Турноверы к ужину

В последнее время Эмма действительно направляет все силы на помощь с подготовкой к конкурсу. Вероятно, ее стремление перестать быть заметной начинает давать свои плоды. Мэри-Маргарет, скорее всего, единственная, с кем говорила девушка за прошедшую неделю. К середине марта мисс Бланшар объявляет девушке точную дату проведения конкурса и последняя понимает, что времени осталось не так уж много, а декорации готовы не до конца. Она старается помочь со всем, что находится в пределах ее сил, а оттого вечерами приходит в комнату совершенно обессиленная и, стоит голове лишь коснуться подушки, сознание полностью отключается. А утром все начинается снова, и, вероятно, единственной вещью, что поддерживает Эмму, становится похвала Мэри-Маргарет. Прохладный ветер теребит края футболки, когда девушка вместе с воспитательницей возвращается в здание приюта, держа в руках охапку сухих ветвей. Они должны стать завершающим этапом в создании декораций и, по их задумке, будут дополнять интерьер так называемого дома гномов. — Уже завтра вечером мы увидим все выступления, — в который раз восторженно произносит женщина, — Я и опомниться не успела. Будто соревнуясь с ветром, сдувает блондинистую прядь с лица, дабы та не мешала обзору, и улыбается. Отчего-то любвеобилие Мэри-Маргарет словно передается ей самой, заставляя почувствовать себя глупой и беззаботной. Свон потряхивает головой, пытаясь избавиться от подобных мыслей. Оказавшись в привычном подсобном помещении, они перевязывают ветви лентами небольшими группками, после поправляя и прикрепляя к огромному листу картона, что впоследствии станет задней стенкой «дома гномов». Любуясь проделанной работой, женщина широко улыбается, а Эмма безразлично допивает остывший чай из своей кружки. — Красиво, правда? — не получив ответа, она оборачивается, — Эмма, что-то не так? — Все в порядке, просто немного устала. — В таком случае ты можешь идти отдохнуть, — склоняет голову набок в дружелюбном жесте, — Завтра твоя помощь понадобится мне лишь к вечеру, а весь день ты можешь провести так, как сама захочешь. Эмма кивает и, попрощавшись, покидает комнату. Настенные часы в одном из коридоров показывают час дня, что означает наличие у девушки довольно большого количества времени. Однако, взглянув в окно, создается впечатление, будто скоро на землю опустится ночь. Хмурые тучи, затянувшие небо, и не думают выпускать наружу хотя бы несколько дождевых капель, только ветер с силой треплет растущие за парковкой деревья. К одной из машин довольно спешно приближается стройная фигурка, облаченная в незапахнутое темное пальто. Опираясь ладонями на подоконник, девушка с некоторым интересом наблюдает за ней, чей силуэт все еще можно различить сквозь тонированные стекла автомобиля. Уже несколько дней подряд ей удается заметить, как Миллс уезжает из приюта примерно в одно и то же время и возвращается около пяти часов вечера. Естественно, ей неизвестно о занятиях женщины, но кажется, что это абсолютно точно не могут быть заседания Совета директоров или прочая чушь, входящая в обязанности директора приюта. Наконец убирая руки от пластиковой поверхности, девушка отправляется в столовую, надеясь успеть забрать что-нибудь из завалявшейся после обеда еды. В