Моя милая L.

Отражения игривых бликов Потухали на окнах домов... Мы — отряды болванок безликих. Мы — могилы великих умов.

*** – Ну все, мои дорогие, не смею вас больше задерживать. До завтра, – одарив всех присутствующих в классе мягкой улыбкой, классный руководитель направилась к выходу из кабинета, но на мгновение задержалась. – Ребят, только прошу вас не опаздывать, напоминаю, что завтра у вас первые уроки с новыми учителями. Предметы могут быть поначалу сложными, но не запускайте! – добавив, Ирина Валерьевна покинула класс. Женщина была учителем истории на протяжении сорока лет и по совместительству классным руководителем 8-А класса, который она взяла под свою опеку еще три года назад. Признаться честно, учитель не имела большого желания брать на себя такую ответственность, всему причиной был уважительный возраст, который сигналил о том, что излишние волнения не будут играть на пользу женщине. Многие родители учащихся знали Ирину Валерьевну как прекрасного педагога, настоящего профессионала в своем деле, им удосужилось убедиться в этом на собственном опыте. Женщина поддалась многочисленным просьбам и родительского комитета, и настоятельной просьбе дирекции, но с одним условием: до конца школы она не сможет их довести чисто физически. Конечно, такая перспектива была не особо приятной для всех сторон, но деваться было некуда, а особенно не хотелось перечить заслуженному учителю. Ирина Валерьевна половину своей жизни посвятила именно школе, вдохновляя и подталкивая учеников к изучению истории. Удивительно, но все с неподдельным интересом и энтузиазмом увлекались рассказами учителя на уроках, с особым вниманием слушали ее, ведь она располагала к себе буквально всем: гуманное отношение, индивидуальный подход и доброта, которую она направляла в сторону своих подопечных. Коллеги также прекрасно относились к ней, брали с нее пример и образец того, каким должен быть истинный педагог, отдающий себя с головой любимому делу. Ирина посвятила школе столько лет, сколько была замужем – сорок два года. Этот факт вызывал одновременно и улыбку, и волнение, ведь супруга уже давно не было в живых. После такого события Ирина Валерьевна начала посвящать все свое время школе (это не могло не повлиять на ее решение взять класс под руководство). Три года с 8-А пролетели неимоверно быстро, но это не устраняло проблемы, с которой боролась женщина – дисциплина. Она пыталась наладить ее, спокойно проводя беседы с учениками, но это могло мало чего поменять, поэтому Ирина просто приняла данный факт. Праздник первого сентября подошел к концу спустя часа два. Многие уже разбрелись по домам с особенной скоростью. Нет смысла скрывать тот факт, что все те поздравления, которые буквально выдавливают из себя учителя и дирекция, – простая формальность, которая стала великой традицией из года в год. Ученики 8-А класса еще несколько минут пообщались с Ириной Валерьевной, уточнив такие важные детали учебного процесса, как расписание, выдача учебников и многое другое. Мария с Лизой довольно быстро покинули школу, направляясь в соседний парк. – Чувствую, нам будет о-очень весело! – с некой ухмылкой проговорила Лиза, смотря в сторону. – Ты про сестер Лукиных? – переспросила Мария, уточняя вопрос. – Ага… Татьяна мне показалась еще более-менее приятной, но Лаура… Простите за прямоту, но у меня совершенно не возникает интерес, что имела в виду Ваша подруга! – не сдержавшись, начала корчить гримасы Елизавета, изображая Лукину в классе. – Переста-ань! – засмеялась Мария в ответ на выражение лица Лизы. – Это смешно, но мне придется сдавать химию, поэтому надо будет стараться. Я надеюсь, что у нас не будет с ними проблем, – грустно улыбнулась Лиза. – Не будет, Лиззи, конечно, ты умнее, чем думаешь про себя. Татьяна Николаевна действительно мне показалась приятной женщиной. А у Лауры Альбертовны просто не было настроения, наверное, – ответила Маша, положив руку на плечо подруги. – Ой