Неизлечимо

Мать, 18:49 Чуя, ты где? Мать, 19:24 Живо иди домой!

<Пропущенный аудиозвонок в 19:54>

Мать, 19:56 Мы с отцом переживаем.

<Пропущенный аудиозвонок в 20:08>

Мать, 20:12 Чуя, не молчи, где ты?

<Пропущенный аудиозвонок в 20:13>

<Пропущенный аудиозвонок в 20:17>

Мать, 20:21 Чуя!

***

Дождь лил как из ведра. Эта формулировка звучала как никогда точно. Капли с такой силой ударялись об асфальт, что отлетали тысячи брызг в разные стороны, замачивая брюки редких прохожих. Низкая фигура брела по кромке тротуара, даже не шарахаясь от машин, с ревом проносящихся пару раз мимо, освещая бледное лицо фарами. Чуя специально шёл медленно. Еле-еле переставлял ноги, стараясь задержаться из-за любой маломальской причины, лишь бы не идти домой. Он туда не хочет от слова совсем. Чуя готов провести всю эту холодную, мокрую ночь прямо здесь, на улице, там, где нет фонаря и есть крыша подъезда. Всё. Больше и не надо. Но домой он всё равно не хочет. И дело даже не в том, что его будут ругать за то, что Накахара пришел так поздно — это последнее, чего будет боятся подросток. Просто он только что успел подлизать свежие, ещё кровоточащие раны после своего конфликта с матерью, и снова вскрывать их не хотелось совсем. А они вскроются. Заноют и зазудят с новой силой, доводя до исступления. Чуя слабо сжимает обмершие от холода руки в карманах в кулаки и сводит челюсти, на скулах заходили желваки. В далеке, как бы Чуя, всеми силами, не оттягивал этот момент — показался такой знакомый, но вовсе не родной, дом — многоэтажка из красного кирпича. «Может всё-таки на улице заночевать?» — рыжий задумчиво окидывает взглядом пространство, но дождь закрывал обзор. Вот в том баке точно есть картонка. Всё, можно жить! Тяжело вздохнув, Чуя нащупал в кармане промокшей насквозь худи ключи, холодный металл обжигал пальцы. В сердце до сих пор ныло и тянуло, он никак не мог отойти от неожиданной встречи с друзьями, коих не видел больше полугода. Он вообще за эти полугода никого из знакомых не видел, а тут на тебе — свалилось на голову вот такое счастье. Домофон мерзко запищал, но шум дождя перекрыл противный звук. Чуя просочился внутрь, вздыхая полной грудью запах кофе, булочек и уже работающей пластмассовой гирлянды из новенькой, фосфоресцирующей в полутьме вахты. Кивнув мрачному вахтёру, Чуя, подскакивая на ступеньках, добрался до лифта, заскакивая в тесную темную кабинку — горела всего одна лампочка из трёх. Плохая примета. В углу валялись два одиноких окурка, чей-то чек и помада, на стене всего одна надпись на непонятном Чуе языке — Накахара сосредоточено и усилено вчитывается в непонятные знаки, оттягивая неизбежное. Вообще, он мог пойти пешком, ведь живёт всего на 4! Накахара тотчас жмёт на кнопку «Стоп» и пробкой вылетает из кабинки, как секундами ранее запрыгивал туда. Перепады настроения бывают. Из меланхоличного снова в апатичного. Но домой лучше подниматься помедленней. Для сохранности. Ключ бесшумно повернулся в английском замке два раза — на третий раз он остановился, давая понять, что закрыто было не до конца. Отец дома. Чуя уже научился определять по внешним факторам кто дома, в каком настроении и тому подобное, по одной закрытой двери. По насколько ровно стоят отцовские ботинки. Вздохнув, рыжий выдергивает ключ и толкает дверь плечом, тенью скользнув в квартиру. В коридоре было темно, Чуя не решался включать свет, может пронесёт? Накахара аж чувствовал, как покалывало кончики пальцев от уже, уже едва сдерживаемой агрессии. Если мать заведет свою шарманку про геев и что это зло, Чуя развернется и уйдет обратно! — Явился! — в дверном проёме появляется высокая фигура отца. Чуя не боится Огая. Почти. Ну может самую малость. В гневе Мори страшен. — Привет, — буркнул Чуя, скидывая с пяток мокрые кеды. Ой щас ещё и мать пожалует. — Ага! — вот как не сказать поговорку «Помяни заразу — появится сразу»? Озаки стояла в дверях кухни, за спиной мужа, в розовом домашнем фартуке и с шумовкой в руках. Опасно. Срочно надо ретироваться, — ты где был столько времени? — хоть Коё и скрывала, она облегчённо выдохнула, увидев сына живым и здоровым. Не изнасилованым по пути маньяками из 36 квартиры и не потерявшим телефон. — Гулял, — лаконично отвечает подросток, облизнув кончиком языка пересохшие губы. Надо ретироваться и чем скорее, тем лучше. — До… — Огай, молчавший до этого момента, смотрит на наручные часы, — до половины девятого? — ну я же не в час ночи припёрся! — парень молчит, прокусывая губу до крови и вздыхая через нос.

