Чонгук ополаскивает лицо холодной водой, стоя рядом с раковиной, поднимает глаза на небольшое зеркальце напротив себя и видит измученного человека, на плечах которого словно все проблемы этого мира. Он немного раздражённо из-за своего поведения хватает полотенце, чтобы вытереть лицо, ругает себя за то, что вновь позволяет чувствам взять верх не в то время, не в том месте, потому что это слишком непрофессионально с его стороны. В конце концов омега не первый день живёт, не первый раз находится среди общества, так почему у него не получается запереть все эмоции и чувства на замок хотя бы до тех пор, пока он там, где никто не должен видеть его в таком состоянии?
Чон не подросток в пубертатном возрасте, чтобы так легко выходить из себя, психовать и устраивать такие шоу, а взрослый и самодостаточный омега, умеющий за себя постоять и уверенный в своих решениях. Он не имеет права вот так, при совершенно посторонних людях, показывать то, что другие и не желают видеть. Это их не касается, им до этого нет никакого дела, поэтому Чонгук должен держать себя в узде, чтобы не выглядеть в глазах других жалко и глупо.
Но сегодня явно что-то пошло не так, не по его принципам.
— Чёрт, — омега на эмоциях швыряет полотенце в сторону, но его кто-то перехватывает до того, как оно встречается с полом.
Чонгук вмиг приходит в себя, выпрямляет спину, продолжая смотреть в зеркало и пересекаясь взглядом с парой удивлённых глаз. Он разворачивается к Тэхёну, вскидывает одну бровь, не понимая, что тот забыл в омежьей уборной, пока альфа неловко топчется на месте, сжимая мокрое полотенце в своих больших ладонях.
— Вы в порядке? — первым начинает Ким, делая шаг вперёд.
— Да… да, всё отлично, — Чонгук прочищает горло, чтобы голос звучал более стабильно, но по одному чужому выражению лица становится понятно, что альфа ему не поверил.
— Может, Вы хотите поговорить с кем-нибудь? Разговоры по душам всегда помогают справляться со всеми проблемами, — Тэхён откладывает полотенце в сторону, подходит ещё ближе, глядя на него тем взглядом, который Чонгук терпеть не может всем сердцем.
Омега непонимающе хмурится, замечая в чужих глазах неожиданную жалость, которую ранее не наблюдал от Тэхёна. Он без понятия, почему альфа вдруг об этом заговорил и что он имеет в виду, говоря эти слова. Откуда такое внезапное беспокойство за него, откуда нескрываемая жалость с его стороны, если раньше её и не было? Тэхён что-то знает?..
То, что ему не следовало знать, однозначно.
— Что Вы имеете в виду?
— Простите за мою бестактность, но мне показалось, что Вам нужна помощь, — Тэхён многозначительно смотрит на его лицо, на тёмные круги под глазами, которые устал уже скрывать, что вызывает у омеги лёгкую злость.
— Я не знаю, откуда у Вас такие мысли и почему Вам вдруг стало меня жаль, но, будьте добры, — Чонгук приближается к застывшему альфе, не ожидавшему такой реакции на свои слова, ведь он хотел просто-напросто по возможности помочь и успокоить, если это будет необходимо, — не лезьте в мою душу! Вы не мой личный психотерапевт, чтобы ковыряться в моей голове, — омега в течении нескольких коротких секунд продолжает смотреть на опешившего Тэхёна, после чего горделиво вскидывает подбородок, хоть внутри всё скребётся, и покидает уборную, прежде чем тот приходит в себя.
Чонгук обратно идёт к столу, всё ещё злясь на чужие слова, отвечает на обеспокоенные вопросы привычным и машинальным «всё в порядке» и занимает своё место, больше не слушая разговоры других. Его раздражает то, что Тэхён смотрел на него таким взглядом, словно перед ним стояла избитая собачка. Омега ненавидит подобный взгляд всей душой, потому что ему никогда не нравилось ощущать на себе это чувство: даже когда несколько лет назад его мир рухнул, а желание жить постепенно угасало, он всё равно терпеть не мог, когда кто-то начинал нянчиться с ним и жалеть.
