёт фальшью и лицемерием. *** Тренировка длилась полтора часа. Мне всё же пришлось взаимодействовать с Малфоем. И теперь, поднимаясь к себе в комнату, я думаю лишь о том, что мне впору вручать награду за актёрское мастерство. Люциус и мама остались довольны тем, как я отыграла свою незамысловатую лживую роль, а как уж реагировал на это Малфой, я не знаю, потому что так ни разу на него и не посмотрела. «Скоро смогу убедить себя в том, что мне все равно. Что меня волнует лишь то, что касается отца. Что моё сердце не начинает биться, как бешеное, когда я смотрю на Малфоя и вспоминаю, вспоминаю… Не хочу. Больше не хочу помнить, фантазировать, мучиться. Желаю выкинуть его из своей головы!» Захожу в комнату и вижу на покрывале коробку. Осторожно прикрываю дверь и медленно подхожу к кровати. Вспоминаю ухмылку тёти Беллы, и меня невольно передёргивает. С неё станется подарить что-то… эксцентричное. Мягко говоря. Открываю коробку и расплываюсь в улыбке. В ней лежат ярко-красные туфли с острыми носами на высоких тонких шпильках. – Нравится? – слышу голос позади. – Ещё как. Не оборачиваюсь. Знаю, что в дверях стоит тётя Белла. Не нужно быть гадалкой, чтобы понимать – этот красивый жест сделан не просто так. Она старается показать мне свою благосклонность. – Значит тебе понравится их носить, – тётя Белла подходит ближе, и я вижу её задумчивое лицо. – Было время, когда я не могла себе такие позволить, – тихо признаётся она. – А я и сейчас не могу… – усмехаюсь грустно, взяв одну туфлю в руку и понимаю, что мне подарили настоящее произведение искусства. – Не уверена, что… – Даже не думай произносить этих слов, – тётя Белла резко вскидывает голову и смотрит на меня. Вижу на её лице несгибаемое упрямство, и мне хочется рассмеяться. – Я считаю, что туфли даже поважнее наряда будут. На них никогда не нужно экономить. Чем они качественней, тем легче будет дорога, по которой тебе придётся в них пройти. И раздавить острыми шпильками всех соперниц, вставших на твоём пути, – она смотрит на меня пристально, а я под её взгляд замираю, тушуюсь. «Неужели она всё поняла?..» Но тётя Белла не подтверждает и не опровергает мои догадки. Только чуть улыбается. Жёсткость из её взгляда пропадает, и я могу вздохнуть спокойно. – Не люблю красный цвет, но тебе он пойдёт, – она касается ладонью моей щеки и произносит: – Увидимся на вечере. Не забудь слова. – Их забудешь… – бормочу себе под нос, а тётя Белла издаёт тихий смешок: – Верно. Люциус тебе этого не позволит, – махнув рукой, она выходит из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Я остаюсь наедине со своими новыми туфлями, мыслями и чувствами. *** Вечер опускается на город мягко, ненавязчиво. Окутывает его флёром недосказанности, томности. Из окна я наблюдаю, как на улице один за другим загораются фонари. Их приглушённый желтоватый свет манит меня, убаюкивает страхи и сомнения, а ещё наполняет воздух каким-то медленно нарастающим предвкушением… Словно тихо нашептывает что-то, но я, не понимая его слов, пока способна лишь ощущать. Я чувствую, как оно медленно разливается в воздухе, будоражит меня, заставляя дышать чаще и глубже, невольно прикусывать губы и лишь потом вспоминать, что на них помада. Из окна вижу, как к особняку подъезжают автомобили. Из них выходят господа и дамы, которых я никогда раньше не видела. Все они будто сошли с экрана телевизора, из другой жизни, не той, в которой я жила когда-то. Мужчины в чёрных смокингах, дамы – в вечерних туалетах. Я даже отсюда могу разглядеть блеск бриллиантов и широких белоснежных улыбок. Блеск безбедной, шикарной жизни. Перевожу взгляд в зеркало. Я тоже совсем не та, какой была раньше. Я сама словно сошла с обложки