***
Когда те двое ушли, Майки продолжал сидеть на месте. Время для него остановилось. Он сильно боялся того, каким будет её взгляд, когда та откроет глаза. Беспокоился о том, какое безразличное или же полное отчаяния лицо она им всем покажет. Он правда боялся... Очень сильно... В тот момент, когда та выронила телефон у храма, её глаза растеряли свой жизненный блеск, покрываясь некой прослойкой тумана. Такие пустые и безжизненные, они начали проливать слезы, а затем она рухнула, словно лавина. Резко и мощно. Мурашки бегали по коже, от того что демонстрировала его собственная фантазия, доделываю последующий сюжет за него. Эта этих фантазиях он видел, как эти чудесные голубые глаза лишаются живого света, который и свёл его с ума. В этой способности присутствовала особенность показывать свет даже там, где его нет. – Что мне сделать, чтобы ты не сломалась? – Майки снова коснулся ее руки, прячущийся под слоем теплого одеяла. Он осторожно поднял её и приставил к своему лбу, закрывая глаза, пока на лице отразилось отчаяние, а мыслях крутилось один и тот же вопрос: "Что мне сделать, чтобы ты не страдала?" Он никогда не предполагал, что такое может случиться. Конечно, такое не является редкостью, но чтобы родитель близкого тебе человека попал в список пострадавших от подобного случая – вверх не удачливости. И Такемичи оказалась в списке этих неудачников. И это, на его взгляд, самое отвратительное попадание из всех возможных. – Майки, хватит уже молиться над ней! – накричала на него сестра, что неожиданно быстро вернулась в свою комнату. Он-то думал, что та долго с Дракеном прощаться будет, но, как оказалось, не в этот раз. – От этого ей лучше точно не станет. Иди уже спать. Девушка вошла в свою комнату и подошла к шкафу, где лежал её собственный футон, чтобы построить его и лечь спать самой. Развернувшись, увидела, что Майки продолжает сидеть, как сидел, будто и не слышал её вовсе. – Я серьезно, Майки! – с небольшим раздражением снова прогоняла она его, подходя к Такемичи с противоположной от брата стороны и аккуратно положила на пол свёрнутый матрас. – Сейчас мы ничем не сможем ей помочь. Нужно подождать до завтра. Т-то есть до утра, – быстро поправила себя девушка вспоминая, что её "завтра" это уже сегодня. Парень всё та уже не двигался с места, продолжая неподвижно сидеть в всё той же позе, не отрываясь от руки Ханагаки. Крики на него не действовали, так что у Эмы закончились идеи, как ещё отправить его спать. И в итоге решила воспользоваться тактикой поддержки, потому обошла Такемичи и, присев рядом с братом, Эма обняла его. Надеясь, что хотя бы так у нее получиться хоть как-то убавить его беспокойство. – Я все время буду рядом с ней, – шептала она очень тихо, но её было хорошо слышно в абсолютной тишине. – И если что-то случиться, сразу же тебя позову. Эти слова и правда подействовали на него. Он отпрянул от руки Такемичи и открыл глаза, чувствуя себя немного лучше, чем прежде. – Обязательно позови если что-то случиться, – ухватился за её слова Манджиро, что осторожно опустил руку девушки назад на футон, а затем прикрыл её одеялом, чтобы та не замёрзла, а-то итак всегда холодная. Эме тогда подумалось: "Что вообще могло случиться с Такемичи в стенах их дома?" Сколько бы ни думала не верила, что её могли похитить или напасть, чтобы появилась причина действительно позвать Майки. Единственное, на что та сейчас была действительно способна – истерики или депрессия, а может и то, и то. Хотя на счёт первого и третьего варианта она сильно сомневалась. Ей казалось, что Такемичи не из того типа людей, которые переживают подобные происшествия через выброс эмоций. Из собственных наблюдения за ней, она, скорее, больше склонялась к тому, что Ханагаки была из того типа людей, что переживают всё исключительно внутри себя. Как это было с Рен. И эта схожесть между ними её пугала ещё больше. – Спокойной ночи, – пожелал им в кое-то веки уходящий Майки, закрывавший дверь в девичью комнату. – Тебе