А сейчас какой-то альфа, которого он знает меньше недели, подходит к нему, ни с того ни с чего начинает испытывать жалость, при этом абсолютно не скрывая этого, хотя Чону к чёрту это не нужно. Кем он себя вообще возомнил? Думает, если учит детей психологии в школе, то прекрасно разбирается в чувствах других людей и ему под силу изменить чью-то жизнь?.. Чонгуку хочется от души посмеяться. Тэхён подаёт себя слишком наивным человеком, считающим, что любовь и доброта могут спасти этот чёртов мир, погрязший во лжи и грязи. Но это совсем не так. И следовало бы опуститься с небес на землю, пока кто-то жестоко не выбил почву из-под его ног…
Остальное время проходит более-менее хорошо. Чонгук пытается больше не пересекаться глазами с Тэхёном, хоть и чувствует на себе его взгляд весь оставшийся вечер, потому что всё ещё взбешен и не имеет никакого желания начинать с ним беседу и разбираться в чём-то. Постепенно разговоры плавно утихают, языки устают от долгой работы, поэтому все решают ехать по домам, чтобы суметь завтра рано встать, иначе, как Чонгук их всех пугает, он урежет им зарплату за опоздание.
Все решают оплатить ужин каждый за себя, а после они выходят из ресторана, разделившись на маленькие группы. Хёнджин вместе с Феликсом первыми покидают их компанию на машине Хвана, Тэхён и Намджун заказывают такси, решая ожидать его на месте, а Ингук с Чонгуком идут к своим авто. Омега на секунду останавливается, поворачивается к двум альфам, стоящим около дороги, задумчиво глядит на них, размышляя о чём-то, а потом подаёт голос, привлекая внимание к себя.
— Намджун-щи, может, подвезти Вас до дома? — предлагает он, украдкой кидая взгляд на Тэхёна и почему-то ожидая его реакцию, которая следует после слов, как и у названного альфы.
— Мне не хотелось бы беспокоить Вас, — несмотря на лёгкое удивление, всё же выдаёт Намджун, совсем не ожидав от омеги такого предложения.
— Вы не побеспокоите меня, — говорит Чон. — Я с радостью послушаю о самочувствии ваших собаках.
— Хорошо, благодарю, — Намджун не скрывает широкую и радостную улыбку, отменяет свой заказ и быстрым шагом направляется в сторону директора, а Тэхён с нечитаемым взглядом провожает его спину.
— Так уж и быть. Тэхён, запрыгивай ко мне, — Ингук останавливает машину рядом с ним, опускает стекло, ожидая его решения, и альфе ничего не остаётся, как согласиться, пока всё внимание обращено совсем в другую сторону, на одного человека, который остаётся для него загадкой.
— Спасибо за этот вечер, — благодарит Намджун, когда они уже выезжают с парковки, глядя на умиротворённое лицо омеги с нескрываемым обожанием.
— Меня не за что благодарить, — отвечает Чонгук, не отрывая взгляда от дороги.
— Без Вас было бы не так весело, — Ким мягко улыбается, когда замечает фотографию дочери директора вместе с ним, понимая, что внешностью девочка пошла в папу. Такая же красавица. — И прошу простить меня за тот момент. Мне совсем не хотелось портить Вам настроение.
Чонгук мысленно вздыхает, кожей ощущая этот взгляд мужчины, которым тот одаривает его постоянно, и сжимает до побеления костяшек кожаный руль.
— Ничего страшного. Это был просто всплеск эмоций, которые стало труднее удерживать в себе. В этом совершенно нет вашей вины, — он на мгновение стреляет глаза на сидящего альфу, дарит ему тёплую улыбку в доказательство своих слов, чтобы больше не поднимал эту тему. — Лучше расскажите о ваших собаках. Им не скучно целыми днями быть дома одним?
— С ними всё просто прекрасно, — Намджуну становится теплее на душе, когда он вспоминает своих мохнатых любимчиков, которые вместе с ним уже несколько лет. — Моя сестра каждый день выгуливает их, так что они не скучают.
— Она ведь живёт с родителями, а их дом находится в тридцати минутах езды, если мне память не изменяет.
— Я предложил ей достаточно большую сумму за их выгуливание, поэтому она и согласилась, — Ким откидывает голову на спинку кресла, пристально наблюдает за сосредоточенным омегой, в который раз подмечая то, как он чертовски красив.
