Опасные связи

Хочу сказать огромное спасибо своим читателям и бете за то, что терпеливо ждете, пока я напишу следующую часть. Эту я по праву считаю самой большой. Я старалась. И думаю, что вышло неплохо. В любом случае в этой главе подвожу черту под одним из героев, надеюсь, что вам будет интересно! Прошу, напишите комментарий, понравилось или нет, для нас с музой это очень важно) Также при желании можно послать мне денежку на кофий и печенюшки :3 2202 2205 5303 1277 _____________________________________________________________________________ Зная близнецов Уизли, можно не сомневаться в том, что эти двое способны выкинуть что угодно. Другое дело, что порой я задаюсь вопросом – знаю ли я их по-настоящему или это всего лишь иллюзия?.. Внимательно смотрю на два высоких шкафа, которые братья с триумфальным видом показывают мне. С виду одинаковые, старые, с облупившейся краской на дверках… Один лишь вид вызывает во мне массу вопросов. – Это… что? – задаю я главный. – Это Исчезательные Шкафы! – улыбается один из братьев. Приподнимаю бровь. Я должна восхититься или удивиться? Какой реакции ждут от меня братья?.. Понимая, что пауза затягивается, спрашиваю: – И… что? – Ты не знаешь? – поражается второй Уизли и обращается к брату: – Дред, она не знает! – Смиримся с её невежеством, Фордж, – с притворной скорбью произносит тот. – В конце концов, Герми никогда не интересовалась подобными вещами. – Ну так что? – восклицаю я, теряя терпение. В конце концов, пока они передо мной разыгрывают спектакль, две минуты уже закончились, и скоро за мной придёт кто-то из Малфоев, что для меня означает одно – неприятности. – Это, моя дорогая подруга, – придвигается ко мне один из братьев, – приспособление, с помощью которого мы продемонстрируем фокус! От него все будут в отпаде! – А Люциус разрешил? – спрашиваю, подозрительно прищурившись. С них станется притащить эту штуку каким-нибудь обходным путём. С другой стороны… большие размеры не позволили бы скрывать её так долго. – Обижаешь! – наиграно негодует второй Уизли. – Малфой-старший в курсе! Нам ведь не нужны неприятности… – и лукаво улыбается. Иногда мне кажется, что они совсем ничего не боятся. И за их улыбками скрыто гораздо больше, чем братья Уизли говорят. Но я стараюсь не задумываться об этом, потому что тогда в голове появляются скользкие и смутные предположения, углубляться в которые совсем не хочется. – И для чего нужны эти Шкафы? – спрашиваю я. – Лучше один раз показать, чем долго рассказывать! – воодушевлённые братья подзывают стоящую неподалёку девушку: – Анджелина! Она величественно подплывает к ним, смотрит снисходительно. На ней короткое красное платье, отделанное блестящими пайетками, которое почти ничего не скрывает, а лишь подчёркивает достоинства фигуры. Глядя на неё, я понимаю: вот она – приманка для невнимательного и легковерного зрителя. – Прошу! – один из Уизли галантно распахивает перед ней дверцу первого Шкафа, и девушка медленно заходит внутрь. Затем дверца закрывается. – И что? – с улыбкой спрашиваю я. – Ахалай махалай! – размахивает руками он. – Абра кадабра! – восклицает второй брат, и я уже не могу сдержать смех. – Вы ещё «Сим-сим откройся!» скажите! – Ты смотри! Не отвлекайся! Дверь Шкафа передо мной открывается, а там – пусто. – Ого, – вырывается у меня удивлённое. – А где девушка? – А девушка… – один из Уизли перебегает ко второму Шкафу и стремительно распахивает его: – … здесь! Оттуда выходит улыбающаяся Анджелина, а я хлопаю в ладоши: – Молодцы! Умеете удивить! И в чём же секрет? – А секрет, моя дорогая, в том, – обнимают меня за плечи братья Уизли с двух сторон, – что эти два Шкафа соединены между собой. – Но каким образом? Они переглядываются и тихо смеются. Наклоняются ко мне и шепчут: – Задние стенки Шкафов оборудованы таким образом… – … что помещённый туда человек может выйти, как только дверцы закрываются!.. – …А затем перебраться в другой Шкаф! Вот и весь секрет! – хором заканчивают братья. С недоверием осматриваю их хитрые лица: – Но как человек переберётся незаметно из одного в другой, если между ними целый метр расстояния?! Лица братьев Уизли расплываются в ухмылках – одинаково лукавых и довольных. – Умничка! Знаешь, какие вопросы нужно задавать!.. Дело в том, что в задней стенке каждого из них есть ма-а-аленький выход… – заговорщическим голосом произносит один. – … через который она и выберется! – продолжает второй. – А остальное – лишь дело техники, отвлекающих манёвров и красоты ассистентки! – Молодцы! Рассказали весь секрет фокуса! – раздаётся язвительный голос позади меня. – Грейнджер, не трать на них время! Тебя уже все обыскались. Оглядываюсь и устало смотрю на Малфоя, который со скучающим видом облокотился на дверной косяк, сложив руки на груди. – А тебя, очевидно, послали меня отыскать, – медленно произношу. – Верно, – отвечает он, буравя меня внимательным взглядом. В это мгновение между нами исчезают метры пространства и всего того, что разделяло ранее. Пришла пора признаться: я чувствую, что-то связывает нас помимо моей воли. И эта связь по какой-то причине настолько крепка, что её не разорвать никакими нарочито грубыми словами или действиями. Мы оба знаем правду о себе, но оба от неё открещиваемся, не желая признавать. «Но какого же черта все так непросто?..» Если бы я могла ответить на этот вопрос. – Вы закончили? – спрашивает Малфой , и его голосом можно бумагу резать. – Грейнджер, ещё немного – и у отца случится паника… И я даже не берусь представить, что из этого может выйти… – Да иду я, иду… – бурчу тихо, подходя к нему. Он подставляет мне локоть, я касаюсь пальцами рукава его пиджака. Смешно вспомнить, что ещё недавно он вытирал ладонь после нашего рукопожатия и брезгливо морщился, когда я оказывалась рядом. Но безумие, которое