Родители Доктора

Сидней очнулся в уже знакомой постеле в кромешной темноте. Всё это был сон? Тогда он не очень яркий и интересный. Галлифрейца сны снились редко, и снились обычно всякии судьбоносные видения, а тут вовсе бред. Даже не хотелось спать дальше, чтобы не терпеть дальше скучные сновидения. В комнате было закрыто окно, и застоялся душный и солёный воздух. Солёный. Почему солёный? Парень прислушался к тишине. Подленной тишины никогда не бывает: тихо в далеке завывал ветер, слабо скрипели ветки о стекло... И сдавливала всхлипы Верити в углу палаты. — Тебе нужна помощь? Что случилось? Выдержав робкую паузу она пояснила: — Нет, всё хорошо. — Слёзы не текут, верно? — резко оживился и вскочил с койки Сидней. — Ты был прав. Что происходит со мной? Я старалась многое изучать из медецины, но не понимаю, что это за болезнь, — Верити рефлекторно вытирала ладошами сухие щёки. — Телепортируются. — Что? — Ну, слёзы испаряются, а точнее, переносятся куда-то в другое место? — Хватит, ты не инопланетянин. Наверное, падение повредило твой мозг, или алкоголь ещё не отпустил. — Заверяю, я прекрасно себя чувствую. — Да? — задумалась сестра Коутс. — И у тебя нет похмелья? — Что это такое? — Это ты что такое? — ещё более круглыми глазами уставилась в него она. — Ты часто вспоминаешь отца? — Что? Да прекрати задавать эти внезапные вопросы! Ты меня пугаешь, Сидней. — Сидней — имя твоего отца, — не унемался он, — та бумажка была пуста, ты увидела то, что хотела. — Ты проспал сутки и, видимо, не до конца проснулся. Прекрати нести чепуху! — Посмотрю сюда, — парень подошёл и протянул ей маленькую открытку с милой надписью кучерявым шрифтом «Верити, не грусти!» с сердечком рядом. — Эм, спасибо. — Не знаю, что ты там видишь, но это та же бумажка. — Нет, это открытка. Что за издевательство? Где ты вообще взял бумагу и краски? — Верити замотала головой по сторонам, осматривая палату на наличие вышеуказанных предметов, но в темноте особо ничего не могла идентифицировать. — Клянусь, это она же. — Как работает этот фокус? — Научно. Это психобумага. — Психо? Она пропитана каким-то веществом, которое реагирует на контакт с кожей или теплом тела и проявляет заранее нанесённую надпись? Или на неё намазан галлюцинаген? — Ого, а ты действительно неплохо образована для медсестры из маленького городка планеты пятого уровня. — Опять делаешь вид, будто ты не с этой планеты, — возмущенно скрестила руки на груди, демонстрируя, как ей начали надоедать симптомы сотрясения. — Откуда тогда у меня неземные технологии, — потряс бумагой Сидней. Верити развязала руки и потянула к открытке: — Так как она работает? — Немного сложнее, чем представления о химии вашей цивилизации, — он собрался с духом. — Твой отец, Сидней Коутс, полагаю, погиб, после чего ты решила помогать другим. Из-за чего он мог отойти на тот свет? Планеты такого уровня часто устраивают мелкие войны... — Не называй это так! Не бывает мелких. Они все ужасны. На окне показались брызги. Верити устало и разочарованно потупила взор о стекло. Из её пучка понуро вываливались прямые, тяжёлые пряди. Сидней проследил, куда она смотрит. Он распахнул ставни и высунул раскрытую кисть, которую оросило влагой. На вкус влага оказалась солёной. — Зачем ты лижешь руку? — Дождь солёный, попробуй сама, — протянул девушке ладонь. — Я не буду лизать твою руку! — отодвинулась она. — Пахнет, правда, странно... — Так пахнет солёный воздух. — Я уже привыкла к этому. Сидней погонял во рту слюну, опознавая привкус: — Слёзы. Верити вопросительно подняла бровь в ожидании, что этот чудак в очередной раз поразит её какой-нибудь небылицей. — Вот куда они телепортируются... — произнес он с такой интонацией, словно над головой вот-вот должна загореться лампочка, и спешно запрокинул корпус за подоконник, впиваясь глазами в огромный пласт чёрных туч. — Дождь из слёз. — Бог плачет? — Поэтично. Можно и так сказать, но Боги тут ни при чём. — Всегда знала, что ему плевать на нас. — А ты нигилистка, — неловко усмехнулся Сидней. —...