***
«На перепутье памяти у беспробудных вод проклятых
Незримо опустилась тишина.
Безмолвным своим воплем оголяя страхи,
Льёт слёзы о потерянном она.
В чём смысл слов, когда порою
Нам ясно всё лишь по глазам?
Зеркалье душ — двоякий омут,
Войдя, забудешь путь назад.
Горька слеза скорбящей о потере,
Забившейся в былое тишины,
Отрада — лишь для тех, кто ей не веря
Скандирует торжеств былых псалмы.»
(Елена К.)
***
«Ego — Daniela (Даниэла Устинова)»
(От лица Автора, чуть больше двух лет назад) Бывшая непризнанная, ставшая служанкой фаворитки Короля Преисподней Ламии, каждую секунду своего бренного существования находится в диком страхе за жизнь. Никогда не знаешь, чьей кровью на сей раз пожелает насытиться её Госпожа, ведь чтобы сохранять молодость и красоту, Ламия вынуждена принимать кровавые ванны, высасывая жизни своей ведьмовской сутью. Такие процедуры приходится проводить хотя бы раз в месяц, чтобы волосы оставались блестящими, а тело всё таким же нежным и юным. Ах, неспроста новоиспечённая служанка дочери Рондента чувствует неладное — судьба ей предначертана далеко не самая завидная! Особенности ведьмовских запросов главной фаворитки достоянием общественности не являются. С чего бы им знать, что ведьмы стареют без кровавых жертв? Все просто наивно полагают, что Ламии слишком сложно услужить на должном уровне, а следовательно, бесконечные служанки умирают оправданно. Зато сама дочь Рондента просто ликует, имея достаточную власть для расправы над низшими, к которым, в силу своего воспитания, чувств трепетных не питает. Подобная безнаказанность, а главное — её поощрение, стремительно очерняют душу, какой бы та не была. Если не находить в себе сил быть достойной личностью, жить по совести и поступать честно — даже самый праведный Ангел умастит себе тропу в Геенну огненную. И речь вовсе не про Ад как таковой… Мы те, кто мы есть, и отношение к окружающей действительности — всего-то отражение нас самих. Порой, погрязнув в пороке собственных ошибок или неверных суждений, некоторым благоволит удача. Такие счастливчики встречают на своем пути "зеркало" и им может быть что или кто угодно, поступающий по образу и подобию. Редкая удача — взглянуть на себя со стороны, но для этого необходимо как минимум открыть глаза, блаженно убаюканные песнями порока. В идеале, чтобы помочь осознать ошибки или хотя бы намекнуть нам на их наличие, судьба должна повертеться покруче Санты в канун рождества, разбрасывая вторые шансы направо и налево. В идеале... Сидя в чёрном кружевном пеньюаре у туалетного столика, Ламия блаженно прикрывает веки, наслаждаясь тем, как очередная служанка расчёсывает её белоснежные длинные волосы. Всё в этой демонице прекрасно внешне: начиная со стройной фигуры, заканчивая необычными ярко-жёлтыми глазами и тонкими аккуратными губками. Фаворитка Люцифера знает, что достойна своего места, однако хищно жаждет большего. Идиллия самолюбования всё же нарушается, когда служанка случайно цепляет прядь волос Госпожи. Возмущённо издав тоненький писк, Ламия ругает неуклюжесть девушки: Ламия: — Ауч! Ты совсем курица безрукая? Да я тебя... Служанка: Падает ниц: — Помилуйте, Госпожа Ламия, я не хотела! Молю, пощадите! Ламия: — Госпожа Ламия? Отныне зови меня Ваше Величество! — «Уж после того, что я теперь узнала, он обязан сделать меня Королевой». Служанка: Неуверенно: — Как можно? Преисподняя до сих пор оплакивает покойную Королеву Викторию… Вы же фаворитка Его Величества... Ламия: — ЗАТКНИСЬ! — даёт служанке жёсткую пощёчину, царапая лицо девушки