светлом просторном помещении все еще сидят люди лишь за несколькими столами, однако на общем подносе еще лежит яблоко, которое Эмма с удовлетворенным хмыканьем забирает себе. Стоит ей сделать первый укус — как в дверном проеме появляется темноволосая фигурка, что сначала вертит головой, а после, заметив девушку, стремительно приближается к ней. — Я тебя всюду ищу, — улыбается Руби, — В общем, подруга, Мэри-Маргарет доверила мне очень важное задание, связанное с тобой. Причем сказала, что лучше меня никто с этим не справится! И, расплывшись в самодовольной улыбке, она тащит Свон за собой, минуя многочисленные коридоры. Блондинка не успевает и возразить чего-нибудь, как оказывается в неизвестной ей комнате, напоминающей подсобное помещение. Здесь столь же пыльно, а у стен и стеллажей столь же огромное количество коробок. — Зачем мы сюда пришли? — незаинтересованно вопрошает Эмма. — Нам нужно выбрать тебе платье и прежде, чем ты возразишь, — девушка пытается перебить, но Лукас повышает голос, дабы не позволить, — Мэри-Маргарет попросила меня сделать это. Ты ведь будешь отвечать за звуковое сопровождение постановки, так? Поэтому тебя будет видно зрителям. А это значит, что тебе тоже нужно красиво выглядеть. Свон закатывает глаза, после чего начинает наблюдать за действиями подруги. Она открывает коробки одну за другой, вытаскивая из них самые разные платья. С негромким бормотанием отбрасывает вещи на пол, некоторые из них демонстративно бросая в руки другой девушки, чтобы та обратила на них внимание. В итоге в руках Эммы оказывается несколько платьев, каждое из которых она успевает возненавидеть до глубины души. — Можешь примерить, — и Лукас показывает рукой в сторону укромного уголка, образовавшегося между двумя стеллажами. Оставив свою одежду на одной из полок, девушка довольно долго возится с молнией коротенького платья, и наконец появляется перед Лукас в обтягивающем платье с золотистыми пайетками. — Слишком пестро. Следующее платье, легкое и кажущееся воздушным, оказывается слишком детским. Еще на одном не находится пуговицы, являющейся важным элементом декора. Одно из платьев и вовсе кажется Руби чрезмерно строгим и, когда Эмма выходит в последний раз, не слышит ни единого комментария. — Что-то не так? — торопясь поправить юбку розовой ткани, струящейся чуть ниже колен, спрашивает девушка. — Оно отлично сидит, — несколько раз хлопнув в ладоши, улыбается Лукас, — Кажется, здесь было зеркало. И, даже не закончив говорить, она отворачивается, находя среди коробок довольно большое зеркало. Взглянув на себя, Эмма заметно удивленно сглатывает. Осторожно убрав светлые локоны назад, она вертится перед зеркалом, разглядывая идеально обтянувшее фигуру выше пояса платье, что стремится книзу небрежными складками. Подушечки пальцев касаются воздушных рукавов и крупных бусин, похожих на окрашенные жемчужины, что точно кем-то рассыпаны по краю выреза. — Решено, — гордо выносит вердикт Руби, — Ты будешь в этом платье. Отчего-то покрасневшая Свон смущенно кивает, не прекращая глазеть на собственное отражение. Даже в рождественском белом платье она не казалась себе столь прекрасной и волшебной, как сейчас. На негнущихся ногах она проходит к месту, где оставила вещи и вновь надевает их.

