Светлячки в небе

      Молодая ведьма провела около недели в своём саду и лаборатории. Ей нужны были зелья, ингредиентов хватало, а запасы мази закончились. Чтобы лечить себя и других ведьм, Эванора должна была сварить ещё больше мази. С утра до ночи Эва проводила время в лаборатории, отвлекаясь на еду только благодаря Лакки, Идрису и Тильду, которые были её обществом.       В несколько рядов на трёх столах стояли флаконы с различными зельями, а в отмытый котёл была залита новая вода. Но банки, в которых раньше хранились светлячки, были пусты. Скоро насекомые должны были пропасть, приходила осень. Эве нужно было сварить большое количество мази. Конечно, и обычные рецепты были рабочими, но этот способ ускорял регенерацию в два раза.       Помимо целительства эта мазь защищала от одержимости, которая была так необходима в войне с демонами. И для ловли светлячков ей нужно было выйти за пределы Шинай, но это нельзя было сделать, не оповестив Херобрина и Табуса.       Проблуждав по множеству коридоров, Эванора прошла в библиотеку, составленную в одном из кабинетов. Херобрин был там с несколькими своими приближёнными, что-то обсуждая. Заметив ведьму, все умолкли. Эва сделала реверанс, расправляя складки на юбке. Она выпрямилась и молча посмотрела на мужчину. В дверном проёме в кабинет остался сидеть оцелот, иногда издавая звуки.       — Могу я с вами говорить наедине?       — Оставьте нас, — Херобрин обратился к приближённым.       Мобы стали выходить, украдкой оборачиваясь на ведьму. Она была уставшей, но всё ещё держалась достойно, как то было в день переговоров с Подземным королём. Сильные изменения подмечал Табус. Непонимание сменилось усталостью. Осталось лишь то, что Эва по-прежнему выглядела самым невинным человеком, чей взгляд лишь омрачался несочетающийся с ней серьёзностью.       — Моя мазь закончилась. Мне нужны светлячки, — её голос прозвучал немного хрипло долгого молчания.       — Зачем? Для лечебных у тебя достаточно ингредиентов, — холодно ответил Херобрин.       — Светлячки добавляются в мазь, чтобы защитить или защититься от злых духов.       — И что ещё?       — Светлячки - души мёртвых. Так они могут окончательно уйти в иной мир, — не поняв, что от неё хотят услышать, сказала ведьма.       — Что требуется от меня? — скрестив руки на груди, спросил мужчина.       — Я же не могу сделать и шага без вашего позволения. Просто оповещаю о намерении выйти за пределы крепости в лес. Если так важно, то Идрис и Тильд отправятся со мной.       — Нет. Я пойду с тобой. У нас есть несколько тем для обсуждения.       Херобрин дал ей время на сборы. Молодая ведьма вышла к воротам, где её уже ждал мужчина. Вместе они пешком отправились в лес к пруду, чтобы найти большее количество заветных жучков. Идрис и Тильд сперва отправились вместе с ними, а после оставили их на поляне, после чего удалились обратно к крепости Шинай.       Банки были раскрыты и расставлены по краям поляны. Внутри каждой были гнилые цветы, червячки и личинки различных насекомых, которые было просто собрать в крепости. Херобрин остался стоять в тени деревьев. Наличие наблюдателя сбивало Эву, но она начала свою работу. Сняв обувь, молодая ведьма создала в руках синеватый пучок света, который накрывала ладонью, создавая подобие сигнала для светлячков.       Вокруг неё замелькали быстро желтоватые огоньки, принявшие пучок света за новое насекомое, которое нужно было изучить. Чтобы упростить себе задачу, Эванора разделила заклинание на количество банок и отправила туда. Ей оставалось только следить за тем, чтобы светлячки не улетели.       Она не совершала никаких резких движений, старалась двигаться как можно медленнее и аккуратнее. Эва ждала, когда банки наполнятся нужным количеством насекомых. Светлячки переключали внимание с пучка света на дно банки, начинали питаться. Когда жуков было слишком много, молодая ведьма медленно подходила и быстро закрывала крышку. И так раз за разом, пока не совершила круг по поляне и не оказалась рядом с Херобрином.       Эванора прошла ещё круг, чтобы собрать и составить все банки в центре поляны, так их легче было потом перенести в Шинай. Этим должны были заняться скелеты, Идрис и Тильд, и парочка зомби для ускорения всего. Эву напрягало, что Херобрин молчит. Это он сказал, что у них есть темы, которые нужно обсудить, поэтому проявлять инициативу для начала разговора она не собиралась.       — Мне довелось говорить с мальцом. Стэн, вроде, — внезапно нарушил тишину мужчина.       — Зачем вы начинаете говорить о нём? — поставив дрожащими руками банку на землю, спросила Эва.       Молодая ведьма посмотрела на Херобрина, который покинул тень дерева и вышел под лунный свет. Его фигура казалась больше обычного, словно он желал запугать свою спутницу.       — Он спас тебе жизнь. И я предложил ему перейти на мою сторону. Но он не стал. Тогда некоторые ведьмы ушли, чтобы объяснить его невиновность перед старейшими.       — Невиновность?       — Он атаковал Селену, когда она пыталась атаковать тебя.       Эва широко открыла глаза, её губы разомкнулись в попытке что-то сказать, но испуг сжал сердце в груди. Она не верила, что Стэн пошёл на такой рисковый шаг. Это было для неё безумием. Ведьма закрыла глаза, чтобы сдержать слёзы и не показать слабости перед Херобрином.       — Ты бы хотела прожить с ним свою жизнь после войны?       — К чему этот вопрос?       — Просто ответь. Здесь нет ничего сложного.       — Стэн мне дорог. Я не хочу, чтобы он погиб. Но я не могу разделить его любовь.       — Почему же?       — Нельзя заставить себя любить кого-то. Это неправильно. Ни по отношению к себе, ни по отношению к человеку, которого ты любишь.       Эванора закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Она слишком устала, чтобы думать много. Делиться какими-то переживаниями для неё было слишком личным, о таком Эва была готова говорить только с Ингрим, так как алая ведьма была опытнее во всём. Херобрина она боялась, не понимала его, не видела всех его намерений.       Молодая ведьма посмотрела на мужчину, который задумался над её словами. Это казалось таким странно-забавным, что такой вселяющий страх Херобрин размышлял о любви. Она начинала видеть в нём живую душу. Такую потерянную и пустую, но всё ещё живую, которая искала спасения, но не просила о помощи. Такая странная смесь эмоций возникала в сердце Эвы.       — Мне известно о каждом твоём шаге, — Херобрин медленно шёл в сторону ведьмы. — И о том, что ты встречалась со своим другом. Раз ты не можешь подарить ему свою любовь, то зачем поцеловала? Опять думала о чувствах других? Когда ты уже будешь думать о себе? — он делал паузы между вопросами, наблюдая за реакцией Эвы. — У тебя есть ты и твой оцелот. Начни думать только о себе.       — Меня не научили думать о себе! — крикнула в ответ Эва, но сразу закрыла рот ладонями.       Она испугалась собственного голоса. Эванора не думала, что способна повысить тон в сторону Херобрина. Ноги слегка подкосились, молодая ведьма хотела отступить, но чуть не упала. Слишком часто она теряла равновесие в присутствии мужчины. От одной этой мысли девушка дрогнула, испытывая отвращение к себе.       Ранее её не посещало такое чувство, которое так терзало её изнутри. Это было одновременно отвращение к себе и нежелание быть слабой в глазах других. Ведьма должна была всегда держаться гордо, чтобы её боялись, чтобы у неё не было врагов. Эванора не думала, что будет трепетать перед кем-то, надеясь провести жизнь в землях ведьм. Но дорога туда была закрыта, а она боялась своих слов, сказанных в сторону Херобрина.       Эва тут же выпрямилась и посмотрела ровно на мужчину. Она не хотела быть слабой, скрываться за кем-то. Молодая ведьма хотела увидеть своих прежних друзей после войны, а значит ей нужно было ожесточиться, чтобы мир вокруг не сломал её. Херобрин слегка улыбнулся, словно прочитал её мысли, своей улыбкой одобряя каждое слово. Но это не был его злой замысел или в этом духе, это понимали оба.       Мужчина начал прогуливаться по поляне, смотря в небо, долго не начиная разговора. Эванора почти погрузилась в свои мысли в этой природной тишине, когда только ветер и ночные звери могли побеспокоить её слух. Херобрин заговорил:       — Тот, кто является Богом, сделал меня таким, — его голос прозвучал слишком низко, заставляя ведьму дрожать. — Я был таким же селянином, как и твои друзья. Меня не замечали, потому что внимание было на двоих, Алекс и Стив. Всегда первые, всегда смелые. Они исследовали мир, приносили карты, узнавали торговые пути. А мне оставалась грязная работа в деревне.       Херобрин оскалился, встав спиной к ведьме. Он сжал ладони в кулаки, его тело дрожало от злости, но мужчина быстро унял это волнение и ровно расправил плечи. Херобрин умел контролировать себя, хорошо примерял маски, поэтому Эванора не могла понять его, как бы не пыталась.       — Я собирал големов, размечал шахты, строил железную дорогу для вагонеток. Но этого никто не ценил. Они боготворили Стива, — Херобрин сморщился при этом имени, а потом с какой-то жалостью добавил, — Алекс. Стив хорош, Алекс умна. Но когда обрушилась шахта, кто пошёл туда?       