Catharsis // Катарсис

Реддл сидел на кресле в слизеринской гостиной и смотрел на пространство перед собой, бессмысленно поворачивая кольцо на пальце. Розье расположился на диване рядом с ним и тихо бормотал что-то себе под нос, пытаясь отработать новые заклинания, которые узнал от семикурсника с Пуффендуя. Том не уделял ему особого внимания, слишком занятый мыслями о множестве других вещей. Значение, однако, имела только одна. Вес дневника, лежащего на его коленях, ощущался, как тонна свинца, его присутствие почти душило, пока он в миллионный раз снова и снова повторял в своей голове план на вечер. Он не боялся. Это был второй крестраж, который он создаст, первым было кольцо. Он знал, во что втягивает себя, но он солгал бы себе, если бы сказал, что с нетерпением ждет предстоящей ночи. — Ну что, парни, как я выгляжу? — самодовольно спросил Лестрейндж, появляясь в гостиной, одетый во все черное. Он запустил руку в волосы, смотря на себя в позолоченном зеркале и усмехаясь. — Я и так знаю, что выгляжу прекрасно, но был бы рад услышать, что вы оба со мной согласны. — Я все еще удивлен, что она согласилась пойти с тобой на свидание, — сказал Розье, его глаза едва заметно метнулись на Лестрейнджа. — Что тут сказать? Я неотразим, — пожал плечами Лестрейндж, расстегивая три пуговицы на своей рубашке. — Так лучше. Том услышал звук каблуков, стучащих по полу и мысленно простонал, когда в гостиную ворвалась девушка Нотта. — Где Аксель? — спросила она резким голосом, мгновенно вызвавшим у него головную боль, пока нетерпеливо постукивала ногой. Ее светлые волосы были идеально завиты, новое красное платье на ней великолепно сочеталось с цветом ее накрашенных раздраженно поджатых губ. — И тебе привет, Гринграсс, — сказал Лестрейндж, закатив глаза. Она уже открыла рот, чтобы сказать что-то в ответ, но звук открывающейся двери заставил ее обернуться и увидеть Нотта и Мальсибера, идущих к ним, их квиддичная форма была насквозь пропитана потом. — А вот и ты! Ты опоздал на пятнадцать минут, — сказала она, подбегая к Нотту. Мальсибер отошел вовремя, избегая столкновения со стройной блондинкой, когда та бросилась в объятия своего парня. Нотт улыбнулся и поцеловал ее в нос, перед тем как сказать: — Прости, любимая. Тренировка затянулась. Мне нужно только помыться и переодеться, и мы можем идти, хорошо? Тому тяжело было не показывать свое отвращение к паре. Величайшей слабостью Нотта была его любовь к девчонке, он делал все ради нее, несмотря на то, что та была невыносимой, и однажды это должно было стать его крахом. Любовь была оружием против слабых. Том обнаружил, что еще крепче сжимает дневник, пока смотрел на парочку, шепчущую друг другу на ухо милые мелочи. Розали прикусила губу, сдерживая улыбку, когда Нотт поднял ее и закружил вокруг себя. — Где Эйвери? — спросил Розье. — Он дает одному из четверокурсников несколько советов о том, как попасть в команду, — ответил Мальсибер. — По какому поводу принарядился? — спросил Нотт, перемещая внимание на Лестрейнджа. — Я собираюсь провести новенькой когтевранке экскурсию по замку, — сказал он, многозначительно пошевелив бровями. — Значит, отведешь ее в теплицы, как и любую другую девушку, которую хочешь затащить в постель? — сказал Мальсибер, сдерживая смех. — Зачем отступать от выигрышной стратегии? — подмигнул Лестрейндж. — Кстати, Розье, убедись, что тебя не будет в нашей комнате, когда я вернусь. Мне понадобится немного… личного пространства. — Она ни за что не купится на это, — сказал Розье. — Ты говоришь так каждый раз, и тем не менее я никогда не перестаю тебя удивлять, не правда ли? — Однако она чокнутая, — сказал Розье, смеясь. — Нотт, Мальсибер, — он посмотрел на друзей-семикурсников, дождавшись, пока те обратят на него внимание. — Вы бы видели ее дуэль с Реддлом сегодня на Защите от Темных искусств. Девчонка — психопатка. — С чего бы тебе так говорить? — спросил Мальсибер, вскинув бровь. — Ее глаза были безумными, как у одержимой. А еще она талантлива в невербальных заклинаниях. Клянусь, если бы Реддл не сломал ей руку в конце, она бы попыталась убить его прямо там, — ответил Розье. — Ты сломал ей руку? — спросил Нотт, смотря на Реддла. — Ей повезло, что это все, что я сделал, — сказал он, отрывая холодный взгляд от дневника. — Она сильна, но чересчур эмоциональна, себе же во вред. — Значит, ты пытаешься заполучить вспыльчивую кровожадную волшебницу, абсолютно не контролирующую себя? — сказал Нотт, даже не пытаясь скрыть ухмылку. — Однажды я попробую все. — сказал Лестрейндж, усмехаясь. — А теперь, ребята, прошу меня простить. Я должен идти. — Он махнул им, после чего вышел из гостиной, направившись к Башне Когтеврана. Девушка Нотта нетерпеливо вздохнула и потянула его за рукав спортивного джемпера. — Ты не мог бы поторопиться? У нас завтра занятия, и я не хочу вернуться слишком поздно. Он кивнул, но не двинулся. — Кто считает, что он действительно преуспеет сегодня? — Абсолютно без шансов, — сказал Розье. — Ставлю пятьдесят галлеонов, что он не справится. — Принимаю вызов. Мне неприятно это признавать, но он такой подлец, что я не удивлюсь, если она поведется на это, — вклинился Мальсибер. — От меня неуверенное да, однако я буду рад увидеть, если этот подонок хоть раз провалится. Его неплохо было бы немного усмирить, — сказал Нотт, кивая Тому. — Реддл, ты как считаешь? Том пожал плечами, он посмотрел вперед с непоколебимым лицом. — Мне в любом случае глубоко наплевать. — Тебя просто бесит, что она надрала тебе зад в классе, — рассмеялся Розье. Том приподнял бровь, устремив острый взгляд на парня. Улыбка мгновенно исчезла с лица Розье, и он нервно сглотнул комок воздуха, застрявший в горле под весом пристального взгляда Тома. Несколько секунд никто не произносил ни звука, никто, даже невыносимая девушка Нотта. Том думал о миллионе способов, которыми