Связь
3 января 2022 г. в 09:33
– Мне всё-таки не кажется это хорошей идеей, – в очередной раз заметил Астарион, только сейчас подобные опасения подтверждались оплавленным куском скалы.
Да, мощь красного дракона не следовало недооценивать. Поутру они убедились, что над горным перевалом постоянно патрулирует всадник гитиянки. Больше скорее потому, что маленькая фигурка сидящая на гребне огромной ящерицы вряд ли обыденное зрелище в среде драконов. Но ещё создавалось впечатление, что он что-то высматривал и искал. Может, сбежавших пленников уже обратившихся в иллитидов или же рыскал в поисках чего интересного в обломках наутилоида?
А ещё Иша ощущала, как закипала кровь по мере продвижения по тракту, она чувствовала рядом присутствие родственника и будто старалась достучаться до него. Чародейка опасалась это делать, когда узнала от Лаэзель, что их первая предводительница заключила договор с Тиамат – Матерью Драконов.
По легенде Гит появилась среди их народа неожиданно и повела на восстание против иллитидов, но из-за наутилоидов война обещала закончиться едва начавшись, и потому та заключали сделку с богиней зла. Что могла пообещать владелица самого первого серебряного меча, так и осталось неизвестным, но по этой сделке Тиамат дала им возможность приручать самых опасных из драконов – красных. После войны легендарная воительница исчезла, забрав свой серебряный меч.
Неожиданно огромный дракон спикировал с неба, взметая тучи мелких камней и пыли, сбивая хвостом вершину скалы и засыпая боковой проход по перевалу. Небольшая группа солдат из Огненных Кулаков не хотела пускать через переправу над оврагом группу гитиянки и поплатились за это.
Огненный шар прочертил небо так, что на миг стало значительно светлее. Потом прогремел ужасающий взрыв, расколов в мелкую щепу толстые брёвна моста, а тела, вернее то, что от них осталось, расшвыряло по сторонам, будто кукол, оглашая округу звоном металла.
– Не хотел бы я говорить, но эти ребята выпотрошат нас, как курей.
– Они с нами ничего не сделают, – убеждённо сказала Лаэзель. – Идёмте, исцеление близко.
– Не торопись! – дернувшуюся Ишу перехватила за руку Шэдоухарт. – Ты вот так просто пойдёшь к ним?
– Поддерживаю, ещё непонятно, что на уме у этих ребят, – заметил Уилл.
– Впервые готов согласиться с вами, – язвительно заметил Астарион, почему-то пряча правую руку.
На левой под рукавом виднелся арбалет Зеррита, но такой эффективен, только если подойти достаточно близко.
– Идём, чует моё сердце, не просто так мы встретились, – вторил им Гейл.
Деревянный мост, перекинутый через тракт, был основательным и, похоже, раньше шёл выше в горы. Возможно тут стоял небольшой аванпост, от которого давно ничего не осталось.
Судя по тому, как Лаэзель внизу замерла на месте, а драконий всадник мягко жестикулировал перед ней, и глядел с самодовольной рожей, всё пошло не так, как она запланировала.
– Надо занять позиции, чувствую, будет жарко, – тихо заметила Иша, первая припадая на ногу.
– Ты сейчас серьёзно? – удивился Астарион, не став стоять столбом и тоже пригнулся, даже заговорил шёпотом. – Нас твой родственничек испепелит быстрее, чем мы успеем хоть что-то предпринять.
– Кудейнос! Взлетаем! – крикнул всадник.
Он проворно взобрался на спину дракону, и тот громко хлопнув крыльями, улетел, взметая клубы пыли и мелких камней. Не став дожидаться, когда осядет эта взвесь, Иша кинулась вперёд и бросила залп огня в сторону, где виднелся силуэт врага. Судя по громкому крику, она попала, а потом послышался звон стали.
– Надо было остаться в лагере, – посетовал вампир, но убегать не стал.
