Catharsis // Катарсис

— Что-что вы делали в уборной?! — удивленно переспросил Орион. — Да тише ты, черт возьми! — шлепнула его по руке Авалон. Он прислонился спиной к подоконнику и со смехом покачал головой. Вокруг никого не было, и их голоса эхом разносились по коридору башни. За окном тихо мерцало ночное небо. — Мерлин, — усмехнулся Орион. — Вы и правда созданы друг для друга. Авалон закатила глаза, но от воспоминания об их с Томом выходке во время свидания в Венеции на ее губах задержалась тень улыбки. — Тот вечер действительно был идеальным. — Я рад — это меньшее, что ты заслуживаешь после всего ада, через который недавно прошла, — сказал Орион. Какое-то время они сидели в уютной тишине, просто наслаждаясь компанией друг друга. Рядом с Орионом спокойствие было для Авалон чем-то само собой разумеющимся. Еще с первой их встречи она почувствовала в Орионе хорошую натуру и доброе сердце. И дружбой с ним очень дорожила. Именно поэтому Авалон легко поняла, что его что-то беспокоило. — Ты думаешь о Кларе, да? — мягко поинтересовалась она. Вырвавшись из своих мыслей, Орион посмотрел вперед взволнованно и вместе с тем твердо. — Я думаю рассказать о нас с ней родителям, — выпалил он, избегая взгляда Авалон. — Сначала мне нужно будет спросить ее саму, но я просто… — он прервался и вздохнул. — В следующем месяце будет целый год, как мы вместе. Я больше не желаю хранить наши отношения в секрете. Авалон очень хотела его поддержать, но мысль о том, как отреагирует семья Ориона, узнав, что он встречается с маглорожденной, не могла не тревожить. В тот раз, когда Авалон довелось увидеться с его родителями, их мнение о статусе крови было предельно ясным. — Орион… — Я знаю, что звучу безумно, но, поверь мне, я все обдумал, — решительно заявил он. — Я просто хочу, чтобы вы были в безопасности. И ты, и Клара. — Безопасность меня не заботит. Худшее, что они могут сделать — это отречься от меня, ну и пусть. Если мне придется выбирать между ней и ними, я всегда выберу ее, — Орион пожал плечами. — Довольно долго эта мысль меня пугала, но не теперь. Если они по-настоящему меня любят, то полюбят и ее. Вне зависимости от статуса крови. А если нет — жить в страхе перед тем, что они скажут, я не собираюсь. — Ты знаешь их лучше, чем я, — медленно начала Авалон, стараясь не допустить страха в голос. — Я лишь надеюсь, ты уверен, что поступаешь правильно. Он со вздохом кивнул. — Я знаю, просто… Я очень ее люблю, Ава. И хочу дать ей ту любовь, которую она заслуживает. Их внимание привлек звук чьих-то шагов в конце темного коридора. Орион подскочил и поспешил вперед, чтобы проверить, не подслушал ли кто их разговор. Тем временем шаги раздавались все ближе, но громкое эхо мешало определить, откуда именно шел звук. Увидев, как из тени вышел Том, Орион облегченно выдохнул. — Мерлин, ты меня напугал, — проворчал он. — У меня обход — обязанности старосты, — произнес Том и заметил Авалон, стоящую чуть позади Ориона. — Мне доложить на вас двоих за прогулки по замку после отбоя? — Знаешь, такого зануду, как ты, надо еще поискать, — колко подметила Авалон, покачав головой. Он слегка усмехнулся, подошел к ней и поцеловал в макушку, а затем прислонился спиной к стене, обняв Авалон и прижав ее к себе. — Должен сказать, что вы совершенно не умеете шептаться. — Мне казалось, мы говорили довольно тихо, — Орион потер шею. — Тебя было слышно на весь коридор, — сказал Том. — Тебе стоит вести себя осторожнее, иначе о твоих отношениях точно узнают. — Я скрывал их от тебя год, — рассмеялся Орион. — Думаю, я способнее, чем тебе кажется. — Поверь, Эйвери, если бы мне было хоть какое-то дело до твоих романтических связей, я бы узнал, — закатил глаза Том. Но после недоброго взгляда Авалон он вздохнул и на мгновение задумался. — Идите за мной, — он взял Авалон за руку и повел рядом с собой. Ориону оставалось только растерянно переглянуться с ней и пойти следом. По пути они наткнулись на группку третьекурсников, которым Том тут же приказал вернуться в свои комнаты, и те с круглыми