Catharsis // Катарсис

— Черт возьми, — простонала Авалон. — Если еще хоть кто-то попытается убедить меня, что пюре лучше, чем чипсы, я сойду с ума. — Не моя вина, что у тебя нет вкуса, женщина! — рассмеялся Орион, запихивая полную ложку картофельного пюре себе в рот, и она с раздраженным видом на лице покачала головой. Жизнь кипела в Большом зале во время ужина, болтовня друзей и сверстников наполняла просторное помещение, сливаясь в единое эхо неразличимой смеси разговоров. После того дня, когда Эйвери прилетел в ее комнату, прошла почти неделя, и с тех пор все между ними вернулось на круги своя. Для Авалон стало еще более очевидно, что ее изначальное представление об Орионе оказалось верным — он был истинным другом, который искренне о ней заботился. Она почти чувствовала себя виноватой за то, что вообще усомнилась в этом. Узнав о том, что сделал Лестрейндж, большинство приемов пищи Эйвери проводил либо с Авалон, либо с товарищами по квиддичной команде, предпочитая держаться от старого друга как можно дальше. Он сидел вместе с Авалон в самом конце слизеринского стола, вдали от сверстников, и они ужинали в спокойствии своего уединения, но время от времени Авалон посматривала на стол и мельком видела Лестрейнджа, Розье и Мальсибера, сидящих все вместе. Розье с Мальсибером, казалось, постоянно разговаривали и смеялись, но она редко видела, чтобы к их беседе присоединялся Лестрейндж. Судя по всему, вся манера его поведения изменилась в ночь его дня рождения: исчез парень с очаровательной речью и озорной улыбкой, заменившись лишь тенью прежнего себя. Иногда она видела, как он говорил с ними, но, когда он этот делал, его лицо было непоколебимым, а глаза — холодными — Ксавьера Лестрейнджа, которого она когда-то знала, не стало. Встряхнув головой, она оторвала взгляд от парней и заставила себя переместить внимание обратно на Эйвери. Впрочем, когда ее глаза остановились на нем, она увидела, что его взгляд был притянут через ее плечо к столу Пуффендуя, а на его губах замерла рассеянная улыбка. Авалон на мгновение обернулась, чтобы проследить за направлением его взгляда, замечая Клару и ее друзей, вместе разговаривающих за их столом. — Она на днях оставила цветы у моей комнаты, — сказала она, вырывая его из транса. Он робко потер шею. — Я сказал ей, что у тебя выдалась тяжелая пара дней. — Это очень мило с ее стороны, — улыбнулась она. — Она собрала их на окраине Запретного леса, — усмехнулся он. — Мы вдвоем начали время от времени встречаться там друг с другом. Не могу сказать, что это самое романтичное место, но оно хотя бы дает нам побыть наедине. — Будьте там осторожны. По той территории бродит много опасных существ. — Она знает, что к чему, не беспокойся. Мы никогда не заходим настолько глубоко, чтобы это стало проблемой. — Он откусил немного от печенья, запивая его стаканом молока. — Думаю, там для нас, возможно, безопаснее, чем здесь. Его взгляд скользнул вверх, когда, останавливаясь возле них, подошли Аксель и Розали. — Рад видеть, что вы вдвоем наконец-то покинули нашу спальню, — сказал он, саркастически улыбнувшись своему лучшему другу. Аксель усмехнулся, закатывая глаза. — И тебе тоже привет. — Не возражаете, если мы к вам присоединимся? — спросила Розали, и Авалон с Орионом пригласили их сесть. Аксель быстро утянул Ориона в разговор о предстоящей игре по квиддичу, стремительно крадя его внимание и оставляя Розали с Авалон самих по себе. Миниатюрная блондинка потянулась к еде и начала аккуратно накладывать ее к себе на тарелку, прежде чем взять вилку и нож и с безупречным этикетом нарезать пищу. Она положила кусочек себе в рот, запивая его глотком воды, и вытерла губы салфеткой, между укусами переключая внимание на Авалон. — Как твои дела, милая? Я почти не видела тебя с того момента, когда ваши с Ксавьером пути разошлись. — У меня все хорошо, — сказала Авалон, и по большей части она говорила искренне. Справляться с ситуацией ей стало гораздо легче, а время принесло ясность и исцеление. — Я просто постоянно занята. — Что ж, постарайся не быть занятой настолько, чтобы забыть об остальных из