***
Боруто посматривает на него каждые несколько минут, закусывает губы, не решаясь спросить. И Наруто старательно делает вид, что не замечает. Ему не хочется отвечать на вопросы. Он отводит сына в школу, а дочь — к компаунд, улыбаясь нарочито широко и отпуская нелепые шутки. В офисе его ждут бумаги, Шикамару и уже давно не кажущиеся важными обязанности. Они его путь отступления, но бежать дальше уже некуда. И он смиряется. Озабоченность Курамы заставляет его торопиться. Прогнозы Сакуры и Цунаде все больше похожи на приговор. Он заказывает билеты на горячий источник перед самым обедом. И совершенно не удивляется, когда Хината приходит в его кабинет. Они не виделись всего несколько часов, но этого времени достаточно, чтобы изменить её. Шикамару не нужно говорить ни слова, он выскальзывает из кабинета стоит Хинате, похожей на собственную тень, зайти внутрь. — Я принесла рамен, — Хината говорит тихо, с надрывом, стараясь сдержать вновь просящиеся наружу слезы. Наруто кивает, в спешке складывая бумаги на край. Видеть её горе невыносимо, разве он не клялся её оберегать? Она двигает стул к его столу, садится напротив него ровно так, как и в любой другой раз за последние пять лет. С тех самых пор как он стал Хокаге. Шелест бумажного пакета, запах рамена Ичираку, шум за окном, торопливые шаги за дверью. Сколько раз это уже было? Наруто знает точно, что недостаточно, ему хочется, чтобы все продолжалось по-настоящему долго. — Я хочу знать. — Хината избегает его взгляда, и, движением от которого он отвык, она отдаляется от него, опуская голову, пряча лицо за каскадом длинных темных волос. У Наруто щемит в груди, он догадывается, что она спросит. Под его пальцами шуршит упаковка одноразовых палочек. Часы раздражающе шумят. И он рад, что Хината не поднимает голову, не смотрит на него. Он знает, что она может заглянуть глубоко внутрь его и найти горечь, о которой он бы предпочел молчать. — О чем ты жалеешь? — она не спрашивает жалеет ли он. Она знает, что там что-то есть. И у него не получается это скрыть. Наруто помнит этот обездвиживающий ужас утраты. Он помнит все как вчера. Помнит тишину, что обрушилась на него, когда пыль и песок окрасились в красный. Он помнит, как одно мгновение растянулось на вечность. Он помнит, насколько сильно его уничтожила собственная беспомощность, когда Пейн чуть ли не убил её. И он не может узнать себя там в этих воспоминаниях. Ему показалось, что он потерял её, и это его практически уничтожило. Медицинская палатка, тускло освещенная керосиновым фонарем, и запах гнилой крови до сих пор снятся ему в кошмарах. Недельное дежурство у её кровати, холодная бледная ладонь и еле уловимое дыхание — он слишком хорошо помнит все это. И он знает, как мало бы осталось от него, если бы она умерла тогда. Ему становится дурно, стоит представить, что случится с ним, если он потеряет её сейчас. И это дает ему четкое представление, насколько сильно его кончина ударит по ней. Ему просто необходимо постараться сохранить хоть что-то. — Ни о чем, — безуспешное вранье. Она ни на секунду ему не верит, читая его как открытую книгу. Но она не может заставить сказать это вслух, ничто не сможет. Умирать в одиночестве легче. Он бы даже не почувствовал сожаления. Он был готов умереть, не оставив после себя ничего, ещё в детстве. И его так часто прельщала эта мысль. Смерть казалась умиротворяющим забвением. Но теперь все было иначе. Он бы сдался давно, его борьба была окончена больше двадцать лет назад. И единственное, что держало его здесь, — это семья. Скажи он ей сейчас, что последние пять лет он прожил в непрерывной агонии только ради нее, разве могло это прозвучать иначе, чем обвинение? Хината не настаивает. Она выжжена где-то внутри. — Я люблю тебя сильнее, чем кого-либо, — заверяет её Наруто, и в его словах нет лжи. Он совершенно искренен. Но он бы предпочел, чтобы она никогда не любила его. Сколько останется от этой Хинаты после его смерти?***