Машка, а ты все наивно веришь в то, что это не человек может оказаться таким, а просто «настроение». Вспомни свою ненаглядную Людочку по английскому, – подняла брови Лиза. От данной реплики Мария на минуту задумывалась, окунаясь в собственные воспоминания. «Людочка» - так девочки называли преподавателя по английскому языку, с которым занималась Третьякова. На первой встрече Людмила Сергеевна кидала колкие фразы, но Маша оправдывала это тем, что ей просто кто-то испортил настроение. В этом плане светловолосая действительно была наивной, о чем не раз ей говорила Лиза. Проще было верить в силу настроения и обстоятельств, чем в то, что с детьми и подростками работают такие люди, которые не боятся остро выразиться и задеть своих учеников. К сожалению, от этого никто не застрахован. После часовой прогулки Маша распрощалась с Лизой и пошла к себе домой, который находился не так далеко от парка, соответственно и от ее школы. Зайдя в квартиру, первым делом Мария набрала номер мамы, которой еще утром дала обещание перезвонить и рассказать о первом школьном дне. Сохраняя в себе маленькую надежду, что мама в это время будет свободна и возьмет трубку, это не покидало девичье сердце. Признаться честно, в последнее время Маше остро не хватало присутствия матери в ее жизни. Простых объятий, напоминания о том, как она нужна, как мама гордится своей маленькой Машенькой. В приступе очередных мыслей, белокурая пыталась отгонять их от себя, давая оправдание этому, что у мамы ответственная должность, много работы. Анна редко говорила дочке то, что она хотела слышать, но это чувствовалось на том уровне взаимоотношений, который у них был. Но с длительным отсутствием начинаешь сомневаться и задаваться вопросом: может, ты сам себе придумал это «чувствуется»? Для Марии так важно было слышать данные слова именно от Анны, которой явно не хватало времени, дабы задумываться об этом. – Да, Машунь, – послышалось на том конце трубки, давая понять, что Анна имеет возможность говорить. – Я обещала позвонить тебе. Ты не занята? – переспросила девочка, чтобы убедиться. – У меня есть пару минуток. Как все прошло? Как Ирина Валерьевна? – расспрашивала Анна. – Ирина Валерьевна хорошо, мамуль, цветет! – улыбнулась в трубку Маша. – У нас было знакомство с учителями по химии и физике, завтра уже первые уроки с ними. – И как они тебе? Как зовут? Может, я и знаю, - попутно задавала вопросы мама. – Это две сестры: Лукины Лаура Альбертовна по химии и Татьяна Николаевна по физике. Вряд ли ты знаешь их, вы примерно одинакового возраста, - ответила Третьякова. – Ой, первое впечатление было несколько не таким, как хотелось бы… – Вы опять что-то натворили? – удивленным тоном задала вопрос Анна Витальевна. – Я не знаю, как это назвать, но была неловкая ситуация с Лаурой Альбертовной, которая будет вести химию… В классе прозвучала шутка, – замялась девочка. – Глупая шутка, но она не стоила того внимания. Еще Лиза мне шепнула на ухо фразу, а Лаура Альбертовна услышала и обратилась именно к нам в не очень хорошем ключе и… – на одном дыхании продолжала Мария, но мама не дала ей договорить. – Послушай, солнышко, к каждому человеку можно подобрать ключи. Я уверена, что и к этой Лауре Альбертовне тоже. Просто не зацикливайся и не думай об этом, хорошо, котеночек? Извини, мне уже надо бежать, поговорим дома, – сказала Анна, а на фоне уже слышались голоса, которые давали понять, что женщина не одна. – К каждому человеку можно подобрать ключи… – задумчиво повторила Мария фразу, отключив звонок. Яркие солнечные лучи наглым способом проникали в комнату, заполонив собой все пространство. Они с легкостью могли бы разбудить спящую девочку, но Мария давно уже не спала, а крутилась в постели, разбирая собственные мысли не то, что на молекулы, а на атомы. Светловолосая не могла выпустить из памяти вчерашнее знакомство с новыми учителями. Казалось бы, мелочная ситуация, но Третьякова не переставала думать о ней из-за