того же, – ответила она, пока тот не успел уйти. А затем в коридоре послышались шаги, которые постепенно становились всё тише и тише. А когда совсем затихли, Эма тяжело вздохнула с надеждой на то, что он сможет сегодня нормально поспать. Сано, что быстро переоделась в пижаму и уже застрелила себе свой собственный футон, сидела на нём, и смотрела в затылок спящей подруги, и думала над тем, что уже давно не спала на пару с кем-то. – Рен, почему же всё снова повторяется? Что мне сделать, чтобы не допустить одну и ту же ошибку дважды?... Эма посмотрела вперёд. Прождав пару секунд, опустила разочарованное лицо так, что лоб лег на её острые колени. Воспоминания о прошлой жизни снова нагрянули и окончательно уничтожили её настроение. Теперь уже подозрения о бессонной ночи возникли не только в сторону Майки. Всегда было трудно остановиться, когда в голову въедались беспокойные мысли, о которых можно было думать и думать. Говорить себе: "А ведь всё могло быть иначе..." или "Почему все так вышло?" Блуждая в счастливом, исключительно с её стороны, прошлом, которое целиком и полностью создавалось с Рен, она заметить не успела, как уснула с влагой на глазах. – Рен, я обязательно найду тебя, – сказала она сквозь сон, не догадываясь о том, что слова достигли до своего получателя.***
Проснувшись рано утром, первым, что увидела Эма сквозь едва разлепляющиеся глаза была сидящая рядом подруга. Она неподвижно сидела, откинув одеяло на нижний край футона, пока руки обвили ноги и прижали их к груди. Своеобразная защита – попытка уменьшиться и стать менее заметной или создать своеобразный домик из самой себя. Её лица она не видела, а потому немного напряглась, пока поднимала свое тело, опираясь на руки. – Такемичи... – её рука медленно потянулась к её плечу, которое каким-то образом стало каким-то маленьким. Когда Эма произнесла её имя, это самое плечо, находившееся в её поле зрения, дернулось в лёгком испуге. Та, видимо, сидела сосредоточившись на чём-то своём, поэтому резки голос раздавшийся в комнате и пронзивший умиротворённую тишину очень напугал её. Это очень удивило Эму, что поступила очень опрометчиво, хотя понимала что такое бы произошло при любом её действии, а может было бы наоборот только хуже. – Прости, не хотела тебя напугать... Такемичи повернула к ней свое лицо. По сути своей оно ничем не отличалось от обычного, но... Чисто по ощущениям, глядя на нее, этого нельзя было сказать. Это спокойствие было ненормальным, не обычным, а каким-то странным. Эма словила очередную дозу волнения, которое сразу появилось на её лице в виде опечаленных глаз и сдавшихся губ. – Всё хорошо? Как ты себя чувствуешь? – попробовала начать разговор Сано, что так и не услышала от неё ещё ни одного слова. – Й-я... – на секунду Такемичи словно забыла речь, от чего издала что-то большее похожее на сочетание звуков, а не полноценное слово. – Ничего не чувствую... – сказала Такемичи очень тихим измученным голосом. Неуверенно распустив крепко сжатые в замок руки, которыми она обнимала ноги. Одной из них, она коснулась груди. – Как-то пусто внутри... Эма была готова просто заплакать от таких слов. Это было больно, попытаться понять, каково это чувство. – Всё хорошо, – она потянула к Такемичи свои руки. Они обвили её тело и прижала ту к себе, желая забрать часть ее боли себе. Но к сожалению это так не работало. Всё, что она могла таким образом сделать, поддержать, не более. – Мы обязательно поможем тебе справиться с этим. Они посидели так какое-то время и немного поговорили друг с другом. После чего унявшаяся Эма, пошла готовить завтрак, а Такемичи выдала сменную одежду и отправила её умываться. Та послушно пошла туда, куда ей сказала подруга. В своих руках, она держала собственную одежду, зубную щётку и полотенце, которых здесь не должно было и в помине быть. В её памяти только сейчас возникли воспоминания вчерашнего вечера, который стал для неё настоящим шоком. "Мы разговаривали с Коко и Инуи... Позвонил папа и затем..." – боль ударила в голову. Она вспомнила абсолютно всё, что произошло прошлым вечером. Шок закончился и появилось возможность сознанию проявить себя во всей красе. – "Система! Почему этот персонаж был убит?! Я ни за что не поверю, что всё это произошло по чистой случайности! Если ты действительно "Бог", то это ты убил её?!" {Верно... Таков приказ основной системы...