Вот бы отправится на эти облака. Нужно только найти ТАРДИС. — Отправится на облака? Ты так можешь? — А, я смотрю, ты уже охотнее веришь мне, — не скрывал своей радости инопланетянин. Верити вскочила на ноги и уверенно заявила: — Мне надоело убеждать себя в том, что это всё не реально. Ты свалился с неба, идёт дождь из слёз. Я. Хочу. На. Облака. — Я тебя обожаю. Звук барабанной дроби гремел по листьям и крышам. Сидней пригладил назад намокшие волосы. Верити ринулась бежать ещё быстрее, стараясь проскользнуть меж водяных нитей. Ноги тонули в слое вязкого сырого грунта. Девушка что-то ворчала себе под нос, однако всё недовольство было не более, чем на поверхности, для условного людям приличия. Внутри у неё всё пылало страстью к движению, открытию. Счастье оказалось в том, чтобы искать то незнамо что с человеком с неба. Под сапогами сырая трава не давала расслабиться и таки бросила путницу с холма, что на данной местности мог оказаться непредсказуемо везде. Сидней незамедлительно схватил её рукав, и они оба канули в черноту под обстрелом усилившегося дождя. — Чего же ты бежала прямо с горки? — В смысле? Я не видела, темно же! — Как сказать... Я, в целом, вижу в темноте. Ваша раса, я так понял, нет? — Да чего ты не умеешь?! — Кстати, — пропустил вопрос, — самое время узнать, что это за раса и планета. — Люди, точнее, homo sapiens, Земля, Солнечная система — гордо назвала Верити. — О, не далеко от Галлифрея, световых лет миллионов двести пятьдесят. У вас всегда такая погода? — прохрипел парень, стараясь поймать в темноте перепачканое грязью белое лицо Верити. — Нет... Что странно, сезон осадков закончился... Но дождь всё идёт и идёт, почти не переставая, — задумчиво пролепетала та, — всю почву размыло, — повернула голову на заляпаное платье. Сидней растерянно и отчаянно осмотрелся: они двое стояли одни посреди пустого поля под тяжёлыми стрелами таинственной и могущечтвенной стихии, которая придавила под собой весь город. — А, знаешь, мне кажется, было не лучшей идеей воодушевляться на поиски именно сейчас, — аккуратно заметила Верити, морщась от едких солёных капель. Тем не менее, она широким шагом продолжала брести в неизвестность. Перспектива отыскать настоящую машину времени очень привлекает, особенно когда ты уже промокла до нитки и извалялась в грязи. Следующий бодрый шаг и мир вокруг стал ещё темнее, лоб отскочил от чего-то металлического и тело распласталось на ковре газона: — Ай, — скромно выдавила искательница. — ТАРДИС! — сею секунду понял Сидней, — Верити, ты великолепна. — Спасибо, — потирая ноющий затылок, прошепела она. — Какая хитрая, ты посмотри! Профессиональная маскировка: на улице ливень, а капли не бьются о её невидимый корпус. Фильтр восприятия! Кто-то явно хотела усложнить мне задачу. — Нам. — Кстати да, не хочешь зайти? — улыбнулся во все тридцать два так, что чудилось, они светятся в ночи. — Куда? Я не вижу входа... И вообще ничего не вижу. — Мнгновение... — попросил Сидней. По щелчку пальцев посреди поляны замигал полупрозрачный силуэт и постепенно принял вещественный облик серой капсулы, похожей на металлический шкаф. — Прошу! — указал на приветливо пыхтящую машину. Прищурившись на плотно сжатые створки без единой ручки, Верити приблизилась к ТАРДИС. Двери разъехались как по волшебству, и в лицо ударил ослепительный белый свет. Даже если это был тот самый белый свет из конца тоннеля, она бы не передумала. Внутри всё оказалось действительно неземное, однако ни райское и ни адское. Лучше рая и хуже ада — галлифрейское. Сидней засуетился вокруг консоли, нажимая на различные кнопки и дёргал за причудливые рычажки. От части сей процесс напоминал детское баловство, если бы пилот не бормотал про всякие заумные штуки, которые не могли не впечатлить медсестру из девятнадцатого века. — Она больше внутри, — осторожно констатировала пассажирка, точно опасаясь, что голосом развеет «волшебство». — Да, — он буднично кивнул, специально не выдавая удовольствия от созерцания её реакции и в надежде продолжить так же отыгрывать безразличие, когда гостья вспохватится изумлённо рассматривать клавиатуры, рычаги и экраны. — Я читала о таком, — тихо бросила Верити, стоя смирно с прямущей осанкой, как солдат в строю, вместо восторженной прогулки по залу управления. — Где?