того, что никогда подобных сцен с учителями у нее не происходило. Ранимая тонкая душа каждый раз вздрагивала, когда в голову приходили фрагменты занятий с той самой учительницей английского языка, которая в свое время знатно потрепала подростковую психику. Индивидуальные занятия не проходили без криков, слов унижения и оскорблений, на которые Маша никак не могла ни ответить, ни среагировать. В ответ она молча глядела в учебник, считая минуты до окончания занятий. Девочка длительное время молчала о том, что происходило с репетитором, пока подруга Лиза не рассказала обо всем Третьяковой старшей. После данного случая Анна Витальевна не раз заводила разговор с Машей, постоянно удивляясь тому, почему же ее дочь молчала и не просила прекратить занятия? И каждый раз женщина самостоятельно находила ответ на свой вопрос: ее хрупкая, такая по-доброму наивная доченька не из тех, кто будет жаловаться, критиковать человека. Скорее она будет искать в себе силы мириться с этим, находить пути урегулирования конфликта, а не поднимать бурю. И Анна прекрасно знала, что это вовсе не мягкотелость и слабость характера дочери – это намного сильнее и глубже. Мария была невероятным эмпатом, который способен принять и понять многое. После очередных сцен выражения негодования учителя по английскому, Маша продумывала в своей голове разные варианты событий, которые могли влиять на Людмилу Сергеевну. Лиза уставала повторять, что это чистой воды оправдания, что ничего не могло случаться у «Людочки», как они ее привыкли называть, а это просто человеческий характер. Даже после тонны выслушанных оскорблений, Мария никогда не называла ее истеричкой и подобными синонимами. Она понимала, принимала и отпускала, как когда это сделала с отцом. Отец девочки был по-настоящему вспыльчивой личностью, что и повлияло на их развод с Анной, которая никогда не позволяла себе срываться на дочь. Третьякова младшая знала об отце то, что не знала мама, - большие проблемы на работе. Каждый раз, когда Владимир Третьяков замахивался на дочь, выливая таким образом все, что у него накопилось в душе, Машенька сама себе шепотом повторяла: «У него проблемы. Мы не виноваты. Он не виноват». И даже после развода белокурая девчонка не раскрыла матери тот секрет, который знала только она про большие неприятности и угрозы на работе у отца. «Просто потому, что так будет лучше для всех». На часах 08:15, что буквально кричало о том, что через пятнадцать минут должен был начаться первый урок химии с Лаурой Альбертовной. Под кабинетом каждый из учеников 8-А класса чувствовал волнение, да и каждый понимал его причину. Лиза смирно стояла возле Марии, лишь изредка поглядывая на подругу, которая продолжала думать о вчерашнем дне. Их молчание прервал неожиданный приход Татьяны Николаевны, сестры Лауры Альбертовны. – Доброе утро! – с широкой улыбкой поздоровалась рыжеволосая женщина. – Как ваше настроение? Я только пришла на работу, иду в учительскую, а наткнувшись на вас, создается впечатление, что решается ваша судьба. – Доброе утро, – хором проговорили присутствующие. – Ну почти, что судьба, – послышался голос сзади, отчего все усмехнулись. – А какой у вас урок? – с неподдельным интересом задала вопрос Татьяна. – Химия с Лаурой Альбертовной, – ответила Лиза, подняв глаза на учителя. – Замечательно! А отчего же вы такие тоскливые? – повторила вопрос Татьяна Николаевна. – После вчерашнего знакомства такое чувство, что она придет к нам, чтобы нас съесть, – ухмыльнулась Лиза, смотря на Марию, которая молча прожигала взглядом учительницу. – С Лаурой Альбертовной не бывает просто, но если среди вас есть те, кто будет сдавать химию, то это подарок судьбы! – улыбнулась рыжеволосая. – А если нет, тогда точно сожрет! – прозвучал голос одного из парней. – Встретимся на третьем уроке физики, – подарив ученикам тепло своей улыбки, Татьяна Николаевна последовала в учительскую. Кабинет педагогов был довольно просторным, в