он мог преподать Розье урок. Он не терпел, когда с ним разговаривали так, тем более в присутствии других. Сила лилась по его венам, пока он смотрел, как тот скорчился под его взглядом. Вызывающая улыбка коснулась его собственных губ, когда он встал и подошел к Розье, зажав свою палочку между пальцами. Он лениво прокрутил ее, указывая в направлении Розье, когда присел, чтобы оказаться на одном уровне с глазами испуганного парня. — Повтори? Розье избегал смотреть Тому в глаза. Он уставился на землю перед собой, капля пота выступила на его лбу. Остальные парни наблюдали в тишине, никто не смел вмешаться. Звук Эйвери, открывающего входную дверь в гостиную и входящего с раздраженным вздохом, отвлек Тома, и он отошел назад, заставляя всех вокруг выдохнуть, хотя они даже не осознавали, что задержали дыхание. Эйвери плюхнулся на диван, не обращая внимания на сцену, развернувшуюся до того, как он вошел. Он стянул квиддичный джемпер через голову и полотенцем вытер пот со лба, прежде чем начать болтать о том, как он устал после тренировки. Том не потрудился остаться, чтобы послушать. Его руки схватили дневник с кресла. Он не мог терять время. Пора было сосредоточиться. Авалон пристально смотрела на стрелки часов, опасно приближающиеся к восьми. Она знала, что должна спуститься скоро, но какая-то ее часть хотела остаться спрятанной в безопасности башни и просто забыть о ее планах на вечер. Ей нужно было подобраться ближе к Лестрейнджу. Она знала, что это был лучший шанс получить больше информации о Реддле. Но тем не менее ей было тяжело убедить себя, что она действительно должна пойти вниз и приступить к вечеру. Она ненадолго сходила в Выручай-комнату ранее и, к счастью, смогла найти немного одежды, не являющейся обычной хогвартской формой. Она чувствовала себя глупо, стоя перед входом и желая, чтобы комната наполнилась вещами, но она сделала, что должна была, и смирила свою гордыню, сумев приобрести себе новый, более подходящий гардероб. Ее отражение в зеркале казалось ей чужим, но, стоило признать, мода сороковых начинала ей нравиться. На ней было надето лавандовое платье длиной до лодыжек, она зачесала свои длинные черные волосы назад, усмиряя на вечер их обычную непослушность. В целом, она не думала, что выглядела так уж плохо. Платье скрывало шрамы на ее коже, так что жаловаться было особо не на что. Сделав последний глубокий вздох, она взяла палочку, спрятала ее в маленьком кармане платья и начала спускаться к низу Башни Когтеврана. Шаги раздавались эхом, когда ее узкие каблуки сталкивались с каменной лестницей, и этого шума было достаточно, чтобы немного успокоить нервы. Оказавшись у основания башни, она вышла и сразу же увидела фигуру Лестрейнджа, сидящего на ближайшем подоконнике. Он не заметил ее сначала, так как увлеченно смотрел вдаль на открывающийся горный пейзаж, поэтому она тихо подошла к нему, внимательно осматривая. Он был одет во все черное, за исключением разве что золотых украшений. Длинные волосы были заправлены за уши, обнажая его острые черты перед лунным светом. Она оказалась вынуждена признать, что он выглядел привлекательно, впрочем, так же, как и блеск огня: яркий, красивый, но все еще по сути своей опасный и необузданный. Он обернулся, расплывшись в улыбке, когда, услышал ее шаги за спиной, и, взяв ее руку и не ожидая, пока она поймет, что он делает, закружил ее, присвистнув. — Ну и ну. Ты выглядишь просто великолепно. Она натянула улыбку, зная, что должна быть на его стороне, если хотела, чтобы он раскрыл хоть что-нибудь о Реддле. — Спасибо, ты тоже выглядишь прекрасно. — Благодарю. И я принес кое-что для тебя, — доставая одну белую розу из-за спины, сказал он и посмотрел ей в глаза, спрашивая разрешения. Дождавшись ее кивка, он заправил цветок ей за ухо, закрепив его в волосах, а затем протянул ей руку. Она вложила в нее свою ладонь немного неохотно, но он, казалось, не обратил на это внимание. — Я надеюсь, ты готова увидеть Хогвартс таким, каким не видела его никогда, потому что у меня все спланировано. — Оу, даже так? — О да. Прошу следовать за мной, тур скоро начнется, — сказал он, ведя ее вдоль каменного коридора. — Справа от тебя можно увидеть множество портретов волшебников и ведьм, которые жили и дышали в этом же замке задолго до того, как ты и я появились на свет. Она уставилась на движущиеся картины, каждая из которых была занята разговором с соседними портретами, уделяя мало внимания им двоим, проходящим мимо. — Я тебе этого не говорил, но если когда-нибудь тебе нужно будет сбежать, картина женщины вон там, — он указал на спящую женщину, одетую во все красное, — откроет тайный проход, если скажешь ей, что призраки из Визжащей хижины сбежали и идут за ней. Она издала смешок, и он воспринял его как наркотик, ухмыляясь самому себе при звуке ее хихиканья, и продолжил вести их по дороге. Он открыл дверь, выходя наружу мимо колокольных башен. — Если когда-нибудь захочешь насладиться прекрасным видом на территорию замка, Колокольные башни — лучшее для этого место. Она покачала головой. — Лучший вид открывается из Башни Когтеврана. — Тогда, может, ты сможешь показать его мне когда-нибудь, — сказал он, нагло подмигнув. Она почувствовала, как щеки покраснели, но опять же, он, казалось, не обратил внимания и не придал этому значения. Холодный воздух окутал ее кожу, но тепло тела Лестрейнджа отгоняло ночной озноб, когда они вышли под бледный лунный свет. Она заметила, как его глаза сверкнули ярко-зеленым при свете, и пристально посмотрела на него, чуть не попавшись, когда он вдруг повернул к ней голову, чтобы взглянуть на нее. — Я обязан сказать, что для той, кто чуть ли не убивает сверстников на дуэли, прямо сейчас ты ужасно стеснительная. — У меня просто нет слов от того, насколько хороший у меня гид, — сказала она голосом, тошнотворно сладким для ее