нас, — улыбнулась она. — То, что вы вдвоем расстались, не значит, что ты должна перестать проводить время с компанией. К нам редко присоединяются девушки — я не хочу это потерять. — Авалон открыла рот, чтобы заговорить, но Розали воодушевленно перебила ее: — Скажи, что ты будешь на вечеринке в эти выходные. — Вечеринке? — О, ты не слышала? Слизерин собирается в субботу, чтобы отпраздновать назначение Тома следующим старостой школы. — Честно, не знала, что его вообще избирали, — призналась Авалон. — Судя по всему, Слизнорт случайно обмолвился об этом во время Клуба Слизней. Я думала, что ты слышала, раз… — В последнее время я не особо ходила в Клуб Слизней, — сказала Авалон. — В любом случае я признательна за предложение, но, думаю, я вынуждена отказаться. — Нет, ты должна к нам присоединиться! — надулась Розали. — Адонис смог заполучить Сыворотку правды. Мы собираемся воспользоваться ею для игры в правду или действие. Будет весело! В последний раз, когда мы играли, Демитрию нужно было попытаться поцеловать портрет Салазара Слизерина. Все картины еще неделю только об этом и говорили. Авалон издала смешок, надеясь, что он не прозвучал слишком вымученным. — Может быть, я постараюсь заглянуть, — сказала она, зная, что это было ложью. — Пожалуйста, постарайся. Мы были бы очень рады увидеть тебя там, — сказала девушка с вернувшейся на ее губы улыбкой. В этот момент Авалон увидела, как в Большой зал вошел Реддл. Его появление заметили несколько девушек около двери и быстро увлекли его в разговор, с обожанием в глазах нежно беседуя с улыбающимся старостой. Ее никогда не переставало удивлять, как хорошо он скрывал свою истинную натуру за этой своей безупречной улыбкой. — Если вы все не возражаете, теперь я пойду, — резко вставая, сказала Авалон, схватив со стола свои вещи. — Уже? — спросила Розали. — Да, останься ненадолго, Хендрикс, — вклинился Аксель. — Я пообещала Зельде, что сегодня схожу с ней в библиотеку, чтобы закончить с некоторой работой, — слегка поспешно сказала Авалон, стараясь убедиться, что она уйдет раньше, чем к ним подойдет Реддл. — Увидимся со всеми вами позже, хорошо? — Я тоже сегодня буду в районе библиотеки, — отметил Орион. — Скорее всего встретимся там в какой-то момент. — Отлично, — сказала она, нерешительно улыбнувшись всем, и начала видеть, что Реддл, наконец освободившись от оков своего предыдущего разговора, направлялся к ним. — Хорошо вам поужинать. До того, как староста успел бы к ним подойти, она торопливо отошла к столу Когтеврана. На протяжении последней недели она делала все возможное, чтобы избегать его. Большую часть своего времени она проводила в библиотеке, ютившись в Запретной секции и гоняясь за книгами в отчаянной попытке найти хоть какую-то информацию о том, как уничтожить крестраж. Однако, судя по всему, крестражи не были темой, которую можно найти в книгах — даже из Запретной секции — так что ее поиски были менее чем успешными. Несмотря на это, она старалась его избегать. Видя его, она лишь была вынуждена думать о ночи, когда он вмешался, чтобы ее спасти, что было мыслью, на которой ей не нравилось задерживаться слишком долго. По-прежнему не было почти никакого смысла в том, почему он ей помог — не говоря уже о том, что из-за этого он пытал собственного друга. Но она делала все, что было в ее силах, чтобы не зацикливаться на этой мысли. Она не могла себе этого позволить. Она обнаружила, что в последнее время все больше и больше начинала сомневаться в моральных принципах Реддла… и она знала, что спускаться с этого склона опасно. Он был злым, вопросов об этом и быть не могло. Она пережила катастрофические последствия его пути — само ее существование в этом времени являлось доказательством того, что ему нельзя было верить. И тем не менее она все равно не могла перестать задумываться, не оставалась ли часть человечности в нем еще нетронутой. И все же это не имело значения. У нее была задача, которую она обязана была выполнить. И она не могла позволить себе потерпеть неудачу. Не тогда, когда так много жизней зависело от ее успешного выполнения. Она наконец заметила