***

С самого утра Эмма отправляется к мисс Бланшар, дабы помочь с репетицией и лучше разобраться в достаточно длинном списке музыкальных композиций. Разбираясь с аппаратурой, девушка опускается рядом со столом, проверяя исправность проводов и кнопок. Иногда женщина просит девушку принести что-нибудь, потому ей приходится отправляться то в одно, то в другое подсобное помещение. Время незаметно близится ко второй половине дня, поэтому Эмма возвращается в зал, приближаясь к Мэри-Маргарет с просьбой ненадолго отлучиться. — Конечно, ты должна успеть переодеться к началу конкурса. Попросившая Лукас нагладить платье, Эмма беспечно возвращается в комнату и, поблагодарив уже сидящую там подругу, берет платье в руки. — Думаю, я оставлю тебя сейчас. Получив благодарный кивок, она покидает комнату, на прощанье подмигнув стоящей уже в бюстгальтере и джинсах девушке. Когда дверь закрывается, она снимает джинсы, оставшись в одном нижнем белье. Пальцы пробегаются по месту, где еще неделю назад красовался расплывчатый ожог. Теперь он едва заметен, однако от прикосновений все еще хочется едва слышно зашипеть. Решив поторопиться, Эмма весьма быстро облачается в платье, собирает блондинистые волосы в весьма опрятный высокий пучок. Глубоко вдохнув и выдохнув, она выходит в коридор и, аккуратно ступая по полу в предоставленных ей балетках, спускается в актовый зал. Пробираясь сквозь толпу, ей удается завидеть у стола Мэри-Маргарет, потому она ускоряет шаг, вскоре представая перед женщиной. Перебросившись друг с другом парой фраз, они расходятся в разные стороны зала и, стоит лишь свету погаснуть, оставив лишь небольшой освещаемый участок перед сценой, как Бланшар становится туда. Она начинает довольно длинную, отлично отрепетированную речь, после чего кивком головы подает Эмме знак включить мелодию. Несколько раз щелкнув кнопкой компьютерной мыши, она настраивает параметры, нажимая на кнопки и опуская рычажки небольшого аппарата. Подростки, помогающие в постановках спектаклей, устанавливают на сцене декорации, после беззвучно исчезая. Свон, благодаря заученному сценарию и лежащим перед ней листом бумаги с некоторыми подсказками, успешно включает следующую нужную мелодию. На сцену выходят «актеры», и девушка с ноткой умиления усмехается, узнав на Белоснежке сшитые ею собственноручно перчатки. В мыслях возникают воспоминания одного из вечеров, когда ей пришлось изучить целый журнал о шитье, дабы успешно сшить простые перчатки из не слишком плотной ткани. Свон приходится со всей внимательностью вслушиваться в произносимые на сцене слова, сверяя их с лежащим подле нее сценарием, во время включая ту или иную композицию. Иногда поворачивая голову в сторону Мэри-Маргарет, она замечает на ее губах теплую поддерживающую улыбку, а взгляд все время устремлен на сцену, словно морально поддерживающий не до конца уверенных в себе детей. Губы чуть искривляет грустная улыбка. Никогда еще ей не доводилось видеть, чтобы воспитатели детских домов столь искренне и трепетно поддерживали своих подопечных. Сейчас она не смогла бы признаться, однако где-то глубоко внутри Эмма совершенно точно понимает, что это — одна из тех вещей, которых лично ей никогда не хватало. Тряхнув головой, она снова вслушивается в слова одного из детей, исполняющих роли гномов, и благодарит саму себя за то, что сделала это именно сейчас, ведь именно после этих слов следует включить очередную фоновую мелодию. Выступление группы Мэри-Маргарет заканчивается весьма быстро, а потому дети, взявшись за руки, кланяются зрителям, и декорации сменяются декорациями другой группы. Поблагодарив девушку за хорошую работу, по-дружески похлопав ее по спине, женщина позволяет ей самой решить: остаться и смотреть выступления других детей, либо быть свободной. Выбрав второй вариант, девушка довольно стремительно покидает актовый зал, отправляясь блуждать