Моя милая L.

Но гениальный всплеск похож на бред, В рожденьи смерть проглядывает косо. А мы все ставим каверзный ответ И не находим нужного вопроса.

*** На протяжении злосчастных тридцати пяти минут женщина, чье простое присутствие заставляло каждого в классе молча уткнуться в строки своих учебников, расхаживала по комнате, открывая 8-А новый для них, но уже такой знакомый для темноволосой, мир химии. Не опомнившись после первого, стукнул уже и второй год, как Лаура не просто обучает кого-то, но и учится сама становиться тем настоящим педагогом, а не его пародией. Школа вызывала у женщины смешанную палитру пережитых чувств… Порой они одолевали ее до такой степени, что Лукина готова была помчаться и написать заявление на увольнение, но каждый раз находила самообладание, которое жадно пожирало ее нервные клетки, испытывая на терпимость. Посвятив почти десять лет преподаванию в университете, Лаура Альбертовна переступала порог школы и ловила себя на навязчивой мысли, что в этом месте ее подходы не прокатят. Буквально изо дня в день на горизонте появлялись новые задачи, к которым нужно было находить ключ и решение. – Ученики – не студенты. Им нужна ты, Лаура Альбертовна, как личность, как человек, который способен поддержать, понять, пойти на уступки, – вела свою речь Татьяна, делая акцент на последних словах. – Ты мне предлагаешь с ними нянчиться? Ты ведь знаешь, у нас такого не было и… – отвечала Лаура, выпуская изо рта едкий дым сигарет, на который младшая сестра всегда морщилась в лице. – Ла-ар, – протянула Таня, положа свои ладони на руку сестры, которая лежала на коленке. – Им не нужна очередная «лекторша», которая сегодня есть, а через семестр нет. Это не ВУЗ, здесь все совершенно иначе. – Глупо это все. Мне этого не понять, – резко дала ответ Лукина старшая, пройдясь языком по своим губам после очередной затяжки. – Это не глупо, – усмехнулась Татьяна. – Это же дети. Они совершенно разные, Лаур, со своими историями, травмами, болью. Кого-то не понимают, не слышат, у кого-то самооценка ниже плинтуса. Ох, сколько всего я видела… – И ты хочешь сказать, что мы должны разгребать их проблемы? – вскинула бровь Лаура Альбертовна. В ответ рыжеволосая женщина лишь с легкой грустью во взгляде посмотрела на сестру, издавая томный вздох. Каждый из присутствующих в классе пытался сконцентрироваться на том, что рассказывает учитель. Кто-то сверлил глазами учебник, боясь поднять глаза, которые сейчас напоминали бы взгляд беззащитного зверька. Кто-то молча записывал все в тетрадь, даря себе надежду, что эти записи помогут разобраться с темами. Мария Третьякова до конца самого урока пыталась остановить тот бурный поток мыслей, источником которого была та женщина, что стояла прямо перед ее носом. – И последним, кто пойдет сегодня к доске… – нарушила молчание Лаура Альбертовна, осматривая класс. – А вот Вы, прошу, - указала женщина на соседское от Маши место. – Я? – с удивлением задала вопрос Лиза, от чего ее светловолосая подруга вздрогнула. – Не стоит забирать у меня время, задавая лишние вопросы. Если я указала на Вас, значит Вы, – молниеносно вырвалось у Лукиной, которая смотрела прямо в глаза девчонки, чьи коленки уже начали безвольно дрожать. Елизавета молча вышла к доске, пытаясь избежать визуального контакта с новым учителем химии, дабы не вспоминать все предыдущие с ней диалоги, которые заканчивались не наилучшим образом. Взяв в руку мел, девочка приступила к выполнению задания, попутно раздумывая о том, что же она услышит, если допустит ошибки. В это время Маша молча смотрела то на свою подругу, то на Лауру Альбертовну, затаив дыхание от пробирающего страха, который возникал в следствии данного зрелища. Лукина в свою очередь упорно