Змейка

— Ни капли уважения к чужим чувствам, — сидя на твёрдой земле черно-бурого оттенка, Тарталья злобно отряхивал верх своей одежды, что была испачкана поднявшейся пылью, и, конечно, не прибавляла ему настроения. Тарталья вообще считал Ли Юэ городом не гостеприимным, мстительно добавляя, что другое дело его родина, но то, что это негостеприимство распространяется ещё и на жителей, как-то подзабыл, имея постоянный доступ к счетам банка Снежной. Чжун Ли стоял на прежнем месте, наклонив голову к цветам. Тарталья был готов лично затолкать эти самые цветы одной персоне в глотку, так он был зол на неё. Единственное, что его останавливало от скорой расплаты, это вовсе не обострение напряжённых отношений между Цисин и Снежной, а Чжун Ли. В конце концов, его прикроют, а возможное дело замнут, видя выгоду в будущих уступках с их стороны. Однако такая преданность, сравнимая разве что с собачьей, выводила Тарталью из себя. Ведь будь такой человек на его стороне хотя бы на треть так же верен… Тейват бы содрогнулся. — И что ты в ней нашёл? — поднявшись на ноги, отряхивал постадавшую больше всех часть своего тела. У Чайлда было несколько не гласных правил, одно из них — не лезть не в своё дело, если этого не требовала работа и если имелась малейшая угроза его близким. Другой вопрос, считал ли Тарталья Чжун Ли таким человеком? Чжун Ли же, вдоволь настоявшись под дверью, всё же развернулся и неспешно пошёл прочь, лишь немного задерживаясь возле предвестника, как бы предлагая продолжить путь вдвоём. — Чувства — странная вещь, которую не могут понять и объяснить в полной мере мудрецы. Что уж говорить обо мне? — противогаз искажал природный голос, делая его похожим на разговор человека с заложенным носом. И это также то, чего Тарталья не понимал. Столько усилий, и, спрашивается, на что? Чтобы тебя так нагло проигнорировали? Взяли да вытерли ноги о твои старания? — Красивые цветы, кстати, — решил поддержать товарища, задерживая взгляд на предмете разговора. Бутоны были с размером в его кулак, а нежный цвет и природный рисунок делали эти цветы приятными глазу даже для него. — Спасибо. Я их сам сделал, — подобную фразу обычно произносят с гордостью и тщеславием, однако как бы Тарталья не старался расслышал их — его старания были тщетны. Как если бы это была обыденность, всё равно, что разговор о погоде. — Ды ты, верно, шутишь, — фыркнул снежанин, отворачивая голову от цветов. — Нет, смотри, — Чжун Ли остановился и в самом деле начал ему рассказывать лекцию, которую Чайлд честно слушал лишь отчасти, — розовый кварц, — говорил консультант немного гнусавым голосом, объясняя особенности данного вида камня. — Хорошо, я верю, — сдался Тарталья, уловив паузу для вдоха. После того как их отношения перешли к приятельским, Тарталья быстро выяснил, что его друг весьма эрудирован и способен вести разговор часами на многие темы, — Скажи лучше, почему она? — Тарталья смотрел прямо в зелёное безобразное устройство, в мутном стекле которого мог увидеть себя, чувствуя, как медленно начинает закипать. — Что ж, — Чжун Ли замер, будто прикидывая что-то в голове, а затем свободной рукой снял фонтейновское устройство. Передние пряди были важными и липли к лицу, делая его по-своему нежным и уязвимым, — Любовь не выбирают, — Тарталья был готов начать возмущаться, что это вовсе не любовь, а что-то очень и очень другое, как Чжун Ли продолжил неспешно идти и говорить, — Мы познакомились довольно давно. — Разве первая встреча была не задолго до моей? — не сдержался предвестник, перебивая. Ему очень не хотелось слушать оправдания. — Не совсем. Я был тогда достаточно юн и, по правде говоря, не признал в Юйхуа свою знакомую, — Тарталья вскинулся, но всё же молча последовал за ним, впитывая чужую историю, — Как ты заметил, у нас весьма ощутимая разница в возрасте. — Я бы не сказал, что лет восемь — десять такая уж разница, — закатил глаза на показ, — сколько ей? Двадцать один? Двадцать три? — Верно, — кивнул Чжун Ли, подтверждая, — Я тогда сильно вздорил с её братом, — Тарталья присвистнул, вспоминая рассказ о тюрьме на пьяную голову, — Как ты мог предположить, у меня не самое спокойное прошлое, — без деталей признался. По правде говоря, Тарталье этого было достаточно, чтобы начать испытывать чувство благодарности за такой шаг навстречу, потому что, видит Царица, он уже устал гадать кто же его друг, — Юйхуа, может, не до конца понимает это, но вполне осознаёт. Я не удивлён, что она старается держаться от меня подальше. Тарталья шёл рядом с ним молча, понимая, что снова влез в драму.