Красная нить

Люди теряют что-то дорогое, а затем жалеют об этом до конца своих дней. Правда жизни, о которой Фингер старалась не думать. Она всегда хотела быть счастливой. Но вся её жизнь была сосредоточена на боли. Пик родилась в Либерио. Это уже был не самый желанный подарок судьбы. Смерть матери. Очередной удар для девочки. Болезнь отца. Она хотела, чтобы отец пожил подольше. Пик стала воином ради того, чтобы он получил должное лечение. На её руках всегда была кровь. После всего, что с ней произошло, на её руках была кровь. Она не стиралась и не отмывалась. Она была. И в какой-то момент Пик поняла, что она не чувствует эту кровь рядом с Леви. Он был ей нужен. Необходим. Ей хотелось, чтобы он прямо сейчас был рядом, но его не было. Пик отправилась в дом Леви на следующий же день. Армин и Энни так ничего и не поняли, только спокойно проводили девушку, хоть в их взгляде и читалось недоумение. Армин, конечно, обо всем догадывался, но Энни лишь обняла напоследок подругу, напомнив ей, чтобы она не забыла передать Леви приглашение на свадьбу. Пик всё хорошо помнила. Она взяла вещи и отправилась на станцию рано утром. Путь был неблизкий. Она не знала, что хотела сказать мужчине. Она не хотела мириться, но в то же время мечтала о том, чтобы прижаться к нему совсем как тогда, когда проснулась рядом с ним. Пик часто прокручивала этот эпизод в своей голове. Она лежит в объятиях Леви. Чувствует его дыхание, ощущает чужое сердцебиение. Утопает в его руках, будто бы шоколад растекается по запястьям. Пик рассуждала о том, что чувства, что были дарованы ей, были лишены всякого смысла и не поддавались законам логики. Некогда враги, теперь два человека, которые не могут сдерживать своё желание. Пик очень хотелось верить Габи. Она хотела поверить в то, что у Леви правда есть к ней чувства. Но какой в этом смысл? Где пресловутая логика? Была ли она вообще в чувствах, что играли в них? Почему-то Пик всё думала о том дне, когда принесла в дом Леви гвоздики. Этот день хорошо отпечатался в её памяти. — В этом и суть любви. Ты не заменяешь человека, если когда-то потерял. Ты ищешь покой в другом. И Пик нашла. Она нашла этот покой в Леви. Он был другим, но в то же время таким родным. Тем человеком, в котором хотелось утопать без остатка. Он стал домом, в который хотелось вернуться. Пик никогда бы не подумала, что её может что-то связать с капитаном Леви. Никогда. Впервые увидев его в Шиганшине, она знала, что это враг. Тот, кого стоит опасаться и бояться. Через четыре года они стали союзниками. Пришлось унять все разногласия. А теперь что? Кто они теперь друг для друга? Связывала ли их все это время какая-то ниточка? Ниточка судьбы, которая тянулась на протяжении всей их жизни. Красная нить судьбы, которая стала для них чем-то особенным. Пик усмехнулась. Она успела подремать в дороге до Троста, и, когда приехала, уже смеркалось. Но Фингер только сейчас поняла, что не хотела идти в дом. Она боялась. Что она сейчас скажет Леви? Что между ними будет? Как с ним заговорить? О чём? Этот аромат неуверенности словно парил в воздухе. Пик, вдыхая его, с каждым разом боялась сделать шаг навстречу дома Леви. Но её ноги сделали всё за неё. Они привели её к дому. Прямо туда, к двери. Привели её в место, где она чувствовала себя лучше. Место, которое помогло ей найти что-то важное, ценное. Она должна была просто открыть дверь и войти. Это место всё ещё было для неё домом. Но всё же именно в этот момент она чувствовала себя гостьей. Странницей, пришедшей в дом по чистой случайности. Пик осторожно постучала. Спит ли уже Леви? Ложился он рано или до ночи сидел? В голове сразу возникли разные вопросы. Что сейчас произойдёт? Поужинал ли Леви? Что они скажут друг другу? А нужно ли вообще что-то говорить? Они ещё и поссорились, как дети малые. Дверь открылась не сразу. Пик казалось, что Леви не подходил целую вечность. Но когда дверь наконец-то отворилась, Пик ощутила на себе тяжёлый взгляд Аккермана. Они стояли в немой сцене, глядя друг на друга и боясь произнести хоть слово. Пик кое-что