настигло нас, не оставило ни ему, ни мне шансов на сопротивление. Когда я касаюсь его, в моей голове вновь вспыхивают яркие картинки того, как вкусно и сочно он трахал Асторию; того, как громко и пошло она стонала, и как смешно и отвратительно это выглядело. И когда я вспоминаю всё, мысленно вновь просматриваю эти чертовы кадры, то чувствую, как всё внутри сжимается от гнева и возбуждения. – Увидимся позже, – сдержанно произношу, оглядываясь на братьев Уизли. – Будет интересно посмотреть на фокус. Уизли кивают и улыбаются одинаковыми вежливыми улыбками. Мне не хочется думать о том, что они означают. И не хочется понимать, что братья, пристально наблюдая за мной и Малфоем, всё поняли. Ведь как Уизли могут понять что-то про нас, если мы сами в себе ещё до конца не разобрались?.. *** В зале шумно. Выступления продолжаются. – Ну наконец-то! – к нам подлетает взволнованная мама. – Герми, что такое? Где ты была? Мы тебя потеряли! – она нервно кусает губы, накрашенные красной помадой, и теребит подол коктейльного бежевого платья. – Сейчас не время выяснять это! – рядом с ней материализуется нервный Люциус, который, зло прищурившись, буравит меня взглядом. – Гермиона, Драко, вам пора на сцену! Напрягитесь немного, мероприятие должно идти строго по плану! – шепчет он. – Да, отец, – ровным тоном произносит Малфой, а затем ведёт меня к сцене. В этой толпе знакомых и незнакомых разряженных людей я чувствую себя одинокой и отверженной. Наедине с чужими, которые надели обличья знакомых. И от этого становится так погано на душе, что выть хочется. Но я стойко держу свою маску, не давая ей упасть и разбиться. Малфой бросает на меня осторожный взгляд: похоже, порыв моих эмоций не остался незамеченным, ведь я, задумавшись, практически вцепилась в его руку. В серых глазах вижу то же одиночество, которое чувствую сама. Хочется спросить у него, когда мы стали так похожи? Или мы и были похожи, а я просто раньше этого не замечала?.. Когда он стал чужим среди своих, а я приноровилась быть своей среди чужих?.. Но я молчу. Лишь не отвожу взгляд, отчаянно цепляясь за Малфоя. Потому что с ним мне… спокойнее?.. *** – Теперь-то ты свободна? – раздаётся за моей спиной голос полчаса спустя. Оборачиваюсь без удивления, потому что ждала этого, и с улыбкой отвечаю: – Ты меня преследуешь, скажи честно? – Ну-у-у… – тянет Блейз Забини с лукавой усмешкой: – Чуть-чуть. Невольно смеюсь и, чувствуя на себе недовольный взгляд стоящего неподалёку Люциуса, все же принимаю приглашение Блейза. Ведь сейчас, на виду у всех, первый не станет устраивать разбор полетов. Другое дело, что он обязательно постарается устроить его потом, когда гости разойдутся. Но я не дам ему шанса, сделаю так, что он позабудет о всех своих недовольствах. – Я рад, что ты приняла моё приглашение, – Забини улыбается, и в следующее мгновение его рука касается моей талии, а сам он легко ведёт меня в танце. – Это было несложно, – отвечаю ему, зеркаля улыбку. – В конце концов, приятно принимать приглашение человека, который по душе. Надеюсь, что не переборщила с флиртом. Ведь если он подумает, что я ему навязываюсь, или раскусит мой истинный замысел, это разрушит весь план, которому я и так с трудом следую. Но Забини выглядит явно польщенным моими словами, иначе почему он вдруг улыбается такой сияющей улыбкой, что глазам больно?.. – Твои слова – услада для моих ушей, – негромко произносит, а затем его взгляд наполняется какой – то глубокой теплотой, которая немного смущает: чувствую, как от него загораются непослушным румянцем щеки. – А твой облик – услада для глаз, – продолжает Забини, и я от смущения отвожу взгляд. Никто никогда не говорил мне подобного. И эти слова поневоле заставляют сердце биться быстрее. Но я знаю, что Блейзу нельзя доверять. Если расслаблюсь, это будет самой большой глупостью из всех, допущенных мной ранее. Я могла бы сказать ему что-то вроде: "перестань, ты меня смущаешь!", но тактически это будет неправильно. Такие как Забини любят девушек, умеющих принимать комплименты и знающих себе цену. А значит, эта фраза обесценит не только его слова, но и меня саму в его глазах. Поэтому произношу совсем другое: – Спасибо, мне приятно, – и улыбаюсь, чуть кокетливо склоняя голову набок. Мой трюк работает – Забини наклоняется ближе и шепчет: – Люблю девушек, которые любят себя... – Не очень хорошую рекламу ты себе создаёшь этими словами, тебе не кажется? – ухмыляюсь, глядя ему в глаза. В них я не вижу ничего, лишь беспросветную пустоту, прикрытую заинтересованностью. Скорее всего Забини тоже преследует какую-то свою цель, а его ухаживание за мной – не более чем пшик и фарс. Но что это за цель, понять я пока не могу. – Ну вот, значит, мне придётся начинать всё заново? – подмигивает он. – Смотря что ты имеешь в виду… – Снова пытаться произвести на тебя впечатление… – А кто тебе сказал, что ты уже достиг цели? То, что я согласилась с тобой потанцевать, ничего не значит! – задорно вздёргиваю подбородок. – О! Вот оно что! – похоже, он ведётся на мою провокацию, потому что в чёрных глазах появляется вызов. – Я никогда не проигрываю, запомни это, Гермиона. – Это для тебя игра?.. – Всё в этом мире – игра, тебе так не кажется?.. Неопределённо пожимаю плечами: – Кое в чём с тобой согласна, но есть с чем и поспорить. Скажи-ка мне, когда всё в жизни кажется игрой, разве сама она не обесценивается? Разве после этого ты не теряешь способность хотя бы в чём-то быть серьёзным? На минуту он задумывается, молчит, размышляя, а затем произносит: – Самое серьёзное и вместе с тем самое постоянное, что может быть в моей жизни – это отсутствие стабильности и игра. – Тебе не тяжело в одиночку влачить такое бремя? – снова кидаю ему провокацию, которую он, как собака кость, тут же подбирает: – А кто тебе