до крови. — Ты доигралась, сучка! — слизывает капельки крови с очень длинных и заострённых когтей. Служанка: Кланяется в ноги: — Молю, пощадите меня, Ваше Величество! Ламия: «Неужели снизошла, уродина, до того, чтоб плюнуть на память к покойнице?» — У тебя слишком длинный язык, курица, только и делаешь, что кудахчешь. Выбирай: или я убью тебя, дабы принять ванну, или отрежу твой болтливый язычок особым клинком. Ты больше не сможешь наскучить мне болтовнёй НИ-КОГ-ДА, ха-ха-ха! Служанка: Плачет: — Прошу, Ваше Величество… я… я… — всхлипы. Ламия: Закатывает глаза: — Мне некогда тут с тобой возиться, курица. Потянув служанку за волосы, Ламия тащит несчастную по направлению к ванной комнате. Силой наклоняет заплаканную девушку над ванной, предварительно закупорив слив, и до боли слащаво спрашивает, так сказать, в последний раз: Ламия: — Язык или Жизнь, дура? Понимая всю тупиковость ситуации, служанка произносит свои последние слова, чувствуя на языке солёный вкус собственных слёз: Служанка: — Язык. Не церемонясь, Ламия с долей брезгливости засовывает руку в рот дрожащей девушки, силком вытаскивает язык наружу, царапая его длинными когтями. Откуда ни возьмись в другой руке блондинки появляется клинок, не даром она ведьма — по мановению руки призвала принадлежащий себе предмет. Холодное лезвие без всяких прелюдий касается чувствительного кончика языка, играючи движется ближе к основанию… ВЖИХ! В одночасье на ванну хаотично брызжет кровь, а крики и мольбы служанки перерастают в отчаянное мычание. Последняя попытка избежать крика — закрыть рот, всё больше и больше наполняемый кровью. Брезгливо отшвырнув обезумевшую от боли девушку, подуспокоившаяся Ламия повелительно ей бросает: Ламия: — Иди к стражнику Саферию, делай что хочешь, но через час эта ванна должна быть доверху набита кровью новенькой служанки. Саферий знает, что делать, но поймёт ли твои мычания, ха-ха-ха! — играючи сжимает в руке отрезанный язык служанки, которым любовалась всё это время. — А это я тебе не отдам, мой сувенир! Пошла вон, курица, или я передумаю и приму ванну прямо сейчас! Служанка, имя которой Ламия даже никогда не спрашивала, ползком и едва ли не падая в обморок по пути, убирается с глаз своей жестокой Госпожи. Через час, как и велено было, услужливый Саферий предоставляет Ламии новую служанку, которая проводит в живом состоянии от силы минут пять... Перерезает горло "новенькой" никто иной, как немая служанка. Выбор невелик: наполнить ванну Госпожи её кровью или собственной. Можно ли её винить? Или ты, или тебя. Жизнь бывает жестокой, ставя нас в заведомо проигрышные условия. Как раз в момент, когда для извращённого купания всё почти готово, входит Ламия. Бросает словесную колкость небрежно, с высоты своего родовитого и привилегированного положения: Ламия: — Хм, а ты не промах, курица. — снимает пеньюар, полностью оголяя фигуру. — Как зовут-то тебя? Служанка: Мычание. Ламия: Залезает в кровавую ванну: — Ладно, будешь теперь на "курица" отзываться, что поделать. — бросает косой взгляд на труп. — Избавься от тела, не хватало ещё, чтобы эта уродина завоняла здесь. Водно-кровавые процедуры сегодня просто обязательны, ведь Ламия собирается на встречу с самим Люцифером. Надо выглядеть идеально, чтобы как следует дожать Повелителя, обольстить, а самое главное, окончательно уже сломить его разум. Для того, чтобы Королём можно было манипулировать, ему регулярно подмешивают в пищу по капле крови Ламии уже почти три года. Да, обряд переноса души в тело Люцифера был нагло подпорчен