Долгая ночь

      Победитель арены вернулся в свою комнату уже к закату, смотря на белокожего в своей постели. До сих пор поведение лунари вызывало больше вопросов, чем ответов, и внутри хищника скреблось мерзкое чувство тревоги. Он надеялся, что хотя бы другие лунные поднимут ему настроение, сменив печальную и потерянную улыбку на счастливую, но для начала он мог сделать кое-что и сам. Медленно подходя к кровати, он снял накидку и забрался к Афелию под одеяло, неспешно целуя того в районе ключиц. Черноволосый был почти ледяным, несмотря на толстое одеяло, и босс начал водить руками по всему телу, согревая его и чувствуя, как жизнь по каплям возвращается в сонное тело. — Сетт, — тихий шёпот и приятный голос заводили босса, и тот опускался вниз по израненному телу, целуя чувствительные метки, пока голова не оказалась около паха. Аромат ядовитого цветка совсем отпустил лунного, делая запах более живым, хотя странные нотки дыма наоборот, всё сильнее отдавались в нежном и до одури приятном запахе его мальчика. Язык жадно прошёлся по бархатной коже, заставляя стрелка вздрагивать, подгибать ноги и тихим стоном умолять продолжать. Хищник вылизывал покрывшееся мурашками тело, перейдя на уже вздрагивающий от желания ствол. Стоило коснуться головки, как Афелий выгнулся, хватаясь руками за простыню и поскуливая. Полувастаи не торопился, медленно вбирая естество, дразня языком и пряча за щеку. От его заигрываний под одеялом становилось намного жарче, и запах желания заполнял лёгкие, пока челюсть смыкалась на стволе таргонца, тесно сжимая и каждый раз беря всё больше. Ускоряясь, он подхватил одну ногу, закинув её на себя, пока пальцы заигрывали с дырочкой, мягко проникая внутрь и добираясь до простаты. — Сет-тя, мне слишком, я так долго не… — лунари с трудом говорил через собственные стоны, что смешивались с тихим сопением и кашлем. Но красноволосый лишь продолжал ускоряться, пробираясь пальцем в пульсирующую звёздочку и без труда находя слабое место любимого, слегка массируя. Таргонец лишь больше извивался, одной рукой ухватившись за алую шевелюру, пока не вскинулся выше, изливаясь практически в самое горло. Хозяин арены лишь довольно улыбнулся, выдаивая убийцу, а после поднялся наверх, оскаливаясь с тонкой нитью слюны, что острый язычок Афелия подхватил, утягивая в поцелуй. Темноволосому странным образом нравилось чувствовать специфичный вкус их близости, когда они смешивались, становясь чем-то большим, чем просто любовниками на одну ночь. Терпкий привкус своего семени ничуть не смущал, а довольный рык приятно отдавался мурашками вдоль спины. — Неплохое у тебя пробуждение? — Сетт лёг рядом, проводя рукой по щеке и стирая слюну с полуоткрытых губ, — Солнца уже нет, и думаю стоит выйти навстречу твоим братьям по вере, на случай разных непониманий с местными. — Наверное. Но просыпаться так очень… Смущает. — Ещё скажи не понравилось, м? — Наоборот, слишком нравится. Я могу привыкнуть. — Ну для тебя это повод чаще возвращаться. Только эти шрамы вновь пульсируют, надо быть аккуратнее. Завтра позову лекаря и посмотрим, как можно их вылечить. — Спа… Спасибо, — темноволосый вновь улыбнулся, касаясь губами щеки ионийца. Под его взглядом облачение в форму ощущалось чем-то жутко смущающим, пока золотые глаза двигались вдоль тела, раздевая обратно. И стоило всё одеть и начать подпоясываться, как полувастаи подманил к себе пальцем, самостоятельно продевая новую пряжку на шнур и завязывая его, но не до конца затягивая. — Вроде так. По-моему ты выглядишь идеально, Фель. Оставь старую тут, пусть у меня лежит, — на слова красноволосого лунари вновь покраснел, протягивая почти разбитое и потускневшее кольцо в руки