} Увидев это сообщение в окне, она просто застыла на месте. Головная боль исчезла, а вещи вывалились из потерявших свою силу рук. Вскоре тело упало на пол, так же, как и все те вещи. Сперва боль отдалась в коленях, которые вкусили силу удара о пол, вторым пострадавшим стало плечо столкнувшимся со стеной, пока тело покосило в сторону. Боль была, но соответствующей реакции – нет. Ни мата, ни звука или простого прикосновения, что являлось обычными человеческими рефлексами. Реакции нет – значит нервная система не в порядке. – Почему? Зачем вы её убили? Она же ни в чём не виновата... Такемичи прижала голову в той чертовой стенке, испытывая дикое желание слиться с ней, лишь бы просто исчезнуть на какое-то время. Чтобы ее никто не видел и не слышал. {Для прохождения Финального этапа пользователь должен освободиться от любых ограничений. Персонаж Ханагаки Курому с больше процентной вероятностью уничтожала возможность идеального прохождения этого этапа. Это этой причине данный персонаж был вычеркнут из этого мира...} "Что?" – глаза Ханагаки неистово распахнулись, когда таблица появилась в темноте прикрытых глаз. – "Финальный этап? Неужели, осталось пройти только его и Скрытую концовку? И игра закончиться?" Такемичи не верила, что почти достигла конца этой отвратительной игры. Это была хорошая новость, но... Сердце не позволяло ликовать, зная, какой ценой это достижение ей обошлось. "Зачем было идти на такие крайние меры?! Неужели, не было других способов создать другие условия для прохождения финала?" – её взгляд поднялся вновь и упирался в появляющиеся символы на светящемся табло. {Проведя точный неоднократный анализ нынешних условий, взаимоотношений и остальных факторов, окружающих пользователя, иного решения обнаружено не было...} "Да, ты... Ублюдочная система ничего не можешь, кроме как использовать чужие жизни, словно чёртовы игрушки..." Такемичи с болью усмехнулась, словно её слова хоть как-то задевали эту машину. {Они просто персонажи, которые лишь следуют заранее уготованной для них роли...} "Тогда нафига нужен пользователь, если вы можете просто прописать им их историю!? Нафига я вообще здесь нужна?" Система не дала ответа. Снова пропала стоило задать вопрос, ответ на который нельзя было разглашать. Такемичи развернулась и полностью приникла лопатками к стене коридора. Продолжала сидеть там в абсолютном одиночестве, забыв о том, зачем и куда шла. А потеряв ориентир, не нашла иного выбора кроме как просто остаться на месте, лишая себя попытки попробовать вспомнить или хотя бы попробовать пойти в один из двух возможных концов. Желание двигаться и что-то пытаться сделать полностью отсутствовало. "Просто не трогайте меня никто и всё будет хорошо". И вот она сидит вроде минут пять, а на деле проходит лишь одна. И так продолжается, пока из конца коридора не слышаться шаги. Они были такими медленными и тихими, словно кто-то крался, от чего Такемичи не признала в них ни Эмы, ни Майки, чьи шаги были совершенно иными. Когда шаги остановились, Такемичи немного перевела взгляд с точки перед собой, на точку чуть правее от себя, где обнаружила незнакомого ей старичка, который опустил свой взгляд на разбросанные по полу вещи и тыжело вздохнул. – Судьба порой бывает к нам безжалостна. Никогда не знаешь, что будет ждать тебя за поворотом, – странными мудрыми цитатами заговорил он, когда перевел свой взгляд на потрёпанную этой самой безжалостной судьбой девушку. – Да пошла она к чёрту! – выругалась девушка сразу же, искривляя свое лицо в самом неприятном его обличии. – Не верю я в эту херню. Ей не было стыдно говорить со