My Master Gabriel. The Best Gift Ever

Эрик просыпается от того, что тяжёлая рука хозяина прижимает его к себе, а солнце уже вовсю светит. Должно быть, сегодня выходные. Чаще всего к тому времени, как Эрик встаёт, хозяин уже уходит на работу, но в выходные Эрик просыпается в его объятиях. Он удовлетворённо вздыхает и прижимается ближе, переплетая ноги. За месяц, проведённый здесь, он научился наслаждаться маленькими привилегиями и не обижаться на себя за то, что ищет комфорта в объятиях хозяина. Все в порядке. Жизнь и так достаточно дерьмовая, и Эрик отказывается делать её тяжелее, чем нужно. К тому же, после четырёх лет пробуждений на жёсткой койке под пронзительный звук заводской сигнализации после примерно пяти часов сна, он не может насытиться роскошным мягким матрасом под ним и утешительным теплом своего хозяина рядом. — Доброе утро, милый, — бормочет хозяин, нежно целуя губы Эрика, и он хмыкает. Господин всегда так мил по утрам. Жаль, что это длится недолго. Как и ожидалось, его поцелуи становятся более требовательными, и вскоре Эрик чувствует, как утреннее возбуждение хозяина упирается ему в живот. — Отсоси мне, — рокочет он на ухо Эрику, и тот изо всех сил старается подавить вздох. Он начинает двигаться вниз, но хозяин останавливает его, запустив руку в волосы Эрика. — Нет, ложись на спину, — говорит он с голодным блеском в глазах. Эрик повинуется, слегка смущённый. Все становится ясно, когда хозяин встаёт с кровати и подтягивает Эрика ближе, так, что его голова свисает вниз над краем матраса. Эрик чувствует, как его сердцебиение учащается от страха, и сжимает в руках простыню, чтобы удержаться. Хозяин начинает медленно. Поза странная, но Эрик делает все возможное, чтобы сосать и облизывать член хозяина так, как ему нравится. Закрыв глаза, он успокаивается от чистого, мускусного запаха хозяина, совсем не похожего на прогорклые грязные члены его надсмотрщиков на фабрике. — Сделай вдох, малыш, — приказывает хозяин, и, прежде чем Эрик успевает понять, что это значит, господин берет его за голову и опускается ниже, пока его лобковые волосы не защекочут Эрику нос, его член проникает глубже в горло. Это прерывает дыхание, и Эрик задыхается, спазмы в горле заставляют хозяина дрожать от удовольствия. Глаза слезятся, и он в панике пытается отстраниться, но хозяин только крепче держит за волосы. — Терпи, — рычит он, и Эрик изо всех сил старается взять свой страх под контроль. Когда тот наконец отпускает его, Эрик успевает сделать два глотка воздуха, прежде чем его снова тянут вниз. Чёртов ад. Сразу же его лёгкие снова начинают гореть, и ему требуется вся его сила воли, чтобы не вцепиться ногтями в бёдра Господина. Кажется, это продолжается вечно, и Эрик мог бы умолять, если бы все его умственные способности не были потрачены на то, чтобы выровнять дыхание и сдержать панику. Когда хозяин наконец проливает своё семя в горло Эрика, тот благодарно сглатывает, радуясь, что все закончилось. Он вылизывает его дочиста, и мастер благодарно хмыкает, прежде чем подтолкнуть его, чтобы он лёг обратно на кровать и прижался к нему. — Ты был великолепен, милый, — хвалит его господин, и Эрик улыбается, не обращая внимания на себя. Его собственная эрекция немного ослабла, но он все ещё возбуждён и неуверенно прижимается, слегка покачивая бёдрами о ногу хозяина. — Не сейчас, детка, — усмехается хозяин, и Эрик стонет в разочаровании. — Мне нужно работать. — Разве у тебя сегодня не выходной, господин? — Эрик дуется, недовольно наблюдая, как хозяин встаёт с кровати и начинает одеваться. — Всегда есть работа, которую нужно делать. Компания не работает сама по себе, ты же знаешь. — Но прошла уже почти неделя, хозяин. Это просто жестоко, — прохрипел Эрик, его голос охрип. Он понимает, что ему сейчас не везёт, но чувствует, что заслуживает того, чтобы хотя бы кончить после того, как его горло трахали во всю силу, и обычно хозяин был довольно щедр в отношении оргазма Эрика. Ни разу хозяин не трахал его без того, чтобы он не кончил тоже, и обычно Эрик кончал по крайней мере раз в два дня. Однако последнюю неделю хозяин был занят каким-то проектом, и Эрик с нетерпением ждал выходных. Конечно, Эрик знает, что господин не очень хорошо относится к тому, что мальчик требует от него чего-либо, но он чувствует, что его настроение портится от того, что его игнорируют. — Сегодня кое-кому что-то нужно, — улыбается