покойной Викторией, но это не отменяет того факта, что окончательно разрушить его всё-таки не удалось. Разве что ослабить как следует… Теперь приходится проявлять смекалку, чтобы Люцифер не почуял ведьмовской крови в пище и капля за каплей ослаблял свой дух, становясь покладистым и послушным. С другой стороны водить Денницу за нос становится проще с каждым днём, поскольку ведьмовская кровь вызывает привыкание, заставляя на подсознании вожделеть "кровавый плод". Не потому ли настроение Дьявола при виде Ламии улучшается? Надев шёлковое короткое платье цвета бордо, сделав укладку и яркий макияж, Ламия распахивает дверь в кабинет Люцифера. На её удачу он оказывается один и в добром расположении духа, несмотря на недавно изученный доклад скверного содержания. Люцифер: — Ламия? Я не ждал тебя сегодня. Ламия: Цокая каблучками подходит и садится Люциферу на колени: — Появился повод заглянуть, мой Повелитель. Люцифер: Переводит внимание на девушку: — Какой же? Ламия: Наигранно смущается: — Я была у медикуса этим утром, и он обрадовал благой вестью. У нас будет ребёнок, Люцифер. Вот уж что Король действительно не ожидал, так это такого расклада. Чего не скажешь о Ламии, готовящей себе так называемый "запасной аэродром" в виде планов на трон в качестве жены Люцифера. Любовь Короля с Викторией уже давно переросла в ненависть, даже отцовские чувства к собственному сыну практически изжили себя, значительно уступая наплыву кровных чар. Чем больше лжелюбви Люцифер чувствует к Ламии сквозь заклятье, тем больше на самом деле истинных чувств заглушает, переводит в ненависть. Люцифер: Хмурит брови: — Ты же говорила, что предохранялась, Ламия. Ламия: — Так и было! Люцифер: Встаёт и зло произносит: — Я ИДИОТ по-твоему? Смеешь утверждать, что не виновата, когда на самом деле врала мне! Велел же пить таблетки! Ламия: — Ты можешь проверить, я не лгу! Люцифер: — Сперва я проверю кое-что другое. Секунда, и вот Люцифер прикладывает ладонь к ещё плоскому животику демоницы, концентрируясь на энергии плода. Пережив однажды обман с ребёнком, которого он слишком долго по неопытности считал своим, Люцифер даже со спутанным от заклятия разумом должен убедиться, что он настоящий отец. Дьявол прикрывает веки и энергетически тянется к плоду: ошибок быть не может, ребёнок действительно его. Вот он — момент, ставший отправной точкой на пути Ламии к трону. Ламия: Самодовольным тоном: — Убедился? Люцифер: — Более чем. — Использует силу внушения, — Я задам пару вопросов и ты ответишь на них только правду. Ламия: Кивает. Люцифер: — Если ты действительно предохранялась, как так вышло? Ламия: — Видимо в какой-то раз я поздно выпила таблетку, не догадываясь о таких последствиях… или мы спонтанно занялись любовью, и их попросту не было под рукой… точно уже не припомню. Люцифер: — Ладно, опустим это. Скажи, чего ты желаешь больше всего, Ламия? Статуса, денег или, быть может, трон? Ламия: Обиженно: — Как ты можешь говорить такое?! Всё, что я желаю — это чтобы мой ребёнок знал, кто его настоящий отец, и не был ублюдком, нагулянным бастардом! Люцифер: — Не думал, что в тебе есть материнские чувства. Ламия: — Я сама не подозревала, что помимо искренних чувств любви к тебе во мне вспыхнет подобное. Люцифер: Удивлённо: — Ты действительно любишь меня? Ламия: — Люблю, разве за эти два года ты ещё не понял? Мне не нужен твой трон или власть, мне нужен ты сам. Я готова приложить все силы, чтобы стать тебе достойной парой, а твоему сыну доброй матерью. Люцифер: — Ты искренна по отношению к Аресу? Ламия: — Всецело.***
