Catharsis // Катарсис

Авалон и Зельда вошли внутрь в напряженном молчании. Не было произнесено ни слова, но обе они думали об одном и том же: сегодня был день, когда он возвращался на занятия. Когда прошлым вечером Авалон рассказала своей соседке, что вскользь увидела Лестрейнджа, она столкнулась с нехарактерно злой Зельдой. Похоже, обычно невозмутимую девушку охватила неконтролируемая ярость, когда на кону оказалась безопасность ее подруги. Авалон поймала себя на мысли о том, насколько ценной стала бы Зельда для Ордена — умная, смелая и невероятно преданная. Она представляла собой мощную силу, и Авалон была рада находиться с Зельдой на одной стороне. Зельда, в свою очередь, гордилась тем, что нашла друга в Авалон. Она восхищалась храбростью и упорством своей соседки. Ей довольно рано стало очевидно, что Авалон была своего рода титаном, но только на прошлой неделе она по-настоящему поняла истинный масштаб силы своей подруги. Вернувшись с ужина предыдущим вечером, Зельда обнаружила Авалон, в одиночестве расхаживающую по их комнате. Когда их глаза встретились, ей пришлось постараться скрыть улыбку, которая грозила расползтись на ее губах, стоило ей увидеть горящий огонь во взгляде соседки. Она скучала по виду этой искры — сила Авалон покоилась в ее эмоциях, и, судя по всему, прошлым вечером одна наконец-то вернулась к ее пустому взгляду: гнев. Подойдя ко входу в кабинет Защиты от Темных искусств, они обе на мгновение остановились снаружи. — Если тебе в какой-либо момент нужно будет уйти, просто подтолкни мое плечо, и я пойду с тобой, — заверила ее Зельда. — Я буду в порядке, — ответила Авалон. — Но спасибо. Без лишних слов она толкнула дверь, и они прошли внутрь. Класс был уже наполовину заполнен, но все словно исчезли в небытие, когда Авалон внимательно осмотрела комнату. Он был там, сидел в конце кабинета, как обычно. Но его почти невозможно было узнать. Когда Авалон говорила Зельде, насколько избитым Лестрейндж выглядел, соседка поверила ей не до конца. Но, когда они вдвоем уставились на пустую оболочку парня, которого они когда-то знали, стало очевидно, что даже описание Авалон не передавало тяжесть перенесенного им. Совершенно отсутствующим взглядом зеленых глаз он смотрел на пространство перед собой, пока они вдвоем шли через кабинет к партам. Его постоянная ухмылка пропала, заменившись лишь пустым лицом и дрожащими пальцами, которые тряслись почти так же сильно, как и у Авалон. Если возможно было существовать где-то между жизнью и смертью, то она представляла, что он был воплощением этого — сердце бьющееся, но уже без цели. Она не могла отвести от него взгляд, как бы сильно ни пыталась. Это было словно наблюдать за крушением горящего поезда — ужасным, но отвернуться от которого невозможно. Все еще уставившись на него, она выдвинула стул из-за стола, волочением по полу вызвав пронзительный скрип, раздавшийся по всей комнате. Звук заставил его глаза резко подняться, и на мгновение их взгляды встретились. Глаза Авалон быстро потемнели; ненависть и злость в ее взгляде стали очевидными. Она не ожидала увидеть в его глазах то же самое. Как только он увидел ее, пустота исчезла из них. Его зеленые глаза стали почти черными, когда он прищурился, сжимая челюсть с такой же силой, с какой он внезапно обхватил свою палочку. Это была новая палочка, заметила Авалон. Они смотрели так друг на друга несколько мгновений — буря против огня, ненависть против отвращения. Авалон не хотела это признавать, но напряженность его взгляда тревожила ее до того, что заставляла волоски на шее встать дыбом, посылая холодок по ее спине. Впервые она могла видеть, как просвечивается настоящий Лестрейндж. Без пелены его очарования, таинственности его улыбки или иллюзии его доброты она видела его в истинном свете: ярком, ясном, и неоспоримом. До самого сердца — она видела его пороки так, словно те были на всеобщее обозрение написаны на его коже. Он был злом. Он был зеленым. Но затем в класс вошли Реддл с Розье, и Лестрейндж быстро опустил глаза на стол перед собой, отрывая от Авалон взгляд, снова ставший пустым, в то время как два парня подошли к столу и сели по обеим сторонам от него. Меррисоут в передней части кабинета откашлялась, и разговоры в классе замерли, а она приготовилась начать урок. — Доброе утро, класс. Будьте добры, откройте ваши книги на странице 867, и мы начнем наше сегодняшнее занятие. И Авалон, и Зельда открыли книги, тут же всматриваясь в заголовок, растянувшийся наверху страницы. Защитные дуэльные тактики. Профессор подождала, чтобы все достали свои книги и нашли нужную страницу, пару минут, притопывая ногой впереди комнаты, пока смотрела, как класс входил в курс дела. Когда шелест переворачивающихся страниц наконец затих, она начала лекцию: — Сегодня мы будем обсуждать дуэльные техники. А конкретно — те, которые касаются защитных заклинаний. Мысленные щиты, блоки, отталкивающие чары и стратегические отскоки. Встречаясь с непосредственной опасностью, важно учитывать, как защитить себя, если заклинание брошено в вашу сторону. В бою вы быстро поймете, что умение защищаться — это так же важно, если не важнее, как и нападение на противника. Авалон слушала урок, только наполовину уделяя внимание заклинаниям, которым обучала Меррисоут. Все они были довольно примитивными, но она полагала, что ничего из того, что она выучила в этом классе, не впечатлит ее по-настоящему после того, как она была вынуждена пережить некоторые из темнейших битв своего времени. Она поймала себя на том, что больше, чем на уроке, она сосредоточилась на Зельде. Ее соседка, которая обычно записывала конспекты настолько быстро, насколько могло двигаться ее перо, сидела ровно, пристально смотря на книгу перед собой. Ее записи оставались пустыми, и Авалон могла видеть, как в ее голове крутились шестеренки, а взгляд, словно в трансе, погрузился в глубокую задумчивость. В сущности, она не коснулась пера за все то время, что говорила Меррисоут. И только когда урок подходил к завершению, она наконец снова подняла взгляд в сторону профессора. — Во время дуэли эти техники могут стать разницей между жизнью и смертью, — продолжала Меррисоут. — Однако в разгар битвы легко забыть о стратегии и поддаться нервам. Именно поэтому предварительная практика жизненно необходима для совершенствования этих навыков. Прежде чем мы закончим занятие, я бы хотела, чтобы два добровольца подошли и продемонстрировали на дуэли техники, которые мы… Рука Зельды взлетела в воздух, к большому удивлению Авалон, и профессор резко прервала свое предложение, поднимая бровь. — Да, мисс Шеклболт? — Я бы хотела вызваться добровольцем, — сказала Зельда с непоколебимым как выражением лица, так и голосом. Профессор радостно улыбнулась Зельде, приходя в восторг от того, что одна из ее лучших учениц проявила себя. — Замечательно! Прошу вас присоединиться ко мне перед классом, и мы найдем вам противника, чтобы… — Если позволите, профессор, я хотела бы вызвать Лестрейнджа. Широко распахнув глаза, Авалон посмотрела на свою соседку, но Зельда избегала ее глаз, сосредоточившись только на том, чтобы через ее плечо мельком взглянуть на Лестрейнджа. Он пустыми глазами смотрел на нераскрытую книгу перед собой, но упоминание имени вырвало его из транса, и его взгляд медленно переместился, встречаясь с холодным и злым взглядом Зельды. Меррисоут подняла бровь. — Мистер Лестрейндж, мне известно, что вы недавно выписались из больничного крыла. Находитесь ли вы в той физической форме, чтобы принять вызов? Лестрейндж открыл было рот, чтобы ответить, но вместо этого