Сетту. Он убрал своё новое сокровище в тумбочку, надел накидку и протянул руку стрелку. Вновь сплетая пальцы, они вышли навстречу сумеркам. ***       Город вновь отзывался множеством огней и приятной тишиной вечера. Улицы переплетались как корни, в коих иноземцы могли легко заблудиться. Афелий скромно заглядывал на победителя арены, постоянно отводя взгляд в землю и неслышно вздыхая. Вдруг резкая вспышка и вскрик заставили бойца напрячься, а убийца, отпустив руку, рванул вперёд, скрывшись в переулке до того, как Сетт успел его окликнуть. Быстро идя следом, он только заглянул за угол — и там уже лежало два трупа. Доспехи с позолотой и плащи с пряжками солнца — всё в них выдавало Солари, о которых раньше он только читал из рассказов безмолвного о Таргоне. Звуки вскриков и лязга металла дошёл до чутких ушей и боец побежал следом. Свернув в очередной проулок, он оглянулся, увидев ещё один труп с перерезанным горлом.       А впереди Оружие веры подсечкой уронил ещё одного из воинов солнца, вгоняя клинок в незащищённое горло. Наперерез побежали ещё двое, окружая. Один резанул вскользь по спине, но стрелок словно не почувствовал это, вонзая клинок в живот под доспех первому и за ним спрятавшись от удара второго. Другой получил же себе в слабое место копьё павшего собрата, когда лунари направил его рукой умирающего. Сбоку в тенях стояли три фигуры в плащах, и, стрельнув на них ледяным взглядом, Афелиус рванул на следующую цель, что стояла к нему спиной и уже упала на колени. — Стой! — рука хозяина бойцовской ямы упёрлась таргонцу в грудь, перехватывая того в последний момент, когда стрелок уже нависал над золотым плащом, а нож касался тонкого плеча, — Ты не на Таргоне. Тебе не обязательно убивать всех, — дрожащие морщинистые руки жертвы скинули капюшон, и пожилой старец смотрел в бесконечно чёрные глаза своей смерти, печально взирая на тёмный силуэт. — И тут ты меня настиг, лунный монстр? Тебе было мало жизни моих детей? Решил забрать ещё и мою? — Только, чёрт побери, ради этого! — грозно рыкнул зверь арены в ответ, — А не потому, что твои ребята чуть не прирезали безоружных. Вы напали первыми. — Ты ничего не знаешь, иноверец. Пятерых. Четыре сына и дочь... И про всех мне говорили, что убийца — черноволосый лунари с темнеющим полумесяцем, так что сама судьба свела нас. Он моё наказание за недостаток веры и верности солнцу. — И первый сын не убил лунную сестру, второй — не извёл многодетную мать, третий — не приказал закрыть идущих паломников оползнем, — одна из фигур в плаще шагнула вперёд, сверкая глазами. — Они вполне заслужили свою смерть. Как и ты. — Афелий, — боец еле слышно шептал на ухо лунному, не обращая внимание на людей вокруг, — он не сможет никому навредить здесь. Выбирай сам. Да, это твой враг, но тебе зачем лишняя кровь?       Полувастаи почувствовал, как тело убийцы стало медленно ослабевать, а клинок с певучим звоном воткнулся в землю. Стрелок встал на одно колено за жрецом солнца, и тот удивлённо обернулся, сев прямо на дорогу. — Почему? Ты же… — руки мужчины дрожали, а тёмные силуэты сзади шагнули вперёд. — Он не должен жить! — выкрикнула та же тень. — Не нам выбирать, кому жить, а кому нет. Луна принимает всех. Неужели ты готова сама отнять жизнь у уже немощного старика? — другой женский голос окликнул первую. Третий нашёптывал что-то неразборчивое, как неожиданно из глаз наставника солнца начали падать слёзы, протягивая руку к безэмоциональному лицу с полумесяцем. — И ты, дитя тьмы, сохранишь мне жизнь? И ты... Сбежавший пленник? Ты… уже мёртв? Эти знаки. Это же… Карающее солнце. Сколько оно в тебе? Уже кончается твой день…       Убийца тяжело выдохнул, а золотая искра от руки солари скользнула мимо набухшего шрама, заставив тот лопнуть и окрасить край тёмного воротника в багрянцевый отлив. Глаза Сетта злобно вспыхнули, и тот присел следом, поддерживая еле стоящего коленопреклонённого. — Ты о чём? — хриплый шёпот красноволосого звучал на грани отчаянья. — Это… Высшая мера наказания для неверных. Сила солнца проникает под кожу, медленно разрушая подсудимого за ослушание. Обычно с ним не живут и сутки, сгорая заживо от слабости духа и нечистых помыслов.       