Для чего тебе нужны доспехи,
если внутри тебя нечего защищать?
У безымянных духов на самом деле не было имен. Они не обитали на каком-то определённом острове, редко блуждали по миру живых, потому что зачастую не преследовали никаких целей. Мир бесконечной пустоты устраивал их, не казался им заточением — ведь они всегда могли оттуда уйти, наблюдать друг за другом и за людьми. Абсолютная свобода — это пустота. Первый, самый древний безымянный дух, всегда так говорил. Другие всегда к нему прислушивались, он много знал и рассуждал мудрее всех, был судьёй в спорах, которые, впрочем, из-за пассивности, возникали редко. Хотя пустота в этом месте была не совсем пустотой. Таковой она казалась лишь для обычного человеческого глаза. Духи же вполне себе могли видеть друг друга и всё, что их окружало. У каждого из них была своя особенность: Семьдесят вторую всегда окружали яркие подсолнухи, у Шестьдесят третьего на голове росли высокие мухоморы с широкими шляпками, у Сто сорок первой вокруг пышного тёмного платья кружился синий туман. Первый же собрал вокруг себя чёрные языки пламени. Последний принимал облик невысокого старика с длинной белой бородой и густыми вьющимися бровями. Он носил длинный коричневый плащ, расшитый заплатками, с широким капюшоном. Трости Первый с собой не носил — от боли в ногах и спине бессмертные духи не страдали. Перед ним из воздуха тут же материализовался пенёк обугленного дерева (то ли он задумывал его таким сразу, то ли спалил случайно), и Первый уселся на него, окинув взглядом собравшихся — их было не мало. Духи замерли в воздухе, соорудив себе удобные места из того, что умели сами. Шестьдесят третий восседал на шляпке яркого фиолетового мухомора, Сто семьдесят третий и четвертая (духи-близняшки) сидели рядом с ним на соседних грибах, скучающе рассматривая своих товарищей. Они были ещё совсем детьми по человеческим меркам и пришли на собрание только потому, что Шестьдесят третий не мог оставить их одних надолго без присмотра — они бы обязательно бросились безобразничать к людям или, что ещё хуже, последовали бы за Сорок первой, ведомые любопытством и безрассудством. Они всегда интересовались тайнами и загадками. Вперёд вышла Сто сорок первая. Совсем молодая, годящаяся в правнучки Первому. Её прямые длинные волосы сливались с синей дымкой плывущего за ней тумана. — Не нравится мне эта Сорок первая, — тихо сказала девушка, наклонив голову. — Так много от неё шума. Опять натворила делов с дозорными, благо всё замяли и повесили на пирата, с которым она таскается. Но дальше что? Её ненависть даже мы можем чувствовать. Как далеко она пойдет? Даже если нам удается проследить за ней через нашу связь, это делать весьма непросто, можно и проглядеть. Если ошибемся, и Сорок первая навлечет на себя гнев людей, то они могут ополчиться на всех нас. Мы бессмертные духи, убить нас нельзя, но заточить где-нибудь надолго, а может быть, навсегда, погрузив навеки во тьму, вполне можно. Никто этого не хочет. Повисло молчание. Духи переглядывались между собой, но никто не знал, что сказать. Сто сорок первая не шелохнулась. Она долго обдумывала свою речь и не собиралась отступаться от неё. Почти все, кроме детей, понимали, что Сто сорок первая говорит правду. То, о чём многие давненько собирались сказать, да так и не сказали. Среди присутствующих не было духов, которые бы не знали Сорок первую лично. Среди безымянного народа вообще почти не существовало тех, кто приходился друг другу незнакомцами — общее число духов едва ли превышало две сотни. — Что же делать нам? — вдруг воскликнул кто-то. — Сорок первая тоже одна из нас! Все засуетились. Никто не мог понять, кто нарушил тишину, но неожиданный вопрос явно пришёлся к месту. Первый поднялся с места и обвёл взглядом собравшихся, заставив их замолчать. — Да, — громко сказал он. — Поэтому мы попытаемся заставить её одуматься. Может быть, она поймет, что месть делает дух одержимым, а затем неизбежно сводит его с ума. В дальнейшем это уже просто злое существо без разума и воли. — А если она не одумается? — обеспокоенно выглянув из-за большого лепестка подсолнуха, внутри которого она сидела, спросила Семьдесят вторая. Её торчащие в разные стороны короткие зелёные волосы слегка зашевелились, словно на них вдруг подул ветер. Близнецы заскучали. Один из них, кудрявый белобрысый мальчишка, до того раскачался на пятой точке, что шлёпнулся с мухомора, скатившись со шляпки назад в мягкий синий туман. Его сестра