взрослым человеком в такой манере и с использованием такой лексики. – Веришь, не веришь – разницы никакой. Жизнь пожирает всех одинаково и тех кто верить, и тех кто не верит. Просто верующим живётся легче, думая, что вина от такой жизни лежит не на их плечах, а так называемой судьбе. Такемичи слушала его и словно впитывала эти четко сказанные слова, которые та была готова повторить в тот же момент. Только её губы шевелились, говоря безмолвное: "Верно". – За каждым событием следует другое. Мы живём переходя от одного события к другому, переживаем многое и многих и в результате остаёмся лишь с одними воспоминаниями и сожалениями о том, что могли сделать куда больше, чем сделали. Это и есть наша жизнь, как бы грустно это не звучало, – продолжал старик. Такемичи не понимала к чему он все это ей рассказывает и почему, но отказаться от того, что это была правда, она никак не могла. Жизнь состояла из миллионов событий следующих одним за другим. Хорошие? Плохие? Не важно. Они придавали смысл в любом случае. А жизнь после каждого из них не обрывалась, а создавало последствие, соединявшие одно событие с другим. И цепь состоящая из подобных соединению и называлась жизнью и чем больше и крупнее они были, тем насыщеннее была жизнь у этого человека. Только вот для человека, у которого одна цепь должна была уже давно оборваться, появилось неразумное и совершенно необъяснимое соединение с другой цепью у которой уже было свое начало. Звенья объединились и сплелись делая из двух разных одну целую цепь. И те события которые были раньше в обоих судьбах и продолжающиеся сейчас – их было слишком много для одной души, продолжающей цепляться за это продолжение цепи ещё и в таких условиях. – Как вообще с этим можно жить?! – Такемичи никогда не умела останавливаться. Старик медленно приблизился к ней и положил на её плечо свою сморщенную от старости руку и сказал: – Нужно научиться отпускать прошлое, а не бежать сломя голову, оглядываясь на назад. Тогда жизнь будет казаться проще, – дал ей совет человек, что за свою жизнь повидал уже достаточно. От чего она и правда прислушалась к нему, не отрывая своего отчаянного взгляда. Надеясь найти в нём способность вздохнуть с облегчением, а не тяжестью, которая кроет её сейчас. – И разве не лучше ли защитить то, что рядом, чем зацикливаться на том, что уже никогда не вернуть? Ханагаки не стало легче, ей стало лишь смешнее, потому что в том, что она гонится за мертвыми людьми и была вся ее суть. – Не могу... – на лице растянулась нервная улыбка, которую та просто не могла контролировать. Мышцы сводило само по себе, от чего она не могла расслабиться. Ничего уже не делалось, как она того хотела, даже тело отказывалось слушаться. – Верю. Но лучше научиться, – дал он ей очередной совет, смотря ей в глаза очень серьезным взглядом. Его рука отпустила её плечо, а затем они обе спрятались у него за спиной. Но взгляда своего он не отвёл, а продолжил говорить: – Умершие люди не должны влиять на жизнь живого, иначе его жизнь оборвётся куда быстрее, чем это может показаться. Девушку пугало то, насколько прекрасно старик описывает её положение. Мертвецы действительно не давали ей покоя, ни днём ни ночью. Каждая их смерть в будущем висела на ней, из прошлого, заставляя жертвовать собой и достигать пика собственных возможностей. "Да мне уже кажется всё равно, как скоро я умру... Хочу лишь бы это все быстрее закончилось..."***