В воздухе застыло молчание. Целительная магия могла вылечить раны, но внутренний разъярённый огонь продолжал медленно разрушать Афелия вновь, заставляя того чувствовать агонию приближающейся смерти. — У тебя есть шанс не́ убить его, — голос полувастаи начал отдавать сталью, а стрелок почувствовал, как ладонь сжала одежды на хрупком теле, начиная мелко дрожать. — Я могу его снять, но тогда все раны откроются, и он может этого не… — А так он точно сдохнет. Можешь и ножом по горлу провести, чтобы ему было не так больно на куски разваливаться. Ваше чёртово проклятье каждый вздох его убивает, а ты думаешь, почему его не снимать?! Даже его отрава к нему милосерднее, он за неё хотя бы слышит ответ! — ярость плескалась в янтарных глазах, и он уже готов разорвать мучителя на ошмётки, не разбирая, виноват он или нет. Старец тяжело выдохнул и встал на дрожащих ногах над мужчинами, возложив руки на ледяной лоб с месяцем. — Именем Солнца, я прощаю тебя, дитя ночи. Твоя жизнь жестока к тебе, и не нам быть тебе судьёй, — от искры с рук жреца яркий солнечный свет пробежал по тёмному полумесяцу, загораясь в чёрных очах, вырываясь из горла и вспыхивая под одеждой, что окрашивалась алыми пятнами. Лицо исказилось в крике, но изо рта раздавался лишь отчаянный хрип, что разрывал Афелию глотку и вонзился в чуткие красные уши. Сзади подошла ещё одна фигура, потеряв дар речи от увиденного. — С-сетт. Что тут… — голос старой знакомой не слушался, а ноги подкашивались от желания убежать. — Мира! — приказной тон бойца немного привёл русоволосую в себя. — Бери этих троих и веди на арену. Там скажи Викки или Роланду, что лекарь нужен в моей комнате прямо сейчас. Вы, лунные — сядите где-нибудь и не отсвечивайте, потом с вами поговорю, — взгляд босса не оставлял сомнений, и девушка потянула за край плаща одного из незнакомцев, указывая путь и убегая в сторону каменного здания. Тишина вновь воцарилась над переулком, стоило свету из тела стрелка потухнуть. Кровь продолжала клокотать в горле хозяина арены, рассеивая последние крупицы самообладания. Он глянул на потерянное лицо солари и постарался глубоко вздохнуть. Тот всё равно не виноват в этом проклятье, даже снял его, и лунари принял решение оставить ему жизнь, не смотря на боль. Знал ли Афелий о приближении смерти? Почему он не сказал и не начал искать лекарство? Сейчас его хрупкий лунный мальчик лежал у него в руках на тонкой грани между жизнью и смертью, и даже он мог расслышать довольный рык волка и цоканье копыт. — Я не могу исцелить эти раны, прости, — непослушные ноги жреца подкосились, упав обратно на дорожную пыль. Боец вздохнул ещё раз, посмотрев на старика. — А ты идёшь сейчас на площадь, прямо, там спрашиваешь, где приют Агнессы. Ты чужак, но она найдёт тебе кров до утра. И больше никогда не попадайся мне на глаза, а то убью тебя за всех тварей, что такое делают. Эти идиоты умерли мгновенно, напав сами. А он… Умирал изо дня в день, — вастаи с бесчеловечной нежностью взял Афелия на руки, стараясь как можно меньше тревожить искалеченное тело и прижать ближе к груди, отдавая крупицы своего тепла. Он не мог бежать со столь хрупкой ношей, но шёл как можно быстрее, игнорируя взгляды