Драконова Кровь

      Странное чувство покинутого места, вынутого сердца и опустошённости накрыло, стоило очутиться в стенах некогда величественного храма. Даже в убежище Эйлистри, некогда бывшее храмом другого божества, чувствовалась энергия предыдущего хозяина. Слова молитв, сияние или темнота благословений навечно впечатывались в плоть храма – камни, изваяния, символы. Здесь же этого ощущения не было, будто вытерли отсюда, как алхимики или чародеи удаляют неудачный оборот с письма или магического свитка с помощью зелий.       Гоблины пировали, кричали, жгли костры и жарили на вертелах странного вида мясо. Иша решила, что не хочет знать, чьей именно частью они когда-то были – неудавшихся путников или дичи. Но поскольку мелкие коротышки не славились терпением и навыками следопыта, то ответ напрашивался сам собой.       – В кои-то веки гоблины не уродуют окружающую обстановку, – протянула Шэдоухарт, разглядывая вымазанные кровью и краской статуи Селунэ, обожженный и потрескавшийся камень, а так же копоть с гарью на священных символах лунного цикла.       Возможно богомерзкие символы тому виной или же Абсолют смогла стереть неудобную и раздражающую её эманацию противницы. Если конечно, эта странная сущность действительно была божеством, а не просто могущественным чародеем или личем. Подходя лагерю, они, конечно, нарвались на очередных ретивых дураков, поспешивших затеряться в толпе, стоило разглядеть темную кожу Иши. Ну да, для других гоблины все одинаковые.       Один из них участников непонятного веселья поведал, что все дроу собираются внутри и больше они задерживаться не стали. Ещё чего доброго эти мелкие твари начали бы задаваться вопросом, а чего эти странные чужаки, пусть и Верные, крутятся тут. И не следовало забывать о том, что Абсолют едва не поработила их разум, стоило приблизиться к развалинам. Задерживаться дольше нужного не следовало.       – Да ладно вам, гоблины умеют развлекаться, – состроив страдальческую мину сказал Астарион, стоило оказаться под сводами храма.       Притвор сразу вернул в реальность: широкий проход с узкими верхними галереями и основательными колоннами, за которые можно хорошо спрятаться. Это была полноценная крепость, которую старались сочетать с местом паломничества и оборонительным сооружением. Оставался вопрос от какой именно угрозы защищали поборники Селунэ? От той, что снаружи или той, что могла прийти изнутри.       – Я не удивлюсь, если мы тут найдём полно проклятых вещей, – язвительно заметила Шэдоухарт, рассматривая статуи Лунной Девы с нескрываемым презрением. – А ещё больше не удивлюсь, если именно это их и сгубило.       В словах Шэдоухарт был резон, часто в качестве подношений или избавления от грехов на алтарь клали порченые вещи. Клирики Селунэ их или уничтожали или запечатывали, если не получалось сделать первое. Потому, если в хранилищах скопилось достаточно вещей, то негативная эманация вполне могла стать причиной их гибели.       – А вот и ты, ублюдок, – прошипел Уилл, стоило им ощутить запах палёной плоти.       Он ринулся в сторону едва открытой двери, а Ишу больше занимала гоблинша, в украшенной перьями плаще. Она была довольно стара, и глядела на окружающих гоблинов с фанатичным блеском единственного глаза. Позади неё возвышался огромный идол из костей, шкур и украшенных стягов. Ну, насколько смысл слова «украшать» вообще был применим к гоблинам. Перехватив взгляд дроу, та искривила губы в усмешке и приглашающе дёрнула головой.       Чародейка собралась уже подойти, но решила, что следовало бы пока удержать Уилла от опрометчивых решений. Ещё не хватало, чтобы он устроил шумные разборки. Орда довольно большая, только в обширной зале за притвором находилось с десяток коротышек, а сколько их ещё дальше – неясно. Плюс, ещё неизвестно какие помещения сохранились, и сколько там расположилось этих тварей. Они с такой толпой не справятся точно, надо найти главарей, без них орда разбежится сама по себе.       – Так что мне тебе ещё пятки поджарить? Давай говори, хуже ведь будет, это я обещаю.       В небольшом полутёмном помещении, где обвалилась часть стены, отвратительно пахло палёной плотью, гнилой кровью и чадом углей.       – Пожалуйста, – взмолился висящий на дыбе пленник, весь в синяках, ожогах и колото-резаных ранах.       Совсем ещё молодой паренёк, удивительно, как до сих пор не умер от такого количества ран. Или он стойкий или палач опытный.       – О, – гоблин обернулся в ответ на открывшуюся дверь.       Ещё бы, не уловить сквозняк невозможно, когда находишься в душном пропахшем гарью помещении. Иша успела уловить вымазанный белой краской символ Абсолют на его спине. Засаленные чёрные волосы он стянул в пучок на затылке, большие оттопыренные уши мигом вызвали ассоциацию с летучей мышью.       – Надо же кто явился, защитничек слабых, Клиночек Фронтира, – засмеялся гоблин, поворачиваясь лицом, чтобы они в полной мере оценили металлические серьги в ушах и кольцо в губе. – Смотрю в этот раз решил явиться не один и…       – Заткнись, у тебя из пасти смердит! Я пришёл за женщиной! Где она?! Где Мизора?       