смотрела в доску, бегая глазами по строкам, которые выходили из-под руки девочки. Заметив то, как дрожит ее нижняя губа, Лаура лишь усмехнулась, пытаясь не показаться с чрезмерно довольным видом. Дописав последнюю строку, Лаура покинула рабочее место, что моментально повлияло на Лизу, которая, казалось, вот-вот рухнет рядом от душащего волнения. – Все правильно. У Вас еще есть шанс исправить мое первое впечатление о себе, – вновь усмехнулась учительница, смотря на Лизу, которая ничего толком не могла сообразить. – Я все правильно написала? – переспросила школьница. – Если Вы еще раз зададите бессмысленный вопрос, то я возьму свои слова обратно по поводу первого мнения. Садитесь, – отчеканила брюнетка, садясь за свой рабочий стол. Через несколько секунд прозвучал тот долгожданный, такой сладостный для слуха звук – звонок, который свидетельствовал об окончании урока. Ученики 8-А со скоростью света начали складывать свои школьные принадлежности в рюкзак, дабы быстрее покинуть кабинет. – Ах, да, чуть не забыла! – окликнула Лаура Альбертовна, пока никто не успел выбежать из класса. – Пока ваши школьные журналы не готовы, мне не предоставили список Ваших имен, поэтому попрошу старосту класса подойти ко мне для решения этого вопроса. Остальные свободны. После услышанной реплики радость на лице Лизы сменилась испугом, будто она услышала нечто намного страшнее, чем просьбу учителя, которая сидела за столом и активно писала календарный план уроков. – Ну Третьякова, удачи! Теперь и твой черед… – шепотом произнесла Лиза, заглядывая в последний раз за этот час в глаза своей подруги, и быстрым шагом покинула класс. В просторном кабинете, куда заглядывали сентябрьские лучи приветливого солнца, вдруг стало тихо. Эхом раздавался звук пишущей ручки, которой управляла темноволосая женщина. Расположив ногу на ногу, она была занята тем, что больше всего не любила – письменная работа. Все парты опустели, кроме одной. За первой партой третьего ряда сидела та белокурая девчонка, чье сознание туманилось только от одной мысли, что ей снова нужно будет заговорить с женщиной, которая, как ей казалось, уже успела ее возненавидеть. Более того нужно не просто заговорить, а еще и найти в себе остатки сил, дабы подняться и подойти к той, которая спокойно сидит за столом. Мария сидела на своем месте неподвижно, кинув взгляд на некоторый хаос, который случился на их парте. Она решила собрать все свои вещи, после чего подойти к учителю. Это нужно было хотя бы для того, чтобы хоть немного растянуть время. Мария пыталась делать это как можно тише, чтобы не привлечь внимание Лукиной к своей персоне. – Мне долго ждать, пока Вы соизволите подойти, Мария? – размеренным тоном раздалась фраза эхом в пустом кабинете. В эту секунду, казалось, даже за закрытой дверью, в коридоре, прекратился шум и крики школьников. Мария быстрым движением руки сложила все в рюкзак, охватив руками лишь любимый сборник поэзий, будто создавая им себе защиту, барьер против любых слов и взглядов, которые должны были полететь сейчас в сторону девочки. Без лишних слов она подошла к учительскому столу, но даже это никак не могло повлиять на Лауру, которая была слишком занята своим письмом. – Мне нужен список учащихся с именами и фамилиями. Поскольку Вы староста, Вы должны были подумать об этом заранее, – ровным тоном сказала брюнетка, не поднимая глаз на девочку, которая внимательно наблюдала за тем, как выводятся буквы на бумаге. – Я все сделаю, – вполголоса ответила Маша, не задавая лишних вопросов. После данной фразы Лаура оторвалась от работы, переводя свой взор на школьницу. Она стояла перед ней в шифоновой блузе кораллового цвета и в классических черных штанах, которые подчеркивали талию