глазами быстро разбежались. Спустя несколько минут Авалон начала понимать, куда Том их вел. И, когда они остановились перед знакомой пустой стеной, слегка сжала его руку, едва сдерживая счастье от широты его жеста. Орион, однако, выглядел все таким же растерянным. — Я что-то упускаю? — он недоуменно оглянулся по сторонам. — Ты хочешь, чтобы у вас с Кларой было место, где вы сможете встречаться без страха, что вас поймают? — спросил Том. Орион прищурился. — Конечно же, хочу, но… — Закрой глаза и попытайся представить это место, — перебил его Том. Орион посмотрел на Авалон, и она ободряюще кивнула. — Клянусь Мерлином, если вы меня разыгрываете… — проворчал он, закрывая глаза и стараясь сосредоточиться. Парой секунд позже он услышал, как камни в стене начали двигаться, и открыл глаза обратно. Увидев вход в Выручай-комнату, он в шоке уставился на Тома и Авалон. — Да вы шутите… Авалон лишь распахнула дверь и пригласила Ориона войти, что он и сделал, с изумлением глядя на все и пытаясь выдавить из себя хоть какие-то слова. — Я… это же… погодите, — он чуть нахмурился, призадумавшись, и наконец собрал кусочки пазла в единую картинку. — Так вот где вы пропадали, когда мы часами не могли вас найти.

----

На следующее утро Авалон проснулась от того, что Том притянул ее ближе к своему телу. Повернувшись к Тому лицом, она сонно посмотрела на него и улыбнулась. Просыпаться возле него теперь стало нормой. Авалон то и дело приходилось извиняться перед Зельдой за свое вечное отсутствие, но та лишь отшучивалась и говорила, что теперь у нее была отдельная спальня и лучшего подарка нельзя и придумать. Поэтому Авалон, проводя ночь за ночью в комнате Тома, не особо переживала. Том уже не спал — ничего необычного, поскольку он, как правило, просыпался на пару часов раньше. Хотя Авалон заметила, что он перестал уходить по утрам и предпочитал оставаться с ней в кровати, пока она сама тоже не проснется. — Доброе утро, — еще хриплым голосом произнес он и наклонился вперед, чтобы поцеловать ее макушку, не размыкая объятий. Авалон прижалась к его груди и оставила легкий поцелуй над его сердцем. — Доброе, — ответила она, посветлев, когда увидела улыбку на лице Тома. Он заправил выбившуюся прядь волос Авалон ей за ухо, с обожанием глядя на нее. Но уже не в первый раз Авалон замечала, как иногда Том посматривал на прикроватную тумбочку, где хранил свой дневник. Несмотря на весь прогресс, которого Том добился, Авалон понимала: полностью она сможет ему доверять только в том случае, если он расскажет ей о крестражах добровольно. Она больше всего на свете хотела верить, что ей правда удалось его изменить и он не станет Темным Лордом. Но до тех пор, пока крестражи оставались тайной, которую, по его мнению, он мог от нее скрывать, Авалон знала: ей все еще было, над чем работать. А пока просто надеялась, что придет время и он все расскажет. Она верила в него — и судя по тому, как Том нет-нет да поглядывал в сторону дневника, он по крайней мере думал в нужном направлении. И Авалон очень нужно было, чтобы она оказалась права. Она любила его. И хотела, чтобы он об этом знал, поскольку боялась, что за жизнь он очень редко — если вообще — видел, что такое искренняя любовь. Хотела взять пример со своих оптимистичных друзей и верить, что любовь способна изменить человека. Хотела, чтобы Том знал, что она любит его всем сердцем. Но говорить эти три священных слова первой она не желала — не из-за того, что боялась или была несерьезна. Авалон не нужно было, чтобы он чувствовал, будто обязан сказать их в ответ, если был не готов. Ему следовало прийти ко всему самому и в свое время. Авалон пробежалась взглядом по его комнате в поисках часов и тихо простонала, когда увидела, что время близилось к началу занятий: с окончанием выходных Авалон утратила всякую мотивацию покидать постель. До чего же соблазнительной казалась мысль остаться с Томом в кровати на весь день… И все же нехотя Авалон начала вставать, чтобы собраться. Но Том, не дав подняться, притянул смеющуюся