ушей. Она почти не слышала, как он снова заговорил, продолжая свою непрерывную экскурсию; незначительный комплимент потешил его самолюбие. Она бросила на него взгляд и показала свою самую милую улыбку. — Расскажи мне о себе. — Я открытая книга. Что ты хочешь знать? — Все. Расскажи мне, кто такой Ксавьер Лестрейндж. Он распрямил спину, радуясь возможности похвастаться собой. — Ксавьер Лестрейндж — это чертовски красивый ученик Хогвартса. Он предпочитает ночь дню, его любимое время года — осень, он однажды встанет во главе семейного бизнеса, хочет собственного гиппогрифа в качестве питомца, верит, что сливочное пиво ужасно переоценено, и думает, что он сейчас смотрит на самую красивую девушку из всех, что он когда-либо видел, — сказал он, глядя на нее. Его слова казались настолько заученными, будто он говорил их миллион раз до этого, но все же он был обаятелен. Она гадала, как много девушек до нее пали жертвой таких же чар. Она вынужденно хихикнула, потакая его самоуверенности, и направила разговор туда, куда было нужно ей. — Кажется, ты очень близок со своими друзьями. — Они мне как братья. — А как ты познакомился с ними? Он сделал паузу, призадумавшись. — Со всеми из них или только с теми, которых ты встречала в классе? — Со всеми, — пожала плечами она. — Что ж, с Розье мы были друзьями с рождения. Наши семьи чрезвычайно близки. Мы проводили каждое лето в Париже вместе столько, сколько я себя помню. Его мать дружит с матерью Мальсибера, так что когда мы двое пошли на первый курс в Хогвартсе, она представила нас ему, чтобы он мог показать все здесь, потому что он на год старше. Благодаря ему я сблизился и с двумя его друзьями: Ноттом и Эйвери. — А Реддл? Он рассмеялся. — Реддл… Мы встретились в Хогвартс Экспрессе на первом курсе. Он сидел со мной и Розье. Не сказал ни слова за всю поездку. В какой-то момент, я чуть не подумал, что он умер. — Ты близок с ним? — А что? Неужели ты тоже хочешь? — ответил он, приподняв бровь. Она засмеялась. — Даже и не думала. — Хорошо, — ответил он; вечная ухмылка вернулась на его губы. — Я бы отдал жизнь за любого из них, включая Реддла, если ты спрашивала об этом. — Не думала, что ты доблестный. — Скоро ты узнаешь, что я полон сюрпризов, — сказал он, останавливаясь, когда они подошли ко входу в теплицу. Он открыл дверь и отошел в сторону, ожидая пока войдет она. — После тебя. Она шагнула внутрь, он последовал сразу после и захлопнул за собой дверь, поймав их в ловушку между стеклянными плоскостями залитой лунным светом комнаты. — Здесь проходит Травология, — заметила она, обнаруживая, что экскурсия оказалась не такой особенной, какой он ее описывал. — Здесь таится больше, чем может показаться, — размышлял он, проходя мимо бесконечных горшков, стоящих на подоконнике. Ее глаза расширились, когда он схватил посаженную Мандрагору и начал лениво крутить ее листья вокруг пальцев. — Ты когда-нибудь слышала плач Мандрагоры? — С затычками в ушах, да, — сказала она, пытаясь отобрать у него горшок. Он поднял его над своей головой, смеясь. — Убери ее подальше, Лестрейндж, это опасно. — Ни за что не поверю, что такая, как ты, боится маленького кричащего растения, — произнес он, вращаясь вокруг и уклоняясь от нее, пока его руки сжимали листья растения, угрожая вырвать его. — Хватит! — крикнула она, желая, чтобы он не был настолько чертовски высоким, что мог просто поднимать горшок вверх каждый раз, когда она пыталась выкрасть его. — Я не шучу… — Лучше прикрой свои уши, — сказал он, почти не давая ей времени, чтобы заткнуть уши руками и крепко зажмурить глаза, приготовившись к ужасному звуку, когда он вырвал листья из горшка. К удивлению, она не услышала никакого плача. Единственным звуком, который донесся до нее, был его смех, наполнивший комнату. Он был не в силах сдержать ни капли своего веселья, сжимая в руках остатки порезанной Мандрагоры. — Расслабься, дорогая, это всего лишь листья. Она подошла ближе как раз вовремя, чтобы увидеть, как он высыпает из горшка остатки земли, доставая мастерски спрятанную бутылку огневиски. — Очень смешно, — проворчала она, легонько ударив его по руке. Он лишь усмехнулся, пожимая плечами, пока доставал палочку, и проговорил быстрое «агуаменти», направив струю воды на бутылку, чтобы смыть с нее мусор. — Дамы вперед, — сказал он, протягивая ей бутылку, которую она неохотно взяла, но он заметил ее нерешительность. — Ладно, ладно. Я начну. — он поднял бутылку к своим губам и позволил горящей жидкости влиться в его горло, делая глоток, который длился, казалось, целую вечность. Он вытер губы тыльной стороной ладони, прикусив их, и улыбнулся. — Давай, дорогая, не заставляй меня пить в одиночестве. Она пыталась напомнить себе о том, что должна нравиться ему, если когда-либо хочет выудить из него информацию, так что она вздохнула и взяла бутылку из его рук, заслуживая от него тихое «так держать», пока он наблюдал, как она отпивает немного. — Теперь еще чуть-чуть, — сказал он, поднимая бутылку обратно к ее губам, хотя она уже начала опускать ее. Напиток прожигал ее внутренности, заставляя скривить лицо, когда она наконец отдала бутылку обратно ему. — Это подло, — проворчала она, с тошнотой покачивая головой. — Это цена за веселую ночь. — Он запрыгнул на широкий подоконник, наклонившись и хватая ее руку, прежде чем поднять к себе. — Потанцуй со мной. У нее не было времени, чтобы возразить. Он закружил ее и опустил вниз, улыбаясь, когда навис над ней. Теплый и влажный воздух помещения окутывал их кожу, покрывая ее свежим блеском, и она почувствовала, как щеки покраснели от жара выпитого. Он продолжал пить, пока они качались в тишине, предлагая ей бутылку после каждого глотка. Первые пару раз она возражала, но его упорство было заразительным, и сила воли в конце концов подвела ее, несмотря на то, что мозг напоминал ей быть осторожной. Та