тут же звонко расхохоталась, а затем, не сумев удержать равновесие, завалилась следом. Сто сорок первая тихо вздохнула. Плотная дымка подхватила детей и укачала их, словно на воздушном волшебном облаке. Немного порезвившись и побаловавшись, близнецы угомонились и удобно устроились спать, приняв синий туман за удобную перину. Первый вздохнул, почесав бороду. Он не слишком любил шумных людей и был премного благодарен Сто сорок первой за оказанную услугу. Прокашлявшись, он решил продолжить разговор. — Мы её изгоним и запечатаем на тысячу лет, — абсолютно серьёзно, но тихо сказал старик, словно не хотел, чтобы его услышали правильно. Он знал, что уже ошибся однажды. За такую ошибку к нему давно должны были утратить доверие. Но этого не случилось. Видимо, другие духи считают точно так же, как он сам. В таком случае, надежда ещё есть. И он должен держаться за неё. — Успеем ли? Если она человеком станет? — неожиданно вмешалась Тридцать третья. Первый удивлённо взглянул на неё. Она редко подавала голос в подобных разговорах, предпочитая слушать мнение других и держать своё при себе. О её способностях никому известно не было: скорее всего, их не существовало или они давно пропали. Тридцать третья ничем не интересовалась, ничего не хотела и почти ни с кем не общалась. Не удивительно, что она утратила почти все свои особенности. Иногда ей приходилось присматривать за близнецами, но и тогда она разрешала им почти всё, что душе угодно, не слишком беспокоясь о воспитании детей. Но Первый помнил ещё кое-что, чего позабыли все остальные. Тридцать третья была последней, с кем общалась Сорок первая, перед тем как уйти к людям. Однако она наотрез отказывалась рассказывать, что произошло между ними, почему случилось то, что случилось. И выходит ли теперь Сорок первая на связь? Первый нахмурился. Слишком много ушей. Но они и так уже видели и знали, что происходит. Сожалеть о чем-либо было уже поздно, да и не за чем. — Так быстро ей человеком не стать, — покачал головой он. — Условий много. Человечка крепкая попалась. Ещё этот доктор с ней очень осторожный. Он теперь не допустит промаха. — Интересно, что теперь делать будет Сорок первая? — задумчиво спросил Шестьдесят третий, пожёвывая засохшую соломинку. Он и не заметил, что на шапках его мухоморов детей больше нет. Стало шумно. К спору постепенно начали присоединяться духи, до этого старавшиеся держать своё мнение при себе, превращая дискуссию в балаган. — Не знаю, — со стороны воскликнул Девяносто седьмой: — На её месте, я бы поскорее покончил с этим доктором, пока он еще больше не узнал! — Но он же доктор, изгнать духа из человека он не сможет, — ответил ему другой девичий голос из толпы собравшихся. — Так человек может сама владеть волей! Тогда она без труда прогонит Сорок первую и все её старания даром пропадут! — Да не может эта человечка владеть такой волей! — Есть и другие способы. Другой человек с Королевской Волей, например. Или может доктор обменяет свое тело? — Сорок первая не согласится. Ей он не нужен. Только имя его. — Да уж, ей и брат этой человечки пришёлся не по вкусу. Не может она мужские тела занимать — баба есть баба. Даже у безымянных духов есть пол. Я видела Ману до того, как Сорок первая вселилась в её тело. Она как две капли воды была похожа на своего старшего брата, а после сразу переняла облик Сорок первой. Не удалось ему спасти сестру, как бы далеко он её не унёс. — А вот я бы и ждать не стала, сразу бы запечатала эту дуру за её злодеяния. Она всю семью их извела и теперь пошла по свету буйствовать, сколько это можно терпеть? — Не суди других, если не знаешь всю правду! — Тем более, братишка-то не спешит сестре на помощь! Бросил её вместе с Сорок первой и был таков! Теперь с ними этот докторишка нянькается! Балаган набирал обороты. Пассивные в повседневности духи были крайне любопытны до сплетен. Разные голоса слышались отовсюду и быстро перемешались. Различить их больше никто не мог, приличная дискуссия превратилась в базарный треп. Детишки веселились, мешая взрослым духам слышать друг друга, старшие духи жаловались на беспечность и невоспитанность младших, кто-то вообще потерял суть разговора, а те немногие, кто оставался в теме, давно перешли границу дозволенного рамками приличия. И тогда у Первого лопнуло терпение. Чёрные языки пламени подпалили разбушевавшихся духов, заставив их наконец обратить внимание на старшего и поумерить свой пыл. — Разбежались все! — крикнул он. — Восемьдесят первая! Сто тридцать четвёртый! Сто сорок четвёртая!***