Зельду, сидящую с компанией других ее друзей. Подойдя к своей соседке, она похлопала ее по плечу и посмотрела, как Зельда повернулась и улыбнулась. — Я готова пойти в библиотеку, как только будешь готова и ты, — сказала Авалон. Зельда кивнула, беря свою чашку и делая последний глоток воды, прежде чем повернуться обратно к друзьям. — Увидимся позже в гостиной, — сказала она им, вскоре поднимаясь, и, схватив свою сумку со скамейки рядом, перекинула ее через плечо, присоединяясь к своей соседке. — Пойдем. Вдвоем они прошли к выходу, но Авалон до боли отчетливо чувствовала, как темно-карие глаза смотрели ей вслед, когда она вышла из зала. Она не осмелилась взглянуть в их направлении и вместо этого просто наклонила голову вниз, вместе с Зельдой выходя в коридор и начиная свой путь к библиотеке. Когда они прибыли, пространство было до краев наполнено бесчисленным количеством учеников. До конца семестра оставалось около двух недель, и многие ее сверстники начинали готовиться к своим итоговым экзаменам или выполняли последние домашние задания. Зельда, всегда прилежная ученица, любила готовиться c запасом времени, так что последние несколько дней она непрерывно составляла Авалон компанию. Однако сама Авалон находила трудным готовиться к экзаменам, когда у нее существовали гораздо более насущные проблемы, которые нужно было решать. Зельда заняла им столик в пустом дальнем углу библиотеки, а Авалон быстро удалилась в Запретную секцию, находя две новые книги и принося их с собой в надежде найти что-нибудь — что угодно — что могло бы оказаться для нее полезным. Она пристально посмотрела на две книги перед собой, глубоко вдохнув, когда оценила массивный размер каждой. С сердитым вздохом она открыла первую страницу первой книги и начала читать. Ее глаза без устали сканировали слова. Одна страница стала одной главой, одной книгой, обеими, а часы все тянулись и тянулись. Постепенно библиотека становилась все менее и менее людной — переутомление брало верх и над самыми стойкими учениками. Даже Зельда уже не могла сдерживать зевков, пока время затягивало их в глубокую ночь. Она взглянула на Авалон, которая все еще была с головой погружена в книги, ее глаза не показывали ни тени усталости, быстро просматривая слова на каждой странице. — Как думаешь, сколько ты еще здесь пробудешь? Авалон подняла взгляд, пожимая плечами. — Еще несколько часов, как минимум. — Мерлин, ты действительно ночное создание, да? — Мне просто нужно закончить свою работу, — без энтузиазма рассмеялась она. — Иди спать. Я буду тихой, когда вернусь. Зельда вздохнула, прежде чем нехотя кивнуть; недосып победил в ней жажду продолжить учиться. Она медленно начала собирать свои вещи обратно в сумку, мельком посмотрев на книгу перед Авалон. Прищурив на нее глаза, она с любопытством в тоне спросила: — Что ты вообще изучаешь? — Просто пытаюсь найти кое-что для Зельеварения, — солгала она, зная, что ее соседка отказалась от этого курса. — В книге из Запретной секции? — спросила Зельда, немного наклоняясь, чтобы лучше увидеть книгу. — Слизнорт порекомендовал мне прочитать их, чтобы лучше понять некоторые из более загадочных зелий, которые мы не можем рассмотреть на занятиях, — сказала она, издавая внутренний вздох облегчения, когда Зельда отклонилась обратно на свой стул, вроде бы принимая ложь. — Хорошо, — сказала Зельда усталым голосом, — удачи с твоей работой. Постарайся не задерживаться совсем допоздна, ты заслуживаешь немного отдохнуть. Авалон улыбнулась и посмотрела, как ее соседка помахала рукой на прощание и направилась на выход, оставляя ее одну за столом с двумя завершенными книгами и информацией, среди которой полезной было не больше, чем и несколько часов назад. Некоторое время она пристально смотрела на страницы перед собой, издав тихий стон, и пальцами запуталась в волосах, в недовольстве оттягивая корни, но постаралась не дать раздражению нарушить ее самообладание, когда осторожно встала и взяла книги, отходя обратно к Запретной секции, чтобы заменить их несколькими новыми заголовками. Она положила книги обратно на их законное место, прежде чем