журнала. Чужая, далёкая, не похожая на саму себя, но одновременно всё та же самая Гермиона… Внимательно разглядываю себя. Каштановые волосы завиты в изящные локоны, которые мягко льются с плеч на грудь. Передние пряди убраны ото лба и сколоты на затылке красивой заколкой. На лице искусный макияж. Подчёркнутые им скулы делают лицо строже, а от подведённых глаз взгляд становится темнее, опаснее. Ярко-красная матовая помада, кажется, не сотрётся, даже если меня будут страстно целовать… «Впрочем, о чём это я? Кто осмелится сегодня пойти на этот шаг?.. Сейчас я выгляжу как королева. И чувствую себя ею. Но самое странное, а может и страшное, что я незаметно почти привыкла к своему окружению. И моё недовольство становится более… дежурным? Словно я таким образом оправдываюсь перед собой, стараясь казаться лучше, чем есть…» – Ты готова? – слышу голос позади. Оглядываюсь и вижу маму. Она, облачённая в строгое платье кофейного цвета, украшенное чёрным кружевом, выглядит образцом элегантности. – Готова, – отвечаю тихо, совсем не уверенная в правдивости своих слов. Я так привыкла лгать всем, что уже сама порой не отличаю, где говорю правду, а где ложь. Мама с улыбкой подходит ко мне и берёт за руку. – Отец гордится тобой, – шепчет она. Я вижу тёплый взгляд карих глаз, и на мгновение окунаюсь в прошлое, где всё было понятно и просто. – Мам… мой отец умер, – произношу я. Она ничего не отвечает, лишь снова улыбается, сжимая мои руки в своих. Этот жест придаёт мне спокойствия и уверенности. – Пойдём, – говорит она и протягивает мне алую маску, которая должна скрыть верхнюю часть лица. – Впереди у нас тяжёлый вечер. Что-то мне подсказывает, что она права. *** Зал, в который мы входим, поражает великолепием. Высокие, украшенные лепниной потолки, большие окна в обрамлении изысканных портьер… Оглядываюсь. Я никогда здесь не бывала, иначе бы знала о том, что у нас есть парадный зал, предназначенный для высоких гостей и подобных торжеств. Он выполнен в стиле барокко, из-за чего мне кажется, что я попала в другую, параллельную реальность. Просто… Не может же это всё быть настоящим, верно?.. Звучит тихая музыка. Я замечаю серьёзных, наряженных в солидные, угольно-чёрные костюмы музыкантов, сидящих в стороне от основной массы гостей. Их чопорные выражения лиц смешат меня, но я скрываю усмешку и медленно оглядываюсь. «Как же хорошо, что на мне надета маска… Иначе я снова бы чувствовала себя не в своей тарелке…» Всё верно. Маска – это моя защита сегодня. Барьер между мной и окружающими, среди которых замечаю немало знакомых людей. Их характерные черты, жесты невольно помогают угадывать каждого. Вон там профессор Снейп, распрямив плечи и вздёрнув острый подбородок, внимательно слушает Люциуса, который терпеливо ему что-то втолковывает. Как я узнала последнего? Его шикарную копну волос, которая блестящей волной спускается почти до поясницы, узнаешь где угодно. Даже захоти Люциус остаться незамеченным, у него не вышло бы. Разве что пришлось бы отстричь эти прекрасные белоснежные пряди… Снейпа тоже легко узнать: такого выдающегося носа я ещё ни у кого не видела. Как и острого цепкого взгляда, которым он оценивает окружающих. Вот мимо меня дефилирует Джинни. Её тоже выдаёт цвет волос, а также яркое платье с большим вырезом на груди. Судя по всему, она не оставляет надежд заполучить Гарри. Тот стоит неподалёку от Снейпа и крутит в пальцах бокал с шампанским. Его шрам – такая же заметная деталь, благо, что волосы лежат неровно, чуть приподнимаясь надо лбом. Тётя Белла тоже привлекает к себе внимание. Чёрный костюм сидит на ней как влитой, лакированная поверхность тёмных туфель зловеще блестит, когда она подходит к Люциусу и что-то говорит ему. Я вижу