Мана валялась на кровати в каюте Ло уже несколько часов, изредка поглядывая на него так, чтобы он этого не заметил. Она не могла найти причину, чтобы уйти, и не знала, стоит ли вообще тревожить капитана после случившегося. Он рассержен? Расстроен? Или что ещё там? Его уже можно называть своим другом или ещё нет? У Маны затекли руки и шея, и она не знала, на какой бок улечься и на что ещё посмотреть, чтобы не заскучать ещё сильнее. Спать не хотелось. Совсем. Она уже выспалась, пока валялась в отключке. Да и Ло, судя по её наблюдениям, выглядел нервным. Он только делал вид, что занят, а на самом деле тоже искал, чем занять себя, чтобы не дай бог не остаться наедине со своим новым другом. Так вот Ло собирался дружить? Мана снова почувствовала злость. Она резко села на постели, чем сразу привлекла внимание капитана. — Ну, я пойду к себе, — между делом сказала девушка, делая вид, что зевает от усталости. Ло не заметил подвоха и охотно попался на удочку. Он отложил в сторону стопку книг, которые переставлял с полки на полку с умным видом, и серьёзно посмотрел на Ману. — Нет, останься здесь. Она едва не расхохоталась от его сосредоточенного вида. Как будто снова случилось что-то из ряда вон выходящее. Что за бред? Она просто сказала, что собирается идти спать к себе в каюту. Неужели теперь даже это вызывает подозрение? Куда ей оттуда деться? В воздухе раствориться? — А где я буду спать? — спросила Мана, сдерживая возражение. — На моей кровати, — голос Ло не дрогнул. Мана слегка опешила. Видимо, его уже всё-таки можно называть своим другом. — С тобой, что ли? — нахмурила брови девушка, не зная, что сказать дальше, если ответ будет положительным. Но Ло посмотрел на неё совершенно невозмутимо, как будто о его словах Мана должна была заранее догадаться и не спрашивать зря. — Нет. Я не буду сегодня спать. У меня дела. И после твоего подвига я вряд ли смогу спокойно заснуть. Он устало вздохнул. Мана надула щёки в возмущении. — Ты опять меня обвиняешь? — едва не вскочив с места, громко спросила она, ткнув пальцем в капитана. Ло сразу понял, что ошибся в словах и спорить не стал. — Ладно, у меня просто есть дела. Так лучше? Мана вновь удобно уселась на кровати вместе с ногами, прислонившись спиной к стене. Её лицо расслабилось. — Тебе спать нужно больше, чем мне, — мягко сказала она, но потом задумалась. — И потом, я все свои вещи забрала с собой, когда уходила. Где мой рюкзак и сумка? Мне переодеться не во что. У Ло не было времени подумать об этом раньше, но в действительности так и было. — Я взял только сумку. Не до рюкзака было. Сумка и правда лежала возле его стола. Она почти не пострадала, лишь слегка испачкалась, повалявшись на траве. А вот рюкзак спасать не было времени. Мана разволновалась. — В ней только мое любимое платье, карты, таблетки, зубная щетка, паста и вода. Я снова осталась почти без всего. Даже спать не в чем, — жалобно проговорила она, опустив голову. По большей части это почти не было проблемой. До следующей стоянки было около недели. До этого времени можно было протянуть с тем, что удастся достать. Тем более на корабле все свои. Ло вздохнул, понимая, что у него снова нет другого выхода. — Я дам тебе несколько своих футболок. Идти за новыми вещами сейчас уже поздно и опасно: дозорные знают, что ты здесь. И мы уже отчаливаем. В конце концов, опустошать мой гардероб тебе уже не впервой. Мана стушевалась лишь сильнее. Да, заимствовать вещи у Ло ей приходилось не впервые. И их, как правило, она уже не возвращала и использовала для сна. Первый раз без всего девушка оказалась после того как впервые попала на Полярный Тан после Маринфорда. Потом несколько раз Шачи и Пенгвин прятали футболку от её пижамы, чтобы Мана спала без неё. Кажется, было ещё несколько странных случаев, но они быстро выветрились из памяти. Пока она размышляла, Ло уже открыл шкаф и достал оттуда две чёрных футболки. Окинув их взглядом, Мана подумала, что на ней они будут смотреться как платья. Тёмные цвета она не любила, но выбирать не приходилось. Вякни она лишнее — Ло разозлится или обидится. У него в последнее время и так нервы на пределе. Не стоит человека лишний раз дёргать. Ло медленно подошёл к ней и положил одежду на подушку. Мана в благодарность кивнула. Сам он был в рубашке, тоже чёрной, с короткими рукавами. Вид в последнее время у него тоже казался мрачноватым. Что капитан собирался делать, Мана не знала. Но