сказал, что это бремя, и что я один? Меня всё устраивает, как и моих друзей… – И много вас таких, кто поддерживает твою философию? – интересуюсь небрежно. - Достаточно, - вежливо отвечает Блейз. - Хочешь влиться в нашу тусовку?.. И этот вопрос - как спасение для меня, лазейка, которая открывает новые возможности. Или искусная приманка, подсунутая ловким Забини?.. Задерживаю дыхание, быстро обдумывая ответ. «Что мне ему сказать?.. Если быстро соглашусь, это будет подозрительно. Но и отказываться тоже нельзя. Зря я, что ли, это все затеяла?..» - Возможно, - наконец уклончиво тяну. - Если соберётся интересная компания, я не против провести вместе время. - Уверен, ты по достоинству оценишь этих людей, - улыбается Блейз. Танец заканчивается, Забини подводит меня к тёте Белле, мрачно взирающей на нас, целует руку и удаляется. Мне хочется надеяться, что его прощальный взгляд наполнен обещанием. - Я бы на твоём месте была с ним осторожна, - негромко произносит тётя Белла. - Это всего лишь флирт, - пожимаю плечами. - Иногда и он может завести слишком далеко... - многозначительно говорит она. - Все будет в порядке. "Я не дам себя одурачить". - Туфли не жмут? - спрашивает тетя Белла внезапно. Я поворачиваюсь к ней, удивленная этим вопросом и резкой сменой темы, и натыкаюсь на её непроницаемый взгляд. - Нет, - твёрдо отвечаю, и она улыбается. Мыслями возвращаюсь к насущному: хорошо бы Блейз действительно познакомил меня с теми людьми, для которых жизнь - игра. Скорее всего это такие же детишки богатых родителей, как и он сам. И, может быть, среди них окажется Панси Паркинсон?.. Мои размышления прерывает голос: - Белла, дорогая! А я тебя потерял!.. Даже не оглядываясь, понимаю, что это Каркаров. Перевожу взгляд на тётю Беллу. Судя по кислому лицу, Игорь ей порядком надоел. Сдерживаю усмешку: кажется, моя благодетельница любит раздавать советы, но сама им не следует. Иначе для чего ей нужен балласт в виде явно безответно влюблённого в неё Каркарова?.. Зная тётю Беллу, она постарается извлечь из него выгоду. Но... Почему я сомневаюсь в этом? Мне становится интересна эта ситуация, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть радостно спешащего к нам Игоря вместе с Крамом. Последний выглядит уставшим и даже не скрывает этого. Видно, что ему чужды подобные приёмы, светское общество, фальшивые улыбки и знакомства ради выгоды. Крам - прежде всего боец, игрок. Но не такой, как, допустим, Забини, который делает ставки лишь от скуки, а игрок, выбравший свой путь и прямо следующий ему. Есть в этом подходе что-то прямое и честное, что заставляет меня уважать Виктора. - Разве ты меня терял? - насмешливо интересуется тетя Белла, и я в который раз убеждаюсь, что остроте ее языка может позавидовать самая тонкая бритва. - Да и мне, друг мой, зачем от тебя прятаться? Я здесь, у всех на виду... - обводит она рукой зал, а затем смотрит на Игоря с явным пренебрежением. Даже дураку понятно, что она не хочет с ним разговаривать, но Каркарову, глаза, видимо, застлала розовая пелена влюбленности. - Я рад это слышать! - пылко произносит он, с нескрываемым обожанием глядя на нее. - Позволь пригласить тебя... - Северус! - внезапно восклицает тетя Белла вслед проходящему рядом Снейпу. Длинная стройная фигура, облаченная в черный фрак, оборачивается. Глаза сквозь прорези черной маски вспыхивают недоумением. "В самом деле - они же раньше разговаривали..." - Что ты где, чертяка! Иди сюда! - алые губы тети Беллы расползаются в хищной улыбке. В какой-то момент мне кажется, что Снейп пошлет ее куда подальше, но к моему удивлению, он молча подходит, склонив голову набок, как любопытная птица. Каркаров, наоборот, весь, подбирается. Черные глаза наливаются злобой, фигура напряжена. Он становится похож на кобру, готовящуюся к прыжку. Снейп поднимает голову, равнодушным взглядом скользит по его фигуре и произносит, обращаясь к тёте Белле, но глядя на Каркарова: - Дорогая, сначала я подумал, что тебя стукнул по голове старческий склероз, и ты уже не помнишь, что мы с тобой общались недавно. Но теперь понимаю, что тебе срочно нужно со мной поговорить. Потанцуем? - и протягивает узкую бледную ладонь тёте Белле, которую та с видимым удовольствием принимает, пропуская мимо ушей явную шпильку в свой адрес. "Шах и мат". Внимательно наблюдаю за реакцией Каркарова. Тот стоит, в бессильной злости сжимая ладони в кулаки, и смотрит уходящей парочке вслед. Лёгкое покашливание отвлекает меня от созерцания этого явного проигрыша. Поворачиваю голову. Крам стоит рядом и внимательно смотрит на меня. - Герм-ивонна... Ты не хотела бы составить мне компанию в танце? - спрашивает он. И впервые мне не хочется отказывать ему. — Конечно, - с улыбкой отвечаю я. Действительно, почему бы и нет? Ведь в этом нет ничего такого. И наплевать на Люциуса, который будет явно доволен такому повороту событий, и плевать на Малфоя, который... В общем, неважно, к черту Малфоя! И только я хочу согласиться, как позади раздается голос человека, которого я совершенно не ожидала увидеть: - Гермиона... Оглядываюсь. Боюсь, мне не удаётся скрыть своего изумления, когда я вижу рядом стоящего Поттера. Он переминается с ноги на ногу, вся его поза выражает неуверенность и настороженность, свойственную человеку, который не знает, как поступить. Мне не хочется насмехаться над ним или как-то подкалывать, даже несмотря на то, что я помню, как он отвернулся от меня, увидев статью в газете. О да-а, я злопамятная, но сейчас почему-то хочу дать ему шанс. Возможно, дело в той позе жертвы, которую он выбрал. - Да? - спрашиваю ровно. - Я бы хотел поговорить с тобой... Наедине, - выделяет он последнее слово, впиваясь испытующим взглядом куда-то поверх моего плеча. Очевидно, взгляд, как и фраза, посланы Краму. - Я так не