поняла. Он был зол, взвинчен и, очевидно, озадачен. Наконец, первым заговорил Леви. — Приехала всё-таки? Этот грубый голос. Пик знала, что так будет, ну разумеется. Он злится. Она оставила ему две строчки, ничего толком не сказав. Вдруг она вообще уехала на край света. Пик знала, что Леви будет зол, но всё же что-то ещё читалось в его взгляде, что она не могла понять. — Приехала… — она старалась сказать это, как можно безразличнее, но слова душили её. Ей так отчаянно хотелось сейчас прижать к себе Леви. Сказать, что она больше не покинет его. Не сможет. Но она всё так же стояла и смотрела на него. — Мне надо что-то ещё сказать? — вскинул бровь Леви. На самом деле Пик его хорошо понимала, но надменный и грубый тон Аккермана бесил до невозможности. Пик держалась изо всех сил. — Так ты меня впустишь? Пик думалось, что всё это похоже на дешёвый цирк, в котором они оба были шутами. Что они делали? Почему просто не могли спокойно поговорить? Почему Леви нужно было вести себя так? Он абсолютно невыносим. — А что, не хочется переночевать в своей любимой беседке? Пик просто обомлела. Он издевался над ней. Он знал, что она не выдержит подобного, но всё равно делал это. Игрался с ней. Леви определённо был тем человеком, который раздражал её больше всего. В перерывах между её мечтами оказаться в его объятиях. Засранец. Она ничего ему не ответила. Лишь вошла в дом. Она ведь могла это сделать? Леви ничего ей не сказал, лишь мрачно взглянул на неё. Пик хотелось ударить его чем-то тяжёлым, чтобы он наконец-то понял, что ведёт себя отвратительно. Но потом, когда зашла в свою комнату, она внезапно подумала о том, как это выглядит со стороны. Они поругались, она уехала, набросав два слова, ничего не объяснив, и сейчас вернулась, как ни в чём не бывало. Но это ведь Габи сказала, что у него есть к ней чувства. Ой ли? Права ли она была? Или это лишь плод её воображения? Воспалённого сознания. Пик хотелось реветь от несправедливости. Всё зашло так далеко, и теперь было очень больно, плохо, тяжело. Она никогда не думала, что жизнь может настолько сильно запутаться. А Леви… Он действительно занимал все её мысли. И их жизнь была настолько сложной. Их отношения, которые и без того были запутанными, запутались ещё больше. Что теперь делать? Что вообще можно сказать? Нужно было выйти к нему. Обсудить всё, что накопилось. Потребовать объяснений. Решить, наконец, эту проблему, которая накрывала их с головой. Что им делать с этими проклятыми чувствами? Но уже наступала ночь, а Пик так и не вышла из своей комнаты. Да и Леви не заходил к ней. Притих у себя, словно его и не было. Он молчал до последнего, и Пик знала, что сегодня он точно не намерен с ней разговаривать. Но в ванную она прошла. И выдохнула, когда поняла, что не столкнулась с Леви. Всё было слишком запутанно. Что теперь их могло связывать? Она поставила Леви на ноги. Пусть он пока и не мог пробежать милю, но он ходил. Значит, она больше не будет жить в этом доме? Уедет? Больше её ничего здесь не держало. Не было той причины, по которой она могла находиться здесь. Кто она теперь? В голове перед сном крутилось много мыслей. Пик понимала, что скоро ей придётся уехать. Но она так не хотела покидать место, которое стало ей домом. За завтраком Пик заметила на себе тяжелый взгляд Леви. Она хотела с ним поговорить. Обсудить все, что мучало, но она не хотела снова с ним ссориться. — Наверное, мне лучше уехать. Ты встал на ноги, я больше не нужна. Тяжелый вздох. Нет, нет и нет. Так не должно быть. Почему так трудно было произносить эти слова? Словно от неё оторвали частичку чего-то важного. Она не хотела уезжать. Нет. Она хотела остаться с Леви. Навсегда. В этом чёртовом доме. Быть с ним. Но почему всё было так сложно? Он хотел извиниться… Так почему всё, что он сделал — это одарил её тяжелым взглядом? — Как пожелаешь… Леви больше нечего было сказать. Он не хотел, чтобы Пик уезжала. Но останавливать её не мог. Он обидел её. Не извинился. Не поговорил. Так в чём был смысл всего этого? — Армин с Энни просили тебе передать