выглядел он не очень энергичным и увлечённым каким-то делом. Скорее бесцельно слоняющимся по кораблю лишь бы как занять время (не дай бог поспать!). — Ло. Он вздрогнул, словно вышел из оцепенения. — Что? Мана похлопала по кровати рядом с собой. — Ложись спать. — Нет. — Ты выглядишь усталым. Ложись рядом. Места хватит. Или я могу уйти. Ло нахмурился. — Нет, не уходи. Черт знает, что ты опять натворишь, пока я не вижу. Я сегодня едва с ума не сошел, когда нашел твое прощальное послание. Как у тебя ума хватило на такое? Его лицо выглядело недовольным, но Мана даже не обратила на это внимание. — Я же сказала тебе, что обиделась. Посмотри на себя со стороны, ты вел себя как мудак. — Ты пойми, сейчас ставки слишком высоки. Тут тебе не игра в детские капризы и обиды, на кону твоя жизнь. Все, что я делаю, касается безопасности команды. Тебя в том числе. — Ты меня за нос водишь. Ты хотел отомстить с моей помощью, использовать меня и бросить. Ты же даже извинился за это, разве нет? Ло с трудом преодолел желание ударить себя ладонью по голове от досады. Он совершенно измучился и не хотел ничего объяснять, но вынужден был делать это, чтобы не вызвать ещё больше вопросов. — Я имею в виду то, что пытаюсь делать сейчас. Не пытайся больше делать глупостей. Доверяй моему решению. Раз мы уж с тобой теперь пытаемся быть друзьями. Я обещаю, что позабочусь о тебе и сделаю все, что в моих силах. Ману этот ответ почти устроил. По её лицу Ло сразу понял, что она придумала ответ, который ему не понравится. — Тогда позволь и мне попытаться позаботиться о тебе тоже. Разве не так это работает? Иначе ты больше будешь похож на мою маму. Его мрачный вид не остановил её, и Ло понял, что деваться ему некуда. — Ладно. Мана хитро улыбнулась. — Тогда послушай меня и ложись спать со мной. В тот момент он выглядел таким беспомощным и обречённым, как будто проиграл войну за целый мир, а не согласился поспать всего одну ночь. Неуверенность ощущалась в каждом его движении. Чего он боялся, Мана не знала. Его всегда так пугала обычная кровать или желание поспать? Или это были кошмары? Дурные сны? Ло взял одну из футболок и бросил девушке, а другую убрал на стул. Мана намёк поняла сразу: нужно было переодеться, неудобная уличная одежда для сна плохо годилась. Капитан тоже, вздохнув, отправился к шкафу, чтобы сменить одежду. Мана справилась с заданием довольно быстро: сначала стянула испорченные шорты и футболку, лиф (который ещё мог протянуть недельку), потом, покряхтев немного, надела новую чёрную футболку, которая как раз закрыла всё, что нужно, и даже почти не висела как мешок. Свои старые вещи (кроме белья) Мана кинула на пол, потому что не знала, куда их деть. Когда Ло подошёл к кровати, его лицо скривилось и брови нахмурились. — Это что? — строго спросил он. Девушка сразу поняла, о чём речь. — Мусор, — коротко сказала она, надув щёки, предчувствуя неприятный разговор. — Почему это валяется на полу? — Ло не отрывал от неё взгляда, и Мана не выдержала напора, виновато опустив голову. — На помойку нужно отнести, — тихо пробурчала она, как провинившийся ребёнок. — Так иди и унеси. — Унесу утром. — Если не унесёшь, я тебя вынесу вместе с мусором, поняла? Мана кивнула и легла под плед, закутавшись в него с головой. Ло сделал вывод, что спать ему придётся ничем не укрываясь. Ну и чёрт с ним — будто в первый раз. Девушка прижалась к стене, свернувшись почти пополам и сжавшись, словно её собирался сожрать людоед. Видимо, всё-таки обиделась. Или что-то ещё. До этого она лежала расслабленно. Кто её разберёт — странная девчонка. У Ло было достаточно места, чтобы лечь поудобнее, но он оставил для неё пространство на случай, если она развалится во сне. Сам он долго не мог заснуть. Спит ли соседка по кровати, Ло не знал, она всё ещё лежала лицом к стене и пыхтела, натянув на себя плед. Вопреки ожиданиям, он не чувствовал себя уязвимым или не на своём месте рядом с другим человеком. Ну лежит Мана на другой стороне и хрен с ней, что она сделает? Ло тяжело вздохнул. Может её за волосы дёрнуть? Или за плечо потрогать? Плед стащить? Бред какой-то. Зачем ему это делать? Ло заставил себя успокоиться. Сон потихоньку начал одолевать его. Сквозь слипающиеся глаза он заметил, как расслабляется понемногу тело Маны. Её руки разжимаются, спина разгибается, шея медленно поворачивается. И он сам постепенно заснул. Видение пришло быстро. Быстрее, чем обычно, но было оно не таким мрачным и чётким, как