Чонгук понятливо кивает, включает радио, чтобы разбавить тишину, постукивая пальцами по рулю в такт музыке, льющейся из колонок. Некоторое время они молчат, каждый погружённый в свои мысли, пока в воздухе витают их запахи, а альфе всё сложнее держать себя в руках и не говорить о своих чувствах открыто.
Намджун, честно говоря, не знает, когда именно это произошло, когда именно он стал смотреть на Чонгука не как на своего директора, а как на объект восхищения и обожания. Когда он стал ему по-настоящему дорог, в какой день альфа понял, что чувствует к омеге совсем другое — то, что не объясняется наукой, потому что чувствуется сердцем. Он долго пытался оттолкнуть это, уговорить себя, что где-то его ждёт истинный, с которым ему предстоит когда-нибудь увидеться, что не может просто взять и открыто заявить о своих внезапных чувствах, потому что не знал и не знает до сих пор, как на них отреагируют.
Но все попытки были тщетны. Намджуну хотелось видеть Чонгука, ощущать рядом с собой его запах, видеть его улыбку, наполненную нежностью и теплотой, делать всякие подарки, чтобы получить в награду сияющие глаза и ласковую улыбку, адресованную только ему одному.
Чонгук же словно непробиваемая стена. Он принимает цветы, конфеты, которые дарит ему уже несколько месяцев, но альфа не замечает на себе того самого взгляда. Он хорошо знает о чужом прошлом, знает, какие боли терзают сердце омеги, и ему хочется сделать всё что угодно, чтобы не оставить и маленького шрама на его сердце, потому что хочет видеть счастливым и жизнерадостным, с широкой улыбкой на губах и с яркими глазами, где уютно прячутся самые прекрасные звёзды этой вселенной.
Намджун очень сильно хочет получить взаимность, быть с этим омегой и дарить ему всю любовь мира, но пока что Чонгук держит его на расстоянии, не отталкивая, но и не притягивая к себе.
— Мне хорошо рядом с Вами, — вдруг говорит Намджун, продолжая разглядывать омегу без никакого стеснения.
Чонгук на секунду бросает на него взгляд, встречая влюблённые глаза напротив, удерживает в себе тяжёлый вздох, а после останавливается у обочины, решаясь сегодня разобраться во всем и расставить все точки. Намджун лишь удивлённо хлопает глазами, не понимает, почему они остановились, если ещё не добрались до его улицы, но всё же ничего не говорит, принимая серьёзный вид.
Омега долго не решается начать разговор первым, обдумывает всё, чтобы никак не задеть альфу своими словами, понимая, что сегодня ему придётся сделать окончательный выбор и больше не вводить Намджуна в заблуждение.
— Намджун, — впервые он обращается к нему неформально, — я не хочу давать тебе ложные обещания, которые вряд ли смогу сдержать, — Чонгук говорит серьёзно, повернувшись к нему корпусом, стараясь донести смысл своих слов. — Ты хороший человек, правда хороший, и, я уверен, из тебя выйдет прекрасный муж и отец. Но у тебя есть истинный — тот, кто, возможно, ожидает встречи с тобой, кто хранит своё сердце ради тебя, — будто хочет вбить в голову. — И мне совсем не хочется встревать между вами, быть мешающей стеной, которую ты сдвинешь, стоит только встретить того самого предначертанного… Почему ты продолжаешь ждать меня, даже после стольких месяцев ожидания?
— Потому что люблю, потому что хочу сделать тебя счастливым, стать для твоей дочери вторым отцом и быть частью вашей семьи… Послушай, — Намджун приближается к нему, берёт его руки в свои и легонько сжимает, передавая своё тепло. — Мне уже тридцать шесть лет, а я так и не встретил своего истинного. Может быть, его нет, или он нашёл кого-то другого и счастлив с ним, а обо мне и думать не хочет, — проговаривает, заглядывая в его бездонные глаза. — Я прожил половину своей жизни, женился, но быстро развёлся, потому что не был счастлив в этом браке, а сейчас я впервые так влюблён, что не вижу абсолютно никого, кроме тебя.
— Ты ведь знаешь, что моё сердце всё ещё закрыто для других? — Чонгуку становится всё сложнее держать себя в руках, у него влажные глаза, нижняя губа дрожит, а воспоминания о прошлом скребут сердце.