прохожих и уворачиваясь от внезапных препятствий. На его арене не задавали вопросов, расступаясь и пропуская босса наверх. Парень-лекарь уже стоял в комнате, переминаясь с ноги на ногу, но, увидев пациента, невольно вскрикнул, быстро взяв себя в руки. — Сможешь? — задал вопрос Сетт, укладывая окровавленного на постель. — Помогите его раздеть. Сейчас остановим кровь и будем молиться, чтобы его дух удержался за столь ослабленное тело, — не смотря на возраст, медик хладнокровно и чётко сшивал глубокие раны, перебинтовывал каждый порез на теле, начиная с самых опасных и прикладывал разные припарки, давая указания бойцу, что делать, а что нельзя трогать. После почти часа кропотливой работы тело Афелия больше напоминало шуримскую мумию, ибо даже кровоточащий полумесяц пришлось накрыть повязкой. Таргонец не реагировал, и только по еле заметному дыханию и редкому стуку сердца можно было чувствовать последние ростки жизни в опустошённом теле. Медик упал на кровать рядом, убирая испарину со лба и глядя на свою работу. — У него осталось критически мало крови, и я не знаю, хватит ли её, чтобы он выжил. Если за эту ночь сердце не остановится — значит он самый живучий и удачливый парень на моей памяти. Простому человеку я бы уже гроб искал, а он даже ещё дышит, — врач поднялся с кровати, хватаясь за голову от усталости. — Ты в любом случае хорошо поработал, я тебе ещё долго буду благодарен. Пошли вниз, надо тебя покормить, а то силёнок бинты крутить не будет, — Сетт продолжал храбриться, косясь на перебинтованного. Он не хотел верить, что Афелий не справится. Зверь даже не собирался представлять, как он будет жить без своего черноволосого молчуна, без его полумесяца улыбки. Ему не хотелось уходить от любимого, но он мог сделать какую-нибудь глупость на эмоциях, а его лунари в первую очередь нужен покой. *** — Роланд, покорми мальчишку и тройную плату выдай, не удивлюсь если он сейчас невозможное сделал. Где эти неприкаяные? — стоило боссу выйти в таверну, как вздох облегчения прошёл среди немногих сидящих. Виктория подошла к начальнику, будто уже ожидая каких-то указаний. — Мусор, что там лежит в переулке — на Карце, пусть до утра приберётся, — темноволосая кивнула и ушла в сторону подвала. Трактирщик уже поставил две тарелки с жаркое перед постояльцами, и парень начал аккуратно есть, посматривая на красноволосого. Самому же бойцу было не до еды, и он заметил в тёмном углу ровно сидящих троих лунари и Миру, что принесла им ужин, от которого те удивлённо отказывались. — Не стоит бояться, Сетт не будет против, — русоволосая девушка улыбнулась, как массивная тень сзади напугала её, и та дернулась, звеня посудой. — И что я не буду против? — глава бойцовской ямы не спрашивая сел на стул напротив, поставив локоть на столешницу и положив голову на кулак, — да не, вы ешьте. Я по другому вопросу сел. Зачем вы сюда прибыли? — Провидица привела меня сюда, — девушка с голубым взглядом посмотрела на всё ещё прижатые уши, что выдавали подавленное настроение громилы. — Она попросила передать Оружию веры волшебные цветки и предупреждение, что Сорака смогла лишь умерить боль, но не сняла самого проклятья. Но… Вы и так теперь это знаете, господин. — Просто Сетт. Хотите польстить — можно босс, — красноволосый тряхнул головой, вглядываясь в других лунари. В отличии от Афелия, в них сквозил раздражающий испуг, будто всё вокруг враждебно, а они беспомощны, — И не зажимайтесь так, уж кто-кто, а Лунатик тут такого шороха навёл, что вас тронуть побоятся. Да и я в обиду не дам. Так, вас привела его сестра, хотя я думал, общается с Алуной только он. — Ты знаешь даже это? — парень, что до того сидел безмолвно, выглянул из-под плаща с