Отряд особого назначения

Внутренности всего на миг скрутило, а затем Гермиону выбросило на холодный твердый камень. Она почувствовала жгущую боль в коленях и ладонях, и всего за секунду смирилась с тем, что содрала кожу до крови. Малфой, кажется, упал где-то неподалёку, сломав себе непонятно что, похоже, он задыхался, однако даже это было не важно. Шатенка стояла, опираясь на предплечья и колени, внутренности сжимались, будто содержимое желудка сейчас начнет капать путь наружу. Её укачало? Скорее всего. Она прокатилась по полу во время приземления. Не рассчитала траекторию, так сказать. Но как с ней могло такое произойти? Абсурд! Он был жив. Сириус был жив… Столько времени был жив, а она не знала. Даже не подумала усомниться в словах Дамблдора. Дура. Дура. Дура. Дура. Дура. Дура. Никчемная дура! Как она вообще могла поверить во что-то подобное: Сириус Блэк погиб на задании. Да даже если бы он один сражался против половины Темных, он бы выжил. Выжил, потому что умеет это делать всегда и везде. При любых обстоятельствах. Да даже если в Министерстве Магии бомба маггловская рванет, а он в это время будет там — Сириус будет единственным из немногих выживших, который отделается легкими ссадинами. Хотя, скорее всего и выживет только он один. Он просто предал её. Предал. Блэки никогда не прощали предателей, даже если когда-то они были их друзьями. Сириус подготовил для Петтигрю самую ужасную смерть из возможных, не смотря на то, что они были друзьями. Гермионе припомнился случай в начале года, когда они вернулись с задания по уничтожению стаи оборотней. В день, когда она спасла Римуса Люпина — ещё одного Мародёра по просьбе дяди. Лучше бы она этого не делала. Тогда она уже лежала на диване. Тео и Сириус были уверены, что она без сознания, на самом же деле, открыть глаза оказалось просто непосильной задачей. Она всё слышала, и она всё слушала. Ей в память надолго врезалась одна единственная фраза о своей семье, сказанная Сириусом Теодору для того, чтобы как-то объяснить ему, что ещё не всё потеряно и надежда есть всегда: — Она — Блэк. Мы там, где выгодно. Да, именно она. Ничего более из разговора не запомнилось шатенке, мучающейся от боли во всем теле. Девушка повторяла её про себя, как мантру, последние две недели. Выгодно… что это вообще могло значить для Блэков, когда ещё каких-то сорок лет назад в этом роду в приоритете всегда стояла семья? Теперь это, однако, для каждого значило что-то своё. Гермиона никогда не сомневалась, что для Сириуса на вершине всегда стояли его крестник и брат. Только потом она — Эвелина. Андромеда Тонкс была такой же, её волновало лишь своё счастье, ради которого она осмелилась бросить вызов даже своей семье. Для Регулуса и Нарциссы главным в жизни всегда была семья. Для Гермионы и Беллатрисы — собственные чувства, месть и убийства двигатель прогресса. Они не протянут без этого и пары месяцев. Удовлетворение своих демонов. Всё происходило, будто в замедленной съёмке. Вот Джинни аккуратно подошла к ней. Положила руки на плечо. Голос её звучал отдалённо и глухо, как через стену. — Герм? Рыжеволосая уже сняла маску. Её яркие локоны запутались и вымокли от нервного пота. — Герм? — продолжала она. Девушка теребила её за плечи. — Гермиона, очнись, мать твою! Голова безвольно двигалась от толчков. — Грейнджер! Да очухайся ты наконец! Голос рыжеволосой — истеричный и напуганный даже из-под толщи воды никак не волновал её. Живой. Живой. Живой. Живой. Живой. — Гермиона! Был жив всё это время. Всё это время. — Прекрати трястись, Грейнджер! Предатель. Предатель. Предатель. — Эвелина, — прошептала Джинни. Гермиона оглянулась на неё. Эвелина Реддл. Она — Эвелина Реддл. Реддл. Реддл. Реддл. Реддл. Реддл. Она — Реддл. Сириус предал её ради Реддлов. Так отвратно не было ещё никогда. Чем она ему не угодила? Неужели его не устроил бы наследник Реддлов? Неужели они такие разные, что она не подошла ему? Как он мог променять её на них? — Он жив. — Прошептала