приглашение на их свадьбу. Ты ведь пойдешь? Леви посмотрел на неё неестественно. Взгляд был суровым, как и он сам. Но всё же расслабил мышцы, чтобы ответить, не обидев Пик. — На моих глазах Арлерт рос. Превратился из мальчика в настоящего мужчину. На моих глазах. Думаешь, я пропущу его свадьбу? Конечно, Леви не пропустит такое важное событие. И Пик это знала. — Я знаю, что не пропустишь. Я просто сказала. Встав из-за стола, девушка собрала тарелки, но была остановлена Леви. Он крепко схватил её за руку, не давая уйти. — Если ты уедешь, где ты будешь жить? Ну почему он такой? Зачем он делает это? Это ещё больнее, чем если бы он молчал. Что это было? — Я не знаю. И Пик действительно не знала. Она знала лишь то, что действительно мечтала только о том, чтобы остаться с Леви. Но всё было слишком сложно. После полудня Пик вышла прогуляться до рынка. Народу было много. Все шумели, галдели, переговаривались между собой так громко, что у неё заболела голова. Но она была настроена решительно купить всё необходимое. Ей нужно было проветрить голову, да и рядом с Леви ей было неуютно, потому что он всё время молчал. Его молчание сводило с ума. Обжигало. Да и находиться рядом было невообразимой пыткой. Пик хотелось обнять его, прижаться, чтобы он не выпускал её из рук. А он лишь только дарил ей взгляды, которые она не особо и хотела видеть. Прогулявшись, она вернулась с новыми силами. Леви все так же на неё смотрел, но её особо это не заботило. Она больше не думала обращать на это внимание. Она только лишь хотела, чтобы они помирились. Но первая она делать это не желала. После душа ей стало ещё легче, и, когда вечером она сидела в своей комнате, в неё постучали. Это был самый тревожный стук в её жизни. Леви, что, сам пришёл к ней? Он хотел с ней поговорить? Что его привело к ней в комнату? Она встала и заметила, как сильно дрожат её колени. О чём они будут друг другу говорить? Нет. Это ведь он пришёл к ней. Значит, говорить будет лишь он. Она осторожно открыла дверь. Леви стоял перед ней и смотрел на Пик так, словно ему было, что сказать. — Я войду? Он пришёл в её комнату и теперь спрашивает, можно ли войти к ней. Пик это уже не нравилось. — Входи… Почему Леви был такой? Почему он сейчас заставлял её дрожать? Что в нём было такое, что притягивало её так сильно? Он молчал. Он вошёл в комнату, закрыл дверь и замолчал. Пик не хотела что-то говорить. Она ждала действий от него, но он тоже умолк. О чем он хотел ей сообщить? Что с ним было не так? — Если хочешь уезжать, уезжай. Я тебя держать здесь не буду! — после долгой паузы сказал он. Пик не совсем поняла. Он пришёл, чтобы сказать ей вот это? Она правильно его поняла? Он хотел сказать именно это? — Извини? — Уезжай, если тебе так хочется. — Ты выгоняешь меня? — Нет… Я… — у Леви было потерянное выражение лица. Будто он сам не знал, о чём говорить. — Если ты хочешь уехать, ты… — Нет, подожди! — Пик кипела от злости. — Что вообще происходит? Почему ты так ведёшь себя? Ты… Зачем ты написал Габи письмо? Ты хотел, чтобы я вернулась… Ты… Что мы делаем, Леви? От дрожи в ногах она присела на кровать. Она не хотела смотреть на Леви, не хотела видеть его. Он приносил ей так много боли, что она была готова кричать. Но иногда эта боль была такой сладкой, такой дурманящей. — Я лишь хочу, чтобы ты… — Что я? Ты оттолкнул меня, Леви… Ты… Почему ты сделал так? Почему ты сделал мне больно? — Я не хотел… — О нет… Я… Она заплакала. Фингер не выдержала. Слёзы покатились по щекам, а она лишь закрыла лицо руками. Пик не хотела, чтобы Леви видел её такой. Она не хотела, чтобы всё так было. Пик вытерла слёзы и посмотрела на мужчину. Он был растерян. Она всего лишь хотела оказаться в его объятиях. Но хотел ли этого он? Она встала и подошла к зеркалу. Её красные глаза выдавали боль с головой. А Леви лишь смотрел на неё. И когда они встречались взглядами в зеркале, между ними словно проходил ток. Она закрыла глаза. Она не могла этого вынести. Взгляд Леви был слишком невыносимым. Он заставлял её сжиматься. Заставлял её плакать изнутри. Но все же