Мужчина повернулся к Эве лицом, начал шагать к ней. Молодая ведьма отступила. Она оказалась в тени деревьев, у которых ранее стоял Херобрин, пока девушка ловила светлячков. Его взгляд казался пытливым, требовательным, но эти волны затухали, когда он понимал, что Эванора внимательно слушает его, запоминает каждое слово.       — Я единственный не побоялся туда пойти. Сутки я пропетлял по туннелям, а потом за мной случился обвал. Я не знал, сколько времени прошло, но никто не искал меня. Я потерял счёт дней, устал от борьбы с зомби и скелетами, пока не провалился во мрак.       Он остановился в паре метров от девушки. Эванора сжала край пояса, делая вид, что поправляет Книгу Теней, чтобы не выдать своего волнения. Она не отводила глаз, чтобы показать, что она больше не боится его. Мужчина криво улыбнулся, но улыбка быстро сползла с его губ.       — Я желал увидеть свет, и мои глаза стали испускать этот свет. Я желал отомстить, и ко мне пришла сила. Тот, кто создал этот мир, наделил меня силами. Я встретил иссушителей в той самой крепости, ими руководил Табус. Я его победил в дуэли, поэтому он подчинился. Я копил силу, чтобы отомстить, чтобы они начали меня бояться. И где они сейчас? Главное, что я здесь, стою своими ногами на этой земле.       С тем, как Херобрин завершал речь, тем ближе он подходил к молодой ведьме. Эва твёрдо стояла на ногах, пока не поняла, что отступать ей некуда. Впереди мужчина, а позади только дерево. В лёгкой панике Эванора посмотрела через плечо. В это мгновение мужчина слегка толкнул её, уперев руки в кору так, чтобы ведьма не могла увернуться.       Херобрин навис над девушкой, заставляя её прижаться спиной к дереву. Она сбито дышала от быстрого сердцебиения. Эва не боялась его, ей было страшно предположить, что может произойти, как себя поведёт мужчина. Херобрин опустил взгляд, изучал её фигуру, хотя видел молодую ведьму без платья в перевязках. Эванора не сводила с него глаз, пытаясь предугадать его дальнейшие действия.       — Твой поцелуй не забрал никто из парней, что бегали за тобой, я прав? Твой румянец говорит о моей правоте, — Херобрин провёл большим пальцем по щеке Эвы. — Что сейчас меня должно остановить?       — Я, — глухо, но твёрдо произнесла Эванора.       Мужчина рассмеялся, но не отстранился от девушки, не позволяя ей сделать и шага в сторону. Она была загнана в ловушку, но оставалась решительной, хоть была и задета личная тема. Эванора не сдавалась, в ней говорили не только гордость и нежелание уступать, но и сила воли, которую она переняла у своих ведьм. Они не внушали ей идеи о бунте, о побеге и прочем. Они следовали за ней и были готовы рискнуть жизнью ради неё. Они подчинялись только ей, а она была союзником Херобрина.       — Смелая. Неглупая. Это мне нравится.       — Только это?       — Что ты хочешь услышать ещё? Что ты похожа на Алекс? Может быть. Но у тебя есть своя голова, она же слепо следовала за Стивом. Мне не нужна марионетка. Я желаю видеть рядом с собой ту, которая может править без меня. В случае моей слабости, ты сможешь повести всех, одержать верх над Подземным королём, — мужчина поправил воротник её платья.       Он сделал это так, чтобы коснуться тонкой девичьей шеи. Его кожа была горячей, а её холодной, поэтому Эва вздрогнула от мурашек. Словно её ударили мелкие искры первого её заклинания, которое она смогла использовать. Для неё это было очень странным и каким-то забытым чувством, которое не должно проявляться часто. Какое-то фантомное ощущение мимолётной радости.       Херобрин молча смотрел на Эванору, рассматривая её лицо, словно они уже встречались раньше, и ему стыдно перед ней, что они не виделись очень долго. В его прищуре, в напряжённой челюсти, в полузакрытых глазах читалась печаль, глубокая и страшная, что у Эвы с болью сжалось сердце. Она металась в собственных мыслях и том, что сказал Херобрин. Молодая ведьма широко открыла глаза и затаила дыхание.       — Вы... вы показываете свою слабость? — удивилась Эва, прикрыв рот ладонями.       Вся её усталость пропала. Она слишком привыкла к тому, что Херобрин немногословен, жесток и груб. Это делало из него хорошего стратега и командира, умеющего расставлять приоритеты на поле битвы. Когда он наедине проявил настоящие эмоции, Эванора увидела в нём себя, прямо после уничтожения её селения. Смятение, злоба, обида, зависть, желание справедливости.       