по коридорам. Проходя мимо коридора, в конце которого находится дверь в библиотеку, она останавливается на несколько секунд, размышляя. Сейчас меньше всего хочется возвращаться в комнату, поэтому Эмма, прокрутившись на пятках, сворачивает в другой коридор. Сейчас в библиотеке совершенно пусто, за несколькими столиками нет ни единого человека. Единственным источником каких-либо звуков становится открытое окно, сквозь которое в довольно просторный зал залетают порывы ветра. Решив не закрывать окна, она принимается искать на книжных полках то, что прочла бы прямо сейчас. Однако, не найдя ничего стоящего, она вспоминает о подаренной Миллс книге. Девушка уже почти закончила чтение, увлеченная различными поистине волшебными историями. К слову, именно из них она брала некоторые образы для спектакля Мэри-Маргарет и пыталась воплотить их в жизнь. И Эмма отправляется в комнату только затем, чтобы забрать книгу и возвратиться сюда с ней. Поудобнее устроившись за одним из самых неприметных столиков, весьма надежно спрятанных от посторонних глаз, она опускается в чуть скрипнувшее кресло. Время проходит незаметно, и Эмма полностью погружается в книжный мир, не замечая, как за окном довольно быстро темнеет. Она отрывается от книги лишь тогда, когда слышит негромкий стук каблуков, неспешно приближающийся к ней. Оглянувшись, девушка понимает, что библиотека уже почти полностью поглощена мраком. В открытое окно больше не поступают порывы ветра, и все помещение окутывает гнетущая тишина, нарушаемая еще более гнетущим стуком каблуков. Этот стук явно не принадлежит Миллс, оттого, вероятно, и пугает. На ощупь откладывая практически прочтенную книгу, девушка поднимается с кресла, расправляя образовавшиеся на платье складки. Когда звук становится слышен совсем рядом, она задерживает дыхание, пытаясь успокоиться. Вероятнее всего, это лишь библиотекарша Белль пришла проверить наличие учеников в библиотеке, дабы запереть дверь. Однако из-за стеллажа выплывает совершенно иной силуэт, нежели представлялось. Чуть улыбнувшись, Фишер заграждает собой проход, скрестив руки на груди и поставив одну ногу вперед другой, наблюдая за девушкой заинтересованным взглядом. Свон сглатывает, ощущая себя загнанным в ловушку зверьком. Она, застыв, изучает кажущиеся расслабленными черты лица, но ощущает некий исходящий от нее азарт. — Давно не виделись, Эмма, — почти неслышно протягивает женщина, — Скучала по мне? Она почти полностью теряет контроль над телом, способная лишь стоять, подобно каменному изваянию. Рвано дыша, Свон невероятно сильно напрягается, пытаясь отойти назад, не сводя пристального взгляда с женщины, ожидая от нее неожиданного выпада в любой момент. — Ты что, боишься меня? — голос полон нежности, однако девушка никогда не поведется на поддельные эмоции. Ей уже знаком этот голос, — Ну же, иди ко мне. Я так скучала, ты не представляешь… Шаг вперед — ответный шаг назад. Эмма отходит назад настолько, насколько позволяет расстояние, почти упираясь спиной в стену. Страх сковывает все тело, не позволяет разуму здраво мыслить из-за мелькающих перед глазами воспоминаний. Внутри появляется нечто, странно напоминающее животную ярость. Инстинктивно сжимает руки в кулаки, готовая ударить в любой момент, если этого потребует ситуация. Женщина нависает над ней, тяжело дыша, однако улыбаясь. Эмма жмурится под чужим телом, словно пытается стать как можно меньше, а то и вовсе исчезнуть. Она чувствует, как горячее дыхание опаляет кожу шеи, а волосы неприятно касаются лица. Ингрид делает несколько точно невесомых шагов вперед. В мыслях возникает образ хищного зверя, готового вот-вот напрыгнуть на добычу. Эмма изо всех сил уверяет себя, что она — больше не та маленькая беззащитная девочка. Она может хотя бы что-то, и если женщина попытается вновь, сможет дать отпор. Чужая ладонь накрывает рот столь плотно, что едва