Довольная от того, что Король заглотил наживку из лживых речей, Ламия стоит в отчем доме, где вновь нет ни единой души, способной подслушать грядущий разговор. Через минуту из образовавшегося водоворота выходит Фигура в плаще, заполняя помещение холодным воздухом, принесённым с собой откуда-то. Считав окружающую энергию на предмет незваных гостей и убедившись в их отсутствии, мужчина не мешкая обращается к дочери Рондента: Фигура в плаще: — У меня мало времени. Разговор с Люцифером прошёл по плану, моя роза? Ламия: — Как ты и говорил, он применил внушение на мне: те крупицы силы, что ты вытянул из Виктории на балу несколько лет назад, сегодня сыграли на руку. Думаю, Люцифер мне поверил. Фигура в плаще: — Это должно быть именно так, поскольку щит закончился, и тянуть больше не из кого, Аид слишком редко появляется на публике после смерти Виктории. Да и рискованно будет подставляться, вытягивая дар Аида в теле Энди, которое мне пришлось занять. Ламия: — Это не понадобится, mi amor, я была убедительна. Слышал бы ты, как заверяла Короля в преданной любви, ах, знал бы он, что сердце моё всецело принадлежит лишь тебе одному! Фигура в плаще: Холодно: — Сейчас важно следовать планам. Плод, который живёт в твоём чреве, как раз кстати. Ламия: Очень грустно: — Ты меня больше не любишь? Всё из-за его ребёнка, да? Фигура в плаще: — Мне нет дела до того, кого ты вынашиваешь, роза. Наоборот, это станет неплохим толчком для нашего очарованного Королька, и он наконец допустит тебя к трону, чтобы не плодить бастарда, как его отец в своё время. Ламия: — Тогда почему бы тебе просто не усилить заклятье, чтобы Люцифер наконец сделал меня своей Королевой? Фигура в плаще: — На это понадобится больше времени. Займись пока своей беременностью, играй роль хорошей матери и заботливой мачехи, следи, чтобы Люцифер продолжал принимать твою кровь. Будь терпелива, поспешные шаги могут стоить жизни. — Вызывает водоворот. Ламия: — Уже уходишь, mi amor? Фигура в плаще: Довольно скалясь: — Лорд Энди сегодня трапезничает с Королем, друзья всё-таки. Чем не повод поздравить с пополнением в семействе и дать дельный совет? Не дождавшись продолжения нетерпеливых женских изречений, "Лорд Энди" скрывается в водовороте. Спустя всего пару лет он стал так холоден к Ламии, так безразличен! Это несомненно причиняет девушке боль, ведь её чувства к нему по-прежнему полны надежд. Обида дурным румянцем играет на лице блондинки, в висках пульсирует осадок злости на всех: отца, подложившего в койку Короля; любимого, приказавшего забеременеть от другого; Люцифера, даже сквозь заклятие не питающего к ней той же любви, какую питал к умершей жене. Будь оно всё проклято! Она станет Королевой без чьей-либо помощи, обретёт власть и посадит на трон своего ребёнка...***
/Настоящее время, утро после вечеринки в честь Вики/«Two Steps From Hell — White Witch»
Образ Королевы Ламии, чинно направляющейся в тронный зал, удостаивается похвал высшей степени. Великолепная осанка, гордо вздёрнутый подбородок и прямой взгляд, не снисходящий до подданных ранга ниже Князя, приправлены богатым платьем галапагосского оттенка зелёного с пышной накидкой и шпильками в тон. Глубокий вырез в зоне декольте не выглядит распущенно за счёт аккуратной груди, а длинный подол и приталенный крой лишь подчёркивают стройную фигуру демоницы. Аккуратно уложенные волосы, спадающие на основание шлейфа, блестят, словно бриллиантовое колье, серьги или диадема, которую Ламия надевает всегда, с тех пор как