хозяин, хотя улыбка не доходит до его глаз, и Эрик сглатывает. Возможно, ему действительно стоило заткнуться. — Иди сюда. Наклонись над кроватью, — приказывает он, и Эрик идёт, нервно поглядывая на господина, но его лицо совершенно бесстрастно. Раздаётся звук, как будто хозяин роется в ящике, хлюпает смазка, и вскоре что-то прижимается к его заднице, заставляя его задохнуться. — Спокойно, — говорит господин, положив руку на поясницу Эрика, чтобы удержать его на месте. — Она не такая уж и большая. Это затычка, понимает Эрик, и она кажется очень большой, когда самая широкая часть преодолевает его напряженные мышцы. Как только она оказывается внутри, Эрик чувствует себя неловко, его дырочка судорожно сокращается, он пытается вытолкнуть её, но, конечно, бесполезно. Мастер берет раздвоенный конец пробки и вытаскивает её наполовину, а затем вставляет обратно, прокручивая и выворачивая. Эрик вскрикивает, его пальцы ног впиваются в ковёр, а хозяин усмехается. — Хорошо, — говорит он, наконец оставляя все как есть и напоследок шлёпая Эрика по заднице. — Одевайся. У меня есть кое-что для тебя. Эрик поспешно надевает пару треников и футболку и следует за хозяином из комнаты, шипя от того, как затычка смещается внутри него, пока он идёт. К его удивлению, хозяин ведёт его на кухню, где Трейси уже начинает готовить обед. Она бросает на них удивлённый взгляд, но почтительно кланяется. — Хозяин, — приветствует она его, и господин подталкивает Эрика вперёд. — Трейси, Эрик сегодня поможет тебе с приготовлением обеда. И построже с ним, не стесняйся нагружать его. Я буду работать в своём кабинете, но позже проверю вас. И ещё, Трейси, — говорит он уже в дверях. — Пожалуйста, сделай Эрику успокаивающий чай с мёдом для горла, хорошо? Эрик чувствует, как его щеки пылают от стыда, и не сводит глаз со своих босых ног. В свою очередь, Трейси только кивает и вежливо отвечает: «Конечно, хозяин». Вскоре вода закипает, и когда Трейси ставит на стол две чашки, исходящие паром, Эрик наконец-то поднимает глаза, в защитном жесте поднимая плечо. Он может только представить, как другие домашние рабы смотрят на таких постельных грелок, как он, — грязных, продажных ленивых потаскушек. Но её лицо не выражает ничего, кроме теплоты и дружелюбия, и он чувствует, что дрожит. — Садись, — говорит она, садясь на скамью по другую сторону маленького столика для завтрака. Эрик осторожно садится, пытаясь скрыть, что он вздрогнул от того, что затычка двигается внутри него, прижимаясь к его сладкому месту. — Как ты? — спрашивает она, звуча искренне обеспокоенно, и Эрик некоторое время изучает её. Они мало разговаривали, так как она всегда занята на кухне или где-то ещё. Ей не так много лет, может быть, около сорока, но в её коротких каштановых волосах уже есть серебристые прожилки. Она немногословна и довольно невзрачна, но что-то в её присутствии странно успокаивает и приземляет. — Я в порядке. Я думаю, — нерешительно отвечает он и делает глоток чая, сильно пахнущего травами. Он приятно успокаивает горло, признает он нехотя. — Да? Хорошо устроился? — Не знаю, а должен ли? — Эрик ухмыляется, а Трейси поднимает брови. — Что ты имеешь в виду? — Я не знаю. Он… — он колеблется, ёрзает. Рациональной частью ума он понимает, что не должен спрашивать об этом, но неопределённость съедает его. — Ему надоест трахать меня, и он избавится от меня? — спрашивает мальчик наконец, понижая голос чуть выше шёпота. В последнее время он не может перестать думать об этом. Как скоро новизна пройдёт? И что тогда, его отправят обратно на фабрику? — О, милый, — вздыхает она, похлопывая его по предплечью. — Я бы хотела что-то обещать, но ты же знаешь, что в жизни раба нет ничего определенного. Но если тебя это утешит, я не думаю, что он это сделает. Он не избавился от Джерри, когда госпожа хотела этого. — Что? — Эрик удивлённо моргает и наклоняется ближе, жаждущий любой сплетни. — Что случилось? Трейси фыркнула. — Госпожа купила его около года назад, совершенно импульсивная покупка. Хозяин был в бешенстве, это было на его деньги, заметь. Она настаивала, что он станет её музой. Примерно неделю она была им совершенно очарована, и бедняжке приходилось по десять часов в день неподвижно стоять перед мольбертом в невозможных позах. Конечно, вскоре он ей наскучил, и она захотела вернуть его на аукцион. Они сильно поссорились, я слышала, как хозяин кричал, что