удается издавать жалобное мычание. Девочка не может сдерживать слез, а потому они обильно покрывают лицо, увлажняют волосы и чужую постель. На шее ощущаются чужие зубы, больно прикусывающие кожу, здесь же зализывая ранки кончиком языка. Чувство омерзения заставляет как можно сильнее сжимать покрывало рядом с собой. Поднимая руку, Ингрид протягивает ладонь к лицу девушки. Дыхание становится совершенно сбитым, грудь хаотично поднимается и опускается от глубоких вдохов и рваных выдохов. В какой-то момент и вовсе думается, что Эмма ничего не может сделать, что Эмма бессильна и хрупка ровно также, как и когда-то в детстве. Она едва дышит из-за слез, льющихся с невероятной силой с каждым новым толчком. Отчетливо ощущает внутри себя женские пальцы, из-за чего старается как можно сильнее сжать бедра, однако ничего не выходит. Безысходность накрывает очередной волной, когда блондинка склоняется ниже и прикусывает мочку уха, после оставляя на ней отвратительный поцелуй. Чувство, что Эмма снова не может ничего изменить, что она снова будет использована, вызывает неистовую злость, и она с громким шлепком ударяет чужую руку. Но лицо женщины не искажает ожидаемая гримаса негативных эмоций, наоборот — улыбка растягивается еще шире, предвкушая нечто грязное и ужасное, отчего-то такое желанное для нее. — Не прикасайся ко мне, — шипит Свон, глядя снизу вверх, еще крепче сжав кулаки. Однако женщина никак не это не реагирует, лишь делая шаг ближе, прекрасно осознавая, что девушке больше некуда отступать. Фишер блокирует возможные пути ускользнуть, хватая ее за запястья, прижимая их к стене, в то время как колено впечатывается в стену между коленями подростка. Не успевшая понять произошедшего, она только пытается вырваться, но вскоре содрогается он весьма громкого хохота. — Ты не вырвешься, милая. Я хочу насладиться тобой еще раз, и никто не помешает это сделать. Во всем крыле — ни единой живой души, — слащаво проговаривает на ухо, после чего вдруг прикусывает мочку уха. От неожиданности Эмма вскрикивает, еще сильнее и отчаяннее пытаясь вырваться, чувствуя, как одна рука женщины перемещается за ее спину в попытке расстегнуть молнию на платье. Пользуясь моментом, девушка пробует толкнуть ее, используя последние силы, однако ничего не выходит, поскольку Ингрид лишь прижимается к ней всем телом. — Отпусти, чертова сука! — она кричит, и не надеясь, что ее услышит кто-нибудь еще. Быть может, единственной надеждой становится удача на мгновение оглушить женщину. Но чуда не происходит и, несмотря на все попытки вырваться или сделать хотя бы что-нибудь, дабы спастись, она не может сделать ровным счетом ничего. В глазах собирается влага, сразу же скрывающаяся по щекам. Неужели она действительно обречена на повторение действий своих ночных кошмаров наяву? Никто не придет на помощь, никто не услышит возни и ее криков. Молния легко расстегивается, позволяя платью чуть оголить плечи. Спина прижимается к прохладной поверхности, от которой кожа покрывается мурашками. Она не будет никем спасена, а у самой уже и не найдется сил освободиться. Резинка и несколько шпилек падают на пол, позволяя волосам рассыпаться по спине и укрыть собою грудь и плечи. Их отбрасывают в стороны, оставляя красноватые следы на ключицах. Она не уверена, что захочет жить дальше после того, что произойдет. Ингрид прижимается сильнее, надавливая своим телом на место, где до сих пор появляется жжение от неаккуратных прикосновений. Ожог снова отзывается пекущей болью, и Свон издает неожиданно прерывающийся крик. Она плачет, не имея больше сил даже пытаться что-то сделать. Страхи из прошлого точно наваливаются вместе с женщиной, непосильной тяжестью придавливая к стене. — Фишер, немедленно прекратите! Обе застывают и, несколько секунд помедлив, Ингрид действительно отпускает руки девушки, что начинает бессильно скользить на пол по стене. Женщина