Авалон обратно и прижал к себе, отказываясь отпускать. — Нам нужно собраться на занятия, — напомнила она ему. — Обязательно? — пробормотал он, нежно поцеловав ее шею. — Мы могли бы просто остаться здесь… — Я и так уже нарвалась на отработку из-за тебя, — с укором покачала головой Авалон, пытаясь выбраться. — Еще одна тебя не убьет, — Том приподнял пальцем ее подбородок, чтобы Авалон посмотрела ему в глаза. — Что случилось с тем Томом, который так боялся попадать в неприятности? — Он связался с самым проблемным человеком на свете, — усмехнулся Том. Ей потребовалось немалая сила воли, чтобы снова отрицательно мотнуть головой, но в конце концов Авалон поцеловала его в щеку и выскользнула из кровати. Том, наблюдая, как она одевается, раздраженно простонал. — Боюсь, если я позволю тебе уговорить меня на пропуск первого же занятия недели, то я не дойду вообще ни до одного из них, — рассмеялась Авалон, заметив удрученное выражение его лица. С большим нежеланием Том все-таки выбрался из кровати и быстро переоделся в школьную форму, а затем взял палочку и привел себя в порядок. Авалон последовала его примеру, и за считанные минуты они собрались и пошли в Большой Зал, чтобы второпях позавтракать перед уроком. Когда они наконец оказались в кабинете защиты от темных искусств, почти все места были уже заняты, так что Тому с Авалон пришлось сесть за парту в конце класса, одну из самых дальних от стола Меррисоут. Все дожидались лишь их, даже Лестрейндж пришел раньше, поэтому, как только они сели, профессор начала урок. — Доброе утро, класс, — Меррисоут прошла в центр аудитории. — Пожалуйста, откройте ваши учебники на странице 549, — Авалон и Том достали учебники и, раскрыв их на теме сегодняшнего урока, дожидались, пока шуршание страниц в классе стихнет. Когда все были готовы, профессор продолжила: — Сегодня мы будем изучать довольно сильное заклинание, полностью овладеть которым способны немногие волшебники — Патронус, — по классу пронеслись тихие шепотки. — Для тех из вас, кто может быть с ним не знаком: Патронус — это защитное заклинание, которое используется, чтобы отгонять дементоров. Он бывает двух видов: телесный и нетелесный. Меррисоут продолжила вести урок. Она объяснила, как сложно призвать полноценный Патронус, рассказала о том, что даже многие сильные волшебники зачастую так и не могли овладеть этим заклинанием. Слушая ее, Авалон невольно вспомнила, как они с Отрядом Дамблдора тренировались в Выручай-комнате. Как она смотрела на друзей, совершенствующих свои Патронусы, как отрабатывала собственный, как не спала допоздна в попытках подготовиться к надвигающейся войне. Казалось, что это было целую вечность назад. — Кому-нибудь известно, как призывается Патронус? — спросила Меррисоут. Она окинула взглядом класс, ожидая, что кто-то поднимет руку. Не поднял никто. Том закатил глаза и продолжил смотреть в учебник. Патронус оставался одним из тех немногих заклинаний, которыми ему никак не удавалось овладеть, и это задевало Тома. Попытки наколдовать его он бросил довольно давно, отказываясь признавать, что что-то было ему не под силу. Гриффиндорец на первом ряду все же поднял руку и ответил: — Для призыва Патронуса используется заклинание «Экспекто Патронум», которое нужно произнести твердо и уверенно. — Верно, — подтвердила профессор, хотя Авалон знала, что та ждала более полного ответа. — У кого-нибудь есть, что добавить? Авалон подождала пару секунд, наблюдая, не поднимет ли руку кто-то еще — Зельда за первой партой яростно листала учебник в поисках ответа, но Меррисоут, похоже, уже начинала терять терпение, — и подняла руку сама. — О, да, мисс Хендрикс! — улыбнулась профессор. — Заклинание верное, да, но все не так просто. Недостаточно лишь произнести фразу и надеяться, что заклинание сработает. Призывая Патронус, волшебник должен сосредоточиться на своем самом счастливом воспоминании. Телесная форма — это по сути проекция того, чем дементоры питаются: счастья, надежды и желания жить. Выбранное воспоминание должно быть воплощением