Пыль немного осела и дроу заметила, что на Лаэзель кинулась ещё одна женщина-гитиянки, та не была уставшей, и рубила быстро со свистом рассекая мечом воздух. Их соратнице приходилось защищаться, отбивая удары и потихоньку отступая. Если её загонят в угол или подведут к краю обрыва, то и шансов остаться в живых у неё не будет.
Вот только остальные члены патруля оказались не глупы, и не стал тратить время и силы на Лаэзель, мигом поняв, что на мосту есть ещё враги. Покалывание в пальцах возвестило о творящейся магии, и тут же на мосту материализовалась фигура в доспехах. Зелёный всполох энергии Уилла заставил воина пошатнуться, но не сбросил его, тогда народный герой кинулся в атаку. Гитиянки быстро оправился и вытащил украшенный меч, вынуждая их соратника уйти в оборону, его потрёпанная жизнью рапира явно не подходила для схватки с опытным и хорошо вооружённым воином.
Гейлу повезло больше, он добил ранеого Ишей гита, огненным залпом раскалив его доспехи докрасна. Мужчина умер от болевого шока и больше не вставал. Накидка благословения ободряющей силой прошлась по коже и тут же Шэдоухарт едва не получила удар острым клинком под рёбра, когда показался ещё один воин гитиянки.
Уилл к тому моменту лишился своей рапиры, и едва не оказался разрубленным надвое, и Иша увидела, как взмахом руки в противника попало заклинание, мигом сбив его с замаха и заставляя немного припасть на колено. Чародейка подбежала ближе и ударила того посохом под колено, а потом ещё одним взмахом по лицу. Очередной всполох энергии и воитель отправился в полёт с моста.
В этот момент второй воин приложил Шэдоухарт к брёвнам так, что та ударилась головой и потеряла сознание, а потом отогнал от себя подошедшего со спины Астариона.
Резонирующая сфера Ишы попала гитиянки в спину, отчего тот оступился и сделал недопустимое – обернулся, оставляя другого противника за спиной. Видимо, решил, что от чародейки исходила большая опасность, чем от вооружённого лишь кинжалом эльфа. Вампир же схватил его за шею правой рукой и воитель широко открыв от удивления глаза тут же повалился на землю.
Лаэзель в этот момент едва сдерживала наседающую на неё гитиянки, отступая всё ближе к обрыву. Гейл бросил в противницу электрической сферой, отчего женщина замерла и судорожно дёрнулась, дав Лаэзель долгожданную возможность самой перейти в атаку, и та не растерялась.
Широким взмахом меча, она ударила ей по локтю. Противный скрежет металла был слышен везде, и та тут же выпустила клинок из ослабевшей и явно сломанной руки. Затем быстро эфесом меча в лицо, лишая возможности сориентироваться и сотворить хоть какое-то заклинание, а потом и снесла ей голову.
Тело грузно упало на тропу, заливая всё вокруг кровью.
– Вот и настал твой час, ты показала, что правда сможешь и сама со всем справиться, – заметил ей Астарион, на что тут же получил громкое шипение.
– А ничего что один из них ещё жив? – поинтересовалась немного пришедшая в себя Шэдоухарт.
Она держалась за гудящую голову, а Уилл заботливо поддерживал её. Пусть жреческие напевы заставляли Ишу дёргаться, но её силы могут пригодиться. Подойдя к единственному живому воителю-гитиянки, чародейка видела только распахнутые в недоумении глаза, а ещё показалась, будто зеленоватый отлив кожи его стал значительно бледнее.
Присмотревшись, заметила у него на шее подозрительно знакомое красноватое свечение, а отогнув ворот поддёвки под доспехи, зашипела не хуже Лаэзель.
– Ты как посмел?! – Ише казалось, что её сейчас кожа лопнет и огонь вырвется наружу, чтобы сжечь вампира раз и навсегда.
– Да ладно тебе, почему бы не иметь эффект неожиданности? – улыбнулся Астарион.
