Гомо-порево

Ран протяжно стонет, нет, даже воет от удовольствия и собственной безбашенности. Его ноги трясутся от одного только вида рыжей и голубой макушек между ними: губы близнецов с обоих сторон обхватывают член, приятно посасывая его по бокам. На стенки собственной уретры изнутри давит стержень шариковой ручки, который был запихнут туда не без особых усилий. И кто бы мог подумать, что ручка в собственном члене, в разодранном нежном отверстии может доставлять такой невъебический кайф. Знакомые ладони Риндо, мозолистые и грубые, обвивают лицо, заставляют запрокинуть голову наверх и поцеловать его. Они с Раном столько раз экспериментировали со взрослыми вещами, столько тренировались друг на друге, что это уже происходит на автомате: братик точно знает, как целовать его и сделать ему хорошо, он лучше всех чувствует Рана и может все устроить так как надо. Риндо перелезает на лицо старшего брата, аккуратно присаживается, оперевшись ногами по обе стороны, чтобы случайно не задушить его своим весом. Язык Рана длинный, но не настолько, чтобы дотянуться аж до простаты, но все равно продолжает вылизывать Риндо, время от времени смягчаясь и нежно водя губами, будто целуя в щечку, а не в чертов растянутый анус. Ран закрывает глаза и тонет от трех пар рук, теряется в ощущениях и растворяется в них же. Он не знает, как он докатился до такой жести, и по сравнению с происходящим, их с Риндо выкрутасы в четырнадцатилетнем возрасте, когда они на пробу играли друг с другом в секс, теперь кажутся цветочками. Сейчас тут аж четыре человека: сам Ран, родной брат, его парень и близнец этого самого парня. Ебанешься. Дрожь и острая боль прошибают все тело мощным ударом тока, когда Злюка клацает зубами прямо по нежной коже вокруг головки. Ран вскрикнул, но его крик прозвучал и заглох где-то в анусе Риндо. На глазах выступили слезы от болевого шока, а зрачки сузились до размеров атома. Тело покрывается крупной дрожью, когда младший Кавата в буквальном смысле стал зажевывать его член. — Надо же, — сквозь гудение в голове доносится недовольный голос Сои, — спасибо, что обратил внимание на меня. Нахоя, он у тебя пиздец невоспитанный. В висках стучит собственный пульс, ноги калашматит хуевой эпилепсией, а член, что уж говорить, от укусов совсем потерял чувствительность. И Ран… Удовлетворенно улыбается. Улыбашка с чмокивающим звуком выпускает ствол своего парня и смотрит в его безумные фиолетовые глаза. — Да, это моя вина, сучка слишком плохо воспитана, — он буквально отпихивает Риндо с тела старшего Хайтани, будто ревнуя, и сам ползет к Рану. Однако, Риндо не возникает и сидит тихо, подперев щеку рукой. Становится неловко, когда он наблюдает за телячьими нежностями между старшим братом и Нахоей, Риндо отводит глаза в сторону, и, к собственному замешательству, встречается с не менее неловким взглядом Злюки. Разве не они сейчас втроем на протяжении уже получаса творят всю эту дичь с Раном, у которого напрочь слетели тормоза? А старший Хайтани только рад такому ебанутому контрасту и собственнически начинает лапать Улыбашку за его зад. Он кайфует от того, что сейчас они выглядят как херовы попугаи-неразлучники, пока Нахоя насухую пихает в него два пальца. — Кто-нибудь, спуститесь и принесите смазку, — отчеканил Улыбашка, не отрываясь от Рана. — Какого хуя ты задумал? — возразил Риндо, с каким-то больным восхищением разглядывая младшего близнеца. — Я буду наказывать свою псину, разве не понятно? — улыбнулся Нахоя и повернулся обратно к Рану, — Я не прощу тебе того, что ты игнорировал братишку. — Вот именно, — отозвался Злюка, пуская слюни на младшего Хайтани, — Некрасиво витать в облаках, когда тебе сосут. Пошли, Риндо. Поднявшись с кровати, парни не просто поцеловались, а жадно засосали друг друга, будто дикие звери. К слову, все, что связывало Риндо и Сою раньше — ебанутые фантазии старших братьев, которые даже не представляли, что парочка уже как месяц крутит полноценный роман за их спинами. Вытянувшиеся в тихом ахуе лица старших братьев сейчас стоят целого состояния, Ран даже прикрыл рот ладошкой, наблюдая за всем этим пиздецом, а Нахоя вдруг разулыбался и молча стал гордиться своим братом. Впечатав Сою в стену, Рин почти с разбегу вошел в перепачканную смазкой, давно готовую к соитию дырочку Злюки и стал трахать его так, будто ебется в последний раз в жизни. Соя бьется лбом об стену, не в силах сдержать напор от бешеных толчков Риндо, старается, но получается плохо: доходит аж до того, что вышеупомянутая стена царапает колени и щеку. Кто бы мог подумать, что это так охуенно — трахаться с Риндо на глазах у собственного брата и его парня? Злюка ощущает себя последним конченым извращенцем. Ну и хуй с ним. Когда Риндо немного угомонился, он перестал терзать тело своего парня, вышел из комнаты, перед этим демонстративно шлепнув его. — Надеюсь, Риндо не будет против, если я ненадолго заменю его? Улыбашка задорно припрыгал к младшему братику и также с наскока всадил ему. — Что б тебя, а поаккуратнее нельзя? — возмутился Злюка, но тут же его негодование сменилось стонами. Он был благодарен братику за то, что тот временно заменил член Риндо и сейчас так охуенно и правильно трахает его. А бонусом служит ревнующий взгляд