Главное спокойствие и только…

— Снова со своим Ацуши небось был, — сузив глаза прошипела Озаки, похлопывая шумовкой по ладони и с омерзением поджав губы.

…спокойствие.

— Конечно! — тотчас вскрикивает Чуя, не зная, на что разозлился больше, на то, что его сразу подозревают в чём-то «не хорошем», на то, что это правда, или на то, с какой интонацией и с какой миной всё произнесла его мать, — именно с Ацуши я и гулял! Зависал всё это время! — Накахара говорит это таким тоном, что ни за что не поверишь, что это действительно правда. Но что бы наверняка ему не поверили, надо добить, — мы с ним в кафешке сидели и обнимались! Потом он завёл меня в общественный туалет, грубо прижал к стенке, расстегивая… — дальше Коё слушать не стала. У неё раздулись, покраснев, ноздри и она, хлопнув дверью, исчезла на кухне. Мори остался в коридоре. Чуя, тяжело и злобно дышащий, посмотрел на отца с вызовом, в любой момент готовый продолжить свою бурную фантазию. Ему явно не верили. Маленький психологический трюк удался. Ну и зачем тогда, спрашивается, нам всякие там Дазаи, когда Чуя сам не хуже любого психотерапевта. — Вот как, — спокойно говорит Мори, но Накахара думает, что лучше бы на него кричали и ругались, чем это наигранное спокойствие, — ты же понимаешь, чем это тебе обернётся? — у-у-у, стал устрашать! Боюсь-боюсь… Да, реально боюсь. Чуя фыркнул, пожимая узкими плечами. Его на самом деле уже мало это заботило. Его вообще мало что заботило в этой жизни. Ведь всё предопределено заранее, расписано в дневничках с закладочками и обговорено с исполняющими лицами. Со всеми лицами, кроме самого Чуи. Но, кто его спрашивает? Вот именно, никто. И когда Накахара, своей «непредвиденной болезнью» срывает планы своих родителей на счастливое, обеспеченное сыном будущее, конечно же возникает неудовольствие. Претензии. — Иди в свою комнату, — наконец произносит Огай, внутри просчитав до 10 и обратно, что бы не убить этого рыжего чертёнка на месте. Чуя при отце старается умерить свой пафос хотя бы до размеров, что вместит в себя планета, сменяя вселенский масштаб. Поэтому подросток молча прошёл мимо подрагивающего от злости отца к себе, тихо, но твердо закрывая за собой дверь. — И всё же, где ты был? — вопрос приковал к полу, словно черные, влажные от дождя носки кто-то приклеил ПВА. Между лопаток прошёлся холодок, мерзко теряясь у поясницы и Чуя понял, что влипает. Еще не влип, но это в процессе. Огаю лучше даже не пытаться врать. Чуя давно запомнил, либо говори ему правду, либо молчи. Попытка соврать, нафантазировать, недоговорить, приукрасить и тому подобное будет грубо и безжалостно пресечена на корню, а самого тебя ждут мучения и смерть. Мори умеет смотреть так, что в жилах стынет кровь, на затылке шевелятся волосы, язык прилипает к нёбу и ты не можешь слова сказать, не то что соврать. Так что Чуя