Гейл по обыкновению прищурил глаза и подошёл ближе к лежащему без движения гиту и сам присмотрелся к шее. Там, вонзив жвала и тонкие лапки, поблескивая красным камнем-брюшком, сидел металлический паук, и медленно выкачивал из жертвы соки.
– Так оно не сгорело в огне камина! Не стало хрупким из-за солнца! – продолжала шипеть дроу, чувствуя только ярость.
Никто не смеет брать её вещи! Никто не имеет права присваивать, пока она сама не решит это отдать! Этого нельзя делать, тем более с артефактами Паучьей Королевы!
– Ну, я решил, что это хорошая идея, пока все были заняты твоими ранами, я тихонько взял его себе на хранение, – вампир всё улыбался, не слишком понимая степень опасности, которую сейчас представляла для него разъярённая чародейка. – Всё не знал как его тебе вернуть и вот решился использовать. Знаешь, никак не думал, что дар Лолт станет отвечать на мои команды.
– Идиот, – чародейка старалась успокоиться, но получалось скверно. – Её дары коварны! Он мог напасть на тебя ночью и высушить до состояния мумии. Может, оно и не убило бы, учитывая твою особенность… Только подозреваю, что истощённый и во власти жажды крови, ты бы не стал сдерживаться и убил нас всех.
Повисло напряжённое молчание, Астарион не знал что сказать, видимо, не смотрел на этот артефакт с такой стороны. Лаэзель к тому момент тяжело поднялась на мост и никак не могла понять, отчего все замолчали и почему лежащий у их ног воин всё ещё жив. Она замахнулась украшенным красными камнями, отобранным у воительницы мечом, и попыталась прикончить жертву, но ей не дала это сделать Иша.
Паук сидел на шее, медленно и даже флегматично высасывал жизнь из жертвы, оторвать его во время трапезы практически невозможно... Если не заплатить нужную цену. Чародейка нисколько не лукавила, с дарами Лолт следовало обращаться осторожно, они своенравны, как и сама паучья дрянь. Приложив руку рядом с пауком, она мысленно отдала ему приказ, стараясь перехватить контроль.
Гитиянки только и смог перевести на неё взгляд жёлтых глаз, где читалась трусливая мольба о помощи, но помогать она не собиралась, прекрасно понимая, что опозоренный мужчина попытается тут же свернуть ей шею.
Паразит за глазом зашевелился, доставляя неприятную боль, сквозь которую тут же проник радостно-снисходительный смех, а потом и клёкот хитина, шум торопливо переставляемых лапок.
– Ты так хочешь получить его назад? – вопрос прозвучал, казалось и глубины сознания, отчего кровь забурлила сильнее.
– Оно – моё, – ответила Иша, изо всех сил стараясь сохранить невозмутимость, чтобы никто не догадался о происходящем диалоге.
– Нет, дитя, оно – моё, и ты это знаешь. И не знать правило не можешь. Кто последний его носил, тот и его хозяин… Пока я не решу обратное.
– Чего ты хочешь?
– Ты знаешь, чего я хочу, разве нет? Выбор за тобой, дитя. Или пока оно будет на руке у этого жалкого крысёныша. Этот урод получит по заслугам, слишком многое он позволяет и мнит о себе – тоже. Так что оно в любом случае к тебе вернётся, нужно лишь немного подождать или принести жертву.
– Так получи своё, сука!
Воин-гитиянки вдруг вздрогнул всем телом, выгнулся, попытался закричать. По едва сжимающимся в кулак пальцам, она поняла, что тот пытался смахнуть с шеи паука, но не мог. Красным засверкало брюшко, жвала впились в кожу глубже, и она стала постепенно бледнеть, обтягивая вытянутое лицо, глаза запали, подёрнулись дымкой, а потом и вовсе стали бельмами. Мышечная масса стремительно уходила, оставляя после себя высушенный труп, какие они во множестве видели в гнезде матриарха.
Когда гитиянки затих, паук отцепился от жертвы, перелез на руку Ише, глянув не неё восемью тёмными глазами.