Решение уехать принимается ими в спешке. Наруто уговаривает её за обедом, и уже вечером весть о поездке встречается дома с шумом и танцами. Химавари прыгает по кровати так, что Хината боится, что она свалится. Наруто кружит Боруто, непрерывно смеясь. И тяжесть последних дней отступает. Сбор чемоданов — дело нескольких минут, только если не нужно собрать ещё двоих детей. Хината то и дело вытаскивает огромное количество мягких игрушек из чемодана дочери и пытается убедить Боруто взять ещё сменного белья, но он настаивает на том, что сможет поехать с одной поясной сумкой. — Это все ты, — наигранно зло шепчет Хината, вытаскивая очередного плюшевого лиса из рюкзака дочери. Наруто смеется, ему удается позабыть обо всем, полностью отдавшись моменту. — Это ты и отец, это вы решили скупить ей целый магазин. И, когда Хината не видит, он обещает дочери купить ещё игрушек на источниках.***
Хината немного нервничает, Наруто приходится крепко прижать её к себе, чтобы успокоить. Она переживает слишком сильно, то и дело спрашивая, все ли нормально. Он знает, что она бы предпочла взять Сакуру с собой. Но ему все равно. Ему нужно это. Его детям нужно это. Яркое воспоминание о том, как им было хорошо. И, когда они садятся в вагон нового поезда, Хинате удается выдохнуть. А у Наруто получается поймать этот момент. Вспышка фотоаппарата пугает её и приводит в замешательство, но ему все равно. Он любуется снимком на небольшом экране. Её глаза чуть красноваты, и она бледнее, чем обычно, но эта безмятежность, эта мистическая красота её аристократически правильных черт лица… Это его лучшее фото.***
Когда они приезжают на источники, покрывает землю белым покрывалом. На какое-то мгновение Наруто кажется, что он оглохнет от детского писка, но этого не случается. Зато его утягивают на землю делать снежных ангелов, и Хината забирает у него фотоаппарат.***
Забыть обо всем на свете оказывается проще, чем кажется на первый взгляд. И Наруто совершенно теряется в этом моменте полного счастья. Лишь вечером усталость, совершенно не свойственная ни его возрасту, ни дневной нагрузке, как тяжелый груз, возвращает его в реальность. Курама не ворчит, сохраняя молчание, и Наруто замечает, насколько вымотанным оказывается лис. Он благодарит его за одолженную силу, а тот лишь отмахивается, в притворном недовольстве стуча хвостами. Стоит детям уснуть, а двери в отдельный родительский номер закрыться, как Наруто просит у лиса ещё помощи. Он называет это последним желанием. Последний акт его отчаяния. Ему стыдно и мерзко от собственной слабости. Но Хината не возражает, а Курама прячется глубоко внутри, отступая как можно дальше. И, когда чакра девятихвостого окутывает его с ног до головы, искрится вокруг его тела, Наруто тянет жену к себе ближе. Это что-то жадное, но медленное, похожее на финальный вздох перед погружением в водную пучину. Она плачет, прижимаясь к его плечу, и её слезы испаряются, достигая чакры. Это их последний акт любви, полный болезненной безысходности.***
Курама устает на третий день, он перестает питать его уже в поезде по дороге домой. И боль привычно накатывает на Наруто. Он не может разобрать ни слова, что ему говорит сын. Темные точки пляшут перед глазами, он заставляет себя хотя бы кивать, не вслушиваясь во взволнованную речь сына. Хината слишком внимательная, сует ему пузырек обезболивающего, и Наруто, даже не считая таблетки, просто пьет их горстью. Они вернутся домой, и только тогда он позволит собственному телу взять вверх. Он держится на своем врожденном упорстве не слишком долго. Стоит ему заметить Сакуру и Шикамару на перроне, как он просто сдается. Из поезда он выходит ещё сам, и Хината помогает ему сесть на лавку. Вокруг него носятся дети, ещё не заметившие перемены. Химавари играет с новой пандой, а Боруто прыгает по каменной кладке, стараясь не попасть на швы.***
Хината не знает, что делает Сакура. Но через час Наруто выглядит лучше. Не таким, каким уезжал, но лучше, чем два часа назад в поезде. Они возвращаются домой, и они благодарны Ками, что Ханаби не спрашивает их ни о чем. Впервые она понимает Наруто, стоя в гостиной. Химавари и Боруто увлечены мультфильмом и даже не отрываются от него, когда она входит в комнату. Ей хочется рассказать им, хочется, чтобы они повернулись к отцу. Но не выходит сказать ни слова. Она просто не может. Нет подходящих слов, их просто не существует. Тоской невозможно поделиться, обличив в слова. И она не хочет этого. Когда-нибудь они сами увидят. И Хината из последних сил надеется, что этого не случится, что Наруто сильнее.***