капризный изгиб её губ, искривлённых в усмешке, и лукавый блеск глаз, когда она переводит взгляд на Снейпа. Провожу пальцами по своей маске. Мне немного страшно, но осознание того, что она скрывает половину лица, успокаивает. Гостей много, но я всё же ловлю в толпе взглядом толстуху Булдстроуд, сухую и длинную фигуру Нотта, который как обычно, стоит в стороне от всех и неспешно потягивает шампанское. А вот и Астория. Её лёгкий, тонкий силуэт невозможно не заметить. На ней светлое кружевное платье, шлейф которого змеится по полу. Астория такая красивая, но ей всё равно не удаётся привлечь внимание Малфоя. Теперь, когда я прячусь за маской, мне легче смотреть на него. От его худощавой, но сильной фигуры, облачённой в стильный чёрный смокинг, невозможно оторвать взгляд. Он тоже в маске. Строгой, под цвет смокинга. Серые глаза в прорезях сверкают пренебрежением и холодом. Астория что-то щебечет ему на ухо, и я вижу, как его губы кривятся в пренебрежительной усмешке. Прерывисто вздыхаю. Воспоминание об их мягкости накатывает внезапно, отчего меня резко бросает в жар, и я быстро отворачиваюсь. «Не время думать о таких вещах… Да и не повторится это никогда… Потому что всё неправильно. Он – мой брат, пусть и неродной…» А вот Лаванду и искать не надо. Она сама подскакивает ко мне, радостная и беззаботная, словно легкокрылая бабочка. Ей идёт то розовое платье с оборками, которое мы выбрали в салоне. Белокурые кудряшки вольно разметались по плечам, и закреплённая в них тонкая чёрная диадема смотрится очень эффектно. – Гермиона, – она улыбается и приподнимает свою маску, сверля меня взглядом голубых глаз. Я невольно улыбаюсь в ответ. Лаванда похожа на нарядную куколку, избалованную и капризную дочку богатых родителей. Мне хочется рассмеяться над таким сравнением, но я проглатываю смешок и спрашиваю: – Что такое? – Здесь столько людей, которых я видела лишь по телевизору… – глаза Лаванды оживлённо горят. – Это так волнительно и страшно, что я даже теряюсь, когда ко мне кто-то обращается… – Чтобы ты и терялась? – тихо смеюсь, не в силах бороться с накатившим удивлением. – Стоило привести тебя сюда хотя бы ради этого! – Ну же! Не смейся! – она дует губы, но всё равно не выдерживает и тоже хихикает: – Ты видела Малфоя?.. Холодный, как лягушка, даже маска не может этого скрыть!.. – Да, видела… – неохотно отзываюсь и отвожу взгляд. Не хочется говорить с ней о Малфое. Потому что это чересчур тяжело для меня. Слишком сильно я увязла в этом человеке, сама не желая этого. Слишком эмоционально воспринимаю всё, что связано с ним. Слишком близко подошла к нему… В общем – всё, что касается его, слишком. – Что-то не ладится у них с Асторией… – заговорщически шепчет Лаванда, наклоняясь ко мне. – Ты видела её? Ходит за ним, как бледная тень… – Всё-то ты замечаешь! – хмыкаю я, невольно вновь оборачиваясь к ним. – А то! – усмехается подруга. – Да ты только посмотри на неё!.. И я смотрю. Астория похожа на ожившую сказочную фею. Вся тонкая, элегантная и изящная в чудесном платье. Но как раз в этот момент она нервно поджимает губы и отходит от Малфоя. – Не знаю, где ты увидела бледность… – Да я мимо проходила. Такое только с близкого расстояния и заметишь, – Лаванда кривит губы в едкой усмешке: – Богатая, красивая, знаменитая… И чего ей не хватает, что она к нему так назойливо липнет? Понятно же, что Малфою она до лампочки… – Это не наше с тобой дело, – решительно обрываю Лаванду. – Думаю, там и без нас разберутся, что к чему… «Главное – себе тоже это вдолбить в голову…» Лаванда строит мне недовольную рожицу, но замолкает. И вовремя, потому что к нам походит мужчина. Сначала я, к своей досаде, не узнаю его, ведь лицо у него полностью