молчит, сжимая в тонких, ледяных пальцах ручку двери. Ручка приятная на ощупь, окатанная и гладкая. Огай явно пытается себя сдержать, что бы не накричать на сына. Он же ещё маленький, да? — Я задал вопрос, — Огай облокачивается плечом об косяк, складывая руки на груди и сверля тяжёлым взглядом напряжённую донельзя спину Чуи. Накахара всё равно молчит. Какой ему смысл открывать рот и пытаться выжать из себя хоть пару слов, если они будут либо ложью, либо билетом в детдом в один конец. Он же действительно гулял с Ацуши. И Акутагавой. И Дазаем. К жуткому облегчению Чуи, у Мори зазвонил телефон и тот скрылся в комнате, бросив краткое: — Мы не договорили! — рыжий закатил глаза и тоже улизнул к себе, тотчас закрывая дверь на замок. Тот тихо щёлкнул, этим звуком приводя в спокойствие. Никто не войдёт без его разрешения. Никто не будет трогать и лезть к нему.       Чуя стянул через голову мокрую худи, кидая ее комком на батарею, и упал спиной на кровать, раскинув руки в форме звёздочки. Из головы упорно не вылезает Осаму. Вот что он привязался к клетчатке мозга? Чуя хмурит рыжие брови, доставая телефон и нервно постукивая пальцами по его чёрному корпусу, сосредоточенно думая. Потом, видимо решив, что была не была, разблокировал экран и зашёл в Facebook, как в самую распространённую соцсеть, в надежде найти то, что он искал.       Вбив в поиске «Осаму Дазай», Чуя принялся листать возникших пользователей с таким именем. Их оказалось не так уж и мало. Накахара только сейчас понял всю тупость своей затеи — навряд ли психотерапевт поставил на аватарку свой божественный лик. И вот как, скажите на милость, Чуя должен догадаться, кто из тех «Капитанов Америка» и «Закат над домами» тот самый шатен с карими глазами и смешной чёлкой? Прошло минуты три бессмысленного листания. Может, он уже его пролистнул, ведь ни за что не догадаешься, где он. Похоже, придётся смириться. Накахара вздыхает и переводит взгляд в угол экрана — 21:34. Спать что ли лечь? Пхах. Нет конечно, мы раньше 3 не ложимся. Так что подросток запасся терпением и матом в голове, снова начав пролистывать просто безумное количество Осам. Интересно, а Чуй Накахар столько же? Или меньше? А вдруг больше? Минуты через 2 рыжего уже трясло от злости, он пожалел, что вообще решил его найти. Да и зачем, собственно? Может он вообще не зарегистрирован здесь. Вдруг фортуна краешком дотронулась до Чуи и ему несказанно повезло. На него, из ленты, воззрился именно он. Карие глаза, широкая улыбка и, главное, каштановые волнистые волосы, торчащие во все стороны, скрывая один глаз. Чуя тотчас зашёл на его страницу, нажимая на аватарку врача и внимательнее вглядываясь в лицо по ту сторону экрана. «А ведь красивый, собака такая»… — Чуя одергивает сам себя. — У-у, пугало огородное, — говорит Накахара. А он ничего, думает Чуя. Всё-таки красивый, думает Чуя.

