***
— Алина, пойми, в реанимации нельзя плакать и нельзя сидеть тут круглыми сутками. И это не потому что я такая сука, а потому что таковы медицинские правила, — Анна ярко жестикулировала. — Хорошо, можно я посижу с ней еще одну ночь? А потом буду спать дома и приезжать только днëм, в часы посещения. — Только до пяти утра, не дольше. И зайти в палату ты можешь только в три ночи, ясно? Потому что иначе под отсечение пойдет моя голова, я и так вам слишком много позволила, — врач кивнула. — Ладно, спасибо. — Пожалуйста, — бросила Анна и пошла в сторону операционных. Последнее время Женя спала. Она могла переброситься парой фраз и снова уснуть. Кожа совсем побелела, щеки почему-то, напротив, порозовели как у идущей на поправку, а всë остальное тело было мраморным. Алина послушно исполняла указания Анны, ведь она была Жениным врачом и от нее напрямую зависела еë жизнь, поэтому в палату она вошла ровно в три часа ночи. Мониторы размеренно пищали, а в катетер капала жидкость с лекарством из капельницы. — Доброй ночи, любовь моя, — Алина наклонилась, чтобы оставить поцелуй на щеке. — М, щекотно, — буркнула Женя и приоткрыла глаза. — Ты пришла? — Пришла, все хорошо, — Загитова оставила невесомый поцелуй на губах Жени, а затем на лбу. — У тебя жар. — Тебе кажется, — шепнула она и провалилась в сон. Алина села на стул и взяла Женю за руку, другую руку кое-как положила на железный борт кровати, а сверху положила голову. Безусловно, все тело болело и затекало, но на это было плевать. Главным была Женя. Загитова уснула очень быстро, а стрелка на часах стремительно бежала вперед. — Аль, мне… Мне холодно. Я замерзла, — вдруг шепнула Женя. — Что? — Загитова резко подорвалась. Волосы были растрепаны и спутаны, а на лице был след от рукава кофты. — Я замерзла. Мне холодно, — вновь прошептала Женя. — Давай я тебя обниму и будет теплее, — Алина забралась в кровать и легла поближе, обнимая Женю и укладывая голову рядом с еë. — Спасибо. Я тебя люблю, Аль, — шепнула девушка и выдохнула, слабо улыбаясь. — И я тебя люблю, Женечка, — Загитова шмыгнула носом и оставила поцелуй на Жениной щеке. — Холодно… — на выдохе сказала Медведева, а вдохнуть уже не смогла. В следующую секунду аппарат истерично запищал, а Алина моментально нажала кнопку у кровати. Всë происходящее дальше было как в тумане. Еë выгнали из палаты, а шторки задернули. В палате была целая реанимационная бригада, во главе которой — Анна Антоновна. Так было в прошлый раз и тогда всë обошлось. Загитову трясло крупной дрожью, а голова шла кругом от ожидания. Все прекрасно знали, что если врач долго не выходит — значит всë плохо. Казалось, что прошла вечность. — Атропин ввели? — крикнула Анна, продолжая делать непрямой массаж сердца. — Мы всë вкололи и не по одному разу, Анна Антоновна, — молодая девушка взглянула на врача. Медбрат качал мешок Амбу, который позволял Жене дышать. — Анна Антоновна, вам придется… — девушка осторожно сжала запястье врача. — Убери свои руки и дай мне чертов дефибриллятор! — прорычала врач. Девушка слушалась. Разряд на двести не дал никакого толку. Кардиомонитор все еще противно пищал и показывал ровную линию. Врач продолжала давить на Женину грудь, в попытке завести сердце. — Продолжайте реанимировать! — прокричала Анна и продолжила делать непрямой массаж сердца. — Дефибриллятор на триста. — Уже прошло тридцать минут. Мы сделали всё по протоколам. Всё, уже поздно. Сердце остановилось. Ритма нет. Сейчас вы только сожжете ей сердце. — Не тебя меня учить! — крикнула Аня, продолжая надавливать на грудь. — Она мертва, — ассистентка посмотрела с сожалением, она накрыла руки врача своей ладонью, вынуждая её прекратить непрямой массаж. Медбрат убрал маску с мешком от Жениного лица, а в следующую секунду нажал кнопку на кардиомониторе, заставляя тот замолчать и погаснуть. Казалось, от такой тишины даже уши заложило. Врач слышала стук своего сердца в ушах, а на висках пульсировали вены. — Я… — Анна сделала шаг назад, оглядываясь по сторонам. — Фиксируйте время смерти, — сказала ассистентка. — Время смерти… — врач бросила взгляд на настенные часы, — четыре тридцать. 