она должна взять на себя ответственность за человеческую жизнь, которую купила, и он не позволит ей менять рабов, как грязные носки. Это было великолепно, мы все слушали в коридоре. Не думаю, что госпожа когда-либо слышала подобные крики, — с нежностью смеётся Трейси. — О. Так и… — Эрик колеблется. — Хозяин сделал его своим рабом удовольствия? — спрашивает он, сгорая от любопытства. В то же время он чувствует себя неловко за то, что так говорит о Джерри за его спиной. — Нет, — качает она головой, её веселье улетучивается. — Хотя не то, чтобы он не пытался. Но предыдущий хозяин Джерри изрядно над ним поиздевался, мальчик был совершенно запуган, боялся всего и всех. У него случился приступ паники, когда хозяин принёс его в свою спальню. Меня позвали, чтобы я его успокоила. Бедняжка. Но после этого хозяин больше не пытался, — пожимает она плечами. — В конце концов, он просто назначил его мальчиком на все руки. Он бегает по поручениям, помогает то тут, то там. Джерри — самый милый, самый послушный раб на свете, это просто безумие, что предыдущий хозяин так с ним обходился, — она печально качает головой. — Я думаю, что хозяин его почти вылечил. Он купил ему оранжерею и все такое. Но в любом случае, — допивает она свой чай. — Хватит болтать, ты умеешь готовить? — Нет, не очень, — признается Эрик, его мысли все ещё не улеглись. — Неважно. Ты все ещё можешь нарезать овощи. Давай. Она даёт ему разделочную доску и нож и ставит его в угол кухни, чтобы не мешался под ногами. Перед ним она ставит миску с морковью и другими овощами. Все должно быть нарезано или кубиками, или ломтиками, что, очевидно, не одно и то же, и все должно быть сделано быстро, но точно, и у Эрика голова идёт кругом от всех инструкций, когда он наконец берет в руки нож. Он даже не успевает справиться с первой морковкой, когда затычка в его заднице начинает вибрировать. Он подпрыгивает от удивления, едва подавляя стон, и хватается за кухонную стойку, чтобы остаться на ногах. Вот чёртов ублюдок, ругается он про себя и переминается с ноги на ногу, пытаясь найти положение, в котором ему будет не так мучительно хорошо. С другого конца кухни Трейси бросает на него подозрительный взгляд, и Эрик чувствует, как его лицо становится ярко-красным. Понимает ли она, что происходит, или нет, но у неё хватает благородства не спрашивать, и она просто сосредотачивается на плите. Тут же его член наливается и начинает течь. Сосредоточиться на приготовлении одинаковых ломтиков теперь кажется самым трудным делом, когда все его мысли тратятся на то, чтобы не дышать слишком громко. Вскоре на его трусах появляется мокрое пятно, и он встаёт как можно ближе к стойке, надеясь скрыть свой бешеный стояк. Как раз в тот момент, когда он собирается бежать в ванную, и к черту последствия, жужжание прекращается, и он обмякает. Волосы уже прилипли к потному лбу, и он тяжело вздохнул. Почему-то он не верит, что все кончено, и быстро пытается нарезать как можно больше, пока длится передышка. Конечно, не прошло и пяти минут, как пробка снова оживает, и на этот раз Эрик не может прервать свой придушенный стон. Трейси, спасибо небесам, не сбавляет темпа, даже когда Эрик прикусывает тыльную сторону ладони, чтобы удержать себя от новых неловких звуков. Вибратор включается и выключается нерегулярно в течение следующего часа, и в конце концов Эрик становится совершенно бесполезным. Он не нарезал и половины овощей, и в итоге Трейси просто забирает у него овощную нарезку и расправляется с ней сама. Ему хочется плакать, но она просто похлопывает его по плечу и говорит, чтобы он помешивал. Мгновение спустя дверь открывается, и Эрик не думал, что когда-нибудь испытает такое облегчение, снова увидев хозяина. Однако его сердце замирает, когда вместо того, чтобы увести его, хозяин устраивается поудобнее за столом и достаёт свой телефон. — О, не обращайте на меня внимания, — машет он рукой, чтобы они продолжали. — Я просто собираюсь посидеть здесь до того, как будет готов обед. Неудивительно, что вскоре после этого снова начинаются вибрации, только на этот раз они усиливаются, кажется, на десять ступеней. Эрик задыхается и постоянно оглядывается через плечо, чтобы бросить на хозяина умоляющий взгляд, но мастер откровенно игнорирует его, не поднимая глаз от телефона, на его лице самодовольная улыбка. Эрик мало что помнит из оставшейся части приготовления обеда. В конце