стала Королевой Преисподней. В тронном зале царит упоительная тишина, Король восседает на троне в полном одиночестве, внимательно взвешивая в уме все принятые ранее решения. В них он полностью уверен, а вот в том, как их воспримут — не особо. Тем не менее смириться с новыми реалиями придётся каждому. Оповестив о прибытии Королевы Ламии, стражник открывает ей дверь и удаляется, оставляя супругов наедине. Подойдя к ступенькам, ведущим к трону, демоница было хотела подняться, однако её останавливает предупреждающий жест руки Люцифера. Не сдержав своё возмущение, девушка едко произносит: Ламия: — Как это понимать? Люцифер: — Ты до сих пор не подписала присланные мною бумаги о разводе и ещё спрашиваешь? — «Чем я думал, когда скреплял этот брак договором? Для расторжения теперь требуется согласие обеих сторон». — Вдобавок ко всему смеешь заявляться к Вики и Аресу, что за наглость?! Ламия: — Ты бросишь меня, когда рана ещё так свежа? Прошу, не делай этого хотя бы ради нашей погибшей дочери! Люцифер: «Что за жалкие попытки манипуляций!» — Прошло два года. Узнав о твоей беременности, я не стал плодить бастарда — заключил брак, предупреждая, что это ради ребёнка, и принимая во внимание искренность твоих намерений по отношению ко мне и Аресу. Ламия: — Так моя вина в том, что наше дитя погибло в моей утробе? Люцифер: «Тебе самой не надоело? Хорошо, поиграем ещё немного. Даже интересно, придумала ли ты что-нибудь новенькое». — Здесь нет твоей вины, не каждая демоница способна выносить дитя Дьявола. Пойми, я ведь тоже оплакиваю её... наша общая боль. Ламия: — Тогда почему? Люцифер: — Наш брак не может быть действительным, потому что моя истинная супруга жива. Ламия: — Виктория отказалась от статуса Королевы пять лет назад! Люцифер: Разгневанно: — Разве я о статусе сейчас? — «Не следишь, показываешь, насколько ты меркантильна». — Выдыхает, — Отказалась, но несмотря на это, остаётся моей женой. Ламия: — Я не верю! Люцифер: — Знаешь, во что я не сразу поверил? Мои глаза словно только что открылись, позволяя увидеть истинную причину гибели ребёнка, которым ты всё ещё пытаешься манипулировать в свою угоду. — Встаёт с трона и подходит к столу, на котором лежит закрытая папка. — В твоих жилах течёт ведьмовская кровь, Ламия. — Берёт папку и протягивает Ламии, — Здесь сведения, которые я приказал ранее подготовить. Занятное чтиво. Оказывается, ведьмам крайне редко удаётся выносить плод. Ламия: — Я… Люцифер: — ТЫ ДОЛЖНА БЫЛА СРАЗУ СКАЗАТЬ О ТАКОМ. Всегда можно найти способ, лазейку, возможность избежать подобной участи. Всё твоё сраное самолюбие! Ламия: — Я сожалею от того, что моя сущность могла как-то повлиять на нашего ребёнка, прошу, Люци, поверь мне! Люцифер: — Сожаление тебе не поможет, милая, ведь это ещё не всё содержимое папки. — Вкладывает папку в руки недвигающейся и побледневшей Ламии. — Не ты ли сыграла роль в заклятии, которое на меня наложили? — Внушая, — ГОВОРИ ПРАВДУ. — «Кровь ведьмы — неотъемлемая часть ритуала, и я знаю лишь одну персону, что была под боком все эти годы и слишком часто якшалась с Лордом первого круга, который "о удивление!" некий грёбаный всадник апокалипсиса». Ламия: — Прошу, не надо… я не могу. Люцифер: — Не противься, — берёт демоницу за горло и поднимает над землёй, а затем снова внушает, глядя в ведьмовские жёлтые глаза. — Ты меня травила всё это время? Ламия: — Кхе-кхе... я. Люцифер яростно отшвыривает Ламию в стену с такой силой, что, судя по хрусту, та наверняка переломала себе сразу несколько костей. Из рта девушки