думаю, - спокойно произносит тот, и я понимаю, что мое предположение оказалось верным. "Все-таки Крам далеко не дурак...", - думаю с неожиданным удовольствием. - Герм-ивонна обещала танец мне, - продолжает Виктор, невозмутимо глядя на Гарри. - Сначала наш танец, затем - ваши разговоры. "Присутствуй при этом разговоре Лаванда, она бы точно заверещала от восторга. Ей всегда нравились такие альфа-самцы, как Крам... А мне? Мне они нравятся? Нравится ли он?.." На этот вопрос у меня нет определенного ответа. И мне не очень-то хочется его искать. Вместо этого я сосредотачиваюсь на поклонниках, которые, очевидно, решили затеять перепалку. На щеках Поттера пылают два ярко-красных пятна. Он расправляет плечи, вызывающе вздергивает подбородок и уже не кажется такой жертвой, как вначале разговора. Это почему-то неприятно удивляет меня. Но я не успеваю вставить и слова, как Гарри произносит: - Думаю, что девушка сама решит, как ей поступить! - в его голосе звучат стальные нотки. Тяжело вздыхаю. Признаться, мне порядком надоели все эти разговоры, поэтому говорю тихо: - В самом деле, Гарри, поговорим потом. Он переводит на меня потемневший взгляд, и мне становится не по себе. Желания общаться такое его поведение не прибавляет. В конце концов, если он стоял рядом, когда Крам предлагал потанцевать, то должен был заметить, что я приняла это приглашение и не намерена оскорблять Виктора внезапной переменой решения. Или Поттер настолько высокого мнения о себе?.. На моей памяти лишь один человек позволял себе такое поведение, при этом не пытаясь казаться лучше, чем есть на самом деле. А вот, кстати, и он. Медленно подходит, вызывающе засунув ладони в карманы брюк. Вслед за Малфоем вышагивает Люциус. Я смотрю на них и внезапно понимаю, что они - моё спасение сейчас. И это понимание почти оглушает: когда я стала видеть в них не врагов, а союзников?.. Впрочем, кажется, это уже неважно. Я слишком далеко зашла, слишком изменилась. Не только внешне, но и внутренне. - Я смотрю, здесь жарко, - насмешливо тянет Малфой. - Скоро бои в полную силу развернутся, да, сестрёнка?.. - Не ерничай, Драко, - говорит Люциус, добродушно улыбаясь. - Все взволнованы, взбудоражены приёмом. К тому же молодые горячие головы частенько борются за внимание прекрасной леди. Но позвольте вас разочаровать, Виктор, Гарри. Право танца с Гермионой вы должны, просто обязаны сейчас отдать мне. Обещаю, что не украду ее у вас надолго... Он переводит взгляд с одного на другого, и конечно же, никто из них не может отказать в такой скромной просьбе хозяину вечера. Крам коротко кивает и отходит в сторону, а Гарри теряет боевой пыл. Люциус с вежливой улыбкой предлагает мне руку, и я тоже не могу ему отказать. Поэтому принимаю приглашение, и мы выходим на середину зала. Играет спокойная музыка. Она под стать Люциусу - величественная и невозмутимая. Но двигаться под нее так же естественно, как дышать. Вокруг танцуют другие пары. Кажется, никто не обращает на нас внимания, но я знаю, что это не так. Мы на прицеле сотен взглядов - любопытных, насмешливых, внимательных. И они напрягают меня. Как и то, что я не могу понять, зачем понадобилась Люциусу. Он смотрит на меня сверху вниз. На губах снисходительная теплая улыбка, мою руку держит крепко и уверенно. Словно так всё и должно быть: этот танец с падчерицей, богатый приём, зал, полный гостей, и мама, которая стоит в стороне и смотрит на нас. Счастливая, мать её, семья. От всего этого хочется сплюнуть на пол, развернуться и убежать в лучших традициях Золушки, но я держусь. Спина прямая, шикарное платье и такая же причёска. Образец лицемерия. И только усмешка, которая пересекает моё лицо на мгновение, всё портит. Она тут же исчезает, но Люциус успевает её заметить. В серых глазах непонимание, тревога и настороженность, и я жду, когда с его губ сорвётся какой-нибудь каверзный вопрос, но Люциус лишь спрашивает: – Как тебе вечер, Гермиона? Все эмоции, возникшие в глубине его глаз, исчезают, оставляя место лишь вежливому любопытству. Определённо, Малфою до него ещё учиться и учиться. – Вечер прекрасен, – дежурная фраза и такая же дежурная улыбка. Люциус весело усмехается и окидывает быстрым взглядом весь зал. – Всё это было задумано с одной лишь целью, – произносит негромко. Смотрю на него, не моргая. Кажется, сейчас он скажет что-то важное, что-то такое, что многое прояснит. Но Люциус молчит, будто забыв про меня. Вижу лишь затуманенный какой-то мыслью взгляд, направленный поверх моего плеча. – С какой же? – не выдерживаю я, и пелена задумчивости слетает с его лица. Люциус как-то встряхивается, даже подтягивается и с улыбкой отвечает: – Для… Впрочем, неважно. Сдерживаю стон разочарования. «Ну какого чёрта он закрылся!» – Мне нравится, что тебе уделяют внимание сразу несколько видных молодых людей. В будущем ты сможешь выбрать из них достойного кандидата. – Кандидата на что? – интересуюсь осторожно. Люциус снисходительно смотрит на меня и усмехается. – Гермиона… Не прикидывайся дурочкой, тебе не идёт. Сама всё прекрасно понимаешь. Сжимаю зубы и отвожу взгляд, стараясь взять себя в руки, но тщетно. Кровь бросается в лицо, чувствую, как жар злости опаляет щёки. Понимаю, что нахожусь под пристальным вниманием Люциуса, и стоило бы показать, на худой конец, хотя бы равнодушие, но не могу! Чёрт побери, у меня просто не получается. Пожалуй, впервые за несколько лет. Вместе с тем, перестав следить за танцем, спотыкаюсь о собственные ноги и лишь чудом не падаю. Ощущая крепкую хватку на талии, вырываюсь из неё, ничего не видя и не слыша, только бормочу: – Извини, мне нужно в уборную… Срочно… И ухожу, практически сбегаю, быстрым шагом пересекая зал, чуть ли не натыкаясь на танцующих. «Этот ублюдок решил продать меня подороже. Неужели ему не хватает уже полученных