Тень за моей спиной

      Микаса плутала. Нет, не среди делового центра города, который был ей знаком как свои пять пальцев и в котором, кажется, невозможно было заблудиться, ведь каждый небоскреб на свой манер протыкал небо вертолетной площадкой, стеклянной верхушкой или шпилем. Она плутала не среди пестрого потока клерков, банковских служащих, бизнесменов, надутых от важности секретарш и Фемид, заседающих в судах… Даже не в перекрестии узоров мощеных плиткой тротуаров, что дышали маревом нагретых солнцем камней. Направляясь в самый центр деловой жизни города на встречу с Леви Аккерманом, Микаса плутала в своих мыслях и чувствах.       Злость и обида выветрились в первую же ночь — остались на наволочке вместе с размазанной там же тушью, слезами и шипящим от негодования голосом Саши, которая пыталась то ли успокоить подругу, то ли наслать порчу своими проклятиями в адрес Эрена. Микасе же тогда, два дня назад, больше всего на свете хотелось остаться одной, чтобы выкричаться в подушку и выреветь навзрыд каждое слово, которым Эрен хлестнул ее по сердцу перед тем, как отправить на такси домой.       Она не знала… не понимала, что сделала не так… в чем причина такой кардинальной перемены в поведении человека, который ни разу за все время их общения не повысил на нее голос… Того самого Эрена, что так упорно с самого первого дня их знакомства добивался ее внимания, таскаясь с ней по корпусам больницы, оказывался каждый раз рядом, когда требовалась помощь, не сводил с нее глаз, когда думал, что Микаса этого не замечает. Наивный. Разве такого можно не заметить? Кажется, в него тогда влюбилась добрая половина молодых девчонок-волонтеров. Еще бы! Улыбчивый, обходительный, вежливый, симпатичный и такой… живой в общении. Девчонки влюбились… Да уж! А сама-то! С первого взгляда, с того самого момента, как Эрен вступился за нее перед какими-то крикунами.       Защитил.       Наверное, впервые в жизни Микасу защитил кто-то незнакомый, кто-то настолько бескорыстный и вспыхнувший праведным гневом от несправедливо брошенных в ее адрес претензий и слов. И она тогда подумала, что такое может быть только в сказках или в дурацких мелодрамах со счастливым концом… ну или в наивной фантастике про переселение душ после смерти. Потому что нельзя вот так просто встретиться в полутемном коридоре больницы и влюбиться. Хотя нет. Влюбиться-то можно, да только в прозе жизни у Эрена обязательно должна была оказаться невеста или скверный характер, нетрадиционная ориентация и еще тысяча и одна важная причина, чтобы уже через пять минут забыть о мимолетной встрече с девушкой-волонтером. Но все оказалось иначе. Сказка обернулась былью и подхватила Микасу в круговорот внимания, слов, комплиментов… взглядов, от которых плавилось все внутри… якобы нечаянных касаний… смеха, шепота, первого дождя без зонта, совместных обедов в «Ковчеге» с самым вкусным в мире мороженым, вечерних прогулок по городу, первых звезд на темнеющем небе, первого поцелуя… целого моря поцелуев… объятий… и в итоге случайная встреча с Эреном окончательно бросила ее в безграничный океан любви, которым, Микаса, кажется, затопила весь мир, казавшийся ей насквозь пронизанным счастьем, потому что она сама была соткана из нитей такого же счастья, а еще любви и обожания Эрена Йегера — человека, которого, казалось, знала всю жизнь… и пару жизней до этого. Человека, за которым, не раздумывая, последовала бы сквозь огонь, воду и любые ужасы мира… Саша могла сколько угодно раз повторять, что это обычная влюбленность, а Микаса просто глупая влюбленная по уши девушка, которая теперь ничего не замечает, кроме своего Йегера; Саша могла хихикать, что так обычно бывает у всех девчонок в возрасте старшей школы, но Микаса лишь отрицательно мотала головой и улыбалась — нет. В школе было по-другому, в медицинском тоже было не так. С Эреном все иначе. С ним она чувствовала себя наконец-то раскрывшимся бутоном цветка.       