My Master Gabriel. The Best Gift Ever

Как только Эрик покидает студию, он берёт себя в руки, зная, что Джерри, вероятно, ждёт его за ближайшим углом с широко раскрытыми обеспокоенными глазами и едва подавляемыми вопросами. Всё в порядке, говорит он себе, в десятый раз вытирая рот и приглаживая волосы потными ладонями. Всё в порядке. Он в порядке. Ему не больно. Ну и что, что госпожа использовала его? Чем это отличается от того, что хозяин регулярно трахает его в рот? Ничем, и Эрик не собирается делать из этого проблему, особенно когда это Джерри, на котором она выместит свой гнев, если он расскажет ей. Эрик задорно закатывает глаза, когда Джерри устраивает ему засаду ещё до того, как он успевает дойти до конца коридора. — Я в порядке, — заверяет он его с ухмылкой, прежде чем Джерри успевает открыть рот. — Правда? — с сомнением спрашивает Джерри. — Что… что она хотела? — Думаю, она хотела взглянуть на альбом для эскизов, — гримасничает он, помахивая книгой в руке. Джерри все ещё не кажется убеждённым, но не настаивает. Он безмолвно следует за Эриком, пока они не доходят до спальни, а затем неуверенно замирает. — Я... ах, увидимся позже, хорошо? — говорит он, ненавидя затравленное щенячье выражение лица Джерри, когда тот кивает и уходит, но ему до смерти хочется принять ещё один душ прямо сейчас. И почистить зубы, по крайней мере, три раза. Позже, за ужином, Эрик собирается сесть за стол, когда Деннис останавливает его, дёргая головой в сторону столовой. — Она просила тебя, — извиняясь говорит он, и Эрику хочется застонать. Но он всё равно старается изо всех сил, нагружая поднос и неуверенно неся его по короткому пути в столовую, чтобы подать госпоже. Стараясь не обращать внимания на то, как она прожигает в нем дыры взглядом, Эрик подаёт тарелки и столовые приборы, помня обо всем, что она ненавидела в прошлый раз. Никаких прикосновений к вилке голыми руками. Стакан с правой стороны. Салфетка не должна быть ни слишком близко, ни слишком далеко от неё. Ничего не пролить. Его руки слегка дрожат из-за ее пристального взгляда, но ему все же удаётся обойтись без происшествий. Когда всё разложено на столе, он делает шаг назад, кланяясь, и затаивает дыхание, пока она изучает свой ужин. — Ты действительно только что подал мне белое вино с говядиной? — спрашивает она. Она даже не сердится, просто забавляется. Как будто для неё это всё одна шутка. И, наверное, так оно и есть — делать жизнь Эрика как можно более несчастной, должно быть, чертовски забавно. Эрик молча убирает вино и через минуту возвращается с графином красного вина. Она отпивает глоток и гримасничает. — Это слишком охлаждённое. Эрик делает вдох через нос. Он слишком хорошо знает, что Трейси держит все вина при температуре, рекомендованной на этикетке, и до сих пор хозяйка никогда не жаловалась. То, как она ухмыляется, когда он забирает вино, ещё раз говорит о том, как она наслаждается собой. Он решает не доставлять ей такого удовольствия и делает своё самое доброе лицо. Когда вино, наконец, подходит, она жалуется, что еда слишком остыла, а потом на её тарелке появляется несуществующий волос, и когда, чёрт возьми, она наконец начинает есть, она заставляет его встать на колени на пол у стены. Не на плюшевом ковре, где хозяин обычно держит его, а на твёрдом каменном полу, который уже через десять минут убивает его колени. К тому времени, когда госпожа уходит в свою комнату, он чувствует себя истощённым и относит грязные тарелки на кухню. К тому времени все уже ушли, и на кухне чисто и безупречно. На плите стоит только одна тарелка, завёрнутая в алюминиевую фольгу, и Эрик снова благодарен за этот жест. Когда он загружает тарелки хозяйки в посудомоечную машину, из коридора доносятся звуки, похожие на тихое хихиканье и шёпот. С любопытством он выглядывает из кухни как раз вовремя, чтобы увидеть, как Трейси прижимает бутылку вина к руке Джерри, а затем подталкивает его к двери, ведущей в помещение для рабов. В следующее мгновение дверь мягко закрывается за ними, и в коридоре снова становится тихо. Эрик ужинает один на кухне в тишине, которую нарушает только громкое тиканье старых часов на стене, не в силах перестать думать о том, что он только что увидел. Действительно ли Трейси только что пронесла вино хозяина вниз по лестнице? Неужели они собираются тусоваться и пить, пока хозяина нет дома? И почему они не сказали ему? Уже не очень голодный, Эрик убирает остатки еды в холодильник и возвращается в спальню. Он садится на середину кровати, изо всех сил стараясь не обращать внимания на