Паренёк, раздираемый любопытством, листнул вниз, смотря на записи и опубликованные фото. Дазай его разочаровал. Всего пара фотографий, да и то, на них ничего такого не было. По традиции закат и туман над крышами домов в неизвестном Чуе городе — наверное, у родителей, фотка чёрного кота, смотрящего в камеру а-ля «Я сейчас откушу твоё лицо, если ты не уберёшь свой долбанный телефон» и совсем древняя фотка бокала красного вина и кусочка какого-то тортика, а внизу значилось: «С днём рожденья меня))». Ничего интересного. Ни одного подписчика. В друзьях человек 15, наверное с института или работы, но Чуя все равно просмотрел их всех, досконально изучая их страницы. Тоже не было найдено ничего несущего что нибудь познавательное. Скукота одна. Чуя явно был разочарован. Он, как минимум, ожидал увидеть у Осаму кучу мемчиков в профиле, психологические факты там… Ну, фотки девушек, в конце концов. А вот ничего. Хер вам, Чуя Накахара, я останусь скрытым агентом ФБР. Зачем тогда ты его, спрашивается, скачал, а??? Накахара просматривает всю информацию о пользователе, ощущая едва чувствительный укол, показалось, будто он лезет в чьё-то сугубо личное. Вздохнув, Чуя перекатился на живот, заглядывая на свою страницу, проверяя, всё ли у него нормально с профилем. Да, его всё устраивает. Куча шикарных фоток и записей, много неизвестных ему друзей. Подписчиков всего 32, но Накахару и эта цифра распирает от гордости. На опубликованных чаще всего ЛГБТ мемы, так как вызов матери никто в сети не отменял. На свою аватарку Чуя смотрит непозволительно долго, придирчиво разглядывая себя и пару раз порываясь её сменить, но каждый раз передумывал. Ему, в принципе, эта тоже нравится. Здесь он получился «неповторимо милым», как считает Ацуши. Даже Акутагава что-то прохрипел на этот счёт. И-и-и. Все, жизнь удалась. И всё же… Может сменить? Накахара хмурится, отрывает глаза от экрана и смотрит в окно — дождь, ночь и, похоже, снег. Окошко приоткрыто, отчего в комнате жутко холодно. Чуя вздыхает, поднимается с нагретого места, натягивая на голову покрывало с кровати и вместе с ним плетётся закрывать окно с ледяной пластмассовой ручкой. Покрывало хвостом плетётся следом, а когда подросток развернулся, дабы попасть обратно на кровать, оно бросилось ему под ноги, роняя на пол. Пасиб. Матерясь сквозь зубы, Чуя поднялся с не менее холодного пола и мрачно дополз до кровати, поочерёдно закидывая туда свои конечности. Разблокировав телефон, он снова наткнулся на свою рожу с аватарки и уже хотел её сменить, но потом пожалел и не стал. В конце концов, другой такой у него нет. В дверь требовательно заломились. Замок затрясся, издавая железный скрежет, Накахара поморщился и с головой укрылся одеялом. Задолбали. — Чуя! Чуя, открывай! — ага, разбежалась. Щас вот всё брошу и побегу открывать. — Чуя! Открой немедленно! — идите лесом. Чуя закрыл глаза и в без того полной темноте пододеялья, и повалился на бок, сгруппировавшись, поджимая коленки к груди и ощущая через слой одеяла мягкую подушку, повернувшись спиной к ломаемой двери. — Чуя! — Хуюля. В какой-то момент ломиться наконец перестали, замок жалостливо звякнул, тоже замолкая. Подросток по такому поводу вынырнул из одеяла, через плечо оборачиваясь на дверь, приподняв рыжую макушку. — Завтра ты ничего не ешь, Чуя, — мать сменила тон с яростного на холодный и безэмоциальный. Услышав это, Накахара молча уронил голову обратно на подушку. «Подумаешь, завтра ничего не ем. Напугала ежа голой… кхм… То же мне, наказание». Родители Чуи считали, что бить детей — это непедагогично. Но наказывать всё равно надо с сугубой строгостью. Поэтому уже с малых лет за провинности Накахару оставляли без еды. Если просто забыл уроки сделать — без ужина. Если что-то более серьезное — на весь день. Самым суровым — три дня постничества с одной водичкой — было наказание за ориентацию. Шикарно. Шутка смешная, а ситуация страшная. Тьфу. Чуя не дурак и конечно же не собирался на полном серьёзе голодать целые сутки с шапочкой, ну не настолько же он туп! У Накахары были тайники с пропитанием, ибо столько вытерпеть он был не в состоянии. Обычно к концу дня, если действительно ничего не ел, он сидел, сложившись калачиком и изнемогая от боли в животе, но родители были непреклонны. Виноват — отвечай. Ага, сщас. Теперь-то Чуя уже не боялся никаких не планируемых диет. Надо повториться, Чуя не так уж и туп и он был прекрасно осведомлен, что мать наверняка проверяет его комнату, когда он в школе