Родители Доктора

Створки ТАРДИС разъехались, и ножка землянки ступила на галлифрейскую землю, сухую и твёрдую. Сидней было хотел подтолкнуть выйти Верити, ведь она стояла в дверях, мешая пройти, но с удивлением понял, что девушка уже во всю носилась по равнине. — Трава красная! Какая красота! Сидней, она правда красная! — воскликнула она так, будто для галлифрейца это новость. Повелитель времени, услышав её звонкий смех, соблазнился присоединиться. Он привык к красной траве, к оранжевому небу, к серебристым деревьям, к двум солнцам, однако одна на всём свете такая, медсестра из Гаворта, могла заразить его детской радостью простым вещам. И ему было счастьем наблюдать, как Верити открывает для себя новый мир. Она схватила его за руку и потянула за собой, падая на алый луг. — Эй, ты чего? — выговорил Сидней сквозь растеряный смех. — Прости, мне показалось, будет забавно. — Я не валялся на траве пол века. — А я не валялась на красной траве лет восемнадцать. Оба расхохотались. Верити запреметила неподалёку неземной красоты огненно-рыжие цветочки, нарвала из них букетик и гордо вручила юноше. Тот опешил, вспоминая, как точно так же дарил цветы ей, только не понимая, почему решил это сделать. На Галлифрее такое было не принято. Но теперь понял: так люди выражают симпатию. — Можно?.. — Сидней потянулся с цветочком к её прядям, лежащим на стройных плечах. Она с распущенными волосами выглядела такой свободной, такой настоящей. — Можно. Он старательно украсил её причёску, бережно втыкая стебельки в густую шевелюру. — Твоим кудряшкам тоже не хватает парочки, — уместила цветы среди черных вихрей. Один рыжий «бунтарь» снаровил сбежать из цветочной композиции. Сидней без задней мысли собрался исправить дело левой рукой. Только та приблизилась к зоне у уха Верити, девушка остановила его: — А как же твой перелом? — Болит немного, — виновато признался Сидней. — Осторожней надо быть. — Нежно прижалась щекой к его забинтованной ладони. Парень так был пленён её взглядом, что не сразу осознал: она же глядела уже не на диковинные ландшафты Галлифрея, а на него. — Послушай... Я должен вернуть тебя на Землю... — смерил её тяжёлым взором. Глаза напротив заметно потускнели. Чудилось, скоро ржавое небо заволочёт тучами. Сидней уже сам не верил своим словам секундной давности. Действительно ли должен? Нежданно-негаданно ТАРДИС за его спиной принялась исчезать. — Куда ты собралась?! Нам опять тебя искать? Спутница повернулась, заглянула на знакомо мигающий силуэт, потом обратно на Сиднея: — Она нас сводит? — Похоже на то. — Хм, я не против задержаться тут ещё ради поисков, — подмигнула. Мнгновение длиною в вечность, и их губы встретились. — Какое... — глотая воздух прошептала Верити, — ...у тебя холодное дыхание. Ты не врал про шестнадцать градусов. Юноша не мог ответить аналогично — горячий воздух из человеческих лёгких прожёг его насквозь. Несмотря на жар, сделал глубокий вдох и страстно впился в её мягкие губы, крепко обнимаю за плечи. Тогда он прозрел. По правде, Сиднею было не так важно, останется ли с ним до конца жизни Верити или, только добравшись до города, убежит сверкая пятками на встречу новой жизни в одиночку. Главное — чтобы эта великолепная девушка была счастлива. И никогда не пожалеет, что увёз её из сырого Гаворта. — Вери, что уж, пошли пешком до цивилизации? — Далеко? — по интонации очевидно было, что её это не особо волновало. — За час дойдём, думаю. — Шикарно, успеем поболтать! — захлопала в ладоши, вскакивая на ноги. — Кстати, это луна? Или как она у вас называется?.. В небесах с другой стороны от солнц красовался внушительный диск. — Да, Пазити Галлифрейя. — Ого, красиво звучит! И путники побрели к Аркадии, продолжая говорить, как казалось Сиднею, о чём-то неважном и одновременно самом важном во Вселенной.