С поддержкой этого хорошего дедушки, ей удалось подняться с места и пойти к своей конечной цели, о которой она всё-таки вспомнила в конце разговора. В ванной она с отвращением посмотрела на себя в зеркало. Взгляд был очень уставший, а под глазами красовались синяки, лицо приобрело до жути бледный оттенок, который здоровым точно не назвать. После умывания, она переоделась из одежды Эмы в свою: костюм из свободных штанов и майки насыщенно-коричневого оттенка. Старую одежду положила в предположительную корзину для стирки, надеясь, что это она. Когда закончила, вышла из ванны и пошла куда-то по коридору. Только вот в последствии своей прогулки задумалась о том, что не знала в какую сторону ей идти. Дом был большой и каждый коридор одинаковый, поэтому совершенно непонятно, в какую сторону следовало повернуть на совмещённых поворотах. "И куда мне теперь идти?" – спросила Ханагаки про себя, пытаясь воспользоваться своей фиговой интуицией и определиться. Пройдя так немного, она решила попробовать открыть какую-нибудь дверь, но вместо того, чтобы попасть в какую-нибудь комнату открыла дверь во внутренний двор. С улицы дул холодный ветер, соответствующий сезону, а потому мурашки сразу пробежались по телу, стоило температуре резко измениться. Ей на обозрение открылся небольшой участок земли, на котором ничего не располагалось кроме одиноко стоящей вишни. Рядом с ней была какая-то пристройка. Из любопытства лезть туда она не решилась, но ей отчего-то понравилось это место. Забыв о том, где она находилась и что её возможно ждали, Такемичи вышла на это крыльцо и закрыла за собой дверь, чтобы холод не проникал внутрь. Сама она уселась на дощатый пол, перед ступеньками и задумалась о словах встречного дедушки. Она долго сидела погружённая в своих мыслях, забывая о суровости холода. При каждом выдохе изо рта появлялся лёгкий пар, который быстро исчезал рассеиваясь в воздухе. Какое-то время было тихо и спокойно, но чуть позже из разных участков дома послышались знакомые голоса, выкрикивающие её имя. Именно они заставили её вернуться к реальности и вспомнить о том, что это не сон и не её дом. "Почему вы так кричите?..." – она поднялась с порожка и хотела уже открыть дверь, как та сама открылась перед ней, не дав ей даже прикоснуться к себе. Прямо напротив неё возник запыхавшийся Майки, чьё выражение лица было очень взволнованным. Это её поразило с учётом того, что его редко можно было видеть таким напуганным. А ещё они сейчас был очень растрёпанным со своими не собранными волосами. – Нашёл... – с облегчением выдохнул он и крепко обнял её. – Не пугай нас так больше, – его руки дрожали в момент, когда он обнимал её тело. Только сейчас к ней пришло понимание того, что даже он может чего-то бояться. И этот страх заключался в ней. До какого-то момента он права был сильным и бесстрашным, поскольку не имел слабостей, но сейчас эта "слабость" у него появилось. Причём очень уязвимая. "Значит та слабость, о которой говорил Кисаки... Это я?" Долго проводя в своей голове весь этот анализ, она просто стояла на месте, никак не реагируя на то, что он сказал или сделал. – Сколько ты здесь сидела?! – он отдернул её, хватаясь за плечи и посмотрел на неё с явным недовольством. – Ты холодная, как лёд! – он быстро затянул её обратно в дом и поспешно закрыл дверь. – Рука... Тёплая... – Такемичи только сейчас почувствовала то, какой тёплой и приятной была его рука, которой он ее потянул. Майки убрал руку с её запястья и опустил ту ниже, переплетая их пальцы. – Думаю еда согреет тебя лучше, чем рука, – сказал он испытав немного радости от сказанных ею слов. А затем они пошли в столовую уже вместе. Когда они оказались там, ситуация приняла необычный оборот. Дракен и Такемичи сидели за накрытым к завтраку столом, пока Майки и Эма сидели на коленях на полу, перед своим дедушкой, пока тот их отчитывал. – Как вы могли оставить больного человека одного?! Ладно ещё Майки, но Эма!... – девушка выслушивала всё, что говорил дедушка, пока Майки просто пропускал все нотации мимо ушей, как обычно. Наблюдающая за этим, Ханагаки с беспокойством смотрела на них, не зная, как ей это исправить. – Не беспокойся, подобные вещи у них в порядке вещей. Ты сама-то хоть как? – Дракен видел каким усталым было её лицо, а ещё этот поникший взгляд. Та не ответила ему на его вопрос, поскольку не хотела врать, но и заставлять беспокоиться тоже. Она просто сидела с опущенным лицом в тарелку и молчала. Парень положил ей на голову свою большую руку и, взъерошил золотистые волосы, с заботливой