внимательно окинуть взглядом обильный список новых вариантов, находящихся перед ней на полках. Там было так много книг, что она чувствовала себя перегруженной, даже просто пытаясь понять, откуда начать. Ее пальцы пробегали вдоль корешков с различными названиями, пытаясь найти что угодно, что могло бы содержать зацепки к тому, что она искала. Медленно она протянула руку и схватила книгу с полки, прижимая ее к своей груди, пока присматривала еще варианты. Звук шагов вырвал ее из размышлений. Она резко обернулась и увидела, что Реддл шел вдоль прохода, его чистые белые рукава были закатаны до локтей, а длинные бледные пальцы протянулись вдоль корешков трех книг, которые он держал в руках. — Что ты здесь делаешь? — спросила она, стараясь сохранять свой голос настолько холодным, насколько это возможно, когда он остановился перед ней. — Поскольку единственный староста здесь я, полагаю, это мне следует задавать тебе этот вопрос, — ответил он. — Дамблдор дал мне пропуск, — сказала она, мрачно поджав губы. Его взгляд скользнул в сторону книги, которую она держала в руках. — Чтобы изучать Темную магию? Она пожала плечами. — Знай врага… — … и знай себя, — сказал он, со слабой ухмылкой на губах заканчивая цитату. Она закатила глаза, прежде чем отвернуться обратно, возвращаясь к своей первоначальной цели по поиску еще одной книги, которую можно было бы взять. Том продолжил: — Не хочешь поведать мне, почему ты меня избегаешь? — Не льсти себе, я просто была занята. — Сколько раз я должен тебе напомнить, что ты абсолютно не умеешь врать? Дыхание на мгновение перехватило в горле, но она постаралась не показать этого. Напротив, она сфокусировалась на полке перед собой. Один конкретный заголовок привлек ее внимание, и она подняла взгляд на книгу, вставая на носочки в попытке взять ее с верхней полки. До того, как ее пальцы смогли за нее зацепиться, Том протянул руку мимо Авалон, легко хватая книгу. Она обернулась, поднимая взгляд на его глаза, в то время как он продолжал держать руку на верхней полке, телом нависая над Авалон. Не сводя своих темных глаз с ее глаз, он медленно достал книгу, а затем вручил ее ей и сказал: — Нам нужно поговорить. Когда она повернулась и начала уходить, ему пришлось постараться, чтобы скрыть свое раздражение. Она вела себя так, будто его не существовало — так она делала с самого дня рождения Лестрейнджа, и он был сыт этим по горло. Он сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться, прежде чем живо последовал за ней. — Значит, ты просто собираешься меня игнорировать? Она раздраженно взглянула на него и села за своим столом, открывая книгу и начиная читать. — Мне нужно работать. Он поборол порыв закатить глаза, выдвинув стул напротив нее и тоже присев. Когда она подняла на него бровь, он лишь пожал плечами и открыл одну из своих книг. — Как и мне. В напряженном молчании они оба начали читать свои книги, впрочем, Авалон отчетливо замечала, как его глаза время от времени поднимались и смотрели на нее. Но она не осмеливалась встречаться с ним взглядом. Она не могла. Ее тревожило смотреть на парня, когда она сидела напротив него, читая о том, каким образом она могла его убить. Тем не менее она старалась не думать об этом, а ее глаза внимательно просматривали страницу за страницей. Ничего не притягивало ее внимания, и она начинала терять последнюю каплю надежды, когда вдруг ей бросилось в глаза одно предложение. «Адское пламя, при должном контроле, уничтожит все и вся на своем пути, что делает его лучшим орудием разрушения». Она почувствовала, как у нее перехватило дыхание, когда она перечитала строчку снова и снова. Хорошо, подумала она про себя. Это хорошо. Глазами внимательно просматривая остаток страницы, она читала больше о заклинании, стараясь сохранять лицо непоколебимым, пока делала мысленные заметки насчет эффекта, формулы и силы этой магии. Она не могла знать наверняка, но, кажется, пока что это была ее лучшая зацепка. По большому счету, ей следовало бы быть в восторге. Но, пристально смотря на страницу и стараясь не обращать внимания на парня, сидящего напротив нее за столом, она