Херобрин опустил руки, отступил из тени. Лунный свет очертил его фигуру, словно гранитный камень над могилой. Ветер редкими порывами приподнимал края рубашки, трепал тёмные густые волосы мужчины. Эванора сделала пару шагов к нему:       — Прошу, поймите меня. Мне страшно сейчас, и я не могу разобраться в себе самой. Ещё в начале я желала покинуть вас, вы были мне только врагом. А сейчас я начинаю понимать ваши мотивы, пытаюсь понять и вас. И как бы я не злилась на высказывания Табуса, он был прав в том, что мы с вами похожи.       Уже Херобрин с неким удивлением посмотрел на Эву. Она устало улыбалась без единой нотки лжи или корысти. Девушка едва коснулась плеча мужчины, как бы прося не перебивать её слова и никак их не комментировать. Такой неловкой и смущённой Эва предстала перед ним впервые. Гордая, обиженная, озлобленная - ничего из этого не читалось ни в её глазах, ни на её лице. Спокойствие, очаровывающее целиком.       — Брошенные души, которые были готовы пожертвовать собой ради других. А наши цели в том, что мы хотим остановить катастрофу способами, которые не одобряют другие. Отвергнутые теми, кем мы дорожили, — говорила Эванора, смотря в глаза Херобрина.       Он взял её ладони в свои, стараясь делать это осторожно. Её кожа была мягкой, казалось, с подушечками, как на лапах у кошек. Мужчина провёл своими пальцами по её, наслаждаясь нежностью кожи. Эва ощутила себя цветков в каменной вазе, которая защищала её от повреждений. Его огрубевшие руки не вызывали в ней отвращения или иных, подобно этому, чувств.       Херобрин притянул к губам кисти рук Эвы, обжигая их дыханием и тёплыми невесомыми поцелуями. Она была права, и это понимали оба. Они остались брошены и спасали свои жизни сами. Эванора пожертвовала собой, чтобы селяне и ведьмы могли уйти. Херобрин единственный спустился в шахту, чтобы этим не занялись его односельчане. И, целуя руки молодой ведьмы, он был так безоружен, так слаб.       Эва прослезилась. Она часто заморгала, пока редкие слезинки стекали по её щекам. Херобрин аккуратно стёр её слёзы, смотря ей в глаза. Эванора поняла, что в тот момент он под её властью, готовый ради неё на всё. Это не был тот взгляд, которым на неё смотрели Барри и Стэн, совсем другой. Серьёзный, решительный и вместе с тем тёплый и нежный взгляд.       — Мне не важно, когда ты ответишь на мои чувства. И ответишь ли вообще. Прошу лишь позволить мне забрать твой поцелуй, — прошептал мужчина.       Эванора протяжно выдохнула, веки закрыли глаза. Херобрин осторожно подцепил большим и указательным пальцем её подбородок. Девушка ощутила горячее дыхание на своём лице, сердце невыносимо громко забилось в груди. Она хотела оттолкнуть его, остаться одной в лесу, чтобы её никто не тронул. Но Эва стояла ровно.       Мужская рука легла на талию девушки, притягивая к себе. Сперва было почти невесомое касание губ, чтобы она слегка приоткрыла свои. От этого её тело оцепенело, да и для мыслей о таком Эва была слишком застенчивой. Херобрин был осторожен, пока девушка не начала отвечать на поцелуй. Боязливо, неловко, но всё же отвечала, повторяя движения его губ.       Она чувствовала его нежность. Его уверенность, его настойчивость. Эва чувствовала его губы, жар его тела. Эванора чувствовала страх, вдруг она сделает что-то не так, и Ему это не понравится. Она чувствовала все... и ничего. В очередной раз молодая ведьма не понимала себя. Её тело и сознание были против неё.       Его руки гладили её спину, прижимая к себе сильнее. Девушка неспешно обняла мужчину за шею, привстав на носочки обуви. Херобрин разорвал поцелуй, кончиком носа провёл по шее Эвы, заставив её вздрагивать. Она упёрлась ладонями в его грудь, показывая, что ей не нравится происходящее.       Херобрин уткнулся лбом ей в плечо. Эванора провела ладонью по тёмным волосам мужчины. Молодая ведьма вдыхала его аромат. Он пах углем, тёплой кровью и мускусной древесной корой. Такое необычное сочетание, которое понравилось ей. Она запомнила запах его тела.       — Уже поздно. Тебе нужен отдых, — отстранившись, заговорил Херобрин.       — Вам тоже. Мы не сможем победить, если вы будете не владеть собой.       Эванора закрыла глаза. Открыла она их уже находясь в своей комнате. На столе спал Лакки, свернувшись в клубок. Молодая ведьма повернулась спиной к мужчине. Он коснулся её плеча и, попрощавшись, оставил девушку одну в комнате. Эва посмотрела на своё отражение растерянным взглядом. Её щёки пылали, глаза слезились, а по телу бегали мурашки.       — А как же...светлячки?