шатенка. Перед глазами пролегла мутная мокрая пелена. — Сириус жив, Джин. Он жив. Разочарование… какое же гадкое чувство! Оно пожирает тебя с головой, не оставляет после себя ничего, кроме отвратительного послевкусия. Джинни быстро облизнула губы, и только тогда Грейнджер поняла, что Уизли сидит перед ней на коленях, обнимает за плечи и старается привести в чувство. Шатенка почувствовала дрожь. Её трясёт? Да даже не трясёт, а колотит, как от припадка. Она мельком глянула на руки без перчаток — попросту не посчитала нужным надеть их перед выходом. К чему? Один из Тёмных должен был умереть, она должна была замарать руки в его крови. Вены почернели. Настолько черными она их никогда не помнила, словно смола или, даже, нефть. Они были абсолютно чёрные, всё равно, что опустить кисти по локоть в чан с чернилами. Даже пальцы как волосы Пэнси. Девушка немедленно спрятала их в рукава. Не хватало ещё, чтобы кто-то их увидел. Джинни наверняка и так всё растреплет. — Гермиона, — закричала Дафна. — Малфой! Шатенка отбросила все мысли. Ей нужно было сосредоточиться на деле. Она похитила Драко Малфоя. Да что там похитила… она буквально стырила его из-под носа одних из самых кровавых личностей магического мира. Да Беллатриса её за такое казнить могла. Впрочем, не её. Гермиона, не без помощи Джинни, поднялась на ноги. Она оглядела Малфоя, что пострадал при аппарации. По его побледневшему, до невозможного, лицу стекала багровая кровь. Нос неимоверно распух и, кажется, был сломан. По правой части тела, будто волны, струились кровавые подтеки. — Сноу зови, — приказала Грейнджер. — Его расщепило. Мы здесь не сделаем ничего. Вообще-то, могли. При таких повреждениях было достаточно просто оказать первую помощь, но Гермиона не была настолько благосклонна сейчас. Она хотела помучить Драко, так же как она сама мучилась все эти годы, хотя понимала, что виноват конкретно он не был. Отряд, очевидно, достаточно отчетливо понял мотивы командира и, если и хотел что-то сказать, разумно промолчал. Смущало шатенку и то, что неожиданный пленник задыхался. Конечно, подобное могло произойти с перепугу, да и трансгрессия получилась не самой успешной, удивительно, как сама Гермиона себе ничего не расщепила. На самом деле, Грейнджер не особо понимала, зачем похитила кузена. Её успокаивал тот факт, что теперь в её руках есть какой никакой, а рычаг давления. Драко может принести пользу. Он даст ей возможность вытянуть из Тома ответ на один весьма интригующий вопрос. В голове промелькнула неприятная мысль. А что скажет Тео? «Тео? Да плевать, что он скажет!» — решила Гермиона. И всё же в голове вертелось другое. Нет. Не плевать. А что бы он вообще сделал? Разочарованно покачал головой, как Сириус? Или промолчал бы? Сделал вид, что это абсолютно нормально… В животе резко скрутило, девушка зажала рот рукой, а потом подбежала к ближайшей арке, выблёвывая пустой желудок на улицу. Через полминуты к ним подбежал Сноу. Адам Сноу был не сильно старше Гермионы. Всего на восемь лет. Впрочем, в свои двадцать семь он выглядел как буйный подросток: его волосы были яркими, голубыми, с примесью бирюзового, кожа напротив очень темной и загорелой, глаза серые с нотками карего оттенка. Телосложением он напоминал атлета: высокий, худощавый, с широким разворотом плеч, имел сорок пятый размер ноги и ко всему вышеперечисленному являлся метаморфом. Для отряда он являлся врачом, кем-то похожим на командного медика в спорте. — Герм? — голос его тоже больше напоминал подростковый. — Кто ранен? — Он, — девушка указала пальцем на Малфоя, которого неосознанно загораживали девочки. — Сноу, он гарантия нашей безопасности. Он нужен мне живой. Мужчина прищурился, как делал всегда, когда изучал травмы. — Он будет жить, не сомневайся, золотце. — Пробормотал метаморф, водя палочкой над стонущим телом. Потом Малфой перестал издавать какие-то звуки и уже спокойно лежал на полу. Сноу посмотрел на неё из-за плеча. — Если тебе