скрыто золотой маской. И раскрывать свою личность он не собирается. Лаванда отходит в сторону и с опаской разглядывает его. Мужчина протягивает мне руку, склоняет голову в знак приветствия. Я смотрю на безжизненное лик маски, но вижу лишь живые чёрные глаза в её прорезях. – Потанцуем? – слышу негромкий голос. – Я бы на твоём месте, Забини, отошёл в сторону. Мне скоро понадобится моя сестра. Резко поворачиваю голову и вижу Малфоя, который верен своему правилу: появляться всегда и везде, словно чёрт из табакерки. Он стоит совсем рядом, и я чувствую, как атмосфера между всеми нами начинает накаляться. Мужчина поднимает маску и, правда, оказывается Блейзом Забини. Он смотрит на меня насмешливыми наглыми глазами, затем переводит взгляд на Малфоя и произносит: – Смотрю, в последнее время я тебе как кость в горле, Драко. – Я тебя умоляю, – Малфой снисходительно улыбается, но в этой улыбке сквозит холод. – Нам скоро вечер открывать. Так что прошу нас простить… Грейнджер, – он подаёт мне руку. Кладу ладонь на его предплечье и повторяю следом за ним: – Прошу нас простить. Блейз с любезной улыбкой кивает, но глаза его остаются равнодушными. Мне впору задуматься, зачем ему эта игра, но времени не хватает. Потому что Малфой ведёт меня к сцене. – Что, Грейнджер, нравится, когда за тобой ухаживает щеголь вроде него? – со сдержанной злостью интересуется он. – Это не твоё дело, Малфой, – тяну в ответ так холодно, как только могу. – Следи лучше за своей невестой. Он порывается ещё что-то сказать, но видит своего отца и маму, которые ждут нас. И замолкает. *** – Мы рады видеть всех наших дорогих гостей сегодня здесь, – произносит Люциус, улыбаясь. Всё в его движениях и жестах говорит об уверенности, радушии хозяина вечера, о его властности и могуществе. Стоя на возвышении перед многими людьми, Люциус чувствует себя превосходно, явно получая удовольствие от происходящего. Чего не скажешь обо мне: ощущение не слишком приятное, всё внутри съёживается, словно пытается спрятаться от сотен взглядов, устремлённых на меня, от слишком пристального их внимания. Зал взрывается аплодисментами, а Люциус жестом успокаивает публику и продолжает: – Не скажу, что собрать всех вас здесь было легко, но мы с женой рады, что нам это удалось. Надеемся, тёплый вечер и подготовленная программа развлечёт вас и подарит хорошее настроение. А теперь слово моей супруге! Люциус отходит в сторону и под очередные аплодисменты к микрофону встаёт моя мама. Она смущённо улыбается зрителям и мягко произносит: – Такую же радость в нас вызывает особый гость, который своим присутствием почтил этот вечер… Приветствуйте – Игорь Каркаров, тренер «Пуленепробиваемых», футбольной команды, завоевавшей не только сердца многих болельщиков, но и множество высоких наград! – она с улыбкой протягивает руку Игорю, который легко взбегает на сцену и встаёт на её место. – В свою очередь хочу сказать, что поражён большой честью, оказанной нашей команде. Несмотря на предстоящий футбольный сезон, где мы будем соперниками, я уверен, что добрые дружеские отношения сохранятся между нами несмотря ни на что… А здоровая конкуренция лишь укрепит наши связи… «Бла-бла-бла… Когда же можно будет уйти отсюда…» – думаю я и ловлю на себе насмешливый взгляд чёрных глаз. Тётя Белла стоит рядом со сценой и, судя выражению лица, прекрасно понимает, о чём я думаю. «Нужно собраться. Случится катастрофа, если кто-нибудь ещё прочитает меня так же легко». Я вовремя спохватываюсь. Потому что в этот момент Каркарова вновь сменяет Люциус. – А теперь я предоставлю слово нашим детям, которым тоже есть что сказать. Драко, прошу! – он передаёт микрофон Малфою. А тот преображается в мгновение ока, надевая на себя