богатств?! Мы, что, в Средневековье, что ли?! Ну уж нет, не бывать этому! – от негодования слёзы текут по щекам, и я понимаю, что испортила макияж, но… — К чёрту, просто к чёрту!» *** Влетаю в уборную, вновь спотыкаюсь на высоких каблуках и едва не падаю, чудом удержавшись на ногах. Тётя Белла говорила, чем качественней обувь, тем легче будет дорога, которую в ней предстоит пройти. Как же она ошибалась. Подлетаю к умывальнику и смотрю на своё покрасневшее лицо. Слезы на щеках уже высохли, тушь на месте, чудо, которое сотворила на моём лице визажист, не испортилось. Но я не чувствую удовлетворения, я вне себя от гнева и презрения. Гнева – на Люциуса, презрения – на себя за то, что до сих пор пляшу под чужую дудку, не в силах уйти из этого проклятого дома, из этой семьи, которая совершенно меня не знает и не собирается узнавать. Я себя сейчас почти ненавижу. Так сильно, что готова разбить зеркало, чтобы не видеть своего красивого искусственного лица. Вместо этого с чувством плюю на гладкую поверхность стекла. Но легче не становится. А затем слышу какой-то приглушённый звук в одной из кабинок. Он похож на сдавленное рыдание. Поворачиваюсь и, не думая о последствиях, подхожу, прислушиваюсь. В самом деле – внутри кто-то тихо плачет. Толкаю дверь, которая, оказывается, не закрыта на защелку, и встречаюсь взглядом с заплаканной Асторией. На приёме, в своём светлом кружевном платье она напоминала сказочную фею или ангела. Но в эту секунду уж на кого, а на ангела Астория совсем не похожа. Сейчас шлейф её платья свисает неопрятной тряпкой, змеясь по полу туалета. Подол задран до самых колен и скомкан тонкими нервными руками Астории с острыми ногтями. Она затравленно смотрит на меня. Под глазами чёрные расплывшиеся круги – видимо, плакала очень долго. Зрачки расширены, бледная, почти серая кожа делает её похожей на мертвеца. Страх в глазах почему-то пугает меня до дрожи. И взгляд – мутный, неосознанный, словно она видит не меня, а кого-то другого перед собой. – Астория… – хрипло произношу, протягивая руку. Хочется узнать, что с ней случилось, что довело до такого невменяемого состояния, хочется помочь ей. Но она отталкивает мою руку и внезапно вскакивает на ноги. – Уйди! – вскрикивает высоким голосом, а затем с неожиданной силой отталкивает меня и бросается прочь из туалета. Вписавшись в косяк, дёргает ручку двери, резко распахивает её и исчезает. – Что за чёрт… – шепчу я, ошарашенно глядя ей вслед. И понимаю, что это происшествие не стоит оставлять просто так. Нужно об этом кому-то сказать. В конце концов, Астория уже давно ведёт себя странно. И будь я проклята, если не понимаю, в ком тут дело. *** Малфоя нахожу очень быстро. Он стоит в окружении друзей, смотрит на очередное выступление акробатов и кажется вполне довольным жизнью. Это подогревает во мне злость, и я направляюсь прямо к нему. – Нужно поговорить, – произношу негромко, привлекая к себе внимание. Малфой оборачивается и с недоумением смотрит на меня сверху вниз. Блейз с любопытством наблюдает за нами, отпивая шампанское из бокала, а Нотт, кажется, как всегда, совершенно не заинтересованным происходящим вокруг. – Чего тебе? – спрашивает Малфой. – Это касается Астории. – Я занят. Глубоко вздыхаю, пытаясь не сорваться. «Спокойно, Гермиона, ты не виновата в том, что он такой деревянный…» Затем беру Малфоя за локоть и, не обращая внимания на его сопротивление, привстаю на носочки и шепчу ему на ухо: – Малфой, если ты сейчас же не отправишься со мной, я пойду к твоему отцу. И поверь, тебе не понравится то, что я ему расскажу. Он закатывает глаза, очевидно, не воспринимая меня всерьёз, но всё же позволяет себя увести. – Надеюсь, это не займёт много времени, Грейнджер, – скучающе смотрит на меня. – Чего там с Асторией?.. Смотрю на него и никак не могу понять. Они так долго встречаются, так давно помолвлены, неужели он ничего к ней не испытывает? Даже капельку чувств? Совсем-совсем? Как можно быть таким бесчувственным?.. «О нет, Гермиона… – шепчет мне внутренний голосок тихо, – уж ты-то знаешь, что Малфой далеко не так холоден, как кажется… Скорей, наоборот…» Отметаю навязчивые мысли и прямо спрашиваю у него: – Ты что с ней сделал? Брови Малфоя взлетают вверх, он кажется неподдельно удивлённым: – Не понял. – Я застала её ревущей в туалете. И она была явно не в себе. Поэтому повторяю свой вопрос: что ты с ней сделал, идиот? – Да ничего я с ней не делал! – нервно огрызается он. – Почему ты вообще решила, что это я? – Ты плохо знаешь свою невесту? – саркастически вздёргиваю бровь. – Из-за кого она ещё может так сильно истерить?.. Малфой пару секунд молчит. Вижу, что его лицо не выражает абсолютно никаких эмоций по этому поводу. И становится противно от него, от равнодушия, которое он даже не старается скрыть. Быть может, если бы Малфой показал, что ему не всё равно, что он волнуется о человеке, с которым собирается связать жизнь, я бы стала думать о нём немного лучше?.. – Куда она убежала? – спрашивает наконец. – Не знаю, – вздыхаю я. – Астория оттолкнула меня, я не успела проследить. Она была в ужасном состоянии… – Ладно, – Малфой решительно ставит бокал с шампанским на поднос проходящего мимо официанта. – Я найду её и улажу этот вопрос. А то ещё шум поднимет, а нам это ни к чему… Глядя на его удаляющуюся спину, я даже не задаюсь вопросом о том, откуда у него такой цинизм, и почему он так расчётливо мыслит. Потому что ответ давно знаю. *** Посматриваю на настенные часы. Время близится к полуночи, скоро мой выход на сцену. Важные шишки, которые прибыли сегодня почтить нас своим присутствием, не переживут, если я не объявлю их. Кроме того, мне необходимо представить на суд публике творение близнецов Уизли, которое они именуют Исчезающими Шкафами. «А Малфоя все ещё нет... Где