предыдущие. Существо в этот раз носило всё то же чёрное платье, но держало в руках не книгу, а несколько красных цветков. Пространство вокруг тоже не было усыпано чёрным снегом: всё бело, пусто и безлико. Кажется, что сотни чужих глаз наблюдают со стороны. — Ты подумал над моим предложением, Ло? — нетерпеливо спросила Мана, медленно выхаживая вокруг Ло, словно хищная птица. Его это не напугало. Теперь он имел представление, с кем имеет дело. — Подумал. Но вынужден его отклонить. Видишь ли, мы с Маной теперь связаны уговором о дружбе, поэтому я не могу заключить с тобой сделку без её ведома. Не по-товарищески это. Всё-таки ты — часть её, о которой она пока не знает и которая ей вредит. Поэтому я в ущерб своему другу помогать тебе не буду. Лицо Маны переменилось в один миг. Она разозлилась. До этого она на удивление хорошо сдерживала свои эмоции, но теперь почти зашипела, но всё ещё держалась достойно. — Зачем тебе эта девчонка, Ло? — обиженно воскликнула девушка. — Я ведь сказала тебе, что помогу отомстить, а что может для тебя сделать она? — Мана бросила красные цветки под ноги, наступив на них несколько раз от досады. Этот нелепый сердитый жест напомнил Ло капризного ребёнка. — Не лезь не в своё дело, — не впечатлившись, ответил он. Мана приблизилась к нему почти вплотную. В её алых глазах он впервые заметил печальную обречённость. За дымкой злости скрывалось нечто странное и отдалённое, увидеть это было почти невозможно, слишком мутно и расплывчато. Именно тогда Ло впервые задумался. Почему это существо так жаждет стать человеком? — Откуда ты знаешь, что я причиняю вред Мане? С чего ты это взял? — он спокойно выдержал её взгляд, и она отстранилась. — Это дураку понятно. Ты займёшь её тело и станешь человеком. А имена собираешь, чтобы стать сильнее. Подробности потом выясню. Ну, совсем скоро Мана узнает о тебе и мы найдём способ от тебя избавиться. Можешь начинать собирать вещички. Мана усмехнулась. Но без злости. — А ты идиот, раз думаешь, будто всё так просто. На твоем месте я бы не стала рассказывать человечке обо всем. Что с ней будет, когда она узнает, что делит голову с существом, которое лишило памяти сотни людей, в том числе её близких и её саму? И тут Ло всё понял. — Так это ты забрала часть ее воспоминаний? — Я, — с гордостью сказала Мана. — И чем меньше она помнит, тем слабее её разум и тем легче ею овладеть. Скоро от нее ничего не останется, и она забудет свое имя. Я стану Маной. Она громко засмеялась. Такого жуткого смеха он не слышал прежде никогда. Тысячи голосов вторили этому мерзкому звуку. Голова разрывалась от гудящего звона, хотелось удариться ею о стену, но вокруг была лишь одна пустота. Ло едва не согнулся по полам, закашлявшись от резкой боли в животе. Ещё немного — и он свалился бы с кровати, не успев удержаться рукой за спинку. Его глаза открылись словно по тревожному сигналу, и капитан закашлялся, сев в постели. Что это было? Враг? Существо пыталось атаковать? Ло посмотрел в сторону Маны и сразу всё понял. Нет. Всё оказалось гораздо проще. Когда она снова попыталась пнуть его со всей силы правой ногой, Ло успел схватить её за щиколотку и остановить, притянув к себе, но Мана не успокоилась. Даже не подумав проснуться, девушка внезапно заехала ему рукой по голове, высвободив свою ногу и навалившись всем телом на Ло, как коала обхватывает лапами ствол дерева. Её пальцы оказались на удивление крепкими и цепкими — оторвать их от себя капитан не смог: во сне девица становилась, как видно, единой со своим внутренним чудовищем или приобретала какую-то сверхъестественную силу. Ло чувствовал себя несчастным плюшевым зайцем, которого терзают и слюнявят во сне, а иногда и вовсе выкидывают с кровати. Интересно, у неё хватит на это сил? Ему становилось тяжело дышать. Кое-как он улёгся прямо на спину, чтобы не болели хотя бы бока и плечи, но Мана по-прежнему не желала слезать сверху, вцепившись в него, словно детёныш в свою маму. Невольно Ло вспомнил, как Пенгвин рассказывал недавно за столом какую-то романтическую историю, которую прочитал, пока дежурил ночью (и чем он на самом деле вообще занимался?!). Там парень и девушка обнимались в постели. И это было на нынешнее недоразумение совершенно не похоже. Значит, Мана всё-таки его принимает не за мужчину, не за друга, а за… маму? Ну так… да. Достижение неплохое. Мана довольно быстро напомнила ему о том, что расслабился, задумавшись о делах насущных, он зря. Очередной пинок, на этот раз — в