осторожным удивлением, вглядываясь в рослую фигуру хозяина арены. — Конечно, нам не под силу выдержать ношу ноктума, но иногда в ритуалах луны она подаёт нам знаки из своей обители, — объяснила предсказательница. — Так, и она хотела передать ему ядовитых цветов и напутствие… Почти вовремя. Хотя вряд ли у неё была другая возможность. Хорошо. А вы двое зачем? — Мы бы не пустили её одну в такой опасный путь! — вторая девушка скинула капюшон, с вызовом смотря на бойца. На уголках губ виднелись два полумесяца, выглядя необычно на загорелом лице. Подобный характер нравился бойцу намного больше трясущихся от страха или визщящих от напускной храбрости. — В итоге умудрились посреди Ионии нарваться на тех, кто представляет вам опасность. С осмотрительностью не очень, и ваша удача, что мы вас дураков встречать пошли. Надеюсь вы по наводке торговца шли? — Д-да. Мы удивились, что сам Афелиус оставил нам послание, но теперь понятно, почему он назвал это место безопасным. — Почему ты говоришь с чужеземцем так, как будто он тоже лунари? С какого красноволосому не быть скрытым солари? — в мужчине-луннопоклоннике сквозил испуг на грани истерики, и победитель арены тяжело выдохнул, закатив глаза, но его союзница ответила до того, как Сетт начал говорить. — Потому что ты сам видел красную звезду на орбите, ещё тогда начав говорить про ложное солнце. Это она и есть — Алый зверь Ионии, и провидица именно его имела ввиду, говоря про скалу посреди живого моря. Тебя не удивило, что он знает имена лунных близнецов? А что он смог одним словом остановить Оружие Веры? — на этих словах голубоглазая протянула знакомый свёрток боссу, кладя перед ним на стол. — Я знаю, что вы переплетены орбитами с ним, и если не сложно, отдайте ему цвет отчаянья, когда он будет вновь в силах взять на себя это неподъёмное бремя. И моё имя Сария, прости, что мне не хватило понимания и смелости представиться сразу. — А меня зовут Руф. Вообще Раиндофария, но… — Все зовут Руф, ибо так проще, понял, — закончил красноволосый за вторую девушку-лунари. Та кивнула, и с тяжёлым вздохом продолжила. — Это наша вина, что он попал в лапы солари. Это передо мной с сёстрами он разрушил арку, отрезав себе путь к отступлению. Я думала, он ушёл выше в горы, а тут… — голос девушки дрожал, и она уронила голову на грудь, но парень-лунари прижал её к себе, гладя по голове и успокаивая. — Ты не причём. Видишь, он вышел из солнечной тюрьмы, был исцелён, и может даже не знал, что проклятье всё ещё оставалось на нём… — Быстрее знал, что не успеет спастись, и надеялся просто спокойно домучится, — тихий рык босса резанул по ушам лунари, и те вновь подняли глаза на него. — Стоило ему услышать вскрик и лязг металла, он сразу понял, что вас нашли и рванул, сначала прирезав разведчиков впереди, что развернулись к вам наперерез, а потом и остальных. И всё при таких ранах под заклинанием. Идиот. Как проснётся, по голове получит. Ещё раз. А ему придётся проснуться, потому что… Ведь он сам хотел жить, а если передумал… Сам схожу к Киндред и спрошу у него ещё раз. — А он ведь останется жить? Неужели мне придётся узнать ещё о смертях… — вернувшаяся к столу Мира старалась побороть слёзы, но её боль читалась на лице, загоняя ионийцу иголки в сердце. — Хотел бы я знать. Мы с мелким постарались остановить кровь, но дальше ему придётся бороться самому. Опять. Это раны от магической дряни, и видно даже излечение волшебством помогло ненадолго. Хоть ищи сделки с Таамом, чтобы Афелий выжил. — Не стоит искать ложных сделок, они не помогут вынырнуть из кромешной тьмы, лишь похоронят в ней. Даже сквозь туман Киндред он чувствует, что его жизнь важна не только лунной сестре и нашему скромному