Бар «Crossroads»

      За немалое число лет, проведенное в баре, Айзек привык ко всему. К ежам, елочным революциям, сиренам и воплощённым богам. А потому его мало удивило новое лицо в Перекрестке.       Выглядит она прежалко, хоть и удивительно опрятно: волосы, собранные в строгий узел, темно-серое строгое платье, едва дающее разглядеть, что под ним гладкий лиф, и игриво обещающее, что задерись оно чуть выше, станет видно кружево чулка, и узкие ботильончики на невысоком каблучке.       Этакая игривая учительница на выгуле.       Но при всем этом у посетительницы вид озлобленного, загнанного в ловушку зверька.       — Даме предложить вина?       Она поднимает на него взгляд и кривит в усмешке губы.       — Даме предложить дробовик.       — О! Понимаю. Тяжёлый день на работе. Кто был на этот раз, Рия?       Да, не узнать этот голос, постоянно приветствующий клиентов Пчелофона 2, сложно. Небольшая локальная компания, предоставляющая связь и интернет, не может похвастаться большим штатом, так что почти все ее операторы узнаваемы.       — Все как всегда, — она читает бейджик, — Айзек. Люди-идиоты.       Рия царапает коготком нижнюю губу в задумчивости.       — А налей мне, пожалуйста, чего-то термоядерного. Чтобы отпустило.       — Ни слова больше, — хмыкает Айк.       — Иногда я думаю, кем бы ни были люди до того, как позвонят на линию, они резко тупеют. Врач ты, инженер, почетный профессор-лингвист —  все всегда кончается тем, что ты будешь вести себя, как последний дебил, стоит тебе услышать голос оператора. Порой мне кажется, что они просто оставляют на время где-то свой мозг и со мной общается железообразная субстанция. Сегодня позвонил один и полным серьезности голосом спрашивал, не охренела ли я там, брать с него столько денег. Грозил революцией, повторением Октября-Февраля и тем, что соберутся босяки и меня такую дерзкую свергнут, настучав по голове. Я едва сдержалась от того, чтобы напомнить ему о давно почившем каг’тавом грибе в центре Белокаменной. И от намека, что на Тополь-М он так просто не залезет. А до него! До него позвонила женщина со сменой тарифа. И если сам тариф мы поменяли буквально за три минуты, то остальные семь она кипятила мне мозг абсолютно тупыми вопросами, ответ на которые слушает, но не слышит. Словно… Словно способность воспринимать информацию отключилась и больше не включается. А проводить с ними диагностику?! Ты задаешь элементарный вопрос, а получаешь в ответ историю, которая пытается соперничать с библией.       — Например?       Айзек опирается локтями на стойку, сцепляет пальцы в замок и терпеливо ждёт. С гипотезой, что люди в большинстве своем теряют разум, стоит им столкнуться с неразрешимой проблемой перекоммутации интернет-кабеля, он согласен. Возможно, что даже на личном опыте — он не помнит.       — Например… Например, спрашиваешь, горит ли индикатор на устройстве, а в ответ получаешь что-то вроде «знаете, девушка, когда-то, когда костеперые ещё не вышли на поверхность, став двоякодышащими, а парка Юрского периода не было ещё в планах, на рынок вышла ваша компания. Но уже тогда! Тогда, понимаете, я подключилась к вам, поддерживая начинания молодого бизнеса!» И это на пять минут в лучшем случае. Я не понимаю, такие идиотские перформансы что, помогают им собираться с мыслями? Не проще ли и быстрее посмотреть, горит индикатор или нет, чтобы ответить кратко и по теме?       — Может, и помогают. Люди — существа странные.       — Ох. Или эти вот ваши революционеры! «Вы оскорбляете честь и достоинство Спермбанка, взымая оплату при отправке сообщения на их номер!» Босходи! Да я аж булочкой подавилась в этот момент!       Она комкает нервно салфетку, неодобрительно качая головой.       — А некоторые просто путают нас и скорую психиатрическую помощь! «Девушка, я как представлю ваши кожаные трусики… задоминируйте меня!» Или «девушка, мне бабы врут». «Девушка, все так плохо, так плохо, жить просто дерьмо!» У меня в резюме написано, что я техно-ведьма. Техно, Айзек! Я не обязана грузить себя чужими проблемами! Но ведь каждому третьему так хочется поделиться! Я, было дело, какое-то время назад думала даже порчу навести на их оборудование. Так они же чаще звонить начнут. Пришлось в ночь перед Рождеством проклясть наше. Три дня тишины, неделя на снятие и выговор. Никаких нервов не хватает.       С каждым новым глотком коктейля она все больше и больше затихает, становится все более понурой. А ведь она не дошла ещё до мертвецов. Он знает, что тот же Александр Сергеевич очень любит ночные звонки на линию техподдержки, а Николай Васильевич не против иногда отжечь.       Да, техно-ведьмы уже не те громовые бабы, умеющие заткнуть за пояс жутких уборщиц, но такие вот цветочки почти учительского вида.       — А уволится не думала?       — Думала. Но я же люблю свою работу, — девчонка почти ревёт. — А ещё меня Люцифер Босхович не пускает. Говорит, где ещё такие кадры раздобудешь. И так убедительно говорит.       «О, да. Этот умеет».       — А Лаувейссон вообще рядом садится, под суфлера косит.       «И этот может», — снова ловит себя на мысли Айзек.       — Ну, будет тебе, не реви, Рия, — Айзек ловко промокает громкие девичьи слезы салфеткой и выжимает импровизированный платочек в отдельную чашку. Если чуть позже это отфильтровать и дать настояться на рафинаде, выйдет отличная замена полынному сиропу.       — Давай я тебе приятное сделаю.       Смотрит опасливо. И как-то подавлено шмурыгает носом.       — Ой, да не бойся ты так. Цыганить душу не буду. Только чистый кайф! Тут одна знакомая ноут купила без ОСки. Установишь на нем Винду?       — А можно?       — Конечно. Тебе все можно.       Она улыбается, словно ей посулили что-то неземное. Радостная до безумия.       — Спасибо, Айзек.       Пф. Да не за что.

***

      — Ты не шлангуй мне, давай. Вон, чашку видишь? Отнеси в подсобку, пропусти через бумажный фильтр и насыпь… Кубиков восемь сахара. И в темное место поставь.       — А это что?       Официант вертит в руках чашку, вглядываясь в слегка мутноватое содержимое.       — Как что? Эксклюзив. «Смерть АйТишника». Редкой забористости штука будет!