колено, быстро отрезвил его от размышлений, и он почти закричал, разозлившись. Девушка не проснулась даже после этого, но ослабила хватку, благодаря чему Ло удалось отцепить её от себя и повалить на спину рядом с собой, оставив на безопасном от себя расстоянии. Мана теперь выглядела мирно и спокойно, как будто лежала так всю ночь и не пыталась никого задушить в своих объятиях или вдарить со всей силы по роже. Она раскинула руки в стороны на подушке и устроилась поудобнее, засопев. Ло даже немного позавидовал такому беспробудному и глубокому сну. Стоит ли ложиться снова? Или история повторится? Он задумчиво почесал затылок. Если оставить Ману одну, проснувшись, она снова заведёт свою старую песню про дружбу, слёзы, сопли и всё такое, придётся подбирать слова, извиняться, унижаться… нет. Проще потерпеть и полежать рядом ещё пару часов. Ну, пнёт пару раз ещё, подумаешь! Не убьёт же… Бывало и хуже. Ло невольно поморщился. На всякий случай он отвернулся, чтобы, если непутевая соседка по кровати опять разбуянится, досталось хотя бы спине, а не животу. Снова мельком взглянув на спящее лицо Маны, он вдруг подумал о том, что она как-то подозрительно спокойно ведёт себя рядом с ним. Неужели действительно не воспринимает его за мужчину? Как он докатился до жизни такой? Не то чтобы это было плохо или неудобно, но отчасти немного обидно. Не подшутишь, не подразнишь, не усмехнёшься и даже не припугнёшь, когда надо. Неужели так сильно сказалась долгая жизнь на корабле с разбойниками? Но с другими членами команды она вела себя иначе. Ло хотел бы её спросить об этом, но не знал, как. Мана ведь непременно рассмеётся или поймёт неправильно. Что он должен спросить? «Почему ты так спокойно меня воспринимаешь и совсем не смущаешься?» А есть ли ему разница? Ло вздохнул. Ночью в голову и впрямь лезут бредовые мысли. Может быть действительно не стоит сразу говорить Мане о том, что она одержима? Ей было известно о способности красть чужие имена, это уже немало, но что если она осознает свою роль в случившемся с её командой, Эйсом и, возможно, её родными и друзьями? Мана, очевидно, потеряла большую часть своих воспоминаний, но никогда не говорила о том, что хочет их вернуть, так нужно ли бежать впереди паровоза или стоит дождаться, когда она будет готова и попросит сама? Но что если к тому времени другая Мана уже отнимет достаточно, чтобы настоящей ничего не осталось, чтобы жить в своём теле как полноценный человек дальше? Это были игры с огнём. Ло не знал, как поступить. Он обещал Мане быть честным с ней, но правда не всегда бывает нужной и сближающей. Ею можно сломать человека, если обрушить на него всю реальность сразу. Ло и сам понятия не имел, что предпринял бы, если бы узнал, что одержим. По крайней мере первые несколько дней. Поэтому он решил, что сначала попробует разобраться с этим сам. Конечно, Мана-дух хотела, чтобы её «хозяйка» подольше не знала о незваной гостье в своём теле, но делать было нечего. Ло не заметил, как сон окутал его невидимой пеленой, обращая мысли в приятную расслабляющую негу. Неприятные видения больше не посещали его. Стрелка часов медленно ползла по циферблату, отсчитывая время до утра. На корабле царила тишина, ничем не потревоженная. Ближе к утру, когда до рассвета оставалось около получаса, Мана сонно приоткрыла один глаз. Она почувствовала, что верхняя часть её тела не укрыта пледом, да и вообще по спине прошёл холодок. В своей каюте девушка всегда сооружала себе гнездо из одеяла и пледа, зарывшись головой в подушку, но с Ло на другой половине кровати такой возможности у неё не было. Она задумалась. На сонную голову это сделать оказалось не просто. Открыв второй глаз, Мана увидела, что плед у неё нагло украл Ло (как ему не стыдно?), да и вообще он развалился на спине, как будто спал в гордом одиночестве и, кажется, впервые за долгое время действительно крепко заснул. Сомневаться Мана не стала. Слегка стянув плед на себя, она подняла руку капитана, залезла к нему под бок, укрылась пледом и соорудила себе гнездо. Прижавшись поудобнее, девушка быстро согрелась и мирно засопела. Ло проснулся, почувствовав, что кто-то лежит под боком и сильно сжимает его руку. Он всегда спал в одиночестве, поэтому подобное ощущение сначала сильно озадачило его и заставило напрячься. Глаза открылись, голова сразу повернулась в правую сторону, чтобы посмотреть, что случилось. Он сразу уткнулся в макушку белых волос и вспомнил, что случилось вечером и… ночью. Да, сначала