было в этом взгляде что-то, что она так любила. И она уж точно не могла подумать, что сейчас почувствует на своей талии чужие руки. Чужие, но такие сильные. Такие родные. Она открыла глаза. Леви был так близко, прижимал её сзади, боясь отпустить. Он обнимал сильно. Обнимал так, что у неё сердце бешено застучало. Чуть ли не выпрыгивало из груди. Стало очень сложно дышать. Но он обнимал её. Прижимал. И она боялась пошевелиться. Боялась спугнуть момент, потому что он был единственным, чего она хотела. Он отпустил одну руку, чтобы большим пальцем провести по её губам. Она видела все. Как он прижался своими губами к её шее, целуя так, словно делал это в последний раз. Коленки дрожали. Ей казалось, что ещё немного, и она упадёт, но нет. Леви держал очень крепко. Его стальная солдатская хватка заставляла её дрожать далеко не от страха. — Ты ведь этого хотела? — спросил он, открываясь от её шеи. — Чего именно? — Вот этого… — он снова поцеловал её в шею, сжимая в объятиях сильнее. — Ммм… — она должна была признаться себе в том, что малейшее прикосновение губ Леви к её шее возбуждало сильнее, чем сотни мыслей о нем. — Или может этого… — он переместился к мочке, слегка прикусывая её. Пик дрожала. Что делали с ней его прикосновения? Она задыхалась от чувств, что разом накрывали её. — Или ты хотела этого? Он накрыл ее губы своими так жадно и страстно, что Пик чуть не упала, но он держал её. И она хотела, чтобы Леви держал её так всегда, потому что в его объятиях хотелось падать. Он целовал так, словно соскучился по ней. Словно они не виделись много лет. Он целовал так, что у неё внутри всё сжималось от ощущения его губ на своих губах. Он проводил по ним языком, ласкал, сминал, покусывал, что ей казалось, будто она сходит с ума. — Леви… — протяжно молит она, когда он снова накрывает своими губами её шею. И она широко раскрывает глаза, когда чувствует, как его левая рука проникает под её шелковый халат. Внутри все играет другими красками. Она не может представить, что это правда. — Так ты хочешь этого? — его рука властно водит по её бёдрам, и Пик клянётся — это то, о чём она так мечтала. — Пожалуйста… — Пожалуйста что? Она смотрит на него и пытается успокоиться, но у неё не получается. Она думает только о его правой руке, которая всё сильнее прижимает её к его телу, и о его левой руке, которая немедленно пробирается по ее бёдрам наверх. Её бьёт дрожь, разряд. Она хочет, чтобы он не останавливался. Она хочет, чтобы он продолжал. — Леви, я… — Так ты хочешь? — он шепчет ей это в губы, а она только уверенно кивает. — Тогда скажи это. — Я… — Чего ты хочешь? — Я… — Чего ты хочешь? — Тебя. Я хочу тебя. В этот момент будто всё замирает. Словно всё это картина, которая никогда не будет нарисована. Он только усмехается, и она чувствует, как рука сильнее сминает её бедро. Его властная хватка сводит с ума. И когда он проникает под нижнее белье, Пик чувствует, как хочет сжаться, но он не даёт ей этого сделать. Ей остаётся только тяжело дышать и смотреть на себя в зеркало. На себя. На него. И на то, что он с ней делает. Она не узнает себя. Она никогда не видела такого лица, но оно только даёт ей понять, что всё, что делал Леви, ей безумно нравится. Он аккуратно разводит её половые губы. Она чувствует это так хорошо, что колени ещё сильнее начинают дрожать. Она чувствует, как он водит своими пальцами, и не может ничего сделать. Она может лишь стоять и смотреть на его лицо. Оно не меняется. Леви продолжает смотреть ей в глаза через зеркало, и когда они встречаются взглядами, чувствует, как он прикасается к тому месту, где слишком мокро. Где влага уже обволакивает его пальцы, а он лишь усмехается. — Да, я понимаю твоё желание. — А чего хочешь ты? — Пик не получает ответа. Вместо этого она чувствует, как он вводит в неё один палец и начинает растягивать. Она больше не может стоять, но и упасть он ей не даёт. Всё сливается в одной точке. — Хочу, чтобы ты видела то же, что вижу я. — Что же? — Твоё прекрасное лицо… — он отодвигает халат с плеча, впиваясь в ключицу. Она покрывается