— Но мы можем попытаться! Пожалуйста, дай мне шанс любить тебя открыто, быть для тебя опорой и поддержкой. Я обещаю, что не позволю ни единой слезинке упасть с твоих глаз, обещаю заботиться о тебе и Сонми, — альфа прижимается к нему, его большие ладони обхватывают его лицо, а дыхание ощущается совсем-совсем рядом, отчего Чонгук замирает.
Он несколько секунд ничего не говорит, чувствует мягкие поглаживания по щекам, прикрывая веки, и Намджун принимает это как согласие с его стороны. Его пухлые губы властно тычутся в чужие, сминают и ласкают, выбивая землю из-под ног, и Чонгук не замечает, как в какой-то момент сам подаётся вперёд, уверенно седлая крепкие бёдра, обтянутые узкими брюками, и хватаясь за мощную шею, чтобы притянуть ближе к себе.
Намджун улыбается в поцелуй, опускает руки вниз, доходя до его задницы, сжимает половинки и помогает толкаться вперёд, каждый раз соприкасаясь с возбуждённой плотью, на что оба тихо стонут, пока окна машины потеют, как и два человека внутри неё.
Это кажется Чонгуку чистым сумасшествием. Он понятия не имеет, что с ним творится, почему не отталкивает альфу, а, наоборот, жмётся ближе, лишь бы ощутить чужое тепло сильнее. Омега знает, что должен остановиться, прекратить это безумие, этот внезапный накал страсти, но абсолютно ничего не может поделать с собой.
Чонгук устал быть один. Устал спать в холодной постели, устал изливать свою душу на подушке по ночам. Ему хочется быть кем-то любимым, знать, что он дорог кому-то, потому что больше не может вынести эту грёбаную боль каждый день. Быть может, Намджуну получится пробить его панцирь? Может, дай ему всего один шанс, он сделает всё что угодно, чтобы Чонгук не пожалел об этом?
Омеге хочется в это верить, иначе будет бессмысленно завязывать отношения с тем, на кого сердце не трепещет.
Сегодня Чонгук даёт долгожданное согласие на предложение одного альфы, который обещает любить его так же сильно, как рыбка воду.
***
Тэхён устало заваливается внутрь съёмной квартиры, на ходу снимает с себя одежду, направляясь в сторону ванной комнаты. По дороге захватывает с собой полотенце, которое оставлял сушиться, после чего доходит до ванны, наполняет водой, намереваясь полежать в тепле и смыть с себя всю усталость, накопившуюся за этот день. Мысли скачут в разные стороны, сменяются другими, но в конечном итоге останавливаются рядом с одним омегой, с которым им сегодня не удалось найти общий язык.
Ким включает подходящую музыку на телефоне, прикрывает глаза, нежась в ванной с пеной, но так или иначе расслабиться не удаётся, потому что голова словно взрывается от бесчисленных мыслей, которые хотелось бы засунуть глубоко и надолго, только чтобы не мешали. Он раз за разом вспоминает сегодняшний вечер, пытается понять, что он такого сказал или сделал, что Чонгук на него так разозлился, будто увидел в нём врага народа, но ничего не приходит в голову.
Может быть, омеге не понравилось, что Тэхён был напористым? Пришёл не вовремя и задавал ненужные вопросы, стараясь заглянуть в душу? Но у Кима были абсолютно чистые намерения. Он всего лишь-то хотел оказать помощь, если тому это будет нужно, показать, что рядом и на него можно положиться, не имея малейшего понятия, что его беспокойство встретят таким образом.
Теперь же чувствует лёгкий укол вины. Если бы альфа заранее знал, что всё обернётся именно так, то не посмел бы нарушать чужое личное пространство и не предлагал свою помощь, раз Чону это вовсе и не нужно.
Действительно, с чего Тэхён вдруг подумал, что Чонгук с радостью откроет ему своё сердце и позволит покопаться в нём? Они никем не приходятся друг другу, они знакомы от силы несколько дней, так почему альфе так сильно хотелось быть рядом и помочь? Почему он надеялся, что хоть как-то облегчит чужую боль, если до конца не знает глубину его ран?
Тэхён понимает, что поступил глупо, вот так вдруг начиная разговор по душам и тому подобное. Надо было понять, что у Чонгука нет в этом необходимости. Если он захочет поговорить с кем-нибудь, то может найти психотерапевта, а не абсолютно чужого человека, не умеющего следить за языком, когда это нужнее всего.