она его отпинала, а теперь решила пообниматься. Ло прислушался к её дыханию — спит. Прижалась, вцепилась в руку и уткнулась носом. Но что-то она странно сопит. И рука влажная. Сопли, что ли? Ло поморщился, слегка отстранив ладонью свободной руки щёку Маны, и замер. То были не сопли — слезы. Она плакала во сне. Он снова положил её голову на свою руку. Разбудить её или подождать, пока проснётся сама? Ло опустился обратно на подушку, вздохнув. Стрелка часов приближалась к восьми. Скоро придёт кто-нибудь из команды напомнить о завтраке. Наверняка Мана проснётся. А когда она проснётся, что ей сказать? Попытаться утешить или тактично сделать вид, что ничего не заметил? Утешать Ло не очень то и умел. По правде говоря, не умел совсем. А если проигнорировать очевидное, не будет ли это выглядеть жестоко и черство? Пока Ло мучался в своих мыслях, под боком началось шевеление. Он повернул голову и увидел, что Мана перевернулась на спину, отпустив его руку. Потянувшись, едва не заехав ему по лицу, девушка села, потерев лицо и глаза руками до красноты. — С добрым утром, — повернувшись, — вяло сказала она, как будто только что вернулась с того света. Ло тоже сел, размяв затекшие плечи и шею. Ему не снились кошмары, и он чувствовал себя выспавшимся, несмотря на ночные приключения. О словах духа-Маны ему вспоминать пока не хотелось. Особенно когда настоящая Мана сидела рядом в весьма плачевном состоянии, хотя и пыталась выглядеть хоть сколько-нибудь приемлемо. Она отбросила в сторону плед и отвернулась, глядя на свои колени, сгорбившись, очевидно, пряча взгляд. Её немного потряхивало. Растрёпанные волосы закрывали лицо. Ло не знал, что ей сказать, о чём спросить. Он не был силён в душевных разговорах, тем более сразу после сна. Ему раньше всегда приходилось просыпаться одному, поэтому видеть утром кого-то рядом совсем в новинку. Он собрался с мыслями. — Что тебе снилось? — тихо спросил он, но вдруг, словно опомнившись, пошёл на попятную: — Понимаю, не мое дело. Он хотел отодвинуться и встать, но Мана схватила его за запястье, и Ло замер. — Нет, я скажу, — не поворачиваясь, сказала она дрожащим голосом. — Мне снился Эйс. Ло сглотнул. Ему нечего было ответить. — Вот как. — Это был странный сон, — продолжила девушка, сжав пальцы сильнее. Она зашевелилась и села на колени, прислонившись к стене. Её лицо больше не скрывали волосы. Ло уже знал, что Мана готова поделиться увиденным, но не мог потребовать от неё этого сразу. Было ли это простым совпадением или знаком судьбы, думать бесполезно, он хотел понять, как глубоко забрался червь беспамятства и фальшивых воспоминаний, насколько личность Маны ещё не задета? Её сны это действительно её сны? Странные сны создаёт сознание или…? — Хочешь поговорить об этом? — стараясь не смотреть в покрасневшие глаза, чтобы не смутить Ману, спросил Ло. Она помолчала немного, а потом отпустила его руку и притянула колени поближе, уткнувшись в них носом. — Давай посидим немного? Он молча согласился, пододвинувшись и сев рядом. Тишину нарушало лишь тиканье часов. Стрелка показала восемь. Через пару минут в коридоре послышался грохот. Кто-то бежал по коридору, но не достиг цели и пал на половине пути, споткнувшись, видимо, об оставленное ведро для мытья полов. Минувшим вечером дежурил Жан Барт, и ему крупно повезло, что Ло не достиг забытого ведра первым и уж тем более не испытал его на прочность. Таким образом, поручение позвать капитана на завтрак было оставлено на лучшие времена: никто не хотел получить по шее за беспорядок на корабле — пусть лучше спит, хоть до обеда, хоть до вечера. Ло едва удержал себя на кровати, почувствовав прилив злости: руки чесались оторвать голову дежурному по кораблю. Когда эти идиоты научатся хотя бы мыть полы и убирать за собой швабру и ведро? Но вдруг Мана заговорила. — Я подробностей не могу вспомнить, но он сказал мне, что я не должна бояться смотреть в будущее. То, что случилось, не должно меня навсегда оставить в прошлом. Может, поэтому я больше не могу видеть будущее. Она повернула голову и посмотрела прямо в глаза Ло. От её тяжёлого взгляда ему стало не по себе, но он не отступился. Мана выглядела серьёзной и сосредоточенной. У девушки было не так много времени, чтобы обдумать увиденное во сне, но оно сильно повлияло неё. Ло привык видеть её потерянной, обиженной или несерьёзной, но в тот момент она была действительно похожа на человека, который пытается осмыслить происходящее. И её следующие