17 ноября 4:30. Анне казалось, что всë перед глазами поплыло, а земля стала какой-то ужасно неустойчивой. Ассистенты начали собирать инструменты и прибирать всë. Она ещё минуту стояла над Женей, собираясь с силами, чтобы выйти к Алине. Не укладывалось в голове. — Нет, — шепнула она и приложила два пальца к Жениной шее, нащупывая сонную артерию. Пульса не было. Как и дыхания. Как и Жениной жизни. Анна отдернула руку и оставила Женю со своими ассистентами. Стоило ей выйти из палаты, как перед ней тут же оказалась Загитова. — Что с ней? — она бросила быстрый взгляд в сторону палаты. — Мы… — слова встали поперек горла, а пальцы начали нервно теребить ремешок часов. Анна всегда спокойно озвучивала новости о смерти людей их близким. С самого начала своей работы в больнице она делала это с профессиональной легкостью, не пропуская это через себя. Сейчас ей пришлось испытать на себе все прелести запретов на лечение близких и друзей. — Говори уже, — прорычала Загитова, смотря на неë с закипающей яростью. — Мы сделали всë, что смогли, — выпалила она банальную фразу. — Мне очень жаль, — Анна сглотнула, борясь то ли с приступом тошноты, то ли с истерикой. — Что ты сказала? — Алина схватила руками воротник Аниного халата. — Хочешь сказать, что Женя мертва? — Нам не удалось завести еë сердце. Прости, — шепнула Аня, теряя профессионализм и переходя на знакомых. Как никак, а она достаточно нарушила и как бы не старалась, но была близка и с Алиной тоже. — Чему тебя учили, мать твою! — она дернула халат, а по щекам уже полились слезы. Анна стояла как вкопанная. Еë будто парализовало и она не могла сдвинуться с места, лишь смотрела на Загитову, которая, кажется, прямо сейчас пыталась еë прикончить. Алина взглянула ей в глаза, резко дернула халат на себя, а затем отпустила и зарыдала, закрывая лицо ладонями. Врач лишь пошатнулась, все еще стоя на своем месте. — Да как, черт возьми, так, — проговорила она, задыхаясь от слез. — Прости, — Аня не раздумывая резко прижала еë к себе, заключая в крепкие объятия. Алина громко всхлипнула и обняла врача, сжимая ткань белого халата на еë спине. Она задыхалась от слез, а Анну с каждой секундой сжимала в своих дрожащих руках все крепче. Как же так?***
Анна бежала по коридору в свой кабинет с такой скоростью, что подол халата летел позади неë. Она ворвалась в свой кабинет и закрыла его на ключ изнутри. — Черт! — выкрикнула она и пнула ногой стул, который отлетел в сторону шкафа из которого выпало несколько папок. — Твою ж мать! — прокричала она в слезах и пнула ножку стола несколько раз, заставляя тот закачаться. В кабинете было темно. Горел лишь экран компьютера, который стоял на столе. — Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! — в сердцах кричала она и пинала все, что попадалось ей под ноги. Анна сползла на пол, захлебываясь слезами и сжимая в руках шапочку с нарисованными на ней цветами. Она задыхалась от собственных слез, которые безостановочно лились по щекам и капали на форму. Тушь уже стекала по губам. Казалось, что желудок сжали в кулак, как и сердце. Все внутренние органы будто смешали в кашу, которая норовила вылезти наружу. — Сука! — шепнула она, притягивая к себе колени и утыкаясь в них лицом. Еë плечи вздрагивали, а с губ срывались обрывистые всхлипы. Все попытки восстановить дыхание оказывались безуспешны.***
Алинин взгляд стеклянный, внутри каша, а в груди огромная дыра. — Вы Алина Загитова? — спросила медсестра, на что получила лишь кивок. — Вот заключение о смерти и вещи, — девушка выдала прозрачный пакет с Жениными вещами и заключение. — Примите наши соболезнования. Алина кивнула, сжала пальцами пакет и пошла прочь. Сил хватило только на то, чтобы дойти до машины. На улице, оказывается, было уже утро. Солнца не было, лишь ливень в середине ноября, что было странно. Он громко барабанил по крыше автомобиля. Девушка решилась и открыла пакет с вещами, в которых она попала в больницу. В нем лежали Женины джинсы, телефон, белый свитер и рабочий фартук, а также еë любимые осенние ботинки. Она достала телефон и нажала на кнопку включения. На обоях их совместная фотография и целых ноль уведомлений. Экран погас, а Алина положила его обратно, пальцами цепляя вязаную ткань. Свитер пах еë духами, шампунем для волос и кофе, с которым Женя работала. На нëм не было ни пятнышка, хотя с момента его покупки прошло уже года два, не меньше. — Жень, нет… — сдавленно прошептала Алина и уткнулась лицом в мягкую ткань её свитера. Он был пропитан её запахом. Самым дорогим запахом.