или отсутствует. По любому. И не погнушается порыться в ящике с нижним бельём и под кроватью. Везде где только сможет. Никаких половиц, которые можно было поднять у Накахары в комнате не было и быть не могло. У него ламинат. Под ним бетон. Под бетоном штукатурка на потолке в квартире снизу. Под штукатуркой ходит-бродит пожилая женщина не приятной наружности. Так что вариант с прятанием в подполье отпадал. Идём дальше. Под подушкой, в шкафу, в карманах и на вешалках тоже бессмысленно. Постельное белье встряхивают и прощупывают, со всеми вещами аналогично. Чуя до сих пор помнит, какой скандал устроила Озаки, когда прощупывала его худи в шкафу и нашла в нем кармане игральные карты. Тотчас начался вой и крик, что Чуя станет азартным игроком, отдаст в оборот все своё состояние и полностью разорится. После этого карманы Накахара стараются быть девственно чистыми, как и рюкзаки, сумки, папки, борсетки, джинсы, брюки и даже носки. На самом деле, Чуя прятал в таких местах, о которых догадаться попросту невозможно. Его матушка каждый день, совершая осмотр, по десять раз смотрит на обширные тайники, даже не догадываясь об этом. Для начала — глобус. Большой, обыкновенный глобус на толстой ножке. Без подсветки, слава Богу. Стоит себе на шкафу в углу, пыль собирает, никому не мешает. Чуя года два тому назад узнал, что он разъединяется на две половинки — южное и северное полушария, а внутри он абсолютно пуст. Удача на нашей стороне, так сказать. В глобусе лежали пачки чипсов, быстро завариваемая лапша, сухарики, печенье, хлебцы и другие сухие изделия. Второй гениальный тайник — подоконник. Нижняя планка легко отделялась, открывая вид на вытянутый, крайне низкий склад. Из-за того, что он был приплюснут, но длинен, там коротали свой век до смерти в Чуином рту шоколадки, батончики Twix, разные конфетки, мармелад и пастила. Не то чтобы полезнее чипсов и сухариков их глобуса, но хоть что-то. Третьей потайной кладовочкой был горшок с кактусом на столе. Кактус был не настоящим, но матери об этом знать вовсе не обязательно, так? Накахара выгреб с нижней стороны всю землю, вставил туда пластмассовую упаковку, удерживающую тонкий слой почвы сверху и кактус, а все остальное пространство было забито растворимым кофе, порошком-картофелем, то есть завариваемым пюре, и просто разными пюрешками с яблоком, тыквой, дыней и арбузом. Говоря короче, голодать Чуя не собирался. А значит и проблем нет. Парень хмыкает, прикрывая глаза и снова открывает профиль Осаму — любоваться его лицом и говорить, утверждать и убеждать, что это страшная рожа. «Интересно, вдруг он сейчас в сети?» — проносится в голове Чуи и ему во чтобы то ни стало надо проверить это. Накахара открывает диалоговое окно, он смотрит на предложение ввести текст внизу экрана, но игнорирует, проверяя, торчит ли сейчас Осаму в Фейсбуке. «Абонент был в сети в 07:34». Да ну. Скучно тогда, не интересно. Чуя ощущает какое-то разочарование, хотя ему вроде должно быть всё равно. Рыжик продолжает гипнотизировать взглядом открытое окно, завалившись на бок и дыша через маленькую дырочку в одеяле. Писать Осаму он конечно же не собирался. Вот что он ему, интересно, напишет? «Привет, я тот самый твой клиент, которого ты лечишь от гомосексуализма и с которым ты гулял только что». И что он должен ответить тогда? Зачем Чуе вообще ему писать что либо? Вдруг, на кухне что-то с грохотом упало и послышалась ругань Мори. Чуя вздрогнул. Пальцы неловко скользнули по экрану. Похолодев от ужаса, Чуя увидел, что его психотерапевту пришло смс от него: «звзкщ». Ой ля. Рыжего аж парализовало от ужаса и он потерял драгоценные минуты. «Абонент в сети». Чёрт возьми! Чуя матернулся, увидев зелёный кружок около аватарки Дазая и трясущимися руками попытался удалить это тупое «звзкщ». Сердце колотилось, как бешеное. Телефон как на зло залагал. А-а-а, быстрее! Ясное дело, Осаму пришло уведомление от него вот он и зашёл сразу в сеть. Господи, надо удалить быстрее, пока не прочитал! Но Чуя удаляет несчастное смс уже после того, как с ужасом увидел статус «прочитано». Накахара покраснел, сжал в руках телефон и ударился лбом в подушку, не смея поднять глаза к экрану. Что подумает Осаму. Теперь будет считать Чую сталкером. Пока Накахара занимался самобичеванием, уткнувшись лицом в подушку, телефон в руках завибрировал. Чуе по-настоящему стало страшно. Что ему могли написать? Подняв глаза, Накахара увидел, что экран не заблокирован, и был открыт чат с Дазаем. От него пришло смс.