Ким просто показал себя в не лучшем свете и всё, особенно перед Чонгуком, на которого с первой встречи хотелось произвести хорошее впечатление. Теперь же надо попросить прощения, чтобы между ними не оставалось недопонимания. Тэхён должен объяснить, что не имел в уме ничего плохого, он просто-напросто хотел помочь, не ожидая, что исход будет таким плачевным, потому что не хочет видеть в глазах этого омеги осуждение и презрение в свою сторону…
Чонгука становится слишком много в его жизни, в его мыслях, и Тэхёну страшно понимать, что всё верно движется к одному. К тому, что одновременно отталкивает и притягивает к себе, к тому, что полностью захватывает в плен сердце, образовывая рядом с ним ещё одну хрупкую половинку.
— Блять, — устало стонет, когда перед закрытыми глазами всплывает образ улыбающегося Чонгука.
Так не должно быть.
Только не тогда, когда сердце Чона, кажется, уже начинает занимать Намджун.
***
Чимин в раздумьях наблюдает за цветами, красиво спадающими с ветвей деревьев, иногда поглядывает на часы в своей руке, показывающие пять утра, и с силой сжимает в кулаке тест с двумя красными полосками, взволнованно кусая пухлую губу, которая начинает кровоточить. Он стирает кровь, спускающуюся к подбородку, не чувствует боли, потому что вертит в голове одну и ту же мысль, стараясь угадать, какая реакция будет у его мужа.
Сна ни в одном глазу, хоть Чимин и не сомкнул век всю ночь. Он начал замечать, что его часто тошнило и некоторые продукты вызывали уже не те эмоции, что раньше, то есть то, что ему ещё некоторое время назад нравилось, теперь провоцировало рвоту. Долго думать об этом и гадать не пришлось. Омега в смятении и в тайне от Хосока купил несколько тестов на беременность, чтобы удостовериться в своих догадках, прежде чем об этом кто-то узнает, и сейчас, когда альфа ещё крепко спит за спиной, в его руке лежит положительный тест, а в раковине ещё три-четыре с таким же ответом.
Он, конечно, почти уверен, что Хосок будет этому чертовски рад, потому что однажды случайно выпалил, что хотел бы дочку, но сейчас, когда их внимание полностью сконцентрировано на Чонине, в голову начинают прокрадываться плохие мысли. А вдруг они ещё не готовы? Вдруг будет намного сложнее с двумя детьми, когда забот с одним выше головы и больше?..
Чимин не хочет думать о чём-то плохом, потому что одна мысль о ещё одном светлом ангелочке и топоте маленьких ножек в доме вызывает внутри него особый трепет, но волнение и лёгкий страх всё же присутствуют, ведь до конца не известно, как примет эту новость альфа. Будет рад так же сильно, как он, или же скажет, что сейчас совсем не то время, чтобы обзавестись ещё одним ребёнком, за которым будет нужен глаз до глаз, а у них обоих работа? Омега не уверен в реакции Хосока, а потому боится теперь говорить ему об этом, чтобы не увидеть в глазах то, что совсем не имеет желания видеть.
— Чимин-и, — хриплый ото сна голос альфа звучит совсем рядом с ним, и Чимин испуганно вздрагивает, совершенно упустив из виду момент, когда тот проснулся, — ты уже встал?
Омега в спешке поворачивается к нему лицом, закрывая собой раковину, смотрит широко распахнутыми глазами на полуголого Хосока, который сонно зевает, выглядя, как маленький птенчик. Он мечется взглядом по его лицу, надеется, что муж не решит сейчас умыться, потому что тогда его секрет будет раскрыт, чего совсем не хотелось бы. Не в это время, не на данный момент.
— Подожди… Ты что, не спал? — Хосок вопросительно разглядывает его уставшее лицо, анализирует внешность омеги, подмечая, что тот не выглядит как человек, который только недавно проснулся. — Почему ты молчишь?
Чимин опускает глаза вниз, чтобы не пересекаться с его, пытается придумать, что сказать и как спровадить альфу из ванной, но тот прерывает его мысли, уверенно хватаясь за его подбородок, где ещё виден едва заметный след крови, и непонимающе хмурится, замечая это.