хаотичном порядке стояли рабочие столы, которые принадлежали тем, кто с гордостью носил звание «учитель». В кабинете был проход, который вел в не такую большую, но уютную подсобку, в углу которой стоял мягкий диван. Посередине находился деревянный стол со сладостями, чайником, тетрадями. Татьяна Николаевна зашла в комнату, поприветствовав своих коллег. Взглядом она встретилась с сестрой, которая сидела в самом углу, попутно пытаясь что-то найти на своем столе. – Лаура, привет, – поздоровалась Татьяна, пройдя в подсобку, дабы там оставить свою верхнюю одежду. – Тань… – проговорила темноволосая, следуя за своей сестрой, она не могла оторвать взгляд от журнала, который держала в руках. – Тебе уже дали списки восьмых классов? – Ну подними ты глаза хоть! – томным голосом ответила Татьяна, после чего Лаура моментально среагировала. – Мои глаза! – вскрикнула женщина. – Да твоя фигура в этом платье меня ослепляет! – Достаточно лести, Лукина, – засмеялась Таня в ответ. – Все-таки у меня превосходный вкус! – ответила Лаура, рассматривая сестру. – Не нахваливай себя, Лаурочка, дело-то в модели! – выпалила в ответ Лукина вторая. Неделю назад Татьяне стукнуло тридцать пять лет, которые она скромно праздновала дома. На торжестве присутствовали только важные сердцу люди: супруг Сергей, сестра Лаура с Александром, племянник Егор и их мама, которая была необычайно рада видеть сестер наконец-то вместе. Лаура постоянно была в работе: школа последние два года, репетиторство, лекции в университете, постоянная учеба для повышения квалификации и управление скромным бизнесом в виде ресторана, которым она руководила вместе с мужем Александром. Все это нагло крало время у темноволосой, не оставляя свободного денька просто для того, чтобы уделить время общению с сестрой. Они отдалялись по вине занятости Лауры, и это влияло на настроение их мамы, которая каждый день держала связь с Лукиной младшей. Татьяна старалась не жаловаться на старшую сестру, с которой у них разница была в каких-то пять лет, но все же не могла скрыть своего уныния, когда мама заводила разговор о Лауре. – Как там Ларочка? Я ей звонила два раза, но она не отвечала, – с присутствующим волнением в голосе спрашивала Екатерина Анатольевна, мама Лукиных. – Мам, если она не взяла трубки от тебя, ты думаешь, что она бы позвонила мне и удосужилась не просто спросить о моих делах, но и рассказать о своих? – с ноткой разочарования проговаривала Татьяна. Кроме сплошных задач, дедлайнов и нагрузки, в определенный период Лаура Альбертовна исполняла роль любящей жены, пока отношения с Александром не сошли на «нет». Установленные обществом каноны «правильной» жены и хозяйки не шли в тандеме с ритмом жизни Лауры, поэтому на постоянной основе она выслушивала упреки и недовольства своего супруга. Только 15-летний сын Егор всегда гладил маму по темным волосам, нежно целуя в макушку. Лаура родила Егора, когда ей было 22 года, как тогда казалось, по большой любви и полной готовности к детям. В самые тяжелые моменты, казалось, лишь Егор умел утешить Лауру и хоть на несколько минут снять стресс после прошедшего дня, просто гладя ее по волосам. Родители восхищались своим сыном, потому что мальчик, в свою очередь, отличался своим блестящим умом, проницательностью и чувством юмора. – Это у него точно от тебя, Лаура! – постоянно повторяла Таня, улыбаясь. После многочисленных скандалов и неудачных попыток найти компромисс, Лаура молча съехала из квартиры мужа, оставив сообщение на телефоне о том, что она не готова прощаться с тем, что для нее играет немалую роль. Речь идет о карьерной лестнице, работе, постоянных обязательствах и загруженности. В чем-чем, а в своем выборе Лаура всегда была бескомпромиссная и уверенная. Она не позволяла проявлять себе хоть грамм неуверенности, потому что помнила одно: как и каким адским трудом она смогла добиться того, что имеет. Половина бизнеса досталась Лауре после развода с Александром, но она никогда не позволяла ни себе, ни другим использовать словосочетание «бывший муж». 