Долгая ночь

      Вместе с болью растворились все чувства. Темнота и тишина — не было более ничего в этой пустоте, что напоминала смерть. С трудом серебряные нити нашли дух в бесконечных сумерках, и голос Алуны вновь зазвучал — яснее, чем у него в голове. — Открой глаза, Сетт! — Я уже открыл, но тут совсем даркин ногу сломит, — попытки пошевелиться или проморгать не давали никаких результатов. — Ты ещё не закончил путь. Проснись! — от приказного тона внезапно тьма сменилась множеством огней и каменным сводом, что уходил вверх. Полувастаи сел, оглядываясь: каменные руины буквально летали в космосе, а на каменных поверхностях ступеней и алтарей горело множество серебрянно-синих свечей. И среди них, на лестнице, среди сводов необычных арок стояла девушка, отдалённо-знакомая, словно он уже знал её когда-то давно. Белые волосы плыли в воздухе, то сплетённые косами, то распущенные волнами. Голову венчала своеобразная диадема из двух полумесяцев. И стоило ей развернуться, как сердце Сетта болезненно сжалось — близнецы и правда были сильно похожи, хотя её черты лица были округлее, а белый круг на голове практически сиял средь полумрака храма. — Прости, что тебе пришлось пройти через всё это, — Алуна шла вниз по ступеням к озеру, в котором и появился призрак красноволосого. — Нашла за что извиняться. Мне самому хватило дури такое шоу устроить. Так что спасибо, что подсобила. Надеюсь, это правда хоть немного поможет. Вот оклемается, я его стукну как следует, чтобы больше такой дурости не повторял. — Вряд ли ему какое-либо наказание поможет, — лунная провидица грустно улыбнулась, присев на бортик рядом. — Он привык сражаться до последнего, даже когда на кону его жизнь…       На этих словах всё вновь потемнело, и боец словно своими глазами видел обрывки воспоминаний — как взрыв гравитума оползнем отделил стрелка от убегающих лунари, как его пырнули в живот, как он очнулся в тёмной камере, слыша только грохот цепей. «Признай свою вину, отродье, и кара подарит тебе быструю смерть!» — женский голос, стальной и сиплый. Как тихий мужской голос произнёс отречённо: «Помоги и ты, лунный брат. Добей меня наконец». Как ослабшее тело высвободилось из кандалов, блуждая по тёмным тоннелям, пока за одним из поворотов не возник ослепительный свет. — Я не могла дать ему там погибнуть от рук ослеплённых. И звёздная посланница ответила на мою просьбу, вылечив тело, но не сумев исцелить мятежный дух, что боролся с заклятием. И тогда я попросила передать, чтобы он бросил всё и приплыл к тебе. Я надеялась, что исконная земля изгонит его муку. Я… Не знаю, что могла бы сделать ещё! — следом второе видение прервало её слова. Спина лунного стража из прошлого стояла внизу на ступенях, а эхом огромные своды пещеры вторили сломанному ядом голосу: «Иди! Я защищу», и один из солари с мечом уже поднимался на юного стрелка по ступеням. Внизу размывались множество всполохов — доспехи солари и лица ужаса и отчаяния луннопоклонников. Слёзы потекли из тёмных глаз жрицы, стоило золотому взгляду освободится от видений. Полупрозрачная рука попыталась их утереть, вызвав судорожный вздох у провидицы. — Не надо, сестрица, не плачь. Ты каждый день стараешься для всей своей лунной паствы. И каждую ночь бережёшь своего сумасбродного брата. Не знаю, говорил ли вам кто, но вы очень похожи. Оба столь сильные, хоть и так чувствительны к чужим печалям.       Лунная дева взглянула на гостя, пытаясь улыбнуться сквозь слёзы, и медленно перевела взор куда-то вдаль. — А иначе все просто растворятся и померкнут, на склонах таргона или от копий Солари. Судьба была предрешена нашим рождением. Одному путь меж звёзд, другому взойти на алтарь. Я думала, что оставив брата одного, он сможет идти свободно, без гнёта перепетий и множеств орбит. Но он выбрал другой путь.       