это нужно, — он подмигнул ей одни глазом, тот сразу поменял свой цвет, и улыбнулся. — Когда закончишь, его нужно будет отнести в подземелья. — Гермиона высвободила свои руки из хватки Джинни. Та не сказала ей ни слова, однако её настороженный взгляд говорил, что на данный момент она не слишком сильно доверяет шатенке в её уверенности о собственном хладнокровии. Было не совсем понятно, кому именно она поручает транспортировку Драко, но, очевидно, девушка оставила это на их выбор. Гермиона развернулась и быстрым шагом направилась в свою комнату, очень надеясь, что её спонтанное решение не похоже на побег. Со стороны это выглядело именно так, однако никто даже не подумал её остановить. Отряд попросту знал, что это означает как минимум тяжелый взгляд, из-за которого временами под землю провалиться хочется. Сноу же это было не интересно. Он и так поговорит с ней позже. — Луна, пожалуйста, присмотри пока за Кристофером, он в комнате остался один. Его немного напрягает это место, не хочу, чтобы ему потом снились кошмары. Лавгуд немедля направилась в противоположную сторону. Сыну Сноу было всего четыре. А еще он был просто невероятным эмпатом. Трудно осознавать, насколько четко маленький ребёнок осознает, что происходило в подземельях замка. Очевидно, в этот очередной раз оставить малыша было не с кем. На самом деле Гермиона не поддерживала подобное времяпрепровождение этого ребенка. Но поделать ничего не могла, так что просто помалкивала, иногда грузно пытаясь продырявить проплешину в груди Сноу. Она считала, что тот безответственно относится к собственному ребенку. А парень лишь пожимал плечами и махал рукой, будто это ничего не значило. — А что делать с Гермионой? — пробормотала Дафна. Похоже, сейчас она единственная из отряда трезво оценивала ситуацию. Ну, помимо Сноу, но его на данным момент волновало другое. Обращалась девушка именно к нему. — Сириус оказался живее всех живых? — пробормотал он, не отрываясь от работы. Пэнси внимательно следила, почти контролировала, все его действия. — Не то слово. — Кивнула Джинни. — Он перешел на их сторону. — Предательство, — задумчиво пробормотал метаморф. Он поднял на них свои разные глаза, посмотрел на каждую, а потом остановился на Дафне, которая и подняла данный вопрос. — Я поговорю с ней. Только чуть позже, иначе мне не избежать дырки в печени. Дафна лишь задумчиво поджала губы, Джинни кивнула, а Пэнси и вовсе не обращала внимания. Сейчас её едва волновали проблемы Гермионы и её отношения Сноу, которые постоянно служили темой спора в отряде. Впрочем, теперь есть Тео, так что споры станут ещё более кровопролитными и громкими. — Думаю, — наконец сказала Пэнси, найдя в себе силы отбросить переживания о Малфое. Гермиона была важнее. А если не важнее, то нужно было убедиться хотя бы в том, что она не сойдет сума от гнева и не прикончит Драко раньше времени. — Она будет в своей комнате. — Нет, она пойдет в кабинет Сириуса, — сразу же откликнулся Сноу, воткнув Драко в горло какую-то трубку. Пэнси поморщилась. — Хотя, возможно, она уже там. — Почему ты так решил? — осведомилась Джинни, сделав неосознанный шаг вперед. — Дамблдора сейчас здесь нет, он прибудет лишь через несколько часов. — Говорил метаморф, не отвлекаясь от неожиданного пленника. — Если она допускает мысль о том, что он мог ей лгать, а она, разумеется, её допускает, то начнет искать доказательства того, что Сириус работает под прикрытием, либо начнет думать, когда тот перешел на другую сторону. Она будет искать проплешины во времени, в словах, любые доказательства того, что Блэк врал ей. Иначе, она просто сойдет с ума. — Почему? — не отставала Джинни. Сноу усмехнулся, как бы говоря, что он не станет отвечать на этот вопрос. — Ты всегда понимал её лучше нас в обыденной жизни. Ответь. Разные глаза оторвались от изуродованного тела, а потом уставились на Уизли невидящим грузным взглядом. — Потому что он дорогой ей человек, Джинни. — Вновь вернулся к