не могла избавиться от чувства тошноты, поднимающегося в ее животе. Его голос потребовал ее внимания: — Ты не можешь игнорировать меня вечно. — Кто сказал, что я тебя игнорирую? — безразлично ответила она, не встречаясь с его глазами. — Ты не разговариваешь со мной. — Я говорю с тобой прямо сейчас, не правда ли? — он сделал глубокий вдох, его терпение было уже на исходе. Тем не менее он изо всех сил старался сохранять голос тихим шепотом, чтобы не отвлекать нескольких людей, которые все еще были в библиотеке. Авалон продолжила: — Тебе лишь не нравится то, что я говорю. — Мне просто нужно знать… — Знать что? — спросила она, перебивая его, и в конце концов встретилась с его взглядом. Ее глаза были наполнены пылающей силой, той, которую он не видел уже какое-то время. — Что тебе вообще может быть от меня нужно, Реддл? Ты ожидаешь «спасибо»? Или чтобы я склонилась и боготворила тебя, как это делает остальная школа, все потому что ты сделал то, что должен был бы сделать любой? Ее слова в равной степени приводили в ярость и приносили облегчение: ярость, потому что он понял, что она думала, что он спас ее в надежде получить что-то взамен, но облегчение, потому что, даже если она и была зла, она хотя бы показывала ему что-то, кроме пустоты. — Я… — ...покрыл мою кожу синяками ровно так же, как и Ксавьер. Так что не веди себя так, будто он единственный, кто причинил мне боль. Вы двое можете быть более похожими, чем ты думаешь, — сказала она. Он выглядел ошеломленным ее словами, но она не позволила этому нарушить ее самообладание. Они оба открыли рты, чтобы заговорить, но третий голос привлек их внимание. — Забавно встретить здесь вас двоих, — с улыбкой на губах сказал Орион, когда подошел. Том наблюдал, как ненависть в глазах Авалон быстро утихла, и она улыбнулась блондину, притворяясь, будто атмосфера не была все еще наполнена напряжением ее с Томом повисшего в воздухе разговора. — Как продвигается учеба? Орион выдвинул стул рядом с Авалон и пожал плечами, присев. — Хорошо. Не думаю, что я задержусь здесь надолго. Что насчет вас? — Вероятно, еще час или около того, — ответила Авалон. Орион поочередно посмотрел на них, следующие свои слова он сказал растянуто: — Если честно, я не ожидал увидеть, как вы вдвоем учитесь вместе. — Как и я, — сказала она с искусственной улыбкой на губах и повернулась на Тома, который лишь покачал головой. Орион, казалось, уловил заряженную атмосферу и встретился с глазами Авалон, совсем слегка приподнимая бровь, словно безмолвно спрашивая: «Ты в порядке?» Она улыбнулась ему и положила свою ладонь на его руку, мягко сжимая ее и кивая, от чего выражение его лица смягчилось. Он кивнул, снова поднимаясь, и тихо хлопнул в ладоши. — Что ж, мне нужно вернуться за свой стол. Удачи вам с учебой, — сказал он, помахав рукой, и отошел вновь. Когда Эйвери ушел, его место заняла тишина. В его отсутствие ни Том, ни Авалон не заговорили опять, оба вместо этого вернули внимание к лежавшим перед ними книгам. Том, однако, едва ли мог найти в себе сосредоточенность, чтобы читать что-либо вообще. Он не мог подавить чувство, которое возникло у него, когда она сравнила его с Лестрейнджем. Сравнение его с кем-то настолько низким, как этот ублюдок, было, откровенно говоря, оскорбительным. Том был сильнее, умнее, амбициознее и расчетливее… он чувствовал, что его ходы были оправданными, продуманными… Ксавьер же лишь поддавался импульсу. Его действия были бессмысленными и небрежными. Том ни в чем не был на него похож, думал он. И то, что она вообще намекала на сходство между ними двумя, злило его. Впрочем, дело было не только в простой злости. Он чувствовал очень слабый укол вины, задумываясь, как он смог причинить ей такую боль, что заставил ее прийти к этому сравнению. Следующий час никто из них не говорил, пока каждый читал и размышлял над их произошедшей ранее конфронтацией. Большинство учеников покинули библиотеку на ночь, оставляя их двоих наедине в обширном море книг. Авалон даже заметила, как немного раньше ушел Орион, но он не нес с собой никаких своих вещей, так что она гадала, планировал ли