Внезапно озеро вздымилось, и на глади воды пошла рябь, что сменилась бураном под водой: одинокий путник в тяжёлом плаще шёл сквозь снег, оставляя следы крови. Девушка подошла к водному зеркалу, склонившись и коснувшись поверхности. Голос зазвучал в стенах храма. ~ Луна, прошу, дай мне ещё один шаг. Я должен вернуться, я должен их предупредить. ~       Жрица тяжело вздохнула, поднимая руки к сводам. — Луна услышит тебя, путник, снег стелется ковром под твоими ногами, а ветра утихают, — на словах Алуны картина и правда изменилась, буран медленно успокаивался. Но мужчина уже рухнул на снег, крехтя и пытаясь вытащить ногу, что застряла в сугробе. Сетт, не обратив внимание на свою форму в этом мире, подсел рядом с картиной, смотря на потуги лунари выкарабкаться из снегов. — Так его только дикое зверьё найдёт. Его же спасут? — Вряд ли, но так он уснёт дальше от солари, а волки скроют его след… — Ты чего? Скажи же ему своим громовым голосом, чтобы он встал. Пусть метель не убаюкивает его тишиной, а бьёт в спину, чтобы он дошёл до дома, его же там ждут! — хозяин арены встал к лунной деве, сжимая кулак, что искрился золотым свечением, отражаясь в белом полумесяце. — Ты прав… — её озарило от гневной тирады бойца, что смотрел на неё и на видение с вызовом самой судьбе, — зачем я ищу ему покой, если он молит не об этом, — дева вновь вскинула руки, а её охватило лунное сияние, зажигая круг на лбу. — Услышь меня, услышь и встань! Именем двух лун заклинаю, иди под вой ветра и в лютые снега. Верь, что ждут тебя, услышь голос, что зовёт тебя из дома, узри свою путеводную звезду!       На магических словах ветер поднялся к небу, вскидывая снег, что завалил идущего. Тот ахнул от внезапного чуда, мелко перебирая ногами сквозь бурю, что практически сталкивала его на пологий склон. Упав, тот пополз дальше, а буря несла его вниз, успокоившись только тогда, когда жрица опустила руки, обессилено присев на краю. И внезапно издалека послышался тихий голос: — Папа! Ты где? Это Алма. Отзовись!       Видение рассеялось, а девушка обняла колени руками, вновь роняя слёзы. Не отчаяния, но тихой радости за спасённую душу. — Спасибо, Сетт. Я привыкла, что моих сил слишком мало… И я позволила себе дать слабину, выбирая за них тихую смерть вместо борьбы, даже когда они сами… Так мы и правда никогда не остановим солари. А теперь… Теперь хотя бы у одной из лунных детей останется живой отец. Я так счастлива. Я ведь рождена спасать их жизни. И брат, раз за разом вставал, сколько бы не падал, сколько бы не проливал своей крови за чужие жизни. — Ты сама всё сделала, малышка. Я так — пошумел немного, чтобы взбодрить. Кстати, — победитель арены вновь сел рядом, положив бесплотную руку на плечо девушке, — Феля, то есть Афелий мне так и не говорил о семье, — Алуна тихо хихикнула, услышав знакомое прозвище. — Ты его тоже так зовёшь? На Таргоне вряд ли кто посмеет так его назвать. А на счёт семьи… — голос сестры вновь встал тише и печальнее. — Мы дети судьбы. Отца у нас и как не было, а роженице было не под силу пережить космическую силу, что прошла сквозь неё в день нашего появления… Никого из раккоранцев не считают нашими родителями, называя нашими покровительницами две луны. Видишь, отсюда видны обе. Одна внизу, она сейчас светит вам в окна, и через неё я вижу, что происходит на земле. Это луна Афелия, материальная, и она даёт ему физические данные, которыми он долго тренировался пользоваться. Моя же луна над нами, — она указала на небо, где сиял знакомый полумесяц, но гораздо ярче и ближе, словно его можно было коснуться рукой, если подпрыгнуть, — Эту луну видят во снах и посмертии, она связывает все души рунтерры незримыми нитями, и она даёт мне возможность связаться с вами. — Вот