же поворачивается к владелице голоса, сразу же торопливо оправдываясь, однако чрезмерно расширенные глаза и сильно сжатые кулаки заставляют ее умолкнуть. Эмме кажется, будто ее сейчас стошнит от страха, все еще переполняющего все ее естество. Она не слышит весьма недлинного разговора, не слышит удаляющегося цокота каблуков. Лишь чувствует, как на ее плечи опускаются чужие ладони, и сильно вздрагивает, вжимаясь в стену, словно хочет стать ее частью. — Эмма, — ласково и тихо, встревоженно и чуть хрипло, — Эмма, я рядом. Девушка издает сдавленный всхлип, отворачивая голову. Думает лишь о том, что теперь Миллс обязательно возненавидит ее, обязательно станет считать грязной и ненужной, и ее вполне неплохой жизни придет конец. Но теплые, знакомые руки, от которых ничуть не хочется бежать, лишь крепче сжимают плечи. Девушка чувствует, как брюнетка опускается рядом, заключая ее в кольцо своих рук. И Эмма осторожно, будто опасаясь причинить дискомфорт, кладет голову на ее плечо, вдыхая аромат сладких духов. Она еще раз всхлипывает, ощущая себя в полной защите. Единственной мыслью, что вертится в голове, становится вопрос о намерениях Реджины. Почему она столь тепла и почему от нее так веет искренностью? — Ты в безопасности, — между тем шепчет женщина, убирая растрепавшиеся волосы со спины, со всей осторожностью застегивая молнию платья, — Мы обязательно со всем разберемся и накажем ее, обещаю. Вопрос, вертящийся в голове, не дает Свон успокоиться. И она, абсолютно не контролируя свое тело, свои слезы и голос, едва слышно задает интересующий ее вопрос: — Почему вы так заботитесь обо мне? Почему хотите помочь? На какое-то время все погружается в тишину. Объятия женщины, уткнувшейся носом в светлые волны волос, ничуть не становятся слабее. Она держит Эмму все так же близко, как и прежде позволяет ей покрывать шелковую блузку слезами. Девушка уже не надеется услышать ответ — прошел, вероятно, десяток минут. Однако ответ все же следует. — Знаешь, мне почему-то хочется помочь тебе, отгородить от этого ужаса. Ты не заслуживаешь этого. Ты ведь просто подросток и то, что ты сирота, не позволяет делать с тобой, что заблагорассудится. И ты, думаю, отличаешься от остальных детей. Более искренняя, но при этом настолько закрытая… — она замолкает, и Свон чувствует, как она сглатывает в нерешительности. Девушка лишь сейчас понимает, что все это время заставляла ее сидеть на полу в максимально неудобной позе. А потому, отстранившись, она поднимается и протягивает ей ладонь. Приняв помощь, Миллс тоже поднимается, даже не удосужившись отряхнуть одежду. Она обводит Эмму внимательным взглядом. — Тебе очень идет это платье, — хрипло выдыхает женщина, держа блондинку за руки и заставляя ее натянуть на лицо кривоватую улыбку, — Я действительно сделаю все, чтобы она получила по заслугам. — Я действительно уже очень благодарна вам. Реджина растягивает губы в — девушка готова поспорить, — искренней улыбке. — Послушай, — прикусывает губу, точно что-то обдумывая, — Я думаю, сейчас тебе правда лучше пойти спать. Отдохни, а уже завтра мы положим начало выяснению всех загадок. Стоит ей закончить говорить, как Эмма согласно кивает, нехотя выпуская теплые мягкие руки из своих. Она желает женщине сладких снов и, получив идентичное пожелание в ответ, наконец покидает библиотеку, прихватив свою книгу. Когда ее окутывает холод коридоров, девушка невольно прокручивает в голове все произошедшее и поеживается от неприятных воспоминаний. По щеке скатывается слеза, но Эмма спешит небрежно смахнуть ее. Она направляет действительно много сил на то, чтобы убедить себя в правдивости слов Миллс. Директриса правда поможет все уладить и получить ответы на все вопросы, она уверяет себя. А пока что Свон нужно привести себя в надлежащий вид и отдохнуть. Стоит расслабиться, ведь по крайней мере сейчас все в относительном порядке.