народу. Прошу, вернись и стань ему маяком, раз даже посреди боя он услышал тебя, — предсказательница грустно улыбнулась, беря в руки столовые приборы, и мельком смотря, как полузверь разминал кулаки, не находя себе места, — А мы поедим с твоего позволения и вернёмся на корабль. — Нет уж, останетесь здесь на ночь, на всякий случай. Роланд, найдёшь каморку для них? — стоило позвать трактирщика, как тот появился рядом, ставя поднос с ужином и перед начальником. — Конечно, но скромно предложу подкрепится перед бдением, вряд ли вы сможете спокойно уснуть, — на слова бармена Сетт шумно выдохнул, и махнув рукой опустошил миску в несколько секунд, вставая и забирая свёрток с собой. — И сколько бы тебя не загоняло в ловушку отчаянье, нет силы большей, чем вера, — глаза Сарии на секунду приобрели серебрянный оттенок, глянув полувастаи прямо в душу, и тот, не ответив, поспешил обратно. *** — Фель, я вернулся, — на слова хищника была лишь тишина. Обычно лунари начинал шуметь, отвечая на слова каким-нибудь стуком или сопением, или тихим дыханием, стоит подкрасться к соне. А сейчас, даже склоняясь над кроватью, разобрать дыхание было почти невозможно, и только прижав пальцы к открытой части шеи можно почувствовать слабый пульс. — Борешься, мой маленький принц. Ты почему промолчал о самом важном? Неужели так не веришь в меня? Не знаешь, что я готов на всё ради твоей счастливой улыбки?.. Прости. Я ведь чувствовал что-то, но так боялся спросить. А теперь ты потухаешь у меня на руках. И я вот-вот завою от бессилия, — он говорил как можно тише, склоняясь к самому уху черноволосого и сдерживая раздирающих изнутри демонов скорби и отчаянья. Оставшись один на один со слабым стуком лунного сердца, он смог ощутить, как глубоко в груди жжёт, а на глаза наворачиваются слёзы от багровых пятен на бинтах. Взгляд упал на свёрток в руках. Это бессмысленно, опасно и абсолютно не гарантирует ничего, но даст ещё один призрачный шанс. Ещё одну надежду Сетту сделать хоть что-то для любимого. Вастаи взял стакан из-под крепкого напитка, бутылку которого так и не сменил, будучи целиком занятый своим парнем, и зашёл в ванну, закрыв дверь изнутри. Пальцы растёрли несколько лепестков, и жуткая голубая жидкость потекла в стеклянную посуду. Он сначала думал выжить хотя бы пару глотков отравы, но поглядев, как пугающе та растекалось по дну, долил воды. И, поглядев на грани с голубым отсветом, опрокинул в себя, от жгучей боли пролив часть на подбородок и выронив из резко одубевших пальцев стакан. Он слышал звук падения в другом измерении, далёком и искажённо-неестественном, сам осилив лишь упасть на колени. Агония заполняло тело с каждым мгновением, лёгкие вместо воздуха вдыхали битое стекло, а вся звериная суть сопротивлялось ледяным прикосновениям смерти, что давила на грудь безысходностью. Глотку разрывало истошным воплем, что беззвучно выходил изо рта жутким хрипом и кашлем. Вечность полной боли не желала отпускать, но Сетт всё равно расслышал отдалённо знакомый голос, что собирался в голове из серебряных струн. — Путник, не поддавайся отчаянию. Луна поможет тебе даже тогда, когда ты чувствуешь, что потерял всё. — А-лу-на, — даже мысли с трудом складывались в воспалённом болью сознании. — Что?.. Сетт?! Что случилось? Где брат? — спокойный голос сменился тревогой, и её присутствие ощущалось всё ближе, не успокаивая боль, но проясняя разум. Картина перебинтованного и окровавленного Афелия возникла быстрее слов. — Я… Прости. Но мне нужна помощь. Его прокляли карой солнца. — Что? Что они с ним натворили… Я... убила его, Сетт? — певучий голос сменился шёпотом, а ужас – бесконечной тоской, топя в нём все остатки ощущений