Эрен Йегер наполнил жизнь Микасы Аккерман смыслом.       Почему же все так внезапно изменилось? Почему вместо десятка смайлов, нежностей и пожеланий добрых снов у нее теперь в смартфоне три неотвеченных вызова Эрену Йегеру и одно-единственное, прочитанное им, но также оставшееся без ответа сообщение с коротким и отчаянным «Эрен, что не так? Не молчи. Пожалуйста».       Не перезвонил. Не написал.       Молчание тяготило и сжимало Микасе горло от страха перед неизвестностью. Что будет с ними дальше? А если это конец? А если красивая сказка закончилась, и Эрен по какой-то пока неведомой ей причине больше никогда не позвонит, не придет, не напишет? Исчезнет из ее жизни так же внезапно, как и появился… Растворится в серых буднях, как только что растворился за ее спиной просторный холл небоскреба с оживленной суетой, оставив Микасу в блестящей коробке лифта: пустой и холодной…       Она тряхнула головой, отгоняя в сотый раз за день мысли об Эрене. Прочь. Потом. Все потом. Сейчас ее ждет встреча с Леви, голос которого по телефону показался нарочито спокойным, что тоже не предвещало ничего хорошего. Микаса вздохнула, вышла из лифта и, заранее натянув на лицо вежливую улыбку для секретарши, двинулась вперед.       — Добрый день, у меня назначена встреча с Леви Аккерманом.       — Добрый день, мисс Аккерман, — расплылась в такой же дежурной улыбке девушка. — Проходите. Вас ждут.       В кабинете главы отдела бюджетирования и финансового анализа «Либерти inc.» все было безупречным: вкус, с которым тот был обставлен, порядок, сам владелец кабинета и даже вид из панорамных окон. Интересно, сколько раз в неделю этот маньяк заставляет рабочих драить стекла до идеального блеска? Микаса посмотрела на сияющий в полуденном солнце городской пейзаж за спиной Леви. Сорок восьмой этаж скрадывал суету и духоту, которые остались внизу, и наполнял ощущением простора и футуристичности — сотни отражений солнца в зеркальных окнах соседних небоскребов превращали стеклянные высотки в фантастические кристаллы.       Леви Аккерман с нахмуренным лицом в антураже сияющей панорамы за его спиной мог бы сойти за межгалактического злодея, реши кто-нибудь снять про него фильм. Правда часы, когда он посмотрел на них, были не из будущего. Обычные, швейцарские, проверенные временем и наверняка жутко дорогие.       — Опоздала на две минуты, — строго произнес Леви вместо приветствия и кивнул на кресло перед своим рабочим столом.       Кто бы сомневался… Микаса недовольно закатила глаза и прикрыла за собой дверь, напоследок поймав сочувствующий взгляд секретарши. Зря. Уж кого-кого, а собственного брата она никогда не боялась.       — Прости, не учла длительность красных сигналов светофора, — ответила спокойно и опустилась в кресло, в котором, наверное, частенько замирали от страха сердца подчиненных мистера Аккермана.       — Не ерничай, — осадил Леви и чуть смягчил тон: — Знаешь же, что у меня каждая секунда днем расписана. Через восемнадцать минут начинается встреча с инвесторами, поэтому опустим сегодня болтовню про семью и погоду.       Он расправил плечи, поправил и без того идеальную стопку из папок и бумаг с торчащими во все стороны разноцветными стикерами, а затем откинулся на спинку своего огромного кресла и, скрестив руки на груди, в упор прошил Микасу ледяным взглядом, от которого даже у нее, привыкшей к нему с детства, чуть тревожней забилось в груди сердце. Леви был чем-то недоволен.       Очень сильно недоволен.       — Полагаю, ты уже в курсе, что Эрен Йегер получил новую должность в банке, — сказал он, не сводя глаз с Микасы.       — Да. Он мне говорил, — ответила она как можно более равнодушней, не позволив себе проиграть и первой отвести взгляд. Сердце забилось чаще. Так значит Леви позвал ее на встречу из-за Эрена? Неужели что-то случилось?       — А он рассказал тебе, как он ее получил, Микаса? — спросил Леви холодно, продолжая буравить ее глаза, чтобы забраться в душу.       — Нет, — растерянно ответила она, а затем вдруг встрепенулась, растеряла все свое напускное спокойствие и подалась вперед. Неужели все это связано с работой? Возможно, Эрен на нее злится по вполне определенной причине. — Погоди. Ты как-то приложил к этому руку? Эрен узнал о чем-то?       — Нет. Нет, — кратко ответил Леви на оба вопроса. — И запомни на будущее: мое участие в карьерном росте Эрена Йегера закончилось ровно в тот момент, когда я положил Ханджи Зоэ его резюме на самый верх стопки с кандидатами на вакантную должность в банк.       Микаса окончательно смешалась.       — Тогда почему сейчас ты снова завел о нем разговор? — спросила она взволнованно.       — Потому что разочаровал, — отчеканил Леви и хмыкнул: — Так и знал, что ему не хватит духу рассказать тебе, что за шоу он устроил два дня назад на совещании и как поступил со вторым кандидатом на место начальника отдела взыскания.       Внутри все похолодело.       — Что Эрен натворил? — спросила Микаса, больше не пытаясь изображать из себя Снежную королеву без эмоций. Мысли и переживания по поводу Эрена полностью захватили ее разум, не оставив места самоконтролю.       — Рассказал всем грязные подробности того, что должно было остаться неозвученным в отношении прошлой работы второго кандидата. — Леви вздохнул и покачал головой. — Микаса, твой Эрен Йегер для получения повышения пошел по головам людей. Ханджи была в шоке, когда рассказывала мне о том, с какой циничной миной он копался в чужом грязном белье и выставлял это все на показ.       — Нет, — категорично отрезала она. — Эрен бы так не поступил.       — И это при том, что решение по его кандидатуре к тому времени уже было принято, — невозмутимо продолжил тем временем Леви. — Он получил бы эту должность и без низких приемов.       — Эрен бы так не сделал.       — Но факт остается фактом.       — Возможно, Ханджи Зоэ преувеличила…       — Тебе видео с камеры показать? — рявкнул Леви. — Ох уж эти Аккерманы! Все как один упрямые!       — Наверняка у Эрена для этого была весомая причина, — раздраженно процедила Микаса сквозь зубы.       Леви не выдержал. Вскочил с кресла, хищником кинулся вперед и ударил обоими кулаками по столу:       — Не было никакой причины! — повысил он голос, не сдержавшись. Разозленный. Взбешенный и до глубины души возмущенный тем, что Микаса не хотела ему верить. — Хватит его выгораживать! Он поступил подло! Он использует методы, которые, ты сама знаешь, я не уважаю. И Ханджи Зоэ тоже!       Микаса вспыхнула:       — Сбавь тон, Леви! Мы не в додзё! — повысила она голос в ответ, насквозь пронзив Леви колючим взглядом, а затем добавила уже спокойней, совладав с собой: — И я знаю Эрена лучше тебя.       Леви чертыхнулся и снова плюхнулся в кресло.       — Насколько лучше, если не можешь поверить в то, что я тебе сейчас говорю? — спросил он устало и замолчал на десяток секунд, а затем потер виски и, взглянув на Микасу, спросил уже спокойно: — Знаешь ли ты его вообще в таком случае, Микаса?       — Я… — она запнулась о десяток вопросов, которые и сама задавала себе в течение двух последних дней. — Я уже ничего не знаю, Леви, — ответила тихо и опустила взор на свои колени.       Даже не поднимая глаз, ощущала, как взгляд Леви Аккермана скользит по ней.       — Что случилось? — спросил он с затаенной угрозой в голосе. — Он обидел тебя?       — Нет, — отрицательно мотнула головой Аккерман.       — Врешь, — тут же поймали ее на лжи.       — Я не буду это с тобой обсуждать, — отрезала она. — Это наши с ним личные дела.       — Хорошо, — ожидаемо быстро сдался Леви. В конце концов они родственники, а не подружки, чтобы плакаться друг другу в жилетки. — Когда решишь с Эреном Йегером «личные дела», намекни ему издалека, что это первый и последний раз, когда такие методы достижения своей цели сошли ему с рук. Подобная выходка еще раз — и Эрен вылетит из банка, потому что Ханджи в коллективе не нужны крысы. Ясно?       — Да, — кивнула Микаса.       — Свободна, — Леви снова взглянул на часы, тут же утратив к ней интерес. — Матери передай спасибо за чай, — сказал, уже взявшись за ручку и стащив из стопки первый лист бумаги к себе на стол.       Он уткнулся взглядом в ровные строчки печатного текста и не оторвался от них, даже когда Микаса поднялась с кресла.       — Будешь в воскресенье в додзё? — спросила она, чуть помедлив, и Леви поднял-таки на нее взгляд.       — Буду. Напряженная неделя намечается, надо будет избавиться от негатива, — ответил он спокойно и усмехнулся: — Что, наконец-то решила променять совместное время с Йегером на тренировки?       — Еще не решила, — ответила она и улыбнулась через силу. — Возможно.       — Боккен возьми, с оружием позанимаемся. — Леви махнул рукой, выпроваживая. — Все. Иди уже. Не задерживай меня пустой болтовней, — и он снова уткнулся в лист бумаги.       — До встречи, — кивнула Микаса и, напоследок еще раз взглянув на головокружительный простор за окном, вышла из кабинета Леви Аккермана.       В голове окончательно все смешалось.       Эрен. Что, черт возьми, происходило с Эреном?! Значит, дело было не только в их взаимоотношениях, даже на работе что-то шло не так? В чем же тогда была первопричина всего?       Микаса снова — уже по ставшей за последние дни привычке — посмотрела на пустой экран смартфона и в задумчивости остановилась перед перекрестком, пытаясь выхватить из круговерти мыслей какую-то важную и тревожную… Слова… да, брошенные в запале слова Леви раз за разом долбили ее мозг и никак не хотели выветриваться из сознания.       «Знаешь ли ты его вообще в таком случае, Микаса?»       Справедливо было бы спросить самого Эрена, попытаться достучаться до него, но… Как достучаться до того, кто спрятался в собственной раковине и не выходил на контакт? Однако и просто так отступить Аккерман не могла. Не могла позволить судьбе или чему-либо еще пролечь между ней и Эреном, а это значило, что нужно попытаться сделать хоть что-то, лишь бы не сидеть сложа руки в ожидании, ведь с каждой оставшейся позади минутой казалось, что ниточки, связывавшие ее с Йегером, рвались все быстрее. К кому в такой ситуации следовало обращаться за помощью? Кто все это время был близок к Эрену?       В медицинском центре привычно пахло лекарствами, антисептическими жидкостями и чистотой. И пока Микаса поднималась от этажа к этажу, попутно читая таблички с названиями отделений, дежурные улыбки медперсонала, белые стены коридоров и холодный искусственный свет все больше рассеивали из ее души былую решительность. Кабинет Гриши Йегера располагался почти в самом конце коридора. В меру светлый, лаконичный, будто его только недавно сдали после ремонта и единственное, что успел сделать Гриша — расставить книги, смахнуть пыль и подключить компьютер. Ничего лишнего.       — Мистер Йегер, простите, — войдя после уверенного стука, начала Микаса, — уделите мне немного времени?       — Прошу. — Не задавая вопросов и не поднимая взгляд от изучаемой все это время папки с какими-то бумагами, Йегер-старший указал ей на стул. — Только подожди, пока я закончу.       Кивнув, Аккерман устроилась в кресле напротив. Было немного неуютно, ведь прежде она общалась с Гришей только по рабочим вопросам — и то редко. А единственный раз, когда была представлена Эреном как его девушка, прошел не в самой дружелюбной атмосфере. От отца веяло холодом и равнодушием, будто в этой жизни, кроме работы, вообще ничего не существовало. Словно сын отвлек его от важных мыслей и он раздосадован его присутствием. Сухое приветствие, дежурные вопросы и пожелание удачи в попытке построить отношения, а после появилось какое-то срочное дело, и Гриша, попрощавшись, ушел в свой кабинет. Микаса помнила, как осунулся тогда Эрен, как проскользнуло на его лице непонимание, которое затем сменилось мимолетной обидой и в итоге перешло в смирение. Но после он посмотрел на Аккерман таким любящим, таким благодарным взглядом, что выяснять нюансы в тот момент точно было бы лишним, да и вмешиваться в семейные дела и пытаться вытянуть подробности казалось Микасе неприличным. Если бы Эрен захотел — сам бы рассказал, но он об отце почти никогда не упоминал, а она не настаивала. Что же касается самого Гриши Йегера, среди рабочего коллектива тот имел репутацию скрытного, сдержанного человека и профессионала своего дела, и уж, конечно, не слыл тем болтуном, который травит байки про свою личную жизнь у автомата с кофе. Да чего уж там! То, что Эрен — сын доктора Йегера, стало для Микасы полным сюрпризом, ведь тот ни разу не упоминал про него ни в беседах с ее родителями, ни в общении с коллегами в ее присутствии.       — Так что ты хотела, Микаса? — обратился наконец Гриша, приспустив на кончик носа очки. Хоть его губы и дрогнули улыбкой, но это скорее было дежурной эмоцией, чем искренностью. — Что-то срочное по работе?       — Не совсем. — Она нахмурилась. Проще было открыть дверь в кабинет, зайти, но не начать разговор. — Эрен в последнее время странно себя ведет, и я…       — Ах, об этом. — Гриша снял очки и устало сжал переносицу пальцами, чуть потирая. Вымученно вздохнув, он продолжил, не глядя на Аккерман: — Да, с ним бывает трудно. И сейчас у него такой период… Микаса, ты девочка умная, хорошая, и родителей твоих я давно знаю. Поэтому не стану пытаться убедить тебя, что все нормально и что нужно просто потерпеть. Мне не хочется потом краснеть перед твоими родителями, когда они узнают, что… — Еще один длинный выдох, словно обреченнее человека не было на всей планете. Гриша Йегер имел весомое слово в медицине, да и вообще отличался цепким умом, поэтому не прислушиваться к нему было бы странно, но отчего-то Аккерман напряглась, будто сейчас выносили диагноз всей ее жизни. — Мика, детка, Эрен болен уже достаточно давно, и сейчас я пытаюсь убедить его пройти полное обследование.       Слова Гриши набатом ударили по Микасе.       — Болен? — эхом повторила она в наступившей тишине и непонимающе замотала головой. — Как Эрен может быть болен? Он никогда не говорил об этом.       — Еще бы он сказал, — с плохо скрываемой неприязнью бросил Гриша, но вновь натянул привычную маску равнодушия. Он точно о родном сыне рассказывает? — Сейчас он не контролирует то, что делает и что говорит. У него однажды уже случалось похожее. Очень давно. Но я думал, что все в прошлом, однако вижу, что поспешил насчет него с выводами.       — Вы хотите сказать, что у Эрена… — Произнести вслух догадку оказалось сложнее, чем могло показаться в самом начале.       — Да. И эта его раздражительность, неумение контролировать собственные действия… С собой периодически разговаривать начал. Не знаю, замечала ли ты все это, но здесь явно признаки психического расстройства. Еще агрессия и перепады настроения. — Гриша замолчал на какое-то время, быстро печатая что-то на клавиатуре. — Ему нужно полное обследование, но он отказывается. Проблемный ребенок с самого детства. Не знаю, дорогая, что ты могла в нем найти и как выглядят ваши отношения, но, как отец, как человек, уважающий семью Аккерман, советую тебе отойти в сторону и жить дальше, не связываясь с таким человеком. Поверь, для тебя же так будет лучше.       — Лучше? Простите, мистер Йегер, но в таком вопросе я сама решу, что лучше для меня, — оборвала Микаса неприятные высказывания. Острыми иглами они впивались в сердце, стягивали струнами душу, как и без того израненную птицу.       — Если хочешь чем-то помочь ему, то, когда он с тобой свяжется, убеди согласиться наконец на обследование. Я уже договорился со знакомым психиатром, он примет Эрена и поставит предварительный диагноз. Могу только предполагать, но я задумываюсь о расстройстве идентичности. В нем будто несколько личностей, с которыми он никак не может ужиться. Говорю тебе это не по причине, чтобы ты бросилась его спасать, а прошу оказать посильное содействие, чтобы передать его профессионалам. Так будет правильнее. Мне тоже не нравится, что он вновь вернулся к такому состоянию. Я рассчитывал, что он перерос все это, но, как видишь. — Гриша поправил очки, наблюдая за Микасой с привычным безразличием.       В кабинете будто стало душно, и ей перестало хватать воздуха. Аккерман с широко раскрытыми глазами смотрела на Гришу Йегера и не могла поверить, что тот с таким равнодушием говорит о проблемах собственного сына. И неважно, верит она в это в расстройство идентичности или нет, но доктор Йегер-то верит! Однако вместо того, чтобы просить о понимании и поддержке Эрена — с каменным выражением лица пытается убедить Микасу бросить его. Отвернуться так же, как, видимо, поступает сам. Сколько длится это игнорирование и отчужденность? Годы?       Микаса выпрямила и без того идеально ровную спину. От голоса повеяло холодом.       — Самое простое — отмахнуться от человека и сдать его в «хорошие руки». Как я понимаю, именно это вы и хотите сделать. Но я — нет. Я не могу и не хочу отказываться от Эрена только из-за того, что у него какие-то проблемы. Может, он и не говорит о них, потому что вы его никогда не слушали? Он ведь даже не смог назвать ни одного совместно проведенного выходного, ни одного похода… А еще поразительно, что вы оба считаете это нормальным! — Слова сами срывались с языка, и стало уже неважно, уволят ее за такое обращение, наложат дисциплинарное взыскание или что-то еще. Микаса всегда была готова стоять горой за Эрена и за их чувства.       — Ты же столько о нем не знаешь. — Гриша пригладил волосы рукой, но в этот раз на его лице промелькнула и другая эмоция, похожая на зародившееся волнение. Только вот из-за чего? Попала по больному? Сомнительно. Гриша Йегер был ровно из тех, кто всегда казался невозмутимым. Идеальный пример доктора, способного в любой экстренной ситуации принять верное решение. Но почему же сейчас Аккерман никак не хотела верить в его слова? — Он совсем не такой уж примерный мальчик, каким может казаться. Всегда был и остается проблемным сыном. А еще эта его анозогнозия…       — Проблемным? — Удивлению Микасы не было предела. Они точно разговаривают об одном и том же человеке? — Нет, Эрен чуткий, отзывчивый, добрый и…       — Об этом я и говорю, Мика, теперь понимаешь? — Столь добродушное обращение, казалось, прозвучало не просто так, и это немного насторожило. — Если мои догадки верны, то он может быть таким до поры до времени. В этом и проблема. — Голос Гриши изменился, стал более мягким, в нем будто проскользнуло что-то забытое, и за это следовало уцепиться, чтобы не упустить шанс узнать хоть что-нибудь об Эрене. Хоть немного. — И когда именно он сорвется — неизвестно.       — Хорошо, — Микаса немного успокоилась, но только чтобы получить ответы, — он ведь не всегда был таким, правда?       — Конечно. — Гриша вздохнул, повернулся к Аккерман, сложив руки перед собой. — Чаще всего он был спокойным, хоть и непослушным. Мы с Карлой порой едва справлялись с ним, но меня он слушал всегда и без исключений. — Спокойствие в его голосе вернулось, будто и рассказывал он одну из историй своих пациентов. Лишь слабо дрогнувшие губы при упомянутом имени умершей жены выдали волнение. — Только раз он сорвался. Только раз вел себя, будто совершенно другой человек. Но, видимо, каждую минуту он мог сорваться снова. Еще выдумывал каких-то друзей, потому что никто с ним не хотел играть вплоть до колледжа, кроме соседского паренька. Микаса, еще раз: радуйся, что сложилось именно так, как есть. Просто представь, что ты почувствуешь, если он вывалит на тебя всю свою агрессию. Когда он на днях пришел домой, — Гриша замолчал на короткое мгновение, нахмурившись, — то высказал мне с порога, как устал от всего. Едва слезы не пустил и с кулаками не полез. С ним таким было бесполезно разговаривать, невозможно было что-либо объяснить. Абсолютно другой человек, который умеет только огрызаться. Однако я не желаю видеть своего сына таким. И не собираюсь терпеть, потому что знаю, что Эрен должен вести себя иначе. Должен, понимаешь? А значит, ему надо помочь, чтобы заглушить эту его сторону. Он больше не тот пай-мальчик, которым ты хотела бы его видеть. Надеюсь, ты меня услышала.       — Я услышала, мистер Йегер. Услышала. И сожалею сейчас только о том, что не нашла времени поговорить с вами раньше, ведь, возможно, я смогла бы помочь Эрену. Он не настолько болен, как вы видите, как вам удобно думать. Я собираюсь узнать, что с ним произошло, почему он стал таким за эти несколько дней. Без вашей помощи разберусь. — Она гордо вскинула подбородок. — Раз уж столько лет он хранил в себе такое количество боли, столько непонимания рушилось на него. Если еще и я отвернусь от Эрена, то, уверена, это его сломает. Мне жаль, мистер Йегер, что ваша жизнь так сложилась, но я не оставлю Эрена. Никогда. Я буду его поддерживать в любом случае.       «Даже если все будет против этого, даже если придется идти против всех».       — Твое право, Микаса, — разочарованно вздохнул Гриша. — В таком случае это тебе может пригодиться, дорогая. — Порывшись в ящике стола, он вытащил оттуда книгу и протянул ее Аккерман. — Почитай. Не веришь мне на слово, как врачу, поверишь описанной симптоматике здесь. Возьми.       — Не уверена, что найду там что-то подходящее, — ответила Микаса, но все же взяла книгу. Лишним никогда не бывает. — Хорошего дня, мистер Йегер.       Получив в ответ вежливый кивок, Аккерман покинула кабинет с совсем не светлыми мыслями. Она получила информацию, но даже этого было недостаточно, чтобы хотя бы начать складывать мозаику, что оказалась перед ней. Это походило на работу вслепую без чьих-либо подсказок. Разрываемая желанием уже сейчас броситься к Эрену, сказать, что она готова выслушать, готова принять, готова просто быть рядом и поддержать, Микаса сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Только как бы ни хотелось сейчас прижаться к Йегеру, оказавшись рядом с ним, это было невозможно. Поэтому оставалось только ждать, используя имеющееся время с толком и изучить полученную от Гриши книгу. «Личностные и диссоциативные расстройства: расширение границ диагностики и терапии», прочитала Микаса название увесистой монографии, которую держала в руках. Оставалось надеяться, что время еще не упущено.