часть разума, которая отвечала за логику, кричала на нее, однако была побеждена другой крошечной частью, которая продолжала настаивать на том, что лучший путь, чтобы подобраться к Реддлу, лежал через его друзей. Остальной замок казался так далеко. Они танцевали несколько минут, оба еле сдерживая смех, когда беспорядочно закрутились вместе. Он наклонился, прижимаясь губами к ее уху: — Разозлишься ли ты на меня, если я скажу, что зачаровал огневиски, чтобы усилить его эффект? Ответом должно было быть да. Однако ее разум был затуманен, и мысли уже путались, поэтому она только откинула голову назад и засмеялась. — Ты наглый сукин сын, ты же знаешь об этом, да? — Манеры, Хендрикс, манеры, — отругал он ее, улыбаясь. Его глаза остановились на ее, и он прикусил нижнюю губу, пытаясь удержать свой пьяный смех. — Пошли, мне еще есть, что тебе показать. Он спрыгнул с подоконника и вежливо взял ее за талию, помогая ей спуститься, пока ее ноги не встали на землю с тихим стуком. У нее кружилась голова. Она не знала, как позволила себе оказаться в такой ситуации, но ее мысли были слишком туманными, чтобы суетиться по этому поводу. Все это было необходимой гарантией для того, чтобы узнать больше о Томе, продолжала твердить себе она. Он взял огневиски, периодически делая глотки, пока они вдвоем выходили из теплицы, их шаги были неровными, и они постоянно натыкались друг на друга. Лестрейндж подошел и взял ее за руку. Он не был уверен, что она позволила бы, но, к его удивлению, почувствовал, как ее пальцы переплелись с его. Вечер, стоило признать, проходил лучше, чем он предполагал. Он повел их к лодочной станции у основания замка около Черного озера, присел на валун, откуда открывался вид на усыпанную звездами водную гладь, и похлопал по месту рядом с собой, приглашая ее сесть. Она подошла, шагами тяжелыми и некрасивыми, и плюхнулась около него. — Здесь так спокойно, — сказала она тихим голосом. — Это мое любимое место, куда я прихожу ночью, чтобы подумать. — И о чем же ты думаешь? Его взгляд остановился на ее губах, когда он ответил: — Ты хотела бы узнать? — На самом деле, да. — Ты даже близко недостаточно пьяна, чтобы я открыл тебе свои мысли, — сказал он, суя бутылку перед ее носом. Она закатила глаза и выпила еще, с каждым глотком находя все более сложной способность концентрироваться. Теплая жидкость заставила голову закружиться, но она пыталась оставаться сосредоточенной на своей цели — стать ближе к парню, сидящему перед ней. Она открыла рот, чтобы спросить его о чем-то, но все ее внимание быстро переключилось. Она услышала шаги позади них и повернула голову, тут же видя фонарь, двигающийся в их направлении. Она прищурила глаза, пытаясь разглядеть, кто бежал к ним. — Лестрейндж? Это опять ты? Ксавьер закатил глаза, схватив ее за руку и подтягивая ее к себе. — Это просто лесничий. — Я думал, что сказал тебе перестать появляться здесь после комендантского часа! — прокричал мужчина, подбегая в их сторону. Темноволосый парень затащил ее с собой на лодочную станцию, смотря через свое плечо, как фонарь становился все ближе и ближе. — Ты мне веришь? — Нет, не особо. — Что ж, это очень плохо, — сказал он, подхватывая ее и сажая в одну из лодок, бросая за ней бутылку и после этого толкая лодку к воде, подняв ее в озеро. — Ксавьер, я клянусь… Он был по колено в воде, пока толкал лодку дальше и дальше в темную лагуну, отправляя через плечо воздушный поцелуй лесничему, прежде чем самому запрыгнуть в лодку, чуть не опрокидывая ее из-за смены веса. Он достал палочку из кармана и указал ею на воду, тихо прошептав заклинание, заставившее лодку двигаться вперед, отдаляясь от лесничего на берегу, выкрикивающего еле разборчивые ругательства им вслед. Авалон уставилась на промокшего парня, сидящего на противоположной стороне лодки, и не смогла не засмеяться. — Ты смешон. Он закатил глаза, указывая палочкой на свою одежду и высушивая себя. — И так ты благодаришь человека, который только что спас тебя от недель отработок? — Я не собираюсь благодарить тебя за то, что ты выпутываешь меня из ситуаций, в которые сам же меня ввязал, — ответила она, покачав пальцем перед его лицом. Он притворился ошеломленным. — Ни малейшей похвалы? — Ни капельки. — Может, мне стоит тогда, — он переместил вес, из-за чего лодка накренилась, — просто перевернуть лодку. — Ты не посмеешь. — Ты намекаешь на то, что я лжец? — Я намекаю на то, что ты слишком печешься о своих волосах, чтобы опрокинуть лодку. — Ты уже настолько хорошо меня знаешь, — рассмеялся он, прислонившись спиной к деревянному бортику и смотря на нее, пока ветер уносил их все дальше и дальше в озеро. — А я все еще знаю так мало о тебе. Она прикусила внутреннюю сторону щеки, но пожала плечами. — Что ты хочешь узнать? — Все. Каждую деталь. Просвети меня, дорогая. — Мне особо нечего сказать. — Это неправда. Скажи мне свой любимый цвет. Скажи мне о своих мечтах. Скажи мне, какая твоя любимая еда. Что угодно. — Что ж… синий, как океан. Я мечтаю о… — она сделала паузу. Она мечтала лишь о том, чтобы увидеть своих друзей снова. — Мире. Конце войны. Моя любимая еда — это обычные тосты с маслом и медом, не знаю, почему. — Что делает тебя счастливой? — Мои друзья и семья. — Что заставляет тебя грустить? — Смерть, — сказала она, немного быстрее, чем следовало бы. — Ты счастлива сейчас? — Бывало и хуже, — он усмехнулся при ее ответе. — Как ты оказалась в Хогвартсе? Она сделала паузу на мгновение. — Ну, учитывая, что вокруг бушует война, моя тетя решила, что будет лучше, если я приеду сюда. Дамблдор — единственный волшебник, достаточно сильный, чтобы победить Гриндевальда, так что здесь, кажется, безопаснее, — соврала она. — Ты живешь с тетей? — Мои родители умерли, когда я была маленькой, — на этот раз честно сказала она, — Я даже не помню их, на самом деле. Так что, да, сестра моей