благодаря высокой посадке. Волосы были аккуратно собраны в высокий пучок, из которого уже благополучно успели выпасть пару светлых прядей. Сзади на одном плече свисал темных оттенков рюкзак, который, казалось, не выдерживал тяжести учебников и тетрадей. В руках у девочки красовался тот же сборник, на который обратила внимание Лукина еще в самом начале урока. Она позволила себе очертить взглядом силуэт Марии, не давая ей взаимной возможности посмотреть. Именно этот ответ заставил учителя отвлечься, ведь Лукиной уже было в привычку слышать в ответ либо молниеносный упрек дерзких студентов, либо уйма лишних вопросов, которые вызывали внутри неодолимое желание сорваться на того, кто себе это позволил. Но сейчас перед статной, элегантной женщиной в черном платье стояла не очередная дерзкая студентка, которая только и норовит кинуть в ответ что-то преподавателю, не ученик-выпускник, которому нужно разжевывать свою просьбу, сохраняя при этом желанное для всех спокойствие. Сейчас перед ней стояла светловолосая девчонка, которая не то, что не хотела спорить, она не могла даже глаза поднять, дабы не встретиться взглядами. Не поднимала, потому что знала, что не выдержит этот взгляд, который мог бы, казалось, прожечь тебя насквозь. Девочка стояла прямо возле стола, большим пальцем придерживая сборник, к которому Лукина почему-то постоянно возвращалась глазами. – А первый раз Вы были смелее. Присутствие подруги так влияет? – нарушила это нелепое молчание Лаура, оглядывая блондинку. – Я не хотела в тот раз чем-то Вас задеть… – тихо проговорила Мария, смотря в пол. – Меня не может задеть ученица, Мария, – сложила руки на груди Лаура, поглядывая на свое обручальное кольцо, которое так и не было снято после развода. – Простите, – ответила девочка, устремив взгляд на рядом сидящую учительницу. После короткой реплики Лаура начала собирать свои вещи, которые и до этого лежали в одной стопке на столе. Казалось бы, она держала в своей рутине, как и в жизни, все под собственным контролем, что даже школьные учебники не могли позволить себе устроить беспорядок на рабочем месте. В кабинете опять наступила тишина, но Мария не сдвинулась с места, наблюдая за Лукиной. Брюнетка взяла в руки свой блокнот, книги и уже направилась к выходу, если бы не фраза, которая остановила ее посередине класса. – Вы действительно не злитесь или просто делаете вид? – вырвалось из уст Марии, чего она сама от себя не ожидала. Лаура Альбертовна изменила свое направление и подошла к Маше, сверля девочку своими голубыми глазами. Она ощущала, что та в свою очередь не сможет ей противостоять, а поэтому вновь отведет свой взгляд. Женщина заглянула на обложку сборника, в который школьница уже впилась пальцами до той степени, пока костяшки на руках не стали белыми. – Чьи хоть стихи? – все таким же холодным тоном поинтересовалась Лаура, от чего Мария с искрой в глазах взглянула на преподавателя. – Иосиф Бродский, – улыбнулась светловолосая, разворачивая книгу к шатенке. – Не переношу двадцатый век, как и Бродского, - резко ответила брюнетка. – Почему? – удивленно вскинула брови Мария, заглядывая в бездонные глаза своей собеседницы. – Каждому свое, Мария, – утвердительно произнесла Лаура и зашагала уже в сторону выхода, издавая все те же громкие звуки каблуков. Маша лишь расстроенно провела взглядом Лукину, устало посмотрев на книгу в руках. – А сестра любит Бродского, – усмехнувшись, добавила женщина и покинула класс, закрывая за собой дверь. – Каждому свое. Лучше и не скажешь, – повторила вслух Мария, но уже находясь в пространстве между одинокими стенами, которые впитали в себя атмосферу сегодняшнего первого урока, который оставит след в памяти каждого, кто брал в этом участие.