румянцем и чувствует, что его палец только сильнее растягивает её. Он вставляет в нее ещё один, и она не может сдержать стон. Ей слишком хорошо. Ее влага растекается по его пальцам, а у него велико желание попробовать её на вкус. Но он держится, продолжая наслаждаться её лицом. Её эмоции, её бегающие глаза, её приоткрытый рот. Всё это возбуждает его так сильно. И он совсем не верит в это. Его Пик. Она стоит в его объятиях. Как он и мечтал. — Леви… — она гладит своими руками его волосы, когда он наклоняется, чтобы снова прикусить её ключицу. Его пальцы внутри неё сводят с ума. Она хочет, чтобы он был с ней всегда. Никуда не отходил. А потом происходит это. В какой-то момент он задевает что-то сокровенное внутри неё, и она больше не может сдерживаться. Стонет так громко, а он улыбается. Именно это он и хотел увидеть. — Я знаю, что тебе нравится. — Пожалуйста… — Что такое? — его голос суров, но она чувствует в нем нотки особой нежности. И этот голос возбуждает её. — Я… Не останавливайся. Он ускоряет темп, она не может себя сдержать. В его крепкой хватке она просто не может устоять. Леви даже не обращает внимания на то, что его колено ноет от того, что тот так крепко стоит на полу. Он держит Пик так, будто боится, что она исчезнет сейчас, если он хоть немного отпустит её. Пик чувствует, как что-то невидимое, но такое сильное, накрывает её там внизу, а затем распространяется по всему телу. Она кончила от пальцев Леви Аккермана и ни о чем не жалеет. Если ей за это будет приготовлен личный ад, она спустится в него. Потому что она хочет ещё и ещё. Он вытаскивает из неё мокрые пальцы и подносит их к своим губам, чтобы слизать всё без остатка. Пик никогда бы не подумала, что капитан Леви Аккерман сделал бы это. А она никогда не думала, что после этого поцелует его. Их языки сплетаются, словно две змеи в нешуточной схватке. Он проводит своим по ее дёснам, и она только улыбается сквозь поцелуй. Она вся промокла и чувствует, как внизу все тянет от желания. Леви находит её пояс не сразу. Сначала блуждает руками по телу. Потом неспешно развязывает его, чтобы спустить с неё халат. Шёлк медленно обволакивает, а затем спадает с неё, оставляя её практически обнаженной. На ней не было лифа, и это заставило её так глубоко вздохнуть, а кожу покрыться мурашками. — Ты прекрасна… — прозвучало где-то над ее ухом, а она лишь жадно глотала воздух, потому что казалось, что в лёгких его нет. — Ты хочешь, чтобы я продолжил? Ты правда хочешь? — Хочу… — она находит его губы и сминает их в жадном поцелуе. Его правая рука всё ещё держит её за талию. Удивительно, что его офицерская хватка всё ещё такая сильная, хоть на руке и нет двух пальцев. Это словно привычка, рефлекс, который он выработал. А вторая рука медленно пробирается к её груди. Пик, не отрываясь, смотрит на это в зеркало. Она не только кожей чувствует, но и видит. Ей это чертовски нравится. Как пальцы неспешно ласкают её сосок, а она сама приоткрывает рот в блаженстве. Она откидывает голову назад, ему на плечо. Снова тает в его объятиях, и так по кругу, когда он водит пальцами по груди, играет с сосками, а затем целует её. Пик не верится, что все это происходит наяву. Словно это все очередной сон, который сейчас растает. Словно это иллюзия, которую она создала у себя в голове. Но нет. Леви здесь. В её комнате. Ласкает её, целует, делает всё, чтобы она умирала в его объятиях. — Что ты со мной делаешь? — спрашивает он властным, грозным, сексуальным голосом, от которого у Пик подкашиваются коленки. — Могу задать тебе тот же вопрос… — в полубреду говорит она и чувствует, как последний элемент её одежды спускается вниз, а вместе с тем и всё её самообладание. Леви всё ещё полностью одетый, что раздражает девушку до безумия. Она хочет видеть его. Хочет коснуться к нему, хочет ласкать его обнаженную грудь, а вместо этого лишь чувствует, как он поворачивает её к себе, жадно сжимая её ягодицы. Во рту пересохло, не хватает воздуха и сил, но она настроена так решительно. Она тянется к его кофте, аккуратно стягивая её. Возвращается