всего этого, иначе его силы не хватит, чтобы отогнать дементоров, и они будут стремиться высосать счастье из самого волшебника, — объяснила Авалон. — Именно, — засияла Меррисоут. — Пять очков Когтеврану! — она замолчала на мгновение, прежде чем добавить: — Кажется, вы неплохо знакомы с Патронусом. Вы когда-нибудь его призывали? — Да, профессор, — кивнула Авалон. Восторженно распахнув глаза, Меррисоут с предвкушением попросила: — Не могли бы вы продемонстрировать классу? Авалон взглянула на Тома — он казался слегка удивленным, видимо, не ожидал услышать, что она уже умеет призывать Патронус — и встала, чтобы нехотя пройти в переднюю часть класса и остановиться напротив профессора. Все взгляды тут же устремились на нее. Авалон, не теряя времени, сосредоточила мысли на образах своего любимого воспоминания. Улицы покрывал чистый белый снег, но тепло и уют Норы согревали компанию, собравшуюся у камина с чашками горячего шоколада в руках. Перед Авалон сидели Фред и Джордж, и видеть их было радостно. Гермиона с Роном расположились на диване напротив, Гарри с Джинни — на полу, остальные болтали стоя. На каждом был вязаный свитер — Молли чуть раньше настояла на том, чтобы все надели их для общего фото. По полу до сих пор была разбросана оберточная бумага, поскольку всего час назад они открывали подарки. Весь дом освещало беззаботное, чистое счастье, которое согревало сердце Авалон, как ничто другое. Все было идеально: Авалон окружали близкие, и никто еще не знал, как сильно их мир скоро изменится. Всеобщим вниманием в ту минуту владела тетя Авалон, Аврора, которая сидела рядом с ней и делилась воспоминаниями о первом составе Ордена. Гарри очень любил ее слушать — она всегда рассказывала истории о его родителях: об их доброте, целеустремленности, преданности. — Это невероятно, — выдохнул он, ярко улыбаясь после рассказа о том, как его родители сражались на Первой Магической войне. — Они были невероятными, — ответила Аврора. — К слову, в той битве они сражались бок о бок с Амелией и Финном, — добавила она, замечая, как навострила уши при упоминании своих родителей Авалон. — Правда? — выпрямилась она. — Видела бы ты их… они были одними из самых смелых людей, которых я когда-либо знала. Бесстрашными и непримиримо сильными, — она улыбнулась и положила ладонь на колено Авалон. — Прямо как ты. Они бы очень тобой гордились, дорогая. Авалон глубоко вздохнула, а затем произнесла заклинание. Мир вокруг испарился, и на кончике ее палочки засветился серебряный огонек. Весь класс только удивленно разинул рты, когда Патронус принял форму гордой, величественной пантеры, которая бросилась в воздух, зарабатывая впечатленные вздохи как от учеников, так и от и профессора. Том всегда был в восторге от Авалон. И сейчас он с ровно таким же восхищением смотрел, как она вызвала телесного Патронуса. Как она стояла там, перед всем классом, излучала силу, на которую никогда не был способен ни один из знакомых ему студентов… и это была его Авалон. При взгляде на нее сердце Тома против его воли забилось чаще. Всякий раз, когда он сталкивался с ее истинной силой, он терял дар речи и ничего не мог с этим поделать. Как ничего не мог поделать и с пониманием, что он полюбил ее, вопреки всему тому, что думал о любви всю свою жизнь. Его удивляло, что Авалон, несмотря на все те ужасы, через которые прошла, все еще была способна призвать Патронуса. Что, несмотря на все пережитые трудности, всю боль и страдания, в ее сердце до сих пор оставалось место для счастья. Только этого он и хотел — ее счастья. И он был намерен провести всю оставшуюся жизнь, оберегая ее от опасности. Потому что в глубине души Том знал, что именно с Авалон он хотел прожить всю жизнь. И он боялся даже думать о том, что может ее потерять — Авалон была для него той самой. Он не верил, что когда-либо найдет еще одного человека, который заставил бы его чувствовать себя так, как он чувствовал себя с ней. Она была его второй половинкой — лучшей половинкой. И это было единственное, что он знал точно.