горький привкус во рту. Ну и что, что они не предложили ему присоединиться к ним. Он здесь недавно, и он — любимец хозяина, неудивительно, что они не считают его своим. Они думают, что он настучит на них? Потому что он просто не сможет по-другому. Неужели они действительно так низко о нем думают? Эта мысль жжёт, и он не знает, что делать с этим болезненным чувством, скручивающим его желудок. Ну и чёрт с ними. Он собирается посмотреть фильм и провести приятный вечер в одиночестве. Он может прекрасно наслаждаться своим одиночеством. Они ему не нужны. Он так и не открывает ноутбук. Вместо этого он сворачивается калачиком на боку и жалобно смотрит в пространство. Стук в дверь отвлекает его от мрачных мыслей, и он поднимается, скривившись: — Да? Трейси заходит внутрь и с любопытством наклоняет голову. — Почему ты прячешься здесь один? — Я не прячусь, — хрипит Эрик. — Ты уверен? Мы ждём тебя внизу. — Подожди... правда? — спрашивает Эрик, ненавидя, как жалко звучит его надежда, но ничего не может с собой поделать. — Конечно, ждём, милый. Почему бы и нет? — Трейси смотрит на него таким искренне ошарашенным взглядом, что Эрик просто ухмыляется сам с себя. — Пойдём, пойдём, — заговорщически подмигивает она, и Эрик с радостью следует за ней из удушающей тишины спальни. Он уже знает о вине, но все равно чувствует, как его рот раскрывается, когда он видит сервировку на крошечном журнальном столике в комнате отдыха. Там стоят тарелки с причудливо выглядящей едой, фрукты, оливки, сыр, даже миска с чипсами, скорее всего, домашнего приготовления, судя по их неровному размеру и форме. Из крошечного проигрывателя на полке играет какая-то старая музыка. Деннис расположился в кресле, поджав ноги, а Джерри прижался в углу дивана, обняв колени. Он улыбается Эрику, когда тот спускается по лестнице, и похлопывает по свободному месту рядом с собой. Эрик с радостью присоединяется к нему, сидя так близко, что их плечи соприкасаются. — Я впечатлён, — комментирует Эрик. — Значит, это одна из тех вещей, которые могут сойти тебе с рук? — спрашивает он, бросая на Денниса многозначительный взгляд. — В основном, да, — усмехается Деннис. — Трейси откладывала еду с тех пор, как мы узнали, что мастер уезжает на конференцию. Не так уж часто нам удаётся так себя побаловать. — Это потрясающе, — бормочет Эрик, набивая рот рулетом из лосося. Эрик может представить, что подобная еда подаётся на одной из вечеринок хозяев. — Госпожа не доставала тебя во время ужина? — мягко спросил Джерри, и Эрик поморщился. — Немного, да, — пожимает он плечами. — Мне жаль всех рабов, которыми она когда-то будет владеть. Она слишком наслаждается властью, — вздыхает Деннис. — Она... всегда была такой? Вы ведь знаете её с детства, верно? — Хм, — Деннис задумался на некоторое время. — Она всегда была вздорным и упрямым ребёнком, это точно. Но она сильно изменилась после смерти родителей. Ей было всего шесть лет, и я думаю, что это сильно повлияло на неё. Она не произнесла ни слова в течение нескольких месяцев после того, как это случилось. Со временем она вроде бы смирилась с этим, но стала намного злее. Долгое время я надеялся, что она всё же вырастет из этого, но… ну что ж. — По крайней мере, до начала семестра осталось всего несколько недель, да? — замечает Трейси, а Джерри хмыкает в своё вино. — Точно. Не могу дождаться этого. — О, так она уезжает? — Эрик оживляется. — О да, она всегда уезжает на семестр, она остаётся в университете. — Как ты думаешь, она собирается переехать навсегда? После того, как закончит университет, я имею в виду? — Трудно сказать, — пожимает плечами Деннис. — Хотя они довольно близки с хозяином. Вам, дети, придётся с этим смириться, но я к тому времени уеду,— ухмыляется Деннис. Проходит мгновение, прежде чем его слова действительно доходят до сознания, но затем Эрик вскакивает на ноги. — Что… что ты имеешь в виду? — в ужасе спрашивает он. Неужели хозяин собирается избавиться от него? Ему приходит в голову, что он никогда не задумывался о том, что происходит со старыми рабами. Он не надеялся прожить достаточно долго, чтобы узнать это. — Хозяин собирается освободить меня, когда мне исполнится шестьдесят лет, — серьёзно говорит Деннис, и Эрик немного сдувается. — О, — хмурится он. — Но куда ты пойдёшь? —Мысль о том, что его освободят, когда он состарится, лишь немного менее страшна, чем мысль о том, что его отправят в какое-нибудь место, где умирают старые рабы. Мысль о том, что его вышвырнут на улицу ни с чем, кроме той одежды, которая на нём, вызывает у него озноб. А в