мамы вырастила меня. — Мне жаль, — сказал он, но его слова были пустыми. Она пожала плечами. — Дерьмо случается. Это позабавило его. — Ты ругаешься, как сапожник. — Мне говорили об этом, — получая от него усмешку, ответила она. — Тебе нравился Дурмстранг? — Э-э, — она задумалась на секунду, не уверенная, как увести разговор подальше от школы, в которой никогда не была. За исключением небольших знаний, которые она приобрела о Дурмстранге во время недолгосрочного романа Гермионы и Виктора Крама на четвертом курсе, она мало что знала о школе. — Там было неплохо, да. Но, кажется, я предпочитаю Хогвартс. — Должно быть, хорошо не иметь ни одной грязнокровки в школе, — сказал он, смеясь. Слова слетели с его языка настолько легко, что заставили ее вздрогнуть. Он просто продолжал беседу, не замечая ее шока. — Значит, твоя тетя — волшебница? Она кивнула, но больше не смогла заговорить. Он был сосредоточен на своих вопросах, убеждаясь, что все еще спрашивает то, что хочет узнать, хотя алкоголь и мешал его навыкам общения. — А со стороны отца? — Тоже волшебники, — проговорила она. Это была ложь. Ее отец был маглорожденным, но плывя с ним посередине обширного озера в крошечной деревянной лодке, она знала — было не лучшее время признавать, что она не была чистокровной. Его глаза, казалось, загорелись при подтверждении ее статуса крови, и он кивнул, удовлетворенный полученным ответом. Она невольно сжала деревянное сиденье под собой, пытаясь успокоить дрожь, возникающую в ее теле. Он увидел ее трясущиеся пальцы и вскинул бровь. — Ты замерзла? Она покачала головой, но он передвинулся на ее сторону и аккуратно, чтобы не перевернуть лодку, сел рядом с ней. Потирая ее руки, чтобы дать им тепло, он обхватил ее плечи. Ее тело замерло от прикосновения, разум еще был затуманен алкоголем, однако ясность суждений преобладала с его приближением. Она беспокойно дернулась от его касания, и он приподнял бровь, не привыкший к такой реакции от девушек. Он решил снова сменить тему. — Итак, как тебе удалось стать настолько умелым дуэлянтом? — Дурмстранг, — коротко ответила она. — Да брось, я знаю, что там изучают Темные искусства, но не поверю, что ты выучила все это в классе. Она пожала плечами. — Идет война. Я думаю, мы должны выучить настолько много, насколько возможно, чтобы быть готовыми ко всему, что может встать на нашем пути. — Может быть, тогда вы преподадите мне пару уроков, профессор? — сказал он. — Может быть. Определенно нет. — Никогда не видел никого, кто выстоял бы против Реддла. Ее уши снова навострились при его упоминании. — Он кажется сильным. — Он был первым в классе с того момента, как ступил на территорию замка на первом курсе. Всегда головой в книге. Постоянно сидит в библиотеке, даже если нет никаких приближающихся экзаменов. — Как думаешь, почему? — Я не знаю, — он пожал плечами. — Он просто хочет быть лучшим. Совершенство значит для него все. — Тебя это не волнует? — С чего бы? Нет ничего неправильного в том, чтобы хотеть быть лучшей версией себя. Она подумала о той версии Тома, которой он однажды станет. Тяжело было даже представить, что Том и Волдеморт были одним человеком. Единственной их схожестью была жажда власти. Она задавалась вопросом, стал бы Лестрейндж все еще защищать своего друга, если бы знал, кем тот однажды станет. Какая-то ее часть знала, что стал бы, но другая часть не хотела в это верить. Она посмотрела вниз на воду, слушая, как колышущиеся волны врезаются в лодку с тихим всплеском. — Я не думаю, что кому-либо стоит стремиться к совершенству. Оно недостижимо. Его пальцы легонько прогуливались по ее рукам, выводя неопределенные фигуры на коже, в то время как сам он смотрел на ее губы. — Я не могу согласиться. — Его дыхание было c все еще сильным ароматом огневиски, когда он сместился, чтобы лучше видеть ее. Она заметила, как его глаза потемнели от похоти, зеленый почти превратился в черный, когда он смотрел на нее в дюйме от себя. Она сосредоточилась на беззвучном заклинании, призывая ветер медленно начать вести их обратно к берегу. Ее ореховые глаза избегали его, но он внимательно смотрел, как она ерзала на месте. Ему пришло в голову, что она была довольно неспокойным человеком. Он не помнил, видел ли вообще, чтобы она сидела полностью неподвижно. Ветер притягивал их к ближе земле. Но он определенно собирался сделать так, чтобы ночь длилась дольше. — Осталось последнее место, которое я хочу показать тебе на твоем туре по Хогвартсу. — И что же это? — Какие мы нетерпеливые! Ты увидишь, — сказал он, когда лодка прибилась к берегу. Он указал палочкой на воду, вытаскивая их на сушу, после чего встал и выпрыгнул из лодки, протягивая руку, чтобы помочь ей выйти вслед за ним. Он оставил бутылку огневиски в лодке, оба они ощущали его эффект слишком сильно, чтобы хотеть еще. Они шли вдоль озера, пока он вел их ко входу на территорию. — Знаешь, ты не такая, как другие девушки, которых я встречал раньше. — Да? И почему же? — Ты уверенная, умная, красивая… — То есть ты пытаешься мне сказать, что никогда не встречал уверенную, умную и красивую девушку до этого? — закатив глаза, сказала она, прерывая его. Он рассмеялся. — Не таких, как ты. — Интересно, как много людей до этого слышали, как ты говоришь им ровно такие же слова. — Около трех десятков, но только сегодня я действительно имел это в виду, — сказал он, и знакомый озорной блеск в его глазах вернулся, когда он подмигнул ей. — Да-да. — Ты мне не веришь? — Ни капельки. — Значит мне придется работать усерднее, чтобы заслужить твое доверие, — сказал он улыбаясь, пока снова вел их двоих в замок. К этому моменту вечера там было совсем немного учеников, коридоры почти пустовали. Он схватил ее за руку и закружил, прежде чем мягко прошептать ей на ухо. — Скажи, что ты почувствовала те же искры, что и я сегодня. Волосы на ее затылке встали