работе, осталось всего парочка швов и можно будет отправлять парня на растерзание дьяволу. — Она наверняка уже осознала, что Сириус предатель. Но по своей натуре до последнего будет искать доказательства обратного. Уизли на это смогла только кивнуть. Они оба знали, что прежде всего Грейнджер ценит преданность. Она никогда не предавала дорогих людей, но и от них требовала того же. — Готово. — Неожиданно сказал Сноу. — Пэнс, напои его всеми возможными восстановительными зельями, которые найдешь. Твои намного мощнее, чем мои. Я выручу вам пару часов. К этому времени он должен быть хоть немного более целым. Иначе даже эту ночь не переживет. Он встал и уже почти сделал несколько шагов пр коридору, но в один момент застыл и обернулся. — Пэнси, не мешай, пожалуйста, зелья для восстановления кожи и мышц. — Я помню, — кивнула девушка. — Определённый порядок. У меня осталась шпаргалка. Мужчина кивнул, а после удалился. Направляясь к Грейнджер, он напряженно думал обо всей сложившейся ситуации. Он давно знал кудрявую особу, был уверен, что сможет её успокоить. Подруга нашлась там, где и ожидалось, в кабинете Сириуса. С того момента, как она удалилась, прошло приблизительно полчаса. Видимо, этого времени хватило на осознание всей ситуации. Кабинет никогда не отличался особым порядком, однако именно сейчас в нём царил настоящий разгром. Книги и документы с полок были свалены на пол, как и предметы со стола, окно разбито на несколько витражных частей, люстра искалечена, несколько свечей валялось под ней, кинжалы и другое холодное оружие, которое служило больше декором на стены, воткнуто в противоположную стену и потолок. Очевидно, в разгроме участвовали не только заклинания, но и кулаки, о чём говорило разбитое окровавленное зеркало напротив двери и разбитые кулаки Гермионы. Хозяйка хаоса сидела на полу, облокотившись на заднюю стенку стола, по-прежнему в красной мантии, и держала в руках колдографию в рамке. Сноу хорошо знал это фото, он часто его видел, да и фотографом являлся лично сам. — Если ты искала какие-нибудь бумаги, — начал мужчина, облокотившись о дверной косяк. — То они скорее всего строго засекречены и будут находиться в кабинете Дамблдора, чем у Сириуса. Девушка помотала головой. — Я ничего не понимаю. Он клялся и божился, что не бросит меня, что будет рядом, а сам просто взял и предал. Она истерически хохотнула. Сноу же просто слушал, понимая, что слова здесь просто бессильны. Девушка неожиданно потянулась к карману под мантией. Достала пачку сигарет, и, секунду поразмыслив, подожгла колдографию, прикурив от нее. — Ты знаешь, — продолжила Гермиона, выдохнув дым. В кабинете дурно запахло. — Сириус как-то сказал: «Блэки там, где выгодно». Но какая выгода переходить к Пожирателям? За ним и так полжизни охотились, неужели он думает, что если перейдет на сторону противника, его оставят в покое? — Она прыснула. — Чушь! Он должен понимать, что если за ним не будут охотится ПСы, то это буду делать я. — Герм, — начал Сноу, но остановился, когда шатенка продолжила рассуждать, затягиваясь сигаретой вновь и вновь. — Я никогда не понимала его этой тяги к семье. Если они от него отреклись, зачем он туда пошел? Зачем он семье, которая отринула его? В чем смысл? Можно подумать, для него там какая-то выгода есть. — Вновь прыснула. — Бредни какие-то. — Герм, — встряхнул её Сноу. — Ты устала, — спокойней заговорил он. — Тебе нужно поспать. — Я устала уже очень давно, с чего вдруг тебя волнует это сейчас? «Потому что раньше это была забота Сириуса» — разумеется, так сказать Адам не мог. Это бы разрушило Грейнджер до полного нулевого состояния, а восстанавливать её было уже просто некому. — Врачебная и дружеская поддержка достаточные причины? Девушка фыркнула. Метаморф помог ей подняться, проводил до комнаты, а потом дал снотворное, которое прописывал ей после встречи с оборотнями. Мужчина задумался о сложившейся ситуации. Ухмыльнулся. Что ж, пока раунд остался за Дамблдором.