шестьдесят лет как Деннис собирается найти работу? А без работы не окажется ли он бездомным и не умрёт ли на улице? Деннис, похоже, не разделяет его опасений, только загадочно улыбается и тянется к ящику стола, доставая оттуда скомканный листок бумаги. Это объявление о продаже какой-то недвижимости, небольшого дома, окружённого пустырём на участке земли. — Мастер купил это для меня, — говорит он с явным оттенком гордости, пока Эрик изучает фотографии, все ещё не убеждённый. Как Деннис сможет позаботиться об этом месте, даже если хозяин купил его для него? Ему все равно нужно есть и платить по счетам. — О, не унывай, парень, — закатывает глаза Деннис, видя кислое выражение лица Эрика. — Ты действительно думаешь, что хозяин просто выгонит меня и оставит на произвол судьбы? Я все равно буду работать здесь какое-то время. Только как работник — с праздниками, отгулами и… ну, знаешь, правами, — ухмыляется он. — И он может это сделать? Просто... освободить тебя? — спрашивает он, стараясь, чтобы его голос звучал непринуждённо. Должно быть, ему это не удалось, судя по грустному взгляду Денниса. — Ты же знаешь, никто не хочет видеть освобождённого раба. Для большинства рабов это почти невозможно. И одно из условий — быть в собственности одного и того же хозяина не менее двадцати лет. — О, но… — прежде чем Эрик успевает закончить свой вопрос, Деннис поднимает руку, чтобы остановить его, и быстро достаёт из кармана свой телефон. — Выключи музыку. Всем заткнуться! — приказывает он, и Джерри чуть не опрокидывается, торопясь нажать кнопку выключения на проигрывателе. — Добрый вечер, хозяин, — отвечает Деннис, и все замирают. Эрик едва осмеливается дышать, боясь быть слишком громким. — Да, хозяин… Нет, хозяин, не было ничего такого. Угу, да, господин… — Эрик прислушивается к одностороннему разговору, жалея, что не может разобрать, о чём говорит хозяин, хотя, скорее всего, это просто проверка рутинных дел. Когда глаза Денниса останавливаются на нём, он чувствует, что его сердце сбивается с ритма. — Эрик? Да, хозяин, он уже в спальне, — лжёт Деннис без умолку. — Да, он… Нет, хозяин, он не был… Эрик напрягает слух, но из телефона доносится лишь неразборчивое приглушенное бормотание. О чём, чёрт возьми, спрашивает господин? Вопросы продолжаются ещё некоторое время, прежде чем Деннис наконец прощается и заканчивает разговор. — Ну что ж, — вздыхает Деннис с облегчением. — Думаю, можно считать, что сегодня больше звонков не будет. Давай откроем следующую бутылку, а? Эрик допивает остатки вина в своём бокале и протягивает его Трейси, чтобы та наполнила его, уже чувствуя приятное тепло, гудящее под кожей. Деннис снова включает музыку, а затем поднимается на ноги. Они болтают и смеются до конца вечера, поглощая вкусную еду, пока ничего не остаётся. Эрик чувствует, что всё больше и больше опирается на Джерри, пока они распивают очередную бутылку вина, и его голова становится все тяжелее. — Эй, притормози, — хихикает Джерри, пытаясь выхватить бокал из его рук, но Эрик отталкивает его и приканчивает бокал одним большим глотком. Вскоре всё вокруг начинает расплываться, и он не может сфокусировать взгляд, но Эрику на это наплевать. Ему это нравится — это такое волнующее чувство, знать, что в кои-то веки ему не нужно быть начеку среди других людей. Он может вырубиться прямо здесь, на диване, и никто им не воспользуется. Он не чувствовал себя в такой безопасности… ну, никогда. Время ускользает от него; в какой-то момент он думает, что помнит, как Деннис и Трейси смеются, неуклюже танцуя в маленьком пространстве, а затем они, шатаясь, выходят, поддерживая друг друга, и исчезают в комнате Денниса. Он моргает, пытаясь прояснить голову, и видит, что кто-то стоит над ним. Это Джерри, смеющийся, когда он, наконец, вырывает стакан из его пальцев. — Давай, вставай, — мягко говорит он и помогает Эрику встать, поддерживая его. — Я в порядке, — бормочет он, и мир опасно наклоняется. — Конечно, в порядке, — хихикает Джерри и начинает тащить его куда-то. Весь мир крутится как сумасшедший, и он держится одной рукой за стену, а Джерри делает всё возможное, чтобы удержать его в вертикальном положении с другой стороны. Он благодарен, когда Джерри подталкивает его к кровати и с ворчанием рушится на неё. — Сп...спасибо, Джерри, — бормочет он в подушку. — Ты так..кой..хосй друг, — говорит он, удивляясь тому, как сильно его язык не поддаётся. Джерри над ним тихонько смеётся, целуя его в макушку. — Я принесу тебе ведро. Эрик отключается прежде, чем Джерри успевает вернуться в комнату.