***

Телефон, мирно дремлющий на столе, так внезапно запищал приходом об уведомлении, что Осаму очень удивился. Кто бы мог ему писать? Йосано? Родители? Кто? Счёт не оплатил? Дазай поднял свой ленивый зад с дивана, еле как дотянулся до телефона и разблокировал, смотря уведомление. Фейсбук, Смс от «неизвестного». Интересно. Дазай нажимает и ему выскакивает главная страница Фейсбука. А через пару секунд, когда Дазай вспомнил, как этим пользоваться, шатен смог открыть смс. Ему написал… Чуя?! На аватарке явно был некто рыжий. Действительно, Накахара. Дазай от удивления пронёс стакан с минералкой мимо рта. А чё в смысле. Это сон? Это чудо? Это конец света? «Звзкщ». Чего? Что это значит? Это какая-то аббревиатура? Зелёный Волосатый Зонт Красной Щётки? Злой Ворчливый Зэк Классно Щерится? Што? Но смс тотчас удалили, хотя Осаму уже успел прочитать. Чуя. Пишет. Наверняка случайно, но всё равно приятно. Нашел его таки и пишет. Ути какой. Дазай задумчиво смотрит в экран, решая, написать что-нибудь в ответ или нет. Ну, в конце концов, делать всё равно нечего. Так что, почему бы и нет? Хоть развею скуку. Дазай Осаму, 22:26 Здравствуй, Чуя) Осаму написал это и тотчас нажал на кнопку выключения, отложив телефон экраном вниз на диван. Сердце почему-то ускорено стучалось в груди. Почему — непонятно. Стресс, паника, страх, влюбленность? Все факторы при таком раскладе. Какой из них? Ожидая ответа, Дазай увеличил аватарку клиента, рассматривая во весь экран. На фотографии Чуя стоял в профиле, упираясь локтями в каменную стену, смотря вдаль, внизу текла какая-то река. А на голове у подростка был… Хвостик. Осаму аж вслух умилился этой картине. Милый хвостик с торчащими из него прядями. Что может быть лучше? Какой зайка. Чёрное худи подчеркивало бледную кожу, а худые запястья, свисающие по ту сторону ограды, казались хрустальными.

***

Накахара испустил стон раненного животного, прочитав смс. Здравствуй. Чуя. И ещё эта улыбочка в конце. За что-о мне это? Что ответить? Игнорировать? Если игнорировать, то возникнет вопрос, чё тогда за хуета была написана Дазаю от имени Чуи. Надо што-то делать. Надо искать выход из этой глубокой жопы. «Привет». Чуя стёр, ругаясь. Не то. Не так. Извиниться, сказать, что оно само? Что он случайно? Да таких вопиющих совпадений не бывает, так то. «Здрасьте». Опять не то. Так говорят пожилым, маразматичным учительницам в школе. Накахара стёр сообщение и вообще вышел из сети. Пусть так. Но тотчас вернулся, снова обдумывая, что написать. «Добрый вечер» — всё не так, не то! Да как быть то, блять?! Чуя рычит в бессилии перекатываясь на другой бок и прожигая взглядом смс от Дазая. Какой чёрт дёрнул Чую вообще искать его профиль. Вот теперь разгребай все это. Дазай Осаму, 22:47 Чего молчим? Чуя обхватывает голову руками и ругается, зажмурившись до точек перед глазами. Что этому дебилу от него надо?! Может, ещё проигнорировать? Не, пора ответить уже что-нибудь, что он, трус какой-то?

Чуя Накахара 22:49

Ничего

А.ха.ха. Гениально, Чуя, просто гениально! «Чего молчим?» — «Ничего»! Уровень идиотизма зашкаливает. Дазай Осаму, 22:50 А что же ты не спишь? …Он нарывается на ответ: «ничего»?