Иша прищурилась, но не стала встревать в эту перепалку старых врагов, у которых друг к другу были личные счёты. Да поспешила закрыть дверь.       – О, так Мизора твоя подружка? Вкусно пахнет, когда пятки прижигаешь, визжит тоже хорошо. Давай так, ты заставь этого голубка запеть, а я тебе всё расскажу.       – Чего? – изумился Уилл, глянув на измученного парня. – Ты хочешь, чтобы я… Забудь.       – Тогда забудь и о своей подружке, будешь бузить, я тебе и второй глаз вырежу!       Ситуация накалялась и Иша решила воспользоваться силой паразита.       – Что за?.. – вскричал Шип, хватаясь за голову.       Разум гоблина поддался легко, резонируя в ответ. Он не был заражён, но в его голове явно копошились раньше. В клетке сидела красивая рыжеволосая женщина в длинном платье глубоко синего цвета. Под зелёными глазами засели круги, на скулах виднелись порезы, а на изящных руках – ожоги. Несмотря на порванную одежду и явно измученный вид, она глядела на гоблина и пришедших за ней провожатых с царственным величием и презрением. И к ужасу своему Иша узнавала это тёмное облачение, будто сотканное из тьмы и хищным блеском паутины, сверкая священными символами в полумраке. Дроу. Шип отпер клетку и отдал женщину им в руки.       – Ах, ты дрянь! – завопил гоблин, отнимая руку от головы. – Ты – предатель! Эй!       Дальнейшее потонуло в булькающих звуках, поскольку Уилл не растерялся и пронзил горло палачу коротким мечом, отобранным у гитиянки.       – Сука! Всё напрасно! – зашипел тот. – Мизора! Где ты, чтоб тебе провалиться?       В голове под порывом гнева снова открываются воспоминания: синяя кожа, длинные рога, сверкающие огнём преисподней глаза. Искажённые черты лица чародейке показались до ужаса знакомы…       – Давай так, избавимся от гоблинов и я всё расскажу, сейчас не время устраивать разборки, – заметил тот.       – Согласна, эта жрица меня занимает всё больше, – аккуратно заметила чародейка, кивнув в сторону общего зала.       Несчастного парнишку они отпустили, тот ничего полезного не сообщил, лишь поведал, что явился сюда с группой искателей приключений и сопровождающим их Хальсином. Что сталось с друидом, понятия не имел, лишь сказал, что он обратился в медведя и пустился наутёк.       Астарион с грустью проводил зелье невидимости, которое Гейл настойчиво у него выпросил. Иначе парень просто не выберется отсюда.       – Я его берёг на особый случай, между прочим, – словно капризная девушка заметил он.       – Ты и так в зеркалах не отражаешься, куда и уж более невидимым быть, – съязвила Лаэзель и не обратила внимания как тот дёрнул уголком губ, явно оскаливаясь. По счастью свару устраивать не стал.       Они решили рассредоточиться по зданию. Следовало узнать о творящемся здесь как можно быстрее, а ходя толпой они только привлекут ненужное внимание. Дроу решила подойти к жрице и сняла кольцо, кладя его в карман. Так он будет не сильно отдавать мощью, хоть и ослабит связь. Но, будет готов выполнить команду хозяйки. Если, конечно, Лолт вдруг не решит жестоко пошутить и оборвать её, а она может. Её дары не только коварны, но бывают и капризны, как и сама богиня.       Жрица стояла на том же месте, возносила молитвы и отпихивала ногами не в меру ретивых «верующих», так стремившихся получить клеймо Абсолюта. Стоило подойти ближе, как в голове тут же зашевелился паразит. Сегодня он проявлял удивительную активность и уже вызывал довольно болезненные ощущения за глазом.       Снова одеялом накрыла темнота, а паразит с аппетитом вгрызся в мозг, стены храма растворились в тенях, оставляя только странное место поклонения Абсолют. Вот только теперь там проступила знакомая фигура закованного в броню воина, а перед ним на колене стояла гоблинша и внимала его словам с благоговением.       – Верная? Приветствую, я – Кишка, отвечаю за этих остолопов, – сварливо заметила она, оглядывая отползших на почтительное расстояние гоблинов. Тьма откатилась отливом, обнажая реальность. – Все хотят получить благословение Абсолют, а сами палец о палец ударить не желают. А ты, смотрю, уже имеешь её благословение. Что ж, осталось только клеймо получить. Подходи.       Она нагнулась к жаровне, где лежала фигурно вырезанная металлическая палка. На ней был изображён знакомый символ. Такой она увидела в мыслях гноллихи, разве что рисовала она его немного по-другому.       – Не боись, шкурку я тебе не попорчу. Этот знак будем видеть только мы, Верные Абсолют, так что тяни руку.       – Нет, мне оно не нужно, –небрежно отмахнулась Иша, не желая носить на себе ещё какие-то символы помимо имеющегося.       – Подожди-ка, а чем это от тебя несёт странным? – поинтересовалась та и стала принюхиваться ищейкой, будто за окружающим смрадом можно было что-то различить. Кишка скривилась так. будто её сейчас вырвет и сварливо изрекла: – На тебе вонь ложной богини, той, что смотрит из темноты, той, что плетёт паутину.       – Да и оно меня жутко раздражает, – с готовностью бросила чародейка, нисколько в этом не лукавя. – Можешь помочь избавиться от её надзора?       – Отчего же не помочь? К тому же мы тут несколько её детишек сломили. Вон сидят теперь в камере, – она указала когтистым