Змейка

Оранжевато-коричневый свет мягко охватывал фигуру адепта. Редкие вращающиеся плоские камни размером с кулак выполняли скорее декоративное свойство, нежели защищающее, но это не отменяло того, что я не могла убрать его щит.  — Тебе говорили, что когда злишься, появляется очаровательный румянец? — Чжун Ли изредка парировал мои атаки копьём. В основном он стоял и потешался, — А ещё у вас так горят глаза, — самым раздражающим было не то, что он вот так расслабленно стоит, и даже не его насмешливость, что вообщем-то не выходила за рамки, самым ужасным были его губы. Застышие в лёгкой и довольной улыбке, они были в красной помаде, что смазанно лежала на них. Стоит только зацепиться за них взглядом, как горячее пламя растекалось по венам.  — Нет. Таких суицидников не находилось, — щёки пылали. От физической активности, от жара солнца, от смущения. Никакое понимание, что выгляжу странно, некорректно и явно на любителя не могло вернуть привычное спокойное состояние.  — Значит, я первый? — он наклонился ко мне. Обволакивающие Кор Ляписом глаза были открыты, но какая-то кошачья прищуренность делала взгляд обманчиво коварным и насмешливым.  — Это значит, ты последний! — тихо, едва ли не пискнула, чувствуя наливающийся жар на коже лица.  — Хахаха, — Чжун Ли смеялся мягко, утробно, словно посмеивался. Такое поведение было нетипичным, вводящим в ступор, — Я не против быть и последним, — довольно произнёс, щуря глаза. Я смотрела на него не в силах понять, что у него происходит в голове, почему он ведёт себя так странно и почему возникает в голове ассоциация с котом, что ленно играет с мышкой. Да нет, глупость какая. Что бы я и мышка… Да пробивайся ты! Сделав неутешительный вывод, что со мной всё-таки играют, начала по новой рушить его щит.  — Юйхуа, — не обращать внимания, не обращать внимания, — серьёзно, — куда проще на него злиться, — гхм, — так тебе! Не ты один можешь играть нечестно… зараза. Из-за того, что саданула его ногой по коленке, он немного накренился, опираясь рукой на здоровую коленку и копьё второй.  — Старость не в радость? — участливо поинтересовалась, так же опираясь на оружие, но из-за своего роста и длины косы, была больше похоже на выглядывающую из окна девицу, нежели на сгорбившегося адепта.  — Не такой уж я и старый, — с достоинством произнёс, распрямляясь.  — Ну раз такое дело, — прикрыв глаза, расплылась в улыбке, от чего Чжун Ли, вероятно, почувствовав что-то своей интуицией, слегка дёрнулся, как от спазма, — не вини меня за грубость, — тёмно-зелёный туман клубился у ног, едва доставая до щиколотки.  — Ты… — Чжун Ли сделал не увенчавшееся успехом движение раз-другой, однако я не зря столько мучилась на тренировках с милашкой, чтобы не суметь сейчас создать удерживающие путы из растений.  — Видишь ли, Чжун Ли, я очень не люблю, когда со мной играют, — древко косы крутанулось об освальт, так что часть с лезвием опасно сверкнула, — Ещё больше не люблю, когда данное слово не держат, — маленькое сомнение возникло, ибо нарушал ли он его? Можно ли его действия считать за обман, а не нечестным боем? Пусто, — А ты сделал и то, и другое, — вынесла свой вердикт.  — Один вопрос, — перестав двигать ладонями, он перевёл взгляд на меня, — У вас фетиш на связывание? — я несколько рассеянно похлопала ресницами. Мне не послышалось?  — Так я прав? — весьма буднично уточнил. От его тона хотелось приписать картину того, как он свободно поправляет галстук, так ненапряжно это было произнесено. От натянутой улыбки уже начала появляться оскомина. Этот нехороший… адепт. Чжун Ли, чуя неладное, укрепил щит, обновляя его ещё и каменной стелой, что, впрочем, была быстро разрезана надвое.  — Покойся с миром, — прошептала, отправляя добрую порцию яда в перемешку с растениями.