улыбкой на лице. От нее было так же тепло, как от руки Майки. – Если захочешь чего, то сразу проси, я всегда на связи. Его доброта и понимание не имели границ. Такемичи итак чувствовала ту заботу, которую он оказывал ей, просто не настаивая на получении от неё ответа об её состоянии, а тут ещё и такое. Стоило дедушке Сано закончить нравоучения, как все тут же уселись за стол и начали завтракать. У Такемичи ещё ни разу не было настолько шумного завтрака, поскольку каждый раз она ела либо с мамой, которая была не особо разговорчива за едой, либо в одиночестве, и не редко случалось такое, что она шла в школу, не позавтракав. Сейчас рядом с ней сидело ещё четверо человек, трое из них создавали большую шумиху своими резкими разговорами. – Кто сегодня будет присматривать за Такеми? – поинтересовался Дракен, озабоченный этим вопросом. "Зачем за мной присматривать?" – Такемичи тут же подняла голову, внимательно наблюдая за теми тремя. Ей это определенно не нравилось. – Я останусь. Могу хоть каждый день за ней присматривать. Всё равно в школу хожу лишь обедать, – заявил Майки, что уверенно уплетал свою порцию еды. Такемичи только хотела сказать слова против, как за неё сказал Кен: – Хорошо. Тогда завтра это буду я. – Значит после завтра я! – добавила Эма следом за Рюгуджи. Так они распределили роли личных нянек, на ближайшие три дня, после чего, по всей видимости, собирались повторять этот круг, если Такемичи не станет легче. От такого количества проблем, которые вызывает её нахождение здесь у неё и кусок в рот не лез. Еда Эмы определенно была аппетитной, но у девушки не было никакого желания есть. Возникало ощущение, что если она проглотит хоть кусочек, то её вывернет наизнанку сразу после попытки проглотить. – Такемичи, всё хорошо, тебе не плохо? Может хочешь что-то другое? Эма видела с каким нежеланием подруга смотрела на еду и с волнением смотрела на неё. Увидев этот озабоченный взгляд от Эмы, а затем последующих Майки и Дракена, она снова опустила взгляд на свою тарелку. Вновь представила в голове, как возьмёт это в рот, вспоминала приблизительный вкус, но в тот же миг почувствовала неприятное подташнивание, от которого лишь собственную слюну проглотила. Она сжала руки между собой, локтями оперевшись о стол и прижалась головой к созданному креплению рук. – Прости... Не хочу есть. Эма опешила, не знаю, как поступить. Вроде и знала, что поесть надо, но так не хотелось её заставлять. – Может хочешь чего-нибудь выпить? Это не еда, так что думаю всё будет в порядке, – сразу отодвинула стул и слезла с него девушка, собираясь пойти поставить чайник. Такемичи отстранилась от своих рук и просто кивнула ей. Эма улыбнулась и пошла готовить ей успокаивающий зелёный чай. Свою порцию же отдала мальчикам, что забрали её без должного удовольствия от дополнительной халявной порции. Вскоре младшая Сано поставила перед ней чашку с ароматным мятным чаем, освежающий запах которого словно прочищал нос. Он был очень свежим и мягким, что отвращения внутри не возникало. Не дожидаясь, когда тот остынет, она стала осторожно пить его слегка остужая собственным дыханием. – Такемичи, он же ещё не остыл! – Эма испугалась, поскольку он был свежезаваренным и с лёгкостью мог обжечь ей весь рот. – Не парься, Эма, – посмеялся с реакции девушки Дракен. – Это одна из её странных привычек. Говорит ей не нравиться остывший чай, а свежезаваренный. Раньше для парня тоже было огромным шоком, когда та со спокойным лицом выпивала горячий чай, так и не дождавшись, пока тот остынет. – Пить чай кипятком?... – Эма снова столкнулась с очередным совпадением в привычках и вкусах Рен и Такемичи. Она всё больше начинала сомневаться в предположений в том, что Такеми – не потерявшая память Рен. Она до сих пор помнила слова своей подруги о чае: "Терпеть не могу тёплый или холодный чай. Разве его не должны употреблять горячим, как и еду?" Эти воспоминания заставляли сомнения зарождаться в её душе и присматриваться к ней сильнее...