дыбом, когда ощутила его горячее дыхание на своей коже. Если бы она не знала лучше, она бы согласилась с ним. Он был искусен во флирте и мастерски очаровывал, но даже сквозь туман огневиски она понимала, что лучше не поддаваться на это. Тем не менее, она похлопала глазами и прикусила губу, зная, что должна держать его достаточно заинтересованным. — Мой рот на замке, Лестрейндж. — Ты убиваешь меня, — взвыл он, но она услышала наслаждение в его тоне. — Давай, иди за мной. Он побежал по коридору, остановившись у двери недалеко от входа в замок. Его глаза метнулись влево и вправо, чтобы убедится, что за ними никто не наблюдал, и он начал спускаться вниз по каменной лестнице в подземелья. Она почувствовала, что поняла, куда он собирался ее отвести, и схватила его за рукав. — Куда мы идем? — Бери на заметку, тебе нужно будет запомнить этот путь, — сказал он с ухмылкой, продолжая спуск, пока они не достигли голой стены посреди подземелий. С глазами, полными желания, он повернул Авалон, и взял ее руку в свою. — Ну что, тебе понравилась экскурсия? — Все шло хорошо, пока ты не привел меня в подземелья, — буркнула она, щурясь в тускло освещенном пространстве. — Я хотел оставить лучшее напоследок, — сказал он, притягивая ее запястья так, что она шагнула к нему. Свечи, разбавляющие темноту подземелий, освещали его черты достаточно, чтобы она увидела его белоснежную улыбку и сверкающие зеленые глаза. — Я собираюсь открыть тебе секрет. — Вот оно что. — Да-а. Но тебе нужно подойти ближе, чтобы я мог сказать тебе, — добавил он. — Не могу позволить никому подслушать его. — Действительно, — согласилась она, когда он прислонился к стене, притягивая ее вперед так, что она оказалась практически на нем. Она невольно почувствовала, как ее щеки покраснели, когда он невесомым прикосновением пробежал пальцами вверх по ее шее и вдоль ее лица, заправив прядь ее волос за ухо, и прошептал: — Здесь находится вход в гостиную Слизерина. Я хочу, чтобы ты осталась со мной на ночь, — сказал он, прикоснувшись губами к ее уху. Он положил руку ей на щеку и посмотрел ей в глаза. Она пыталась придумать причину, почему она не могла, но стоило ей открыть рот, чтобы возразить, он обернул свои руки вокруг ее талии, прижимая ее ближе. — Скажи, что ты останешься со мной. — Я не могу, — ответила она тихим голосом. Он не отпускал ее взгляд. Его глаза были наполнены похотью, когда он одарил ее своей легкой нахальной улыбкой. — Почему нет? — губы двинулись от ее уха вдоль по шее, замерев там на мгновение в ожидании так и не последовавших возражений, прежде чем оставить мягкий поцелуй на ее коже. — Никто не узнает, — сказал он обольстительным шепотом. Она смотрела, как он приподнял голову, их губы почти соприкасались. — Останься. Он еще раз взглянул ей в глаза, снова ожидая, чтобы увидеть, если она будет против, прежде чем попытаться сократить расстояние между ними. Она повернула голову вовремя, чтобы его губы скользнули по ее щеке вместо этого, и почувствовала как его рот снова скривился в ухмылке, прижавшись к ее коже. — Ксавьер, я не могу. — она толкнула его руками в грудь, и он сделал шаг назад, смеясь. — Играешь в недотрогу, — заметил он, все еще не отрывая взгляда от ее губ. Его не тревожило, что она отступила. Он воспринял это как вызов и обнаружил, что она все больше привлекала его. — Все в порядке, так или иначе, я прекрасно провел время сегодня. — Как и я, — сказала она, наконец выдохнув, не замечая, что успела задержать дыхание. — Что ж, если ты передумаешь и захочешь присоединиться ко мне, — он подошел к стене перед собой, — Гриндилоу. — Стена раздвинулась, открывая вход в гостиную, когда он произнес пароль. Он снова развернулся к ней лицом. — Вторая комната слева, приходи в любое время. — Не собираешься меня проводить? — спросила она. — Дорогая, я только что провел тебе экскурсию. Ты найдешь нужный путь, — ответил он с усмешкой на пьяном лице. Она замерла на несколько секунд, абсолютно ошарашенная тем, что только что произошло. Ее голова болела от выпитого алкоголя и от нахального парня, с которым она провела вечер, мысли дикой бурей крутились в сознании, не оставляя ей ничего кроме смятения. Когда тишина подземелья начала снова вторгаться в ее разум, она пошла вверх по лестнице, чтобы выйти оттуда, и направилась обратно в башню Когтеврана. Она что-то напевала себе под нос, пытаясь избавиться от тишины, наполнив слух хоть каким-то звуком. Когда она дошла до главного прохода, снаружи не было ни души. Только она, статуи и лунный свет. Ее мычание и собственные шаги были единственным, что стояло между ней и спокойствием ночи. Тишина заполняла весь замок, и она обнаружила, что идет все быстрее, пытаясь как можно скорее вернуться в свою комнату. Она несколько раз запутывалась в ногах, огневиски все-таки делал свою работу, мешая ее движениям. Сердце стучало так часто, что, казалось, сейчас вырвется из груди, нервы были на пределе, пока она проходила сквозь пустынные коридоры. Она прекратила напевать, почувствовав, что делала это слишком громко, и поэтому начала тихо постукивать по своему запястью, просто отчаянно желая слышать что-то, пока шла. Ее шаги ускорялись, ей становилось все более и более тревожно. Тишина душила ее. Свернув за угол, она чуть не вскрикнула, когда ее тело столкнулось с другим, спотыкаясь и падая на землю с тихим стуком. Она ударилась головой об стену, и раздраженно выругалась себе под нос, потирая шею: — Смотри куда идешь, черт подери. Том Реддл стоял перед ней, быстро поднимая вещь, которую выронил, когда они столкнулись друг с другом. В тускло освещенном коридоре она почти не могла разглядеть, что это было, но оно казалось похожим на какую-то книгу, которую он засунул в мантию, прежде чем она смогла что-либо разглядеть. — Могу сказать то же тебе, — ответил холодным, как лед, голосом. Что-то в нем