Пятое декабря. Наруто до крови прикусывает губу, стараясь подавить панику. Боль — уже что-то постоянное, и она превращается в страх. Красные разводы в чаше унитаза пугают сильней. Пусть боль нарастает, но этот тошнотворный ужас от собственного увечья захватывает его с головой. Ему хочется вцепиться в волосы, но последнее время он старается этого не делать. Он то и дело находит клочки собственных волос на подушке, что старательно скрывает от жены. Пятое декабря. Наруто моет руки, твердя сегодняшнее число. Он не знает, что лучше: дотянуть до января или умереть пораньше. Сможет ли он дотянуть? Двадцать седьмого у Хинаты день рождения. Он не хочет, чтобы она носила траур именно в этот день. Слишком тяжело. Его собственный день рождения — день смерти её брата. И её собственный не должен стать днем смерти мужа. — Злая ирония, — растерянно шепчет он, выходя из ванной. Снизу до него доносятся голоса. Саске ждет его на кухне, наконец согласившись со всеми его доводами. Наруто осматривает гостиную, стараясь вспомнить, что хотел ещё сегодня успеть сделать.***
Хината верила, что у Наруто с Сакурой все получится. У них должно получиться. Харуно приходит к ним каждое утро, Цунаде предпочитает появляться вечером. Она приносит с собой саке, Хината не решается возражать, она старается меньше слушать Пятую. От нее слишком сильно несет приближающейся утратой. Сенджу не верит в то, что Наруто протянет до нового года. Сакура хотя бы надеется, что у Наруто есть время до лета. Но они даже не успели до середины декабря. Она застала его в ванне, когда он брился. Даже на белом кафельном полу его волосы, некогда напоминавшие ей о самых солнечных днях, казались тусклыми. И именно тогда она нарушила все свои обещания. Собственное предательство было на вкус как вся её жизнь — горькая покорность. Хината опустила бельевую корзину на пол и шагнула в ванную комнату. — Дай мне, — она не узнала собственный голос, слишком резкий, слишком громкий. Наруто даже не обернулся, она поймала его взгляд в зеркале: немое ободрение, словно он мог почувствовать, как дрожат ее ноги. Два небольших шага, что она еле осилила, и теперь она собственными руками состригала его волосы. Чуть меньше десяти минут ушло, чтобы смириться перед неизбежностью. — Не вздумай. — Наруто перехватил её руку, когда она решила поднести машинку к своей голове. На секунду искра гнева вернула блеск его глазам. Всего на секунду. — Не надо…***
В больницу он попал уже на следующий день. Цунаде настояла. Боруто смотрел на нее, недовольно нахохлившись, дуясь от того, что родители не воспринимают его всерьез. Хината аккуратно складывала вещи в сумку: футболку, штаны, нижнее белье. — Это всего на пару дней, — попыталась успокоить сына Хината. Новая прическа отца произвела за завтраком фурор, и Боруто ей не верил. — Ты врешь, — обиженно пробурчал Боруто. — Что с папой? Хината застегнула сумку, закинула её на плечо. Ей требовалось чудо. Ещё недостаточно взрослый, чтобы читать между строк, но уже достаточно смышлёный, чтобы чувствовать неладное… Её сын задавал вопросы, на которые у неё не было храбрости ответить. — Все хорошо, чемпион, — спас положение Наруто. Он ждал их у входной двери. Тут же стоял Саске, державший Химавари на руках. Хината ещё не раз вспомнит, как резко стало тихо в больничном холле, стоило им там появиться. Как засуетились врачи, как Сакура, непривычно вежливая, провела их в палату. И она точно никогда не забудет, как Саске увел детей домой. Она бы предпочла забыть об этом и о всем остальном времени, что провела потом в этой палате. Забыть, как возвращалась сюда каждый день, забыть, как приводила детей и с каждым днем они становились все тише, словно подражали своему отцу. Она бы многое предпочла забыть. Но противный шум медицинских приборов ей мерещился, куда бы она ни пошла и что бы она ни делала. А въедающийся в одежду запах медикаментов невозможно было вывести. И видеть гаснущего с каждым новым днем Наруто было все тяжелее.