он? Нашёл ли Асторию? Все ли нормально?.. — делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться. — Что я так переживаю? В конце концов они оба - взрослые люди, способные справиться со своими проблемами. Хорошо, что я все рассказала Малфою. И если что-то случится, не буду нести ответственность одна. Хотя с чего я решила, что что-то произойдет?.. Все будет нормально. Малфой обязательно найдёт Асторию». - Я ее не нашёл, - звучит голос за спиной. Резко оборачиваюсь и взглядом натыкаюсь на запыхавшегося Малфоя. Тревога тут же возвращается вновь, тонким острым шилом пронзая сердце. - Везде обыскал, - выдыхает он. - Ее нигде нет. - Может, ушла домой? - неуверенно интересуюсь. - Нет, она не могла, - возражает Малфой. - Астория знает, что у нее будут неприятности, если посмеет уйти... - Почему? - с недоумением спрашиваю я. - Она же не участвует... — чуть не говорю «в этом балагане», — ... то есть ей не нужно выходить на сцену, приветствовать гостей... - Она моя невеста и должна быть рядом, - произносит Малфой. Хочется спросить, что она ещё успела ему задолжать, но я молчу. Чертова женская солидарность просыпается в обход ревности и другим чувствам и заставляет испытывать обиду за Асторию. «Возможно, если бы обстоятельств сложились как-то по-другому, она была бы счастлива?.. И смогла бы порвать эти больные отношения с Малфоем, которые не приносят ей ничего, кроме унижения?.. Почему же она так цепляется за них и продолжает на что-то надеяться?.. Из-за любви к Малфою? Или нелюбви к себе?.. Кто знает? В конце концов, кто я такая, чтобы давать ей советы и пытаться помочь? Всего лишь сводная сестра ее жениха, который ведёт себя по отношению к ней как настоящая скотина». - Так что теперь делать? - спрашиваю у Малфоя, напряжённо оглядываясь вокруг. - В первую очередь, не показывать, насколько тебя это волнует! - огрызается Малфой. - На твоем лице все написано настолько явно, что это просто неприлично! С изумлением смотрю на него. У Малфоя пропала невеста, а его волнуют только приличия! - Ну ты и подонок, - цежу сквозь зубы. - Как можно быть настолько черствым... Он вздёргивает бровь: – Не понимаю, о чём ты. В этот момент Малфой настолько похож на Люциуса, что мне тошно становится. Не хочу смотреть на него, не желаю жить с ним в одном доме и как-то соприкасаться. Потому что последнее – это словно… грязью испачкаться. Которая не смывается и не оттирается даже со временем, а лишь глубже впитывается в душу, навсегда оставляя неприятный след. «Отвратительно». Отворачиваюсь от него. – Неважно, Малфой, неважно… Я и не думала, что ты поймёшь. С этими словами отхожу, молясь, чтобы он не последовал за мной. На моё счастье Малфой не делает этого. *** Беру шампанское с подноса услужливого официанта и мрачно наблюдаю за тем, как лёгкие пузырьки в напитке поднимаются наверх. «Напиться, что ли?..» Но нет. Я не могу себе этого позволить. Не сейчас, когда приём в самом разгаре, гости взбудоражены, распалены и с большим интересом наблюдают за каждым номером представления. Я кожей чувствую, как повышается градус возбуждения в зале и, не знай всей подоплёки, тоже бы наслаждалась этим вечером… – Простите!.. Оборачиваюсь и натыкаюсь на официанта. Он протягивает мне небольшой, сложенный вдвое листок бумаги со словами: – Вам просили передать. Осторожно беру записку и спрашиваю, поднимая взгляд: – Кто?.. Но официанта уже нет рядом. Мне остаётся лишь развернуть послание. «Жду тебя на крыше через десять минут. Не опаздывай. Астория». Задумчиво рассматриваю бумагу, затем сминаю её в кулаке. «Наверняка это какая-то ловушка. Зачем Астории звать меня куда-то, когда она получасом ранее сама меня оттолкнула?..» Всё это наводит на мысль, что кто-то вместо Астории написал мне записку, пользуясь тем, что я не знаю её почерка. «Но чёрт побери… я не узнаю точно, если не пойду. В конце концов, кто и что может мне сделать здесь, на вечере, где полно людей? Да и зачем?.. Я ведь никому не мешаю и не врежу. Но как же мне вырваться на крышу?.. – задумчиво покусываю нижнюю губу. – Ведь впереди представление Уизли…» Медленно продвигаюсь к сцене, ставлю фужер с шампанским на столик. Дыхание учащается, когда понимаю, что нашла выход из этой непростой ситуации. И придумала, как улизнуть с вечера. «Ох, я об этом очень сильно пожалею…» – думаю почти весело. *** Сжимая в одной влажной ладони записку, в другой — микрофон, поднимаюсь на сцену, натягиваю на лицо улыбку, напряжённо всматриваясь в гостей. Мельком отмечаю, что Люциус и мама находятся в зале, но достаточно далеко, чтобы помешать мне осуществить задуманное. Пора начинать маленькое представление. – Теперь, когда ваше воображение распалено искусными артистами, – начинаю произносить заученную речь, – позвольте доказать, что чудеса могут создавать не только люди, специально обученные, но даже ваши близкие, наделённые талантом и смекалкой. Встречайте! Братья Уизли и их Исчезательные Шкафы! По залу проносятся аплодисменты, а затем сиреневый блестящий занавес, закрывающий до этого половину сцены, поднимается, и взорам восторженной и взволнованной публики предстают два уже знакомых мне Шкафа. Братья Уизли, облачённые в такие же ослепительные сиреневые костюмы, которые подчёркивают их ярко-рыжие волосы и горящие весёлым задором лица, раскланиваются во все стороны, с лукавыми улыбками принимая аплодисменты. Напряжённо смотрю на них. Сейчас всё зависит от того, насколько быстро они догадаются, что мне нужна их помощь. На соображалку Уизли никогда не жаловались, и теперь мне остаётся лишь надеяться на то, что она проснётся в нужный момент. Быстрым шагом подхожу к ним и шепчу, опустив микрофон: – Подыграйте мне. Оба брата с непониманием смотрят на меня, но я не даю паузе затянуться и уже в микрофон произношу: – Свои таланты они