Чародейка мысленно приказала бежать по другой дороге, ощущая, как в драконьей крови теперь разливается и нечто другое, тёмный яд, который она столько лет не пускала в свою душу. Следовало узнать сколько гоблинов и что им ждать на другом пути, если не удастся задумка Лаэзель. Сейчас надо заняться поисками прохода к яслям, хотя дроу уже сомневалась, что в лагере гитов им будут сильно рады, а улетевший драконий всадник не следит за горными коридорами. Иша слабо ощущала присутствие родственника и не горела желанием с ним встречаться.
Если легенда Лаэзель правдива, то тот не станет обращать внимание на родственные узы. К тому же в природе красные драконы не уживаются друг с другом, встречаясь лишь ради размножения, дальше уползая по своим логовам.
– Ну и зачем ты его отпустила? – не понимал Уилл.
– Потому что, напитавшись силой, ему надо её потратить, – зло сказала она. – Ты же не хочешь, чтобы ночью он убил кого-то из нас? Не найдём проход к яслям, так он хотя бы узнает, сколько гоблинов по другой дороге. Ну и избавится от парочки, а может и больше. Жертва у него была хорошая.
– Забавная особенность у артефакта, – улыбнулся Астарион, подходя ближе. – Как только последователи Лолт не боятся такие дары носить?
В гневе Иша не сдержалась и замахнулась, чтобы хоть как-то отвести душу и залепить ему пощёчину. Вампир же перехватил её руку, взглянул так, будто сейчас разорвёт на куски, но не успели слова сказать, когда чародейка выдала:
– Никогда больше не смей трогать моё! – зарычала она него она, чем заставила в удивлении вскинуть бровь. Она даже не осознавала, чего в её голосе было больше гнева или же отчаяния. – Тебе кажется, что всё вокруг – шутки и ко всему можно относиться легко? Так вот, это не так! Ещё хоть раз прикоснёшься к этому артефакту и поверь, проклянешь тот день, когда мы с тобой познакомились.
Она резко вырвала у него руку и пошла по тропе, даже Лаэзель отступила на шаг, не решаясь преградить разъярённой дроу дорогу.
– Чего она так взъелась? – удивился Уилл. – Ну, неприятно, конечно, но наш языкастый вампир такого явно не заслужил.
– Ну да, странно предполагать, что хоть кто-то из вас понял, что сейчас произошло, – покачала головой Шэдоухарт, уже твёрдо стоя на ногах и отстраняясь от Уилла.
– А что произошло? – удивлённо поинтересовался Астарион. – Кроме того, что она показала себя жуткой собственницей и неблагодарной стервой, ведь я спас тебе жизнь, а артефакт сохранил.
– Наша чародейка не в ладах с Паучьей Королевой, а такие артефакты довольно своенравны, – намекнула им жрица.
– И что? – пожал плечами Уилл.
– Благословение, Уилл. За артефакт надо дать жертву, и она её дала…
– Так выходит на ней теперь её благословение? – первой догадалась Лаэзель.
– И связь окрепла, потому не знаю, чего тебе теперь делать, Астарион, – с издёвкой сказала Шэдоухарт. – Я бы поблагодарила за такой жест. Пожертвовать своей независимостью, чтобы избавить тебя от капризов Лолт… На подобное вряд ли пойдёт хоть кто-то из дроу, твёрдо решивший никогда не попадать больше под взор богини.
Астарион задохнулся возмущениями, видимо, считая, что все эти божественные игры не более чем выдумка жрецов и фанатиков. А войны за души прихожан – приукрашенные сказки. И только Шэдоухарт поняла такую жертву, глядя с моста на принявшуюся обыскивать трупы чародейку.
Лолт всё это время ждала момента, вила кокон вокруг своей дочери, наблюдая и таясь в засаде. И легкомысленный вампир дал возможность присосаться к душе и разуму Иши, схватить в смертельную паутину, какую чародейка с таким трудом избегала и вырвалась век назад.