— Что-то случилось? — взволнованно спрашивает, получая в ответ лишь молчание. — Почему ты, чёрт возьми, молчишь?! — немного повышает голос, бегая встревоженными глазами по его лицу.
— Да блять! — кричит внезапно Чимин, нахмурившись. — Ты кончил в меня, и вот что из этого вышло, — он отходит в сторону, показывает на тесты в раковине, внимательно наблюдая за реакцией Хосока.
Альфа осторожно подходит ближе, словно боится чего-то, пару минут молча смотрит на тесты с положительными результатами, нахмурив брови. Он берёт несколько в руку, разглядывает, совсем не выглядя как человек, который чему-то радуется, а после поворачивается к нему, и что-то внутри Чимина с треском ломается.
Не этой реакции он ожидал от мужа.
— Ты точно уверен? Может быть, купить другие, чтобы до конца удостовериться? — задаёт вопрос, бросая тесты обратно в раковину.
— Да, уверен. Не могли же они все показать неправильный результат, — отвечает и кладёт руку альфе на плечо, слегка сжимая. — Ты не рад? — с грустью в сердце спрашивает, подавляя желание заплакать.
— Понимаешь, — Хосок неловко чешет затылок, делает шаг назад, из-за чего рука Чимина спадает с его плеча, что разрывает его сердце, — я не совсем уверен, что сейчас самое время для ещё одного ребёнка. Нам ведь и так нелегко, и кто-то из нас не может бросить работу, а с пополнением в семье будет намного тяжелее…
— Почему ты так говоришь? — прерывает его омега, пока его глаза усиленно увлажняются. — Это ведь неправда. Мы прекрасно сможем позабиться о нём, как и о Чонине, даже если мне придётся на некоторое время бросить работу, — Чимин обнимает себя руками, чтобы скрыть дрожь во всём теле, мечется по его лицу влажными глазами и не может понять, кто сейчас стоит перед ним: его любимый истинный, пытающийся всегда делать его счастливым, или абсолютно незнакомый человек. — Ты хочешь, чтобы я избавился от него? — осознаёт всю ужасность ссобственных слов, догадавшись о мыслях альфы.
— Так будет лучше, Чимин-и, — Хосок снова сокращает расстояние между ними, хватает его за плечи, слегка встряхивая, будто старается привести в чувства и вбить свои слова ему в голову. — Сделай аборт. Я сам оплачу его.
Громкий звук пощёчины эхом разносится по всему помещению. У Чимина заплаканное лицо, разбитое вдребезги сердце и ноющая ладонь от сильного удара по лицу напротив. Он отталкивает от себя альфу, который удивлённо смотрел на него, схватившись за щеку, что начинает гореть синим пламенем, в быстром темпе возвращается в комнату и берёт чемодан из-под кровати, открывая дверцы шкафа и кидая все вещи внутрь него. Его мысли путаются в клубок, устраивают хаос, руки неуправляемы, дрожат и не поддаются контролю, как и слёзы, что продолжают нескончаемо литься по щекам, покрывая их солёной водой.
Омега не может поверить в действительность, не может поверить, что впервые ударил своего альфу и сейчас собирает вещи, намереваясь выйти из этой долбаной квартиры и никогда больше не видеться с мужем. Всем сердцем хочет, чтобы это было ложью, плохим сном, но никак не жестокой реальностью, в которую за несколько минут обрушили всю боль и страдания этого мира. Ему не хочется верить, что Хосок на это способен, что ему действительно плевать на него и на их будущего ребёнка, потому что омега всегда думал, что семья ему по-настоящему дорога, а теперь оказывается, что он не хочет ещё одного ребёнка, глупо оправдываясь тем, что им будет тяжело.
Если бы Хосок хотел этого ребёнка, он бы собрал все звёзды на небе, сжёг бы этот мир целиком, лишь бы увидеть его, подержать в своих руках крохотное тельце и всегда беречь от всего плохого. Но альфе это не нужно. Ему плевать, а Чимину на него теперь тоже. Потому что это не про куклу, купленную в магазине, которую можно вернуть, если не понравилась, а про настоящего ребёнка, чья жизнь только-только распускается внутри него.