как… — внезапно полувастаии почувствовал опасность и успел кувыркнуться до того, как на него прыгнул гигантский саблезубый тигр, сотканный из алых всполохов и лунных бликов. — Северум! Он не враг! Ты же сам испил его жертву крови… — Алуна положила ладонь на морду хищному зверю, и тот склонился, постепенно растворившись в лунных бликах, пока вастаи с усмешкой похлопал того по боку, почуствовав знакомое покалывание в пальцах. — Прости. Это целестиалы, что сторожат это место. Моя охрана от посягательств тьмы и по совместительству те самые орудия веры, что носит мой брат. Нас с рождения не воспринимали как простых людей. И Афелий отвечал на их ожидания, раз за разом идя к идеалу лунари-стража, пока меня ценили за пророческие фразы и сильный магический дар. Он считал, что должен быть достоин… — А его шрамы на руках?.. — иониец продолжил стоять, осматриваясь на других существ и разглядывая обитель. — Это…       Вновь в голову бойца проникло ведение. Два ребёнка, что по возрасту только должны учится помогать родителям по дому, стоят под звёздным небосводом. Даже без привычных символов на лице Сетт бы узнал в детском серьёзном лице своего будущего избранника. Руки мальчика были во множестве порезах, а кинжалы из лунного камня лежали на земле, поблескивая багрянцем. — Феля, ты снова весь в крови. Ты уже устал, давай завтра продолжишь свои тренировки? — беловолосая девочка старалась улыбаться, пряча тревогу и беря израненные пальцы в свою ладонь. — Я не могу. Ты быстро растёшь и в магии, и в предвидении, так тебя скоро уведут в верхний храм. Но если я не смогу доказать, что силён, то меня не возьмут в лунный дозор, и я… Потеряю тебя. Я хочу стать стражем и оберегать тебя от солари, ведь они будут тебя ненавидеть за то, что ты спасаешь других. Они захотят тебе навредить. Но я не позволю им, — паренёк чёрными глазами смотрел прямо в душу, заставляя вастаи невольно сжать губы. Маленькая жрица же хихикнула, аккуратно вытирая кровь с рук брата своим полупрозрачным шарфом. — Конечно, не позволишь. Я в тебя верю. Но прошу, не надо делать себе больно, даже случайно. И мне, и Лунам от этого грустно. Твоё сердце всегда будет вернее любого выстрела… — Хорошо, сестра. Если хочешь, я там немного ягод собрал, пока ходил по скалам — будешь?.. — Ты ещё и один в дозор ходил? Вот скажу наставнику, он начнёт тебя с собой брать. — Его солари… Поймали. Я видел. Предупредил. И другие разведчики нашли его покалеченным, но смогли отбить от преследователей. Я тогда ничего не смог, и лишь наблюдал. Опять. — Терпения, брат. Мы ещё даже не выросли для исполнения нашей судьбы. Ты почувствуешь, когда твоя луна взойдёт над небосводом и ты засияешь! И сможешь защитить. Всех, — стоило видению раствориться, как Сетт почувствовал скупую слезу на своём лице. — И вы жили так, в… Одиночестве? — Нет. Мы были друг у друга, и над нами была Луна. Когда нас разделили, стало сложнее… Брат ведь так и не смог сблизиться с другими и начал терять веру в себя, а что случилось потом, ты уже знаешь — ноктум, храм и связь, которую он ни за что не согласится разрушить. Но тебе уже пора, Алый Зверь. Не надо прощаний, ведь мы часто видимся, хоть и мельком. Я рада, что у него теперь есть родственная душа. Как у меня: все эти свечи, все эти верящие в милость луны, все эти души, что ищут путь домой. Яд будет тебя беспокоить, но я думаю недолго — сила твоей земли изгонит сок отчаянья, заполняя пустоту новой надеждой. И я… Я доверяю Афелия тебе. Береги его, пока меня нет рядом. Он мой единственный брат.       После растворяющихся в тишине слов пришло ощущение тепла, что приятно окутало тело, успокаивая встревоженный разум, отдалённо знакомый запах иноземных цветов и лунный свет, что проникал сквозь тело, освещая самые тёмные уголки души.