слова глубоко задели его. — Потому что не вижу его для себя. Ты тоже не видишь его. Не видишь ничего, кроме мести. Поэтому и твое будущее я не смогла увидеть. Так я думаю сейчас. Ло широко раскрыл глаза. Да, это была чистая правда. Он не видел для себя никакого будущего после того, как свершится его месть. Он не думал над этим. Не допускал этого. Впереди темнота. Даже страшно представить. А почему? Потому что, честно говоря, в хороший исход даже не слишком верится… Так горько, что хочется смеяться. Он провел руками по волосам, слегка улыбнувшись скорее обречённо, чем насмешливо. — Наверное, ты права. Но у меня нет выбора. Может быть, у тебя все сложится иначе. Это еще один повод не втягивать тебя в мои планы. Мана тоже улыбнулась, и тоже без радости. Её пальцы сминали края чёрной футболки, она смотрела то вперёд, то на свои руки. — Выбор всегда есть. Обязательно мстить кому-то? Прошлого не вернуть. Я о тебе ничего не знаю, и мстить мне не за кого и не за что. Разве что Эйс… Но он бы этого не хотел. Он сказал мне, чтобы я жила для него. Я не понимаю, как ты себя чувствуешь. Поэтому говорить лишнего не стану. Ло посмотрел на неё с лёгким сомнением. Он понимал, что должен промолчать, удержавшись от замечания в неподходящий момент, но не смог. — Не за кого? Как же твоя команда? Их ведь всех убили? — ему стало почти стыдно за свои слова. Но Мана удивлённо посмотрела на него в ответ, не почувствовав ни упрёка, ни горечи. — Моя команда? Ты о чем?.. — потерянно спросила она, неловко улыбнувшись, нервно прикусив после этого нижнюю губу. Ло совершенно растерялся. — Что? — слово само сорвалось с его губ. Он почти не шевелился, потрясённо глядя на ничего не понимающую Ману. Она правда выглядела так просто и невинно, что хотелось сомневаться в собственной адекватности. Мана посмотрела на него с надеждой на злую шутку. На эту же злую шутку надеялся сам Ло. — О какой команде ты говоришь? Я ведь путешествовала с Эйсом… Ло рвано вздохнул. Его руки схватили Ману за плечи, и она вздрогнула, не понимая, что сказала не так. Взгляды пересеклись. — Последнее, что ты помнишь? — потребовал Ло. — Расскажи мне последнее, что ты можешь вспомнить! Его самого почти трясло от внезапного волнения. Он едва успел распланировать свои последующие действия — и вот опять! В его голове сразу мелькнула простая мысль — дух-Мана снова успела когда-то добыть новые имена! Но когда? Осознание пришло быстро. Те дозорные! Каким же дураком он был! Сам подарил ей шанс пополнить запасы! Мана явно не понимала, чего он хотел от неё. Она была напугана, едва не дрожала от страха, не ожидая от Ло такого поведения. Он это понял и смягчился. Руки разжались и медленно съехали с её плеч на запястья. И когда Мана заметила в глазах Ло странное сожаление, она почувствовала, что внутри её сердца как будто действительно чего-то не хватает. — Я заболела, Ло? — вдруг спросила Мана. — Со мной что-то сделали? Ударили? Это серьёзно? Ты мне можешь помочь? Ло отстранился. Он хотел бы ответить, что так оно и было. Может быть, ему стоит соврать? Нет. Это ни к чему не приведёт. Вранья и так уже достаточно. Ничего хорошего из этого не вышло. — Дозорные с тобой ничего серьёзного не сделали. Но я не могу сказать, что ты полностью здорова. — Так ты поможешь мне? — Я пока не знаю, как я могу помочь. Но попробую. Одна ты не останешься. — Это настолько серьёзно, что даже ты не можешь меня вылечить? Ло усмехнулся, но без издёвки. Это было иронично. Ни в одной медицинской книге не было написано, как изгонять духов из человеческого тела. Тем более таких навязчивых духов. Эту заразу не удалить хирургическим путём, не вытравить с помощью дьявольского фрукта, не вывести путём переговоров. Никто не смог бы гарантировать результат. Но и бросить дело на самотёк Ло уже не мог. После стольких нервотрёпок это было уже невозможно. Пускай в народе он уже успел прославиться как бессердечный, на самом деле сердце у него (как и у всех людей) было. После всего пережитого Мана показалась ему тем самым испытанием, преодолев которое он сможет отпустить своё чувство вины. Признать это непросто. Но в глубине души Ло понимал это. — Я расскажу тебе об этом позже. Сначала позавтракаем. Мана тяжело сглотнула, собираясь возразить, но Ло спрыгнул с кровати и вдруг нахмурился, указав пальцем на пол. — И ты должна убрать свои вещи, иначе следующую ночь будешь спать вместе с мусорным ящиком. Мана запрокинула голову и заскулила от неприятного воспоминания.