— Чимин-и, постой, пожалуйста, — Хосок подбегает к нему, останавливает, взяв его руки в свои, но омега вырывается, даже не глядя на него.
— Отпусти меня! — Чимину хочется задушить альфу его же хвостом, бить до тех пор, пока не утихнеть боль в груди, но ещё сильнее — разрыдаться, прижаться к родному плечу и знать, что всё происходящее сейчас неправда.
— Пожалуйста, выслушай меня, — Чон не сдаётся, крепко, намертво вцепляется в его тело, сжимая в своих объятиях, пока Чимин продолжает брыкаться в его руках. — Это была шутка! Да, очень глупая, но я не думал, что ты так серьёзно воспримешь её. Прости меня, умоляю.
Омега замирает в его руках, как и лисьи ушки, тщательно пытаясь собраться с мыслями и надеясь, что это не плод его воображения. Неужели это было шуткой? Все его слова про аборт оказались ложью?.. Да как так можно?! У него за эти десять минут едва ли сердце не остановилось, а оказывается Хосок просто неудачно пошутил?
У него, блять, что, мозги совсем отшибло с утра пораньше?!
— Отпусти, — буквально рычит Чимин, вырываясь из объятий Хосока, который сам разжимает руки.
Он несколько секунд буравит взглядом, не предвещающим ничего хорошего, альфу, который даже начинает по-настоящему бояться за свою жизнь, а потом бросается к нему и вгрызается клыками в нежную кожу шеи, оставляя глубокую рану.
— Дурак, дурак, дурак, — злобно повторяет, стирая с губ кровь, пока Хосок шипит от боли, впервые увидев мужа в таком состоянии. — Нечего было пугать меня до такой степени.
— Извини, я честно не хотел, чтобы всё закончилось этим, — игнорирует истекающую кровью шею, приближается к нему и мягко обхватывает лицо своими ладонями. — Я изначально догадывался о том, что ты можешь быть бермененный, когда тебя начало тошнить, но ты никак не собирался говорить мне об этом, поэтому я и решил немного включить в себе актёрскую игру, но слегка перестарался, — он потирается носом о чужой, начинает покрывать всё лицо лёгкими поцелуями, выпрашивая извинение. — Ты меня простишь? — с надеждой в голосе спрашивает.
Чимин вздыхает, расслабляется, повисая на нём, и прижимается ближе, отпуская от себя эту ситуацию. Как бы там ни было, он не может долго злиться на Хосока, тем более когда своенравно наказал его, оставив на шее огромную метку, которая не пройдёт ещё неделю-две.
Актёр из него, конечно, вышел хороший, омега действительно поверил его словам. Хосок точно должен был сниматься в дорамах.
— Больше не шути так.
— Как скажешь, любовь моя, — Хосок мурлычет ему в ключицу, осыпает поцелуями, не собираясь останавливаться.
— Сам обратно уберёшь вещи, — не просит, а приказывает командным тоном, скрывая улыбку.
— Так точно!
— Приготовишь завтрак и ужин.
— Есть, капитан! — Хосок принимает наказание с достоинством.
— И я хочу, чтобы ты испёк мой любимый торт, — продолжает, на что глаза альфы удивлённо раскрываются.
— Ты же знаешь, что я совсем не умею, — вымученно выдыхает. — Пощади меня, умоляю.
— Хорошо, так уж и быть, шутник хренов, — проговаривает, направляясь в сторону ванной комнаты. — И не забудь записать меня к врачу. Мне самому лень.
— Сделаю, — соглашается сию же секунду. — Я хочу, чтобы у нас была девочка. Она будет ходить на бокс, чтобы отбивать от себя всяких альф, думающих не тем местом. Ты же дашь своё разрешение? — строит глаза, как у кота из «Шрека».
— Я подумаю, — отвечает Чимин с лёгкой ухмылкой, прежде чем скрыться за дверьми и услышать за стеной весёлое пение и разговор альфы, думающего над именем девочки, которой, может быть, и нет, с самим собой. — Ну точно дурак, — шепчет под нос. — Мой дурак.
Через некоторое время, когда Чимин уже собирается выйти из ванны, он неожиданно слышит громкий голос Хосока за дверью, кричащий, что Чонгук, наконец, принял чувства Намджуна и теперь они встречаются.
Вот так новости с утра пораньше.