будут демонстрировать на мне! Ловлю недоумевающие взгляды Люциуса и мамы, которые мгновенно напрягаются. И есть от чего: этой фразы нет в сценарии. – Я в вашем распоряжении! – громко произношу, обращаясь к Уизли. К счастью, они быстро приходят в себя, всё ещё кидая на меня подозрительные взгляды. Тем не менее держат марку и расплываются в дежурных улыбках: – Гермиона Грейнджер будет нашей ассистенткой! И поможет продемонстрировать все чудесные способности Шкафов! – один из них распахивает передо мной дверцу, а второй шепчет, когда я прохожу мимо: – Ну спасибо, Герми, услужила… – Потом объясню… – шепчу в ответ и захожу в тёмную неизвестность Шкафа. Поворачиваюсь лицом к публике и смотрю, как её медленно скрывает закрывающаяся дверца. И пока братья Уизли отвлекают гостей собственной игрой и болтовнёй, давая мне время для маневра, я резко разворачиваюсь и начинаю искать выход в задней стенке Шкафа. Наконец, когда мне кажется, что я уже никогда не найду этот чёртов лаз, стенка распахивается сама, являя испуганную Анджелину, которая остолбенело смотрит на меня, хлопая ресницами. – Во второй Шкаф, быстро! – командую ей. – Если что – ты меня не видела. И проношусь мимо, моля всех богов, чтобы Анджелина успела пробраться внутрь, пока Уизли шутят и демонстрируют нерушимые стенки обоих Шкафов. *** На крыше холодно. Моё платье не предназначено для того, чтобы гулять в нём в таких местах, в такое время года. Платье Астории, кажется, тоже. В том, что это именно она, я убеждаюсь сразу же, как только выхожу на открытую, продуваемую всеми ветрами площадку. Она стоит прямо, даже не пытаясь закрыться от ледяного, пронзающего сквозняка, и на мгновение мне кажется, что я вижу перед собой куклу, а не живого человека. Бледное, почти белое лицо, тёмный взгляд пустых глаз, направленный словно сквозь меня… Всё это настолько жутко, что меня пронзает холодом от макушки до пят. И боюсь, что он никак не связан с зимой, белоснежным покрывалом укрывшей город. – Астория… – произношу тихо, боясь её спугнуть. Кажется, сделай я сейчас неверный шаг или произнеси не то слово, всё станет ещё хуже и полетит к чертям. Она моргает и, кажется, возвращается в реальность. – Грейнджер? – голос хриплый и чужой. – Что ты здесь делаешь? «Всё, как я и думала. Записку писала не она…» – Что я здесь делаю? – она оглядывается по сторонам и невесёлая усмешка искажает красивое лицо. – Ты меня звала… – Я тебя звала? Не смеши… Ты – последний человек, которого я позову, если мне будет плохо. – Тебе сейчас плохо? – осторожно спрашиваю, цепляясь за последнюю фразу. Да, глупый вопрос. Всё и так понятно, но мне надо как-то продолжать разговор. – Какая тебе разница? – Астория смотрит на меня мутным взглядом. – Не помню, чтобы мы с тобой когда-то были лучшими подругами… Скорее – соперницами. – Соперницами? В чём? – Не притворяйся, что не понимаешь, – лицо Астории неприятно кривится, она смотрит на меня с ненавистью. – Ты, чертова сука, понимала, что делала, когда уводила его у меня… Кажется, я начинаю догадываться, что она имеет в виду. Но все её домыслы настолько абсурдны, что даже не представляю, как на них реагировать. – Я никого у тебя не уводила, – осторожно произношу. Астория делает ко мне шаг, второй. Пристально смотрит, и в глубине её глаз просыпается чудовищная ярость. Я отшатываюсь, но Астория быстро хватает меня за запястья: крепкая хватка её пальцев наверняка оставит на них синяки. – Думаешь, я поверю в эту чушь? – шипит она, приближая лицо к моему. – Он всё время был с тобой! Всё время смотрел на тебя! Если бы хотя бы раз он так взглянул на меня… Я бы душу дьяволу продала, – некоторое время она молча смотрит мне в глаза, а затем отталкивает. Перевожу дыхание, потирая руки. Я боюсь её. Впервые за всё то время, которое знаю Асторию, она внушает мне страх. – Я… я ничего не сделала для этого, – произношу тихо. «Почему я чувствую себя так, словно оправдываюсь перед ней?.. И разве эта фраза не отражает моего безмолвного согласия на то, что Малфой действительно оказывал мне знаки внимания?..» Всё равно. Что уж тут скрывать – мы все знаем или догадываемся о том, что между мной и Малфоем что-то происходит. Было бы полнейшей глупостью думать, что Астория, которая и так всегда ревновала его ко мне, не поймёт: всё зашло куда дальше того, с чем она могла бы смириться. Только не Астория, ведь ранее она умудрялась видеть даже то, чего на самом деле не было. – Мне всё равно, – качает она головой. – Понимаешь, я гораздо дольше знаю Драко, чем ты. Я научилась различать малейшие оттенки его настроения и состояния. Пусть он и редко смотрит на меня, пусть почти не интересуется мной и, может быть, даже не знает толком, важно лишь то, что я знаю его. Он никогда не проявлял серьёзного волнения ни к одной из своих подружек… Удивлённо распахиваю глаза, и Астория смеётся невесело: – Да-да, я знаю о всех его интрижках. Что тебя удивляет? Вы с ним думаете, что я слепая и не вижу ничего дальше собственного носа, но вы ошибаетесь! Когда я поняла, что его увлечение тобой не просто очередная интрижка… Даже представить себе не можешь, что я почувствовала… – она вновь хватает меня за руки, притягивает к себе, словно в душу заглядывая своими тёмными, дьявольскими глазами, и шепчет исступлённо: – Что ты знаешь о боли, Грейнджер… Думаешь, самая несчастная тут? Взяли тебя, навязали новую семью, бедная ты, несчастная… А я день за днём заживо горю от боли, она в груди у меня дышать не даёт и к земле пригибает… Я же такая красивая, посмотри на эти скулы, губы, на глаза мои посмотри, на волосы! Я богатая, знаменитая, я всё готова для него сделать, понимаешь? – она начинает трясти меня. – Но почему он не любит меня? Почему?.. – Я не знаю… – шепчу ей в ответ, но Астория в нём не нуждается, она продолжает: – Во