прикованного наручниками Рана. Он явно хочет, чтобы Нахоя так трахал именно его. Но пусть он пойдет нахуй, в первую очередь это его Улыбашка, и если у того встанет выбор между семьей и отношениями, он, не раздумывая, выберет первое. Злюка ненормально разулыбался и специально стал стонать громче. — Ну нихуя себе гомо-порево, — пробурчал себе под нос вернувшийся Риндо и запустил в Улыбашку бутыльком подсолнечного масла, — Надеюсь, подойдет. Для наказания. Нахоя послушно отошел от братика, уступив место в его заднице Риндо, и снова направился к Рану. Подсолнечное масло — хуевая смазка, кошмар фармацевтов и вообще всех людей, которые это представят. Однако, Ран не вякает и держит рот на замке, пока в его заднице так зудит и щиплет внешние ранки, а внутри быстро двигается собственная телескопка, которой он избивал и будет избивать своих врагов. Он до одури закатывает глаза, ощущая такой ебанутый контраст боли и удовольствия, и кончает, когда Нахоя буквально выдергивает стержень из его члена. Пока Ран заканчивал синей от протекшей пасты спермой, Улыбашка и Риндо переглядывались отнюдь не дружелюбными взглядами. Между ними будто бы был соревновательный момент аля кто кого перетрахает, и все пошло конкретно по одному месту, когда Нахоя подколол младшего Хайтани за «маленький» член. — Нахоя, уймись! — вскипел Злюка, — Мы соглашались на секс вчетвером, а не на хуевы соревнования. Улыбашка и Риндо снова чуть было не пересеклись враждующими взглядами, но Нахоя первый дружелюбно улыбнулся. — Не нравится мне эта рожа, — прищурился младший Хайтани, — Он явно опять что-то задумал. Мда уж. Секс на грани срыва и перерастания в драку. — Братишка, — омерзительно сладким голом позвал Сою, — Подойди-ка. Тот подошел с нескрываемым интересом на лице. Что-то, а этот тон он везде узнает. И чем больше Нахоя шептал ему что-то на ушко, тем больше вечно недовольное лицо становилось более оживленным. — Чего вы там шушукаетесь? — тоже заинтересовался Ран, которого вообще теперь бросили без внимания. И старшего Хайтани не устраивает, однако своего недовольства он пока что не показывает. — Соя прав, нам всем нужно стать чуточку поближе, — объяснил Нахоя, — Сейчас все сами увидите. Он берет братика за руку и пока ведет его к кровати, успокаивающе поглаживает по пальцам. Только с ним он может проявлять такую мягкость и доброту. Все стало более понятным, когда Злюка в позе наездника перекинул одну ногу через удивленного Рана. — Я помогу. Улыбашка берет перепачканный сочащийся член своего парня в руку, и, придерживая его, терпеливо ждет, пока его братик насадится на него. — Вот так, не страшно же, — он улыбнулся и чмокнул Сою в уголок губ, — Риндо, ты тоже иди сюда. Тот послушался. — Я буду трахать его, а ты меня? — Ага. Смотри-ка, наши братики уже подружились! Оба наблюдали, как Соя и Ран, казалось бы, совершенно несовместимые личности ровно настолько же, как и Улыбашка с младшим Хайтани, неспешно и осторожно целуются: языки мелькают между их раскрытыми ртами, и оба уже медленно двигают бедрами навстречу друг другу. — Не бойся, кусаться не буду больше, — прошептал Злюка и облизнул чужую губу. На удивление, Рана это немного успокоило и заставило посмеяться. Когда к нему начал пристраивается младший брат, напряг ягодицы и, придерживая Сою двумя руками, чтобы тот не скользил по потному телу, не без усилия приподнял бедра. Пошло тяжело: не хватает смазки. — Смазку, — попросил Риндо, нет, даже скомандовал и вытянул руку, вперед. Он ощутил в ладони прохладный бутылек, который они с Раном специально тщательно выбирали для секса с близнецами. Риндо выдавил немного на собственную головку и быстро размазал по всему стволу. В этот раз проникновение получилось плавным, но старший брат как-то слишком сильно сжимается с непривычки: давно он не был снизу, а телескопка слишком тонка, чтобы достаточно растянуть его. Тем не менее, привыкнуть вполне себе реально. Дело остается за Нахоей. Риндо уже приготовился к тому, что Улыбашка не станет церемониться с ним и будет груб, но тот был на удивление осторожен и никуда не торопился. — С твоего позволения, — вежливо сказал он и развернул голову Риндо к себе. Хайтани улыбается и с удовольствием принимает изучающий поцелуй Улыбашки, пока сам привыкает к его довольно-таки широкому размеру. Это идеальный способ расслабиться и быстро отвлечься от неприятный ощущений. И все стало донельзя правильным. Нахоя пыхтит прямо в спину Риндо и долбится сильными бедрами в его тело, которое по инерции толкается в Рана, пока тот трахает кайфующего Злюку и целуется с ним. А Улыбашка чувствует себя настоящим альфа-самцом на вершине всего этого пиздеца, что они тут все вместе устроили. У Рана кружится голова во всей этой ебнутой своеобразной многоножке. По сути дела, сегодняшний секс вертелся в основном вокруг него, и сейчас он будто отдувается за всех: двигает бедрами, сбиваясь от толчков брата и дрочит член Сои, пока тот со стоном не заливает его грудь теплой спермой. Благо, естественного цвета. Она попала на подбородок, на волосы и даже прилетела куда-то в лоб. И Ран дрожит, закатывает до одури глаза, пока его трахают, прижимается к обмякшему телу Злюки и осознает свою припизднутость: ему так по кайфу все это гомо-порево…