просачивается кровавый сгусток, а сама она издаёт протяжный стон, пытаясь встать. Однако Люцифер не даёт ей такой возможности, подлетая к обмякшему телу и поднимая демоницу за шею. Как же чертовски он сейчас жаждет сломать её, сгноить в самой вонючей темнице или отдать дуру на растерзание голодным псам. Но это позже, сначала нужно узнать, кто же он, враг, с которым якшалась эта идиотка. Доказательства в этой отлетевшей от удара папке неоспоримы, и если бы главный Соглядатай Ади не пробухал прошедшие сутки, правда вскрылась бы гораздо раньше. Люцифер: — КТО ОН? КТО ТАКОЙ ЭТОТ ЧЁРТОВ ВСАДНИК? Ламия: — Он тот, кого я люблю на самом деле. Он тот, кто однажды убьёт тебя и всю твою жалкую семейку. Он будущий Повелитель Ада! Люцифер: Внушает: — Говори, дрянь! Имя! Ламия: — Тебе ни за что не найти его, Люци, НИ ЗА ЧТО!!! У него много обличий, много имён, и лишь он сам знает настоящее! Я знала его как Энди, а до него был другой, один из сдохших советников. Наш Господин меняет обличья чаще, чем ты свои рубашки, имя его — Война… Лишь мне он открывал облик, который занимал! Люцифер: «Ясно, этой шавке он явно не стал показывать настоящее лицо, пора спросить что-то более полезное». — Внушает, — Как тебе удалось обойти мой дар внушения раньше, когда я воздействовал? Ламия: — Кхе-кхе… Это было очень просто. Господин обладает великой силой, даром, способным при соприкосновении с объектом заимствовать его способности и даже делиться полученным с другими. Ты внушал мне говорить правду, но не мог знать, что я защищена щитом твоей обожаемой ВИ-КИ. Люцифер: Чуть ослабляет хватку, чтобы постаревшая демоница могла говорить: «Так этот Всадник каким-то образом украл способность Вики?» — Позаимствовать… значит, это временно? Тот, у кого крадут дар, может это заметить? Ламия: — Заметить можно, но только в случае, если будет отнято слишком много. Мой Господин слишком аккуратен, не позволяет жертвам почувствовать. Это действительно временно, а если высосать весь дар сразу, источник попросту умрёт, но сам дар всё равно израсходуется со временем. Люцифер: — Значит, ты больше не можешь использовать щит Вики? Ламия: — Ха-ха, те крупицы давно израсходованы, правдолюбивый ты наш. Каково это — быть с женщиной, способной противостоять твоей силе? Каково осознавать, что тебе в любой момент могут попросту солгать, а ты и не поймёшь даже? Как же жалок, как же ты ЖАЛОК! — Плюёт в Люцифера. Люцифер: Яростно душит, глядя прямо в глаза: — Я хотел развода, но сейчас задумываюсь о том, что твоя смерть в конечном итоге мне тоже подойдёт. — Отшвыривает Ламию в сторону. Ламия: — Стой, не надо, я подпишу! — Бросается к столу с договором. Люцифер: Смотрит, как Ламия подписывает договор, скрепляет его собственной кровью: — Наивная, после всего, что ты вытворила… — Подходит, внушая, спрашивает, — Назови всех своих сообщников. Ламия: — Саферий, мой отец, Остелла Уокер, половина твоей личной гвардии, почти все новопризнанные демоны и круг Лорда Энди. Люцифер: — Мне нужны имена! Ламия: — Да не знаю я всех имён, моя задача быть красивой, быть Королевой, а не по кладовкам шушукаться пыльным! Люцифер: — Твоя задача выполнена, ты мастерски раздвигала ноги, тварь. Ламия: — Так даже твоя Виктория раздвигать не умеет, до меня этой неумёхе далеко! Так что не жалуйся, трахал меня как только хотел, в самых изощрённых позах и вариациях. Я идеальная жена! Люцифер: — Ты просто шлюха, которая хотела поиграть в Королеву. Не противно было раздвигать передо мной ноги, если ты действительно любишь своего