мне есть всё, что ему нужно! Мне так казалось… Но потом появилась ты! И я поняла: всё, чем я обладаю, ничего не стоит, пшик… Так бывает, когда человек, которого любишь, не любит в ответ. Хочется сказать, что мне жаль. Но слова не успевают сорваться с губ, я успеваю себя остановить. Слишком дёшево и глупо они будут звучать сейчас. Просто хватаю её за руки в ответ, крепко сжимаю, но Астория вдруг глухо вскрикивает и вырывается отчаянно. – Что? Что такое? Тебе больно? – я задираю рукава её платья, обнажая предплечья. – Нет! Не надо! Отпусти, отстань! – Астория пытается помешать, но в глаза мне уже бросается то, что я меньше всего ожидала увидеть. Следы от уколов. – Что… это?.. – шепчу я, с ужасом глядя на разноцветные синяки, украшающие бледную кожу. – Отвали! – Астория, наконец, вырывается, поправляя рукава. Впервые в её глазах проскальзывает тень страха. Того самого, который совсем недавно одолевал меня и который превратился в панику, когда я увидела разгадку всех непонятных моментов, которые отмечала для себя. «Её странное поведение. Нервозность. Взгляд…» – И давно ты подсела на эту дрянь? – интересуюсь, глядя на неё. Верхняя губа Астории дёргается, невеста Драко больше не выглядит напуганной, она озлоблена, готова броситься в атаку, напасть. – Не твоё собачье дело! – выплёвывает с ненавистью. – Что ты можешь знать про меня… – Только то, что ты оказалась достаточно слаба, не смогла выйти из сложных отношений, которые не приносили тебе счастья, и начала колоться, – холодно произношу я. Весь страх, непонимание, владевшие мной до этого, улетучиваются. Теперь я чувствую, что внутри всё пылает от гнева и непонимания – это же насколько нужно не любить себя, чтобы пустить всю свою жизнь под откос из-за мужика?.. Жалость, ярость, отвращение сплетаются в груди в тугой узел, который того и гляди лопнет, и тогда с моих губ сорвутся слова, которые я не хотела бы озвучивать. Но Астория опережает меня. Она подлетает ко мне, и в следующее мгновение я чувствую, что щека горит от удара! В запястья вцепляются её тонкие, почти птичьи руки с острыми ногтями. «Астория сильна. Она почему-то сильнее меня, может быть, просто эффект неожиданности сработал…» – отрешённо мелькает мысль на краю сознания прежде, чем мне удаётся справится с шоком и, наконец, отцепить от себя Гринграсс. Но Астория, словно обезумевшая, кидается снова и снова, раз за разом пытаясь нанести удары, которые мне чудом удаётся блокировать. Тогда она, очевидно, доведённая неудачей до исступления, вцепляется в мои волосы с диким визгом: – Я убью тебя, тварь! Хватаю её за руки, пытаясь оторвать, оттолкнуть от себя, но всё тщетно, Астория вцепилась намертво, стараясь вырвать хотя бы клок волос. Моё прерывистое дыхание, её завывания, руки, поцарапанные до крови, шум нашей схватки – всё это вспыхивает яркими осколками на краю сознания, пока я борюсь с Гринграсс. А затем её хватка ослабевает, и я слышу: – Астория, остановись! Её тонкую фигурку отрывают от меня и швыряют в сторону. А я, пытаясь удержаться на разъезжающихся от накатившей слабости ногах, впервые безгранично благодарна Малфою и его способности появляться, как чёрт из табакерки, в совершенно неожиданных местах. Он стоит между нами, широко расставив ноги и раскинув в стороны руки. В серых глазах застыл ужас. Малфой переводит взгляд с меня на медленно поднимающуюся на ноги Асторию. – Вы что творите? Совсем с ума посходили?! – Скажи это своей невесте, – выдыхаю, чувствуя, как холод возвращается и пронзает меня ледяной иглой с головы до пят. – Ты в порядке? – спрашивает меня Малфой, и этот вопрос будто что-то окончательно ломает в Астории. С диким воплем она набрасывается на него со спины, колотит по голове и шее, а он с руганью пытается отцепить её от себя. Вес её тела тянет Малфоя назад. Я вижу, как он, поскальзываясь на снегу и льду, пытается сбросить с себя спятившую Асторию, а она зажимает ему глаза руками и зубами вцепляется в ухо. Малфой орёт от боли, а я, наконец, отмираю, потому что понимаю: они оба находятся на краю крыши. – Стойте! – кричу и начинаю осторожно двигаться к ним, но чёртовы шпильки красивых туфель, которыми я, по словам тёти Беллы, могу раздавить всех своих соперниц, мешают мне. Я поскальзываюсь, падаю на колени, собираюсь с силами и вновь встаю, в пару шагов настигая дерущуюся парочку. В этот момент Астория замечает меня. Слетает с Малфоя, который, несмотря на дезориентацию из-за внезапного нападения, хватает её за руку, мешая добраться до меня. С яростным криком Астория отталкивает его, Малфой заваливается назад и падает с крыши. «Падает с крыши…» Я глохну от собственного крика. Не знаю, откуда у меня берутся силы. Но в тот же момент залепляю Астории такую оплеуху, что она валится навзничь и больше не встаёт. А Малфоя нет. «Нет… нет, нет, нет… не может быть…» – забыв обо всём, подлетаю к краю, наклоняюсь и вижу, что он висит, зацепившись руками за карниз. – Я сейчас… Чёрт побери, что же делать… – бормочу лихорадочно, а потом, недолго думая, перегибаюсь вниз и протягиваю Малфою руку. Тот смотрит на неё мгновение, и в его глазах я вижу страх, неуверенность, но… Он хватается за неё. Я изо всех сил тяну его на себя. Шпильки туфель скользят по заснеженной крыше, лёд под ними трескается. Но, в конце концов, затаскиваю Малфоя на крышу. Медленно, сантиметр за сантиметром, надрывая внутренности, выворачивая суставы и растягивая мышцы, оглушённая отчаянием, шоком и болью. После чего без сил валюсь на спину, а Малфой падает прямо на меня. Его серые глаза распахнуты, с расцарапанного лица срываются капли крови и пота, а с ночного, затянутого облаками неба – снег. «Неужели всё закончилось?..» – успеваю ещё подумать, когда тьма обступает меня со всех сторон. И я проваливаюсь в неё практически с благодарностью.