35-летие Татьяны было особенным именно благодаря присутствию Лауры, чему все были несказанно рады. Мама Лукиных с тихим удовлетворением смотрела на счастливую Лауру, которая пришла с Александром. Мама знала о том, что они были в разводе, но это была минимальная информация, потому что Лукина старшая никогда не делилась подробностями своей семьи даже с самыми близкими. Екатерина Анатольевна довольно переглядывалась с дочкой Татьяной, и им казалось, что только они вдвоем знали, что значила эта улыбка. Женщины до последнего питали себя надеждами, что Лаура и Саша помирятся и все будет так, как прежде. Только вот брюнетка, которая не могла не догадываться о значении хитрых переглядок, каждый раз прожигала их своими глазами цвета тиффани. – Тебе идет, – коротко сказала Лаура Альбертовна, но быстро переключилась на свое. – Ты мне ответишь или нет: есть у тебя списки восьмых классов? – Нет, но у тебя, вроде, сейчас урок в 8-А, попросишь у старосты, - улыбнулась Татьяна. – Работаешь в школе второй год, а такое чувство, будто первый день. – К чему все это? – вскинула бровь Лаура. – Ты же знаешь, что в университете все иначе. Или ты забыла причину моего прихода в школу? – Все, Лаур, я тебя не трогаю, потому что я уже вижу этот взгляд, – ответила рыжеволосая и покинула подсобку. Переведя дыхание, Лаура Альбертовна подошла к большому зеркалу в пол, которое находилось в подсобке, издавая громкий звук каблуков. К счастью, никого не было в комнате, кроме нее, иначе она не подошла бы зеркалу – восприняли бы как проявление нарциссизма, как думалось шатенке. Сегодня ее выбор образа пал на классическое черное платье, которое подчеркивало линии фигуры, которой можно было бы лишь позавидовать. После школы Лауру ждала деловая встреча в кафе неподалеку, поэтому она выбрала именно это платье. Вдобавок к своему безупречному образу отлично подошли украшения, которые элегантно красовались на ее пальцах и шее. Подведя губы помадой цвета выдержанного годами вина, Лукина взяла в руки необходимое и направилась на урок. – Божечки, она сейчас придет! – жалостно всхлипнула Лиза, смотря на то, как светловолосая соседка ведет пальцем по строкам из любимого сборника поэзии. – Лиззи, ничего страшного не происходит, это всего лишь наш первый урок химии. Она же не накричит на нас за то, что мы еще не освоили материал 8 класса, – улыбнулась Мария в ответ, но Елизавета даже задумалась над этой фразой. – Всем встать! – громко прозвучал женский голос, который вывел из транса всех учеников, которые с внутренним волнением ждали начала урока. – Прям как в суде.. – прошептала Елизавета на ухо Маши. – Ой, а я смотрю, вчера вы, девушки, не наговорились, – резко обратилась к ним Лаура Альбертовна, – Повторите вслух. – Лаура Альбертовна, я… – тихо ответила Лиза, а Маша стояла уже с щечками, наполненными красной краской. – Повторите вслух, – продолжила настойчиво Лукина. – Лиза сказала, что ей понравилась поэзия из моего сборника, – впервые заговорила Мария, подняв глаза на женщину, которая стояла перед ней, сложив руки на груди. – Вчера вы были по-особенному смелы, Мария, – отчеканила Лаура Альбертовна и звонким ударом каблуков отошла к своему столу. Она вновь назвала ее по имени. Второй раз. После сказанного Мария еще секунд пять не отводила взгляд от женщины, по которой было заметно, что дольше двух минут она не намерена тратить на пустую болтовню, а поэтому резко закончила начавшийся конфликт. «Вчера вы были по-особенному смелы, Мария» - эхом пронеслось в ушах светловолосой девочки. «Значит она запомнила, что было вчера. Я надеялась, что это выветрится из ее памяти, у нее же не один наш класс. Она запомнила, что это я вступилась за Лизу. И почему так стыдно? Я еще ляпнула и за поэзию… Надо было молчать» - мысли злым вихрем заполнили светлую голову девочки, которая молча переглянулась с Лизой и села за парту.