очередную маску. Широко улыбается, и улыбка эта полна обаяния, способного растопить даже ледяной айсберг. «Весь в папаню…» – мне всё-таки не удаётся избавиться от мыслей, наполненных желчью. – В принципе, пап, ты уже сказал всё за меня, – произносит Малфой с тёплой усмешкой. По залу идут тихие смешки, большинство женских взглядов приковано к нему. – Но раз уж мне представилась такая возможность, прошу вас: развлекайтесь! Чувствуйте себя как дома! «Но не забывайте, что в гостях», – продолжаю про себя, а затем нацепляю любезную улыбку и, говоря в протянутый микрофон: – Сегодня вечером вас ждёт незабываемое зрелище! – взмахиваю рукой. Взгляды, обращённые ко мне, взмывают вверх, где под потолком летают акробаты в цирковых костюмах. Я слышу изумлённые возгласы гостей, и сама не могу оторвать глаз от прекрасного зрелища. Никогда не видела ничего более смертельно опасного и прекрасного одновременно. Лица артистов полностью скрыты масками, что обезличивает их, делает хрупкими куклами, которые то взлетают под высоким потолком зала, подобно свободолюбивым птицам, то под вскрики гостей падают и лишь в последний момент повисают на тонких, почти невидимых тросах, изящно изгибаясь. У меня перехватывает дыхание, пока я наблюдаю за этим зрелищем. Но затем я ловлю на себе взгляд Малфоя. Он странный – изучающий и пристальный, словно Малфой впервые увидел что-то новое во мне. И цепкий. Я не могу отвести глаз, будто притянутая магнитом. Чувство, которое я пыталась задушить в себе, вновь поднимается изнутри, захлёстывает меня. Ощущаю, как сбивается дыхание и пылают щёки. Пытаюсь отвести взгляд, но… тщетно. Лишь понимание того, что я полностью увязла в этом человеке и уже захлёбываюсь неправильным, ненужным чувством к нему, заставляет меня отвернуться от Малфоя И я слышу негромкий голос Люциуса: – Гермиона? Драко? С вами всё в порядке? Эти фразы, словно хлёсткие пощечины, помогают мне очнуться. Я вспоминаю, где нахожусь, что мне нужно делать по сценарию. И с усилием киваю, обходя Малфоя по широкой дуге. У меня ещё будет несколько минут, чтобы окончательно прийти в себя и понять, что этот зал не то место, где я могу дать волю своим эмоциям. Спускаясь со сцены для короткой передышки, я мельком ловлю на себе чей-то злой взгляд, и, привлечённая им, вскидываю голову. Астория стоит рядом со сценой, смотрит на меня, не сводя глаз, а её руки в кружевных перчатках сжаты в кулаки. Рядом с ней пьёт шампанское какая-то дама, но я не могу разглядеть её лица за чёрной ажурной маской. Недовольно фыркаю и шествую мимо, направляясь в соседнюю комнату, которая выполняет функции гримёрки. «Сейчас у меня нет времени на её психи», – думаю я и прохожу в глубь помещения, усаживаясь на стул. Гримёрка наполнена людьми, которые переодеваются, репетируют, красятся. Я слышу раздражённые голоса и вскрики. «Две минуты, мне нужны всего лишь две минуты, чтобы прийти в себя…» К счастью, утонуть в переживаниях мне не дают братья Уизли. Они выскакивают из дальнего угла комнаты. Запыхавшиеся, румяные, со свежими и весёлыми лицами, близнецы притягивают к себе все взгляды. – Гермиона, – произносит один с ухмылкой. – Ты нам нужна, – добавляет второй и хватает меня за руку. – Зачем? – быстро спрашиваю я. – У меня выход через пять минут! – Не бойся, ты не опоздаешь, а нам лишь нужно продемонстрировать тебе кое-что, – заговорщически тянут они в один голос и почти силой тащат меня за собой. Сначала я сопротивляюсь, а затем, увидев то, что они собирались мне показать, застываю на месте. – Это… что такое? – перевожу с одного на другого удивлённый взгляд. – Это – наша находка! – с довольной ухмылкой произносит один из близнецов. – И она произведёт фурор на этом вечере.