он возвращаться. Лунный свет пробивался сквозь окна, освещая их мягким ночным сиянием среди мерцающих огней огромной люстры наверху. Чрезмерно частое постукивание Авалон по столу сводило Тома с ума, однако он решил стараться игнорировать его, не будучи в настроении раздражать ее сильнее просьбой остановиться. Она ни в малейшей степени не выглядела уставшей, подумал он про себя, пока она читала страницу за страницей книги перед собой. Она словно была настолько поглощена чтением, что потеряла счет времени как такового. Она рассеянно прикусывала нижнюю губу, пока работала, и он с любопытством смотрел на нее, в то время как она продолжала пытаться заправить более короткую прядь волос за ухо, лишь недовольно вздыхая каждый раз, когда та снова выскальзывала перед ее глазами. Звук приближающихся шагов заставил их обоих поднять взгляд, тут же замечая, как Орион с двумя чашками в руках приближается к ним, аккуратно подходя и изо всех сил стараясь ничего не пролить. — Я заходил на кухню, чтобы взять себе что-нибудь перекусить, и подумал, что вам двоим, вероятно, может пригодиться немного кофе на предстоящую длинную ночь, — сказал он, ставя чашки рядом с ними. — Ты слишком милый, — с сияющими глазами сказала Авалон. Он потер заднюю часть шеи. — Простите, если он слегка холодный. Я столкнулся с Адонисом, пока был там, и мы немного поболтали. Надеюсь, это все еще возможно пить. — Спасибо, — улыбнулась она. Он пожал плечами. — Что ж, я закончил на сегодня. До встречи. Но постарайтесь немного отдохнуть, хорошо? — Мы сделаем все возможное, — сказала она, помахав ему рукой, когда он ушел за своими вещами и удалился на ночь. Том наблюдал, как Эйвери снова оставил их вдвоем наедине. Машинально потянувшись пальцами и схватив ближайшую к нему чашку кофе, он сделал глоток, читая книгу перед собой. Как только напиток коснулся его языка, его лицо исказилось в выражении отвращения. Авалон озадаченно подняла на него бровь, наблюдая, как он нехотя проглотил кофе, а затем посмотрел на чашку и простонал, ставя ее обратно, прежде чем вгляделся в другую. Она заметила, что он сделал глоток напитка более светлого цвета, который Орион, несомненно, до краев наполнил для нее сливками и сахаром. — Я не знаю, как ты это пьешь, — проворчал он, подталкивая напиток к ней, когда вздохнул и посмотрел на темный кофе в другой чашке. — Могу сказать то же самое про тебя, — сказала она, закатывая глаза, прежде чем вернуться к своей учебе. Ее пальцы снова начали стучать по поверхности стола, и звук просверливал Тому мозг. — Может, хватит уже? Это бесит, — выпалил он, сам поражаясь своей резкости. Хмурый вид появился на ее губах. — В чем проблема? — В тебе, — прошипел он; слова слетели с его рта быстрее, чем он вообще успел осознать, что говорит. — Ты самый раздражающий человек, которого я когда-либо встречал. Все в тебе сводит с ума. От твоего проклятого комплекса морального превосходства, до твоей неспособности молчать, твоего отвратительного кофе, твоего грубого языка и полного отсутствия приличий, того, как ты берешь и решаешь игнорировать меня без всякого предупреждения почти две недели, — он не мог остановиться, пока все выплескивалось наружу, — все это сводит с ума. Она нахмурилась. — Если ты считаешь меня такой раздражающей, почему ты пришел сюда? — Чтобы попытаться заставить тебя, черт возьми, со мной поговорить, — он сдвинул брови. — У меня даже нет работы, которую нужно сделать, я закончил все на прошлой неделе, — признался он, не зная, почему он не мог прекратить свою бессвязную речь. Его зубы прикусили язык, пытаясь остановить тираду, но слова продолжали вытекать невольно. — Мне нужно с тобой поговорить. Я почти не спал с той чертовой ночи. Не из-за него, но из-за того, что я не могу избавиться от чувства, что в том, что с тобой случилось, виноват я. Ему пришлось рукой захлопнуть свой рот, пытаясь себя заткнуть. В глазах внезапно промелькнуло осознание, и он посмотрел на чашку кофе со сливками, из которой он выпил. Авалон проследила за его взглядом, широко раскрывая глаза, как только поняла, что происходило. — Что значит «‎виноват