к его губам, целуя их. Целует их в самом жарком поцелуе. Она отрывается от него, чтобы провести руками по его торсу. Она знала, что сделает это ещё не один раз, но как же сильно она этого хотела. Она обходит его сзади, чтобы взглянуть на шрамы, которые остались у него ещё с подземного города. Целует каждый из них. Целует нежно, проводя затем по ним пальцами. Обнимает его со спины, чтобы он почувствовал её тепло. Он теперь только её. Она хочет, чтобы он чувствовал только её тепло. Он сам снимает с себя штаны и нижнее белье. Колено неприятно отдаёт, но Леви абсолютно всё равно. Сейчас он с женщиной, которую так хочет, так желает. С женщиной, в которую он влюблён до безумия. Леви бы никогда не подумал, что сможет влюбиться в кого-то настолько сильно. Пик ворвалась в его жизнь внезапно, буквально влетела в неё, но теперь Аккерман понимал, что всё это было похоже на судьбу. На самый главный подарок судьбы. Он идёт к кровати и ложится на неё, утягивая Пик за руку. Она садится сверху осторожно, потому что боится затронуть больное колено. Садится на живот, чтобы немного подразнить его. Улыбается, манит его, проводит руками по груди к шее. А он резко меняется в лице. Словно тяжелый груз упал на его плечи. Пик это сразу замечает. Замечает, как Леви будто бы стало больно. — Что такое, Леви? — спрашивает она, поглаживая его щеку. — Ты такая красивая, молодая… — Леви? — она, не отрываясь, смотрит на него. Не понимает, к чему он клонит. — А я… Ты правда хочешь это сделать со старым инвалидом с огромным шрамом на лице? — Леви… — она наклоняется ближе и впервые за все время целует его лоб, спускается ниже. Прямо вдоль шрама, чтобы показать ему, что она чувствует. — Ты прекрасен. — Нет… — Посмотри на меня… — он встречается с ней взглядом. Они смотрят друг на друга так, словно всю жизнь были в разлуке. А ведь так и было… — Мне всё это неважно. И ты не старый, забудь, пожалуйста, об этом! Она начинает смеяться. Ей нравится, как в этот момент выглядит лицо Леви. И с каждой секундой оно расцветает. Вероятно, он чувствует эмоции Пик. Вероятно, он ощущает её каждой клеточкой своего тела. Он улыбается, и она видит в его взгляде тепло. Он другой, не такой, как раньше. Одно Пик знает точно. Она уверена. В себе. В нём. В своём решении. Особенно уже тогда, когда она медленно садится на его член. Отступать не хочется. Хочется только чувствовать это заполнение внутри себя. Хочется забыться и продолжать, продолжать и продолжать. Пока есть силы. Истратить их все, чтобы потом просто лежать и обнимать Леви. Забирать его в свои объятия всего, без остатка. Касаться его. Целовать его. Пик не верила, что это все правда. Она наслаждалась этим так сильно. Вбирала в себя всё. Каждый раз насаживалась на член и немного царапала грудь Леви, оставляя на ней свои тоненькие отметки. Аккерману нравилось то, что Пик абсолютно всё контролировала. Ему нравилось держать на её талии руки, поглаживать живот, а самое главное смотреть на неё. Её волосы растрепались, и в свете свеч она была похожа на богиню, спустившуюся с небес. Ему нравилось смотреть на неё, потому что её эмоции заставляли его внутри ликовать. Все её эмоции были неповторимые. Он хотел видеть их всегда. И такие они были с ним. Когда она садилась на него, вбирала в себя его член и водила руками по телу Аккермана. Ему нравилось то, что она сверху. Он мог видеть её полностью. Наблюдать за подрагиванием её ресниц, за её улыбкой, за её мимикой. Он опустил руки на её ягодицы. Сжимал крепко, как и прежде, своей стальной хваткой. Они были такие упругие, а кожа такой мягкой, что Леви прикрыл глаза от блаженства. Он желал не обладать ей. Не держать возле себя Пик. Он желал просто быть с ней. Всегда. Чтобы она знала, как горячо им любима. И когда он выплеснул сперму ей на живот, вытер все рядом лежащим полотенцем и помог кончить ей своими пальцами во второй раз за один вечер, она просто рухнула сверху, на его грудь, и закрыла глаза, понимая, что только что была со своим мужчиной. К которому так тянула душа. Эту идиллию не должны были нарушить.