Родители Доктора

Чёрное небытие растворилось: распахнулись ставни век и глаза прорезал белый свет. Белый, такой белый и холодный, который он не мог видеть никогда. Снова темнота, и через секунду уже другая обстановка и нежный женский голос. Голова кружилась, сознание не хотело возвращаться в родную голову. Её совиные глаза были напротив с другого конца койки. Худенькая девушка ловко прятала каштановые кудряшки обратно в пучок и сдувала со лба: — День сегодня пасмурный. — В воздухе действительно пахло азотом из приоткрытой форточки. Маленькое скромное, даже убогое помещение. Девушка поднялась, одёрнула подол дымчатого платья и поусерствовала над тугой оконной ручкой хрупкой кистью. Его взгляд скользил, пытаясь зацепится хоть за какой-то предмет, детали плыли в дереализованом пространстве. Сколько он спал? Всё стало ватное и вокруг и в теле. Перед лежали обмякшие худые руки, незнакомые, будто не его. — Наконец-то очнулся. Меня зовут сестра Коутс, лучше, просто Верити. Аккуратнее! Не делай резких движений, возможно, у тебя сотрясение. Люди рядом сказали, ты упал с неба, из неоткуда, — вздёрнула она строгие, напоминающие крылья хищной птицы, брови, — я должна тебя осмотреть, — медсестра методично надела фонендоскоп, сдвинула рубаху и заботливо предупредила: — Сейчас будет немножко прохладно... Пациент неожиданно поднял торс, оказавшись лицом к лицу к Верити и лизнул воздух у её глаз. Та в свою очередь кое-как сделала вид, что ничего экстраординарного не произошло и продолжила осмотр (всё таки, человек после потери сознания). — У вас вкус соли от глаз. Вы плачите? — Ох... — Что-то не так? — прохрипел пациент. — Какое странное сердцебиение, — вскинула руки Верити и брезгливо отбросила фонендоскоп, страшась открыть новые пугающие тайны подопечного, — будто бы у тебя их два! — суетливо подобрала прибор и продолжила ворошить им под больничной рубашкой. — Ты задержал дыхание? — Больной покачал головой. — Но ты почти не дышешь! — Я не чувствую. А так не должно быть? — Видно, ты правда с луны свалился! Так, хорошо, — тряхнула кудрями мисс Коутс, отгоняя странные мысли — давай я заполню карточку. Как тебя зовут? Растерянная тишина. — Я не знаю. — Похоже, амнезия, — прикусила губу Верити и задумчиво повертела в ладони карандаш. — Наверное, я не помню. — Сестра улыбнулась. В следующий миг метнулась к, висящей на спинке стула, рясе и выудила неопределённую бумажку. — Напоминает документ... Тут есть имя: Сидней! — радостно воскликнула она, — так звали моего отца. Он смотрел сквозь её милую улыбку, не ощущая от сего имени ни малейшей вибрации душевных струн. Чужое. Всё такое чужое и далёкое. — Так вы плачете? — вдруг вернулся к необычному вопросу. — Нет, с чего ты взял? — расстерялась Верити, — ты же видишь, я сейчас даже улыбаюсь. — Значит, вы плачите без слёз, а улыбка не настоящая. — Без слёз? А так бывает? — спросила с тоном мамы, изображающий интерес к глупости, сказанной ребёнком. — Я обязательно выясню. Сидней подорвался к маленькому заляпаному настенному зеркальцу. Он уставился в стекло огромными голубыми глазами, рассматривая остальное: ни белые впалые скулы, ни мешки с измаждённой синевой под глазами, ни острый рисунок губ, ни, будто в агрессивном выдохе, оттопыренные ноздри, ни копна чёрных кудрей не были ему знакомы ни на йоту. — Моё лицо... Оно такое... — Красивое, — хихикнула Верити, однако это было не то, о чём он подумал. Сестра Коутс вежливо попрощалась и скрылась за дверью, оставив Сиднея таращиться на себя в зеркало. Его будоражило рассмотреть ещё ворох деталей в своём лице. Он казался себе сейчас очень похожим на недавнюю гостью: кудри, худоба, бледность. Задумался о том, что совершенно ничего не помнит и не понимает: у всех волосы кучерявые? А все люди с таким цветом кожи? А эти жилки на руках, они так и должны быть? Такие странные. Сидней пошевелил рукой, чтобы привести их в движение, прилип взглядом к жилкам, которые дыбились под белой кожей. Всё-всё было таким странным, неизвестным, не исследованным, вязким, как в тумане. Сиднею захотелось вскочить с места и совершить экспедицию по местности, но попытка встать увенчалась лишь головной болью, головокружением и, в следствии, падением на старые половицы.