урода? Ламия: — Я делала это ради него! Люцифер: — Интересное у тебя оправдание. Посмотрим, как ты запоёшь под пытками в сырой темнице. Ламия: С надеждой во взгляде: — Так ты не убьёшь меня? Люцифер: — Сначала из тебя выбьют абсолютно каждое слово, хоть немного касающееся Всадника и его дальнейших планов, заодно проверим, взаимны ли твои любовные чувства к нему. — «Сомневаюсь, конечно, что он припрётся тебя спасать». Ламия: — А затем? Люцифер: — А затем ты сдохнешь мучительной смертью, обещаю, милая. СТРАЖА! Вбежавшая в тронный зал стража силком утаскивает Ламию в самую охраняемую тюрьму Ада, расположенную под башней озера Коцит. Как только неугодная демоница перестаёт надоедать своим присутствием, Люцифер в срочном порядке вызывает к себе Вельзевула и Ади. Прибывшие в тронный зал демоны кланяются своему Королю, соблюдая требуемые приличия, после чего Люцифер сразу же начинает свою гневную тираду: Люцифер: — Какого чёрта, Ади? — Поднимает папку с досье на Ламию и швыряет в рыжего. — Почему не доложил вчера, когда сведения были собраны? Ади: — Ты же был с нами на вечеринке. Как только проснулся, я первым делом оповестил тебя. Люцифер: — Твои попойки слишком дорого мне обходятся. Вельзевул: — Не думаю, что вина Ади настолько велика, Люцифер. Ведь ты сам лишь недавно позволил копать под Ламию. Вспомни, запрещал ранее, угрожая смертью. Ади: — Люцифер был под заклятьем этой Кикиморы, если б знал, давно б за ней слежку приставил! Вельзевул: Выдерживает паузу: — Она подписала? Люцифер: — Посмела бы она не подписать развод? Да и какая разница, всё равно сдохнет. Вельзевул: — Я говорил не о Ламии, а о Вики. Все высшие уже в курсе того, как умер Энди. Ади: Насмешливо: — Этот толстобрюхий Рондент им наплёл с три короба. Но его уже повязали мои демоны, ха-ха! Люцифер: Выдыхает: — Насыщенное утро… Ади: — О да, и зачем только я так много пил вчера! Люцифер: — За пренебрежение обязанностями лишаю тебя отгула на год и никаких пьянок! Ади: — Эй, как жить-то теперь с этим горем? Вельзевул: — Закройся, Ади, ты ещё легко отделался. — Переводит внимание на Люцифера. — Так что с Вики? Полагаю, нам нужно срочно отправляться на седьмой круг, чтобы подписать договор? Люцифер: Довольно обнажает ряд зубов: — Никуда ехать не нужно, Вики вчера всё подписала. Ади: — Брешешь! Когда это она успела, мы ж там все были, ничегошеньки не видели. Люцифер: — Больше пить надо было, Ади. Ади: — Да я никогда ничего не забываю, сколько бы не пил. Обижаешь! Вельзевул: — Ну раз договор подписан, я смело могу рассказать нашу версию происходящего всем страждущим. Люцифер: — Да, уладь этот вопрос, Вельзевул, а ты, Ади, отстрани и проверь каждого в моей личной гвардии, прошерсти всех принятых Адом демонов за последние пять лет и особо тщательно — первый круг. Судя по тому, что сказала Ламия, среди них найдётся масса предателей. Отряд, отправленный на поиски Ости — утроить. Рондента — пытать, пускай защебечет всё, что знает об этом грёбаном всаднике. Ади: — Не хочешь пытать его сам? Ты куда быстрее нашего узнаешь правду. Люцифер: — Я жду кое-кого. Сами. Вельзевул: Шепчет Ади: — Вики должна вскоре зайти. Ади: Шёпотом: — Так вот оно, где собака зарыта! Я-то думаю, чего Люцифер довольный такой. Люцифер: Хмурит брови: — Я всё прекрасно слышу, Ади. Ади: — Всё-всё, извентиляюсь извинениями, Ваше Величество. Отправляюсь наказывать всех, кто против наших задниц. — Уходит. Вельзевул: — Вики вчера была, кхм… в кондиции для подписей. Как ты умудрился? Люцифер: Самодовольно: — Знаю парочку приёмов.***