концов, господин снижает вибрацию до более терпимого уровня, а затем заставляет Эрика стоять на коленях рядом с ним, пока тот ест обед, кормит его кусочками еды, которые Эрик осторожно берет из его пальцев, хотя на самом деле он не голоден. Все его тело дрожит от возбуждения, член пульсирует почти болезненно. Эрику хочется плакать, когда хозяин наконец доедает содержимое своей тарелки, а затем просит Трейси приготовить ему чашку кофе. Он пьёт медленно, просматривая новости на телефоне, время от времени поглаживая волосы Эрика. Он снова усиливает вибрацию, и Эрик, задыхаясь, хватается за бедро своего хозяина, чтобы устоять. — Как у тебя дела, детка? — небрежно спрашивает он, а Эрик только качает головой. — Пожалуйста, хозяин, — жалобно скулит он. — Хочешь вернуться в спальню? — Пожалуйста, — кивает он, и наконец господин сдаётся. — Хорошо. Тогда пойдём. Он дёргает Эрика за ошейник, и тот поднимается на ноги, с готовностью следуя за ним. — Раздевайся, — приказывает хозяин, как только за ними закрывается дверь спальни, и Эрик более чем охотно избавляется от промокшего насквозь нижнего белья. Его член покраснел и стал невероятно твёрдым. Хозяин подходит вплотную, дважды быстро поглаживает его, а затем снова отпускает, посмеиваясь над тем, как Эрик хнычет. — Как думаешь, ты уже достаточно отчаялся? — спрашивает он. — Да, хозяин, — хрипит Эрик, его потребность кончить берет верх над последними остатками сопротивления. — Хм, — хмыкает хозяин, неубеждённый, и Эрик чувствует укол отчаяния от перспективы быть оставленным в таком состоянии. — Пожалуйста? — хнычет он. — О, ну, раз ты так мило просишь, — усмехается господин. — Ложись на кровать. Эрик спешит повиноваться и ложится на спину, его кожа покрывается мурашками от предвкушения. Хозяин берет бутылочку со смазкой и садится рядом с ним. — Не двигайся, — строго предупреждает. Сначала он капает немного смазки на его отверстие и вытаскивает пробку. Затем смазывает свою руку и слегка обхватывает ею член Эрика. Ощущения райские, но этого недостаточно. Он так близок к этому, он в паре касаний от того, чтобы кончить, но хозяин держит свою руку неподвижно, и Эрик не хочет ничего, кроме как двигать бёдрами. Сосредоточившись на своём дыхании, он упирается руками в простыни и напрягает мышцы. — Может быть, в следующий раз, когда ты будешь жаловаться, что не можешь кончить, ты вспомнишь об этом, а? — мягко говорит мастер, и Эрик кивает. Слезы собираются в уголках глаз, и он крепко зажмуривается. — Хороший мальчик, — бормочет хозяин и резко дрочит ему, наконец-то трахая. — Хозяин, я собираюсь… — задыхается Эрик. — Ох, давай, — милостиво разрешает хозяин, и тут Эрик кончает, пальцы ног подгибаются, а спина выгибается дугой, когда наслаждение пронизывает его насквозь. Кажется, что он кончает целую вечность, и господин дрочит ему до тех пор, пока Эрик не обмякает, полностью измотанный и обессиленный. Только Хозяин не перестаёт гладить его все более чувствительный член, и Эрик в страхе распахивает глаза. — Господин! — Эрик задыхается, пытаясь вывернуться от изнуряющих ощущений. — Что ты говоришь? — спрашивает Хозяин, его голос твёрд, пока он неустанно трёт головку его члена, заставляя его кричать. — Прости меня! За то, что был назойлив! — пытается Эрик, всхлипывая. — Нет, — легко качает головой Мастер, ничуть не замедляясь. — Я не… О, спасибо! — восклицает Эрик, а затем задыхается, когда мастер наконец отпускает его. — Вот так, — улыбается хозяин. Он вытирает руку о грудь Эрика, но у мальчика нет сил чувствовать себя слишком недостойно из-за этого. Внезапно ему становится холодно, холодный пот заставляет его дрожать, и он чувствует себя странно потерянным и ощущает себя так, словно он движется по спирали. Когда хозяин встаёт с кровати, Эрик скручивается на боку, обнимая колени, и глотает слезы. Мгновение спустя матрас рядом с ним снова прогибается, а затем хозяин подтягивает его ближе. — Ох, давай, иди сюда, — мягко вздыхает господин, и Эрик благодарно прижимается к нему. Когда хозяин начинает успокаивающе проводить рукой вверх и вниз по его спине, Эрик выдыхает, чувствуя, как напряжение наконец-то ослабевает. Ему все ещё требуется время, чтобы заставить сердце замедлиться. Но когда дыхание выравнивается, его глаза начинают закрываться, и он устало смотрит на хозяина. — Все хорошо, милый, ты можешь отдохнуть, — слышит он бормотание хозяина, засыпая.