казалось странным. Его волосы были спутанными и вспотевшими, под глазами появились темные круги, голос был хриплым и будто измученным. Он дергался больше, чем обычно, его типичное спокойствие и собранный вид пропали, когда он прошел мимо. — Почему ты здесь так поздно? — спросила она, останавливая его на месте. Он обернулся и посмотрел на нее, пока она поднималась с пола, стряхивая грязь со своего лилового платья. — Я учился. А ты, полагаю, была занята с Лестрейнджем? — Он проводил мне экскурсию, — ее слова вырвались чуть более невнятно, чем ей бы хотелось. — По шкафу с алкоголем? Она проигнорировала его комментарий и указала на предмет, который он спрятал в своей мантии. — Что ты читал? — Ты всегда задаешь так много вопросов? — сказал он. — Ты всегда уклоняешься от вопросов? Он улыбнулся, но это не была та обаятельная улыбка, которую она видела на нем перед его друзьями. Это была скорее зловещая ухмылка, и на мгновение, она могла поклясться, его глаза сверкнули багровым. Ее сердце начало биться так бешено, словно готово было вырваться из груди, ее пальцы неприятно подрагивали, пока он смотрел ей в глаза, анализируя каждое мановение ее ресниц, каждый ее вздох, каждое ее движение. — Я думаю, тебе пора идти спать, — сказал он. Это было не предложение, и она тупо уставилась на него, прежде чем пройти мимо, специально задевая его плечом. — И скажи Лестрейнджу, что в следующий раз, если он снова задержит тебя допоздна, я доложу о вас обоих. Она закатила глаза, но продолжила идти. Ее веки тяжелели, пока она перемещалась по замку, шаги становились более сбивчивыми — последствия огневиски приближали ее к состоянию изнеможения. Ее раздражало, насколько огромным был замок. Дорога от Слизерина до Когтеврана, казалось, занимала вечность, и она поняла, что начинает уставать. Лицо Реддла врезалось в ее сознание. Больше всего на свете ей хотелось узнать, что он замышлял на самом деле. Она не купилась но то, что он учился, однако что-то в том, как он выглядел сегодня, подсказывало ей — было не время давить на него. Видение преследовало ее разум, пока она шла через замок, пытаясь выкинуть эту картину из своих мыслей. Она на секунду остановилась, услышав шаги. Сначала она не могла сказать, не были ли они эхом ее собственных, но когда те зазвучали ближе, она выглянула из-за угла и увидела светловолосого парня, идущего, потерявшись в собственных мыслях. Улыбка сияла на его лице. Когда он заметил ее, она попыталась скрыться за колонной, но он медленно подошел. — Привет? — Привет, — сказала она и, покраснев, вышла, улыбнувшись ему. Он выглядел знакомым, хотя она не была уверена, почему. Его серые глаза смотрели на нее с любопытством, замечая, насколько затрудненными от алкоголя, который чувствовался в ее дыхании, казались ее движения. Он протянул ей руку, которую она пожала, когда он представился: — Меня зовут Орион. Орион Эйвери. Кажется, мы еще официально не знакомы, но я друг Лестрейнджа. Он говорил мне, что вы собирались прогуляться сегодня. — Воспоминание о том, как он сидел с Реддлом и Лестрейнджем в Большом Зале на праздничном ужине в честь начала учебного года, всплыло в ее сознании, и она сообразила, с кем разговаривает. — Ты возвращаешься в свою комнату? Она кивнула, и он покачал головой. — Он не проводил тебя? Этот безответственный… — Он вздохнул, его лицо исказилось от разочарования. — Хочешь, я провожу тебя до башни Когтеврана? Он отличался от остальных членов их компании, которых она встречала. Его доброта казалась подлинной, в его глазах не было скрытых мотивов. — Спасибо, — кивнула она, принимая предложение. Они шли вместе, и он позволил ей держаться за его руку, чтобы идти ровнее, когда увидел, как ее ноги запутались несколько раз. Она помнила, что Лестрейндж говорил о нем ранее вечером, но ей тяжело было поверить, что Лестрейндж и Эйвери могли на самом деле быть друзьями. А мысль о том, что Эйвери и Реддл были близки, представлялась еще более странной. Они казались настолько разными. — Что ж, тебе было весело с Лестрейнджем? Она рассмеялась. — Он… интересный. — Это преуменьшение века, — ответил блондин, его глаза сверкнули, когда он улыбнулся. — Он запал на тебя, знаешь. Он говорил о тебе весь день. — Правда? Он кивнул, но казался немного заблудившимся в своих мыслях. — Не хочу переходить границ, но будь осторожнее рядом с ним. Он получил здесь репутацию человека… распутного, мягко говоря. Я люблю его, но, если он когда-либо тебя побеспокоит, просто дай мне знать, хорошо? — Не волнуйся, я могу постоять за себя, — сказала она. — Но спасибо, я ценю это. — Не за что. — А почему ты ходишь здесь так поздно ночью? — спросила она. Он рассмеялся, хотя она заметила панику, мелькнувшую в его глазах. Он не был хорош в том, чтобы скрывать вещи, как это делал Реддл или даже Лестрейндж. — Я встречался с другом. — Она решила не давить на него. — Как тебе Хогвартс? — Мне очень нравится. — Да, здесь замечательно. Хогвартс был для меня прекрасным домом на протяжении последних шести лет. Мне жаль, что этой мой последний год… — Не переживай, у тебя есть целый год, чтобы насладиться. Я уверена, что лучшее еще впереди. Он улыбнулся, и она почувствовала себя в безопасности рядом с ним. Он не давил на нее своим присутствием, его тон не расстраивал, и его действия не пугали. Ничего в нем не заставляло ее нервничать, и ничего в ней не казалось ему похожим на то, чтобы ей было место рядом с таким человеком, как Лестрейндж. Они подошли к основанию башни Когтеврана. — Спасибо, что проводил меня, — искренне сказала она. — Всегда пожалуйста. Наслаждайся остатком ночи, до встречи, — ответил он с теплой улыбкой, помахав ей, развернулся и пошел в сторону своего общежития. И, впервые за долгое время, она почувствовала, как странное ощущение спокойствия накрыло ее, когда зашла в спальню. Ворвавшись в слизеринскую