ты»? — надавила она, когда он поспешно схватил свои вещи и начал вставать. Не в силах сдерживать свой язык под эффектом Сыворотки правды, он выпалил: — Я сказал ему заняться тобой ради информации, но я никогда не думал, что ублюдок сделает хоть что-то, что причинит тебе боль. — Когда слова слетели с его языка, он неровно выдохнул и попытался быстро направиться прямо к выходу, но она перекрыла ему путь, смотря в его паникующие глаза. — Какую информацию ты хотел от меня? Она видела, что он пытался бороться с порывом заговорить, но слова выплескивались независимо от этого. — Всю, — он оттолкнул ее со своего пути и продолжил пытаться быстро уйти, но она побежала навстречу его шагам. Когда он увидел, что она следовала за ним, в его глазах сверкнуло раздражение, и он быстро произнес: — Силенцио, — указывая палочкой на себя. — Зачем? — спросила она, направив палочку на него и наколдовав контрзаклинание, чтобы прервать его молчание. Глазами метая в нее молнии, он наконец добрался до выхода, но он не мог проигнорировать ее вопрос. — Потому что ты единственная головоломка, которую я никак не могу понять, и, как бы сильно я не пытался, я не могу это оставить. И я не понимаю, потому что я никогда не испытывал подобного чувства ни к кому и ни к чему. Ты раздражаешь и ты выводишь меня из себя, как никто другой, но, вероятно, самое раздражающее в тебе то, как, несмотря на все, что ты делаешь, мысль о том, что ты меня игнорируешь, все равно меня беспокоит, Хендрикс, — потоком торопливых признаний сказал он. Его лицо наполнилось ужасом, и он, отчаянно пытаясь заставить себя замолчать, вновь начал прикусывать язык, толкнул дверь, открывая, и вышел, но Авалон уверенно следовала за ним, когда он выпалил: — Тебе удалось на постоянной основе поселиться в моем сознании. Признание застало ее врасплох, и на мгновение она замолкла, остановив шаги. Во время ее колебания он указал на нее палочкой и разоружил, прежде чем наложить на нее быстрое оглушающее заклинание, временно размывая ее зрение и делая ее движения бесполезными. К тому моменту, когда ее зрение прояснилось, а конечности снова смогли двигаться, его не было. Но его слова висели в воздухе, пока она стояла там, уставившись на место, где когда-то стоял он. Ее мысли метались быстрее, чем когда-либо раньше, но все что она могла, — это снова и снова проигрывать его последние слова в своей голове. «Тебе удалось на постоянной основе поселиться в моем сознании». Она была почти удивлена, что он не убил ее прямо на месте за то, что она услышала все, что он сказал, — но, что удивило ее больше: в тот момент она вообще не боялась за свою безопасность. Она больше не боялась рядом с ним. В этом не было никакого смысла, и она начинала злиться на себя за то, что она ослабила свою бдительность, но это было правдой. В каком-то странном смысле она не считала, что он причинил бы ей боль. По крайней мере, не теперь. Она встряхнула головой, пытаясь прояснить свои мысли. Нет. Том Реддл был опасным, была вынуждена напомнить самой себе она. Том Реддл все еще опасен. Но это не казалось таковым, и именно это беспокоило ее больше чего-либо еще. Она заново раз за разом проигрывала в голове каждое сказанное им слово, пока они не стали казаться выгравированными в ее мыслях, и все же она продолжала. Она задумывалась, стоило ли ей воспользоваться преимуществом его честности и сильнее на него надавить, но она знала, что, спроси она что-либо слишком очевидное, ее прикрытие было бы разрушено, и, разумеется, это не могло бы закончиться хорошо. И тем не менее назойливый голос в ее голове не переставал повторять ей, что это была не единственная причина, по которой она не попыталась заполучить от него больше информации. В какой-то степени она чувствовала облегчение от того, что она не спросила его о крестражах. Не потому что она боялась, каким был бы результат или как он бы отреагировал, но потому что, как только она выяснит, чем они были, у нее не останется выбора, кроме как уничтожить их и убить его. И, как бы она ни хотела это отрицать, мысль о том, чтобы его убить, сейчас пугала ее, как никакая другая.