бойца. — Постой. Услышь. Старик снял проклятье, — в голове вживую виднелись картины вспышек под одеждой стрелка и горящих солнцем глаз. — Но мы почти опоздали. Он лежит присмерти в моей кровати, а я ничего не могу! — отчаянье пронизывало каждую мысль, но среди них была одна, на грани безумства. — У меня есть одна идея, как сделать хоть что-то, чтобы он справился. — Я слушаю, — голос лунной жрицы звучал тихо и болезненно, а по щеке красноволосого прошло ощущение её слезы. Ей тоже приходилось держать себя в руках, не давая своей силе ещё больше мучить непривычное к подобной связи сознание. — Ты давала ему оружие, что забирает жизнь, верно? Сможешь ли ты призвать такое, чтобы я смог использовать, но для него? — Но чью кровь ты хочешь забрать для передачи жизни? — У тебя есть варианты? Других солари он уже прирезал. От меня не сильно убудет, но даст больше шансов ему проснуться завтра. Прошу. Я не… Я не хочу его хоронить. — Позволь... Мне взглянуть на него. — Как? Я даже пошевелиться не могу, всё болит, как будто меня ледяными шипами проткнуло и заморозило. — Как только ты победишь боль, она перестанет сдерживать тебя. А ты намного сильнее агонии, твой дух уже преодолел её, — слова Алуны вселили уверенность, и на нетврёдых ногах босс поднялся, опираясь на стену. Кровь капала с руки от разбитого стакана, но боль порезов почти не ощущалась от леденящего ужаса ноктума. Шаг за шагом ощущения возвращались и, опускаясь на постель, Сетт уже не думал о своём дискомфорте, смотря на бесчувственное лицо лунари. — Как тебе показать? — мысленный голос эхом раздался в голове. — Пусти меня в твой разум. Я не наврежу. Я хочу просто его ещё раз увидеть… — Алуна сдерживала всё накатывающие эмоции, смиряя их своей железной волей. Ощущение прикосновения ощущалось изнутри и иониец закрыл глаза. Призрак провидицы виднелся в темноте, и полузверь начал глубоко дышать, не сопротивляясь её прикосновениям. Глаза вспыхнули серебром, и уже девушка видела своего брата при смерти. Тишина воцарилась в сметённой душе. Пальцы начало покалывать, и стоило посмотреть на ладонь, как в нём начал появляться силуэт клинка из осколков лунного камня. — Только прошу, не дай отчаянью поглотить тебя, ноктум притупляет твои чувства. Брат не переживёт, если твоя жизнь станет ценой его. Я не хочу… Отпевать вас обоих.       Сетт усмехнулся, глядя на неотёссаный кинжал. В руках лунари оружие выглядело намного изящнее и смертоноснее, а в руках бойца он больше напоминал примитивный звериный клык. Он провёл алой плоскостью по царапинам от стекла на руке, и кровь словно растворилась в багровом отсвете, перелетая вспышками израненному Афелию под бинты. Хозяин арены никогда не подставлялся на потеху толпы и не подыгрывал противникам, но сейчас царапины от клинка, коим он проводил по руке, выглядели для него маленькими шагами к чужой, но очень важной для него победе. Отчаянье требовало больше крови, и когда воспалённый разум уж навёл нож воткнуть в бедро, тот распался на осколки, осыпаясь искрами из рук. — Зачем? Я всё держал под контролем, — грозный рык вастаи прохрипел на всю комнату, — я справлялся и с более серьёзными царапинами. — Сетт, ты не чувствуешь своего тела, и не знаешь, сколь Северум жаден до крови. Если попробуешь встать — ноги уже подведут тебя. Поэтому прошу, попробуй просто лечь и уснуть, дабы ослабить путы ноктума и проснуться завтра. Уже вдвоём, — голос лунной провидицы успокаивал, но не умолял и капли боли. — Даже с нектаром грёз я не усну. Этот яд даже поблажек не даёт, — босс очень медленно залез под одеяло к Афелию, не чувствуя даже скромных искр тепла от еле живого тела. — Я помогу, постарайся считать. Омен, Секунда, Титра, Квадра, Петра…