гостиную, Том увидел Лестрейнджа, Розье и Мальсибера, расположившихся на диванах в остальном пустой комнаты. — Что я тебе говорил? Я так и знал, — сказал Розье Мальсиберу. — Ты был прав, приятель. Я должен тебе пятьдесят галлеонов, — пробормотал Мальсибер, закатывая глаза, прежде чем переключить свое внимание на Лестрейнджа. — Тебе действительно нужно было облажаться с девчонкой именно в тот раз, когда я поставил на тебя? — Вот что ты получаешь за веру в него, — рассмеялся Розье. — Эй, не плати пока. Я не облажался. Она просто ханжа, — сказал Лестрейндж, закатывая глаза. — Не знаю, почему она была такой упрямой. Розье пожал плечами. — Может, она просто скромница. Тебе бы стоило поучиться у нее этому… Лестрейндж откинул свои волосы назад, завязывая их в низкий хвост, уставившись в потолок. — Она просто играет в труднодоступную. Однако и я не боюсь немного побегать. — Я так понимаю, твоя обычная тактика не сработала на ней? — спросил Том, присоединяясь к группе. — Мне просто нужен еще один вечер. — Ты еще не устал играть в одну и ту же игру с каждой девушкой, которую встречаешь? — с ноткой веселья спросил Мальсибер. Это был уже, наверное, сотый раз, когда он слышал, чтобы Лестрейндж говорил в гостиной о какой-нибудь девушке. Некоторые вещи никогда не менялись. — Что могу сказать? В жизни я наслаждаюсь простыми вещами, — с сарказмом сказал Лестрейндж. — Не могу поверить, что ты заставил меня освободить нашу комнату, чтобы в итоге вернуться туда в одиночку, — проворчал Розье. Входная дверь открылась, и все четверо обернулись, чтобы увидеть, как Эйвери заходит внутрь, его взгляд моментально остановился на Лестрейндже. — Мне только что пришлось проводить твою пьяную спутницу до ее комнат, потому что ты оставил ее одну в коридоре. — Я предлагал ей провести ночь здесь, — пожал плечами Лестрейндж, закатывая глаза. — Я просто не понимаю, каким образом ты с таким отношением продолжаешь находить девушек, желающих пойти с тобой на свидание. Лестрейндж лениво улыбнулся. — Дело в обаянии и волосах, Эйвери. Возьми на заметку. — Нотт все еще со своей девушкой? — спросил Эйвери, оглядывая комнату в поисках своего соседа. — Только не говорите мне, что они в моей комнате. — Я видел, как эти двое заходили в спальню около часа назад. Прости, приятель, — сказал Мальсибер, смеясь, когда его друг простонал себе в руки. — Кстати, а ты где был? — Просто бродил по территории. Мне нужен был свежий воздух, чтобы очистить голову перед вторым днем тренировок завтра, — ответил он. Он и Мальсибер начали обсуждать квиддич, а Том счел это хорошей возможностью предложить Розье и Лестрейнджу встать и пойти за ним. Кивнув, двое последовали за Томом, покидая гостиную и оставляя двух семикурсников обсуждать требования к новым игрокам в их команде. Они пошли в комнату Тома, он подождал, прежде чем захлопнуть за ними дверь и наложить на комнату заглушающие чары. Он достал дневник из кармана, кладя его на свою кровать. — Все сделано. Глаза Лестрейнджа расширились, а у Розье отпала челюсть — они в неверии смотрели то на Реддла, то на дневник. Лестрейндж заговорил первым. — Ты действительно сделал это? Ты создал второй? Том кивнул, улыбаясь, глядя на новый крестраж и кольцо на своем пальце. — Я сделал это. Я еще на один шаг ближе к тому, чтобы стать самым могущественным волшебником из всех, когда-либо живших на свете. — Это невероятно, — сказал Лестрейндж, его глаза потемнели от восторга. — Так держать, Реддл. — Мне кое-что нужно от тебя, — сказал Том, делая шаг к Лестрейнджу. — Что угодно, — ответил тот. — Если со мной что-нибудь случится… Этот дневник может высосать жизнь из кого-то в обмен на воскрешение части моей души, хранящейся в этих страницах. — Жизнь за жизнь? — спросил Розье. — Именно. Этот крестраж может вернуть меня, что бы ни произошло. Мне нужно, чтобы ты поклялся, что в случае, если со мной что-то случится, ты используешь дневник, чтобы воскресить меня. — Конечно, я сделаю это. Ты же знаешь, что сделаю, — ответил Лестрейндж почти задетый тем, что Том сомневался в нем. — Я клянусь. — Тогда ты готов дать Непреложный обет? — спросил Реддл одного из своих ближайших доверенных лиц. Он не считал никого из этих парней своими «друзьями». Они были скорее его союзниками. Его соратниками. Его последователями. Однако Лестрейндж был самым верным из группы. Всегда был, и Реддл ожидал, что всегда будет. — Не задумываясь, — ответил Лестрейндж, закатывая рукава и вытягивая руку, которую Том схватил. — Розье, окажешь честь? — Непреложный обет… Ты уверен, что вы двое хотите сделать это? — спросил Розье. — Когда ты решишься, пути назад не будет. Ты лишишься жизни, если нарушишь клятву. — Да, Розье, спасибо большое, я знаю что значит «непреложный», — сказал Лестрейндж. Том, прищурившись, посмотрел на Розье. — Какие-то проблемы? Розье отрицательно качнул головой, прежде чем взять палочку и подойти к двум парням, нервно переводя взгляд с одного на другого, и расположил кончик палочки над их сцепленными руками. — Клянешься ли ты, Ксавьер Лестрейндж, использовать мой дневник по назначению, чтобы возродить меня, полным сил, если я когда-нибудь ослабну? — спросил Том, прожигая Ксавьера взглядом в ожидании ответа. — Клянусь, — кивнул Лестрейндж, тонкая сияющая линия белого пламени обернулась вокруг места, где соприкасались их руки. — И клянешься ли ты, что непременно выполнишь этот долг, высосав жизнь у другого, гарантируя, что моя душа сможет возродиться после подношения жизни? — Клянусь. Еще один тонкий луч света связал их, когда он произнес вторую клятву, а затем обе линии испарились в небытие, и парни разомкнули руки. Розье тихо опустил палочку, и никто из них не произнес ни звука после этого. Том попросту подобрал свой дневник, кивнул им двоим и открыл дверь, жестом указывая на выход из своей комнаты. Он получил именно то, что хотел.