заговорил Реддл: — Профессор, я уверяю вас, он чувствует себя хорошо. Так ведь, Ксавьер? — спросил он с расползшейся на губах искусственной улыбкой, жестко похлопав Лестрейнджа по спине. Челюсть Ксавьера сжималась так сильно, что вены на его шее становились все более заметными, но, не смея пойти против слов Тома, он медленно встал и кивнул. — Конечно, — пробормотал он настолько охрипшим голосом, что ему пришлось кашлянуть, чтобы произнести это. Неохотно он прошел к передней части класса, вставая напротив Зельды с другой стороны комнаты. Он не выглядел испуганным, скорее раздраженным от того, что был вынужден встать со своего места. На лице Зельды, однако, появилась слабая тень улыбки, когда она достала свою палочку, приготовившись к дуэли. — Палочки наготове, — сказала профессор, и они оба заняли позиции, пока остальные в классе уселись на краях своих стульев, стараясь точно получить хороший обзор на двух учеников впереди. Для Зельды вызваться добровольцем на дуэль было редкостью — несмотря на то, что она была одной из умнейших волшебниц на их курсе, она, как правило, держалась в стороне от боевых демонстраций, вместо этого отдавая предпочтение тем заданиям, где она могла показать более мирные свои таланты. Сегодня, впрочем… сегодня было иначе. — Вы можете начинать. Лестрейндж бросил первое заклинание, выкрикнув: — Ступефай! Вспышка красного света полетела в Зельду, но та указала на нее своей палочкой и четко произнесла: — Протего, — мерцающий щит сформировался перед ней. Однако, когда заклинание столкнулось с ее защитой, она удержала палочку нацеленной на него, концентрируя свою энергию на сдерживании его магии, а не на рассеивании ее. Она издала тихий разраженный выдох, а затем посмотрела в глаза Ксавьеру и палочкой рассекла воздух, мощно отбрасывая в него его же заклинание, и всего мгновения спустя он, не теряя ни секунды, заблокировал его, наколдовав собственный щит. Но Зельда и бровью не повела. С пылающей силой в глазах она посмотрела на своего противника и холодно прорычала: — Бомбарда. Глаза Ксавьера широко распахнулись, и он быстро упал на колени, пригибаясь всего за секунды до того, как заклинание приземлилось ровно там, где была его голова. Упуская свою цель, оно вместо этого ударило в зеркало на стене, разбивая его на крошечные кусочки мелких осколков, тихо упавших на пол в результате сильного взрыва. Весь класс изумленно вздохнул от произошедшего, а Ксавьер с выражением раздражения и неверия на лице резко повернул голову в сторону профессора, посмотрев на нее в ожидании какого-нибудь вмешательства. Но, прежде чем профессор успела что-либо сказать, Зельда послала еще один взрыв красного цвета в его сторону. И опять он лишь чудом уклонился от него. Прищурив глаза на свою противницу, он сильнее сжал подрагивающие пальцы вокруг палочки. Он нацелил палочку на уничтоженное зеркало на земле и проворчал заклинание левитации, после чего те начали взлетать. С взмахом его палочки они объединились, формируя множество парящих в воздухе стеклянных кинжалов. Авалон в ужасе смотрела, как он послал летящие со скоростью молнии кинжалы в Зельду, но ее соседка с легкостью выбросила защитное поле, вовремя превращая острые лезвия обратно в мелкую пыль, которая бесшумно опустилась на землю. К счастью, судя по всему, кто-то из них уделял внимание лекции Меррисоут. Пустота, когда-то наполнявшая глаза Ксавьера ослабла, оставляя после себя столь мощный гнев, что он встревожил почти каждого в комнате. Его движения были резкими и порывистыми, а лицо исказилось в выражении раздражения — будто бы его все сильнее выводил из себя дьявол, который, нашептывая в ухо, сидел у него на плече. Прежде чем Зельда успела послать в него еще какую-либо магию, он прорычал: — Серпенсортия. В пространстве между ними из ниоткуда появились две кобры, длинными телами поднимаясь выше Зельды, а та сделала несколько шагов назад, сохраняя дистанцию между собой и огромными змеями. Мелькая раздвоенными языками, они поползли на нее, оскалив клыки и зашипев. Несмотря на отсутствие у него академических усилий, Лестрейндж был неоспоримо силен. Больше, чем Авалон когда-либо предполагала, и она обнаружила, что начинала тревожиться все больше и больше, наблюдая, как ее соседка уклоняется от надвигающихся змей. Весь класс в ужасе смотрел, как Зельда подняла свою палочку на одну из змей, приготовившись произнести заклинание, когда другая рептилия изогнула свое тело и бросилась на нее, щелкнув острыми клыками в миллиметрах от ее запястья, в то время как Зельда дернула палочкой в ее направлении и выкрикнула трансфигурационное заклинание, превращая змею в длинную веревку. Ксавьер сузил глаза, наблюдая, как она превратила в веревку и другую змею, прежде чем отлевитировать обеих, посылая их в него. Они обернулись вокруг его запястий, а она смотрела, как их тиски стали настолько безжалостными, что он издал болезненный крик, выпуская палочку из пальцев, и та упала из его хватки на пол. Авалон видела, как ее соседка призвала веревки все крепче и крепче стягиваться вокруг запястий извивающегося парня, мгновенно делая заметными красные следы под их захватом. Смотря вниз на исчезающие синяки на собственных запястьях, она точно знала, что делала ее подруга. — Достаточно, мисс Шеклболт, — вставила профессор, ее голос эхом раздался по классу. — Он безоружен. — Но Зельда не хотела ослаблять свою хватку, удерживая палочку нацеленной прямо на корчащегося парня и только крепче сжимая веревки. — Мисс Шеклболт, я сказала — достаточно. Зельда с тенью раздражения взглянула в сторону профессора, прежде чем прижала палочку к себе, а веревки дернули Ксавьера так яростно, что он со стуком упал на землю, издавая стон, когда его голова столкнулась с полом. Тишина наводнила комнату, и однокурсники в неверии смотрели, как одна из самых дисциплинированных и обычно ведущих себя соответствующим образом учениц выплеснула гнев на своем противнике, выигрывая дуэль, однако сохраняя неоспоримую злость, сдерживаемую во взгляде, когда она подошла к лежащему на земле парню и протянула ему руку. Ксавьер с неприязнью поднял на нее глаза, прежде чем нехотя взять ее руку. Когда она помогла ему подняться обратно на ноги, она прошептала так, чтобы услышал только он: — Еще хоть раз тронешь мою лучшую подругу, и я прикончу тебя, — удерживая его взгляд, пока он гневно смотрел на нее с такой же враждебностью, какую она посылала в его сторону. Как только он наконец встал ровно, Зельда сжала кулак и отвела руку назад, а затем быстро врезала им по лицу Ксавьера, заставляя его отшатнуться на несколько шагов назад; его рука поднялась и обхватила щеку, по которой стекла единственная капля крови, и он почувствовал рану, образовавшуюся на его скуле от костяшек Зельды, резко рассекших его кожу. Каждая челюсть в классе внезапно отвисла — у Авалон сильнее, чем у кого-либо другого, — а Меррисоут подбежала вперед и оттащила Зельду от Ксавьера. — Мисс Шеклболт, вы заслужили себе отработку сегодня! И десять очков с Когтеврана! Зельда закатила глаза, слегка встряхнув рукой, и посмотрела вниз на кровь Лестрейнджа на своей коже. Не сказав больше ни слова, она подошла обратно к своей парте, на секунду ловя взгляд Тома. Удовлетворенная улыбка появилась на губах обоих, прежде чем она слегка рассмеялась сама себе и тихо села рядом с шокированной соседкой, пока Меррисоут перед классом быстро работала над тем, чтобы исправить ранение Ксавьера. — О… боже, — почти не дыша, сказала Авалон. Зельда не смогла сдержать ухмылку, прочно застывшую на ее губах. — Я ждала всю неделю, чтобы сделать это.

----

Авалон с учебником на коленях тихо сидела на своей кровати и бегло просматривала прочитанное. В мерцающем через окно раннем сумеречном небе заходящее солнце и молодой месяц боролись за пространство, пока темная ночь захватывала последние лучи дневного света. Без Зельды, которая отбывала наказание за свою выходку с Лестрейнджем ранее днем, комната казалась ужасно тихой. Сказать, что Авалон не наслаждалась, смотря, как ее соседка ударила его по лицу, было бы ложью, хотя она также и не преминула сообщить Зельде, что та не должна была делать подобное ради ее же блага. Семья Лестрейнджей была слишком могущественной, чтобы с ней враждовать. Авалон не хотела, чтобы ее друзья ввязывались в эту кашу. Она не была глупой — она знала, что с деньгами приходили влияние, сила и опасность. Ради их же блага она хотела, чтобы вся эта ситуация оказалась забыта как можно быстрее, пока не пострадал кто-либо еще. Сама она двигалась дальше быстро. Не было времени, чтобы терять его, зацикливаясь на действиях кабана вроде Лестрейнджа. Если он когда-либо подойдет к ней снова, она была готова кастрировать его лично в случае необходимости… только если Реддл уже этого не сделал… Но она старалась не думать ни о чем из этого. Ей нужно было сосредоточиться на более важном. Теперь, когда у нее больше не было Лестрейнджа как пути к информации о крестражах Реддла, она пребывала в недоумении по поводу того, как она собиралась найти эти чертовы предметы. Она решила дать себе перерыв от поиска и вместо этого сосредоточиться на том, каким образом она уничтожит их, когда найдет. К сожалению, у нее не было ни малейшего представления, поэтому она понимала, что ей придется провести исследование. После Трансфигурации она попросила у Дамблдора разрешение на посещение Запретной секции библиотеки. К счастью, он согласился, не задавая слишком много вопросов. Он, как обычно, дал ей несколько загадочных советов и горстку бессмысленных аналогий, но она просто улыбалась, кивала и притворялась, что слушает, пока мысленно умоляла его перейти к делу. Так, ее план заключался в том, чтобы на следующий день пойти и посмотреть, что она сможет найти. Она надеялась, что в книгах будет что-нибудь… впрочем, стоит признать, она была менее чем оптимистична. Однако ее мысли прервал стук в окно. Она мельком подняла взгляд от книги, и ее глаза широко распахнулись, когда она увидела Ориона, жестом зовущего ее подойти. Подскочив с кровати, она подошла и открыла окно, встречаясь лицом к лицу с сидящим на своей метле Эйвери, все еще одетым в слизеринскую квиддичную форму. — Что ты здесь делаешь?! — воскликнула она. — Не против, если я войду? Буду предельно честен, я отморозил себе зад, — усмехнулся он. Она закатила глаза и отошла в сторону, наблюдая, как он просунул свое тело через окно, затаскивая метлу после себя. Он открыл было рот, чтобы заговорить, но она перебила его — Разве ты не должен прямо сейчас быть на квиддичной тренировке? — Я ненадолго сбежал, — пожал он плечами. — Я услышал от кого-то из шестикурсников в команде, что Зельда сегодня врезала Ксавьеру на вашем занятии… — сказал он, его слова затихли. — Слушай, ты должна сказать мне, что происходит. — Она пристально посмотрела на него, замечая беспокойство в его глазах, пока он тихо ходил взад-вперед, оттягивая свои волосы. — Я хочу сказать, ты вела себя странно со дня его праздничной вечеринки. Ты не навещала его в больничном крыле, ты избегаешь всех остальных, я почти не вижу тебя больше… и теперь это? — его слова выходили в бессвязном беспорядке, прежде чем он сделал глубокий вдох и посмотрел на нее. — Мне просто нужно знать, что ты в порядке. А если нет, то как я могу помочь? — Все хорошо… — Ава, — вздохнул он, — я знаю тебя лучше, чтобы поверить этому. Пожалуйста, поговори со мной. — Мы расстались, — вырвалось у нее. — Мы с Ксавьером расстались. Его взгляд смягчился. — Я… ох, — после некоторого колебания он спросил: — Но почему? На вечеринке вы вдвоем выглядели довольно счастливыми. Она прикусила внутреннюю часть щеки, говоря сквозь стиснутые зубы, когда она сказала: — Многое изменилось. Выражение замешательства появилось на его лице, когда он встряхнул головой и потер заднюю часть шеи. Но медленно его взгляд переместился вниз, и он заметил на ее запястьях исчезающие синяки. Зельда Шеклболт не была тем человеком, который ввязывается в драки, подумал он про себя… чтобы побудить абсолютного пацифиста броситься на кого-то, черт возьми, с кулаком… Она увидела, как его лицо исказилось внезапной вспышкой осознания, а в глазах появилась смесь неверия, гнева и боли. — Он не… — Это уже не важно, — проворчала она, но заметила, что он начал резко идти обратно к окну. — Стой… — Ему конец, — сказал он, рывком открывая окно. Она быстро закрыла его обратно, вставая перед Орионом, в то время как он схватил свою метлу. — Отойди, Авалон. — Поверь мне, он усвоил урок, — сказала она, отказываясь сдвинуться с места. — Тогда я преподам ему новый, — пробормотал он голосом более холодным, чем Авалон когда-либо у него слышала. — Орион, посмотри на меня, — нахмурилась она, заставляя его неохотно взглянуть на нее. Его глаза были бешеными, постоянно переключаясь между ее взглядом, его метлой и окном. — Он больше не будет проблемой. — И как ты можешь быть настолько в этом уверена? Этот чертов ублюдок заслуживает… — Он не упал с той лестницы случайно. — Прошу прощения? Она нервно закусила нижнюю губу, скрестив руки на груди, и покачала головой. — Это уже не важ… — Прекрати это говорить! — он запустил руку в свои волосы, на мгновение закрывая глаза, и раздраженно вздохнул. — Это важно, хорошо? Все это. Все это важно! — он зарыл свою голову в руках ненадолго, прежде чем посмотреть на нее смягчившимся взглядом. — Ава, мне так жаль. — Я просто хочу оставить это в прошлом. Он на несколько секунд замолчал, чтобы подумать, прежде чем сказал: — Его должны исключить. Одно письмо моему отцу, и его не станет. — Нет, — сурово сказала она, зарабатывая поднятую бровь в ответ. — Нет? — Я пришла сюда не для того, чтобы становиться мишенью для одной из самых богатых волшебных семей всей Европы. Пожалуйста, забудь об этом. — То, что есть у его семьи в богатстве, у моей есть во власти, — сказал он. — Я клянусь, все, что мне нужно сделать, — это… — Я говорю тебе прямо сейчас: если ты действительно заботишься обо мне, оставь это. — Он открыл рот, чтобы возразить, и она прервала его еще раз. — Орион, я серьезно. Забудь об этом. Она видела, как ему пришлось прикусить язык, сдерживая слова; он стиснул челюсть, прежде чем вздохнул и кивнул. — Если этого ты хочешь… — Да, — настойчиво сказала она. И она говорила правду. Возможно, не полную правду, но она и не лгала. Если честно, за Эйвери она беспокоилась больше, чем за себя. Она отказывалась, чтобы он подвергал себя опасности, вставая на пути Лестрейнджа. Хотя она и желала увидеть, как ублюдка вышвырнут из школы, она знала, что лучшим вариантом для нее, для ее друзей и для ее миссии было стараться держать голову настолько низко, насколько это возможно. Это был лучший путь — для всех. — Хорошо, — нехотя согласился он. — Но если ты когда-либо передумаешь, его не станет в течение недели. Она почувствовала, как улыбка появилась на ее губах — искренняя, кажется, впервые за долгое время. — Спасибо. Он начал вытягивать руки, чтобы ее обнять, но внезапно остановил себя и посмотрел на нее, вдруг сомневаясь, будет ли ей комфортно, если ее обнимут. — Могу я… — Иди сюда, — рассмеялась она, зарываясь в его руках, и он улыбнулся и устроил свой подбородок на ее макушке, окутывая ее покоем своего теплого прикосновения. Он аккуратно погладил ее спину, пока держал ее, прижимая крепко к своей груди, когда сказал: — Я действительно хотел бы быть там, чтобы увидеть, как Зельда врезала ему по лицу. Она издала чистосердечный смешок, немного отстраняясь от него, чтобы поднять взгляд, посмотрев в его глаза, и сказала: — Это было исторически. — О, я уверен, — усмехнулся он, покачав головой от мысли об этом. — Орион, я могу быть с тобой честной? — Конечно, — сказал он голосом, внезапно снова наполнившимся беспокойством. Она ухмыльнулась ему, прежде чем засмеяться: — Ты пахнешь чертовски ужасно. — Эй, я ушел с тренировки, чтобы проведать тебя, — надувшись, сказал он и отпустил ее. — Душ был бы очень кстати, — рассмеялась она, сморщив нос, и он с тенью улыбки на губах закатил глаза. — С тобой чертовски трудно, ты знаешь это, да? — сказал он, зарабатывая широкую улыбку от нее. Он поднял руку и понюхал свою подмышку, нахмурившись на Авалон. — Честно, я считаю, что ты врешь. — А я считаю, что твой нос слеп. — Ммм, нет. Проверь еще раз, — сказал он, прежде чем снова схватить ее и заключить в крепкие объятия, смеясь вдвоем, пока она с трудом пыталась вырваться от него и его потной формы. В другой части замка Лестрейндж сидел за своим столом, нетерпеливо постукивая пальцами по дереву. Его правая нога непрерывно потряхивалась, пока он ждал прибытия своего соседа. Когда Розье в конце концов вошел, Ксавьер выпрыгнул из своего стула, дикими и безумными глазами посмотрев на Адониса. — Ты в порядке, приятель? — спросил Адонис, подмечая необычное поведения друга. Ему действительно неслабо досталось от Реддла, устало подумал он про себя. — Она что-то скрывает, — сказал Ксавьер голосом, наполненным чувством спешки и паранойи. — Что? — Я сказал, она что-то скрывает, ты глухой? — шагая взад-вперед, прорычал он, пальцами запутываясь в своих непослушных волосах и со злостью оттягивая концы. — Притормози, — проворчал Адонис. — О чем, черт возьми, ты говоришь? — Хендрикс, — прошипел он. — Она что-то скрывает, и я, блять, не знаю, что, но… — Ты уверен, что ты не просто злишься после всего, что произошло? — Она входила в мои воспоминания, Адонис! — прокричал он с невменяемым выражением в глазах, схватив своего соседа за воротник. — Эта сука входила в мои воспоминания. — Его пальцы дрожали, а глаза отрывисто моргали; с легким дерганием в движениях он издал раздраженный стон. — Я не знаю, что она увидела, и я не знаю, зачем, черт возьми, она это сделала, но она вошла в мои проклятые воспоминания. — Отпусти меня, — прорычал Розье, отталкивая своего соседа. — Когда это было? — спросил он, пытаясь разобраться в безумной бессмыслице Лестрейнджа. — После Хогсмида, когда я был в больничном крыле, — сказал Ксавьер, с трудом удерживая голос ровным. — Когда Бардот дала мне обезболивающее, мои воспоминания стали туманными, и она воспользовалась этим как шансом применить ко мне легилименцию! — Откуда ты знаешь? Он издал горький смешок, качая головой. — Это забавно, знаешь… то, что возвращается к тебе, когда твой разум часами разрушают. Уморительно, правда, — он замолк на мгновение, прежде чем продолжить качать головой и рассмеяться еще раз. — Она одурачила всех. Эйвери, Нотта, Мальсибера… Даже Реддла. — Ты начинаешь звучать безумно, приятель, — вздохнул Розье. — Она ебаная лгунья, — прошипел Ксавьер холодным, как лед, голосом. — Она что-то скрывает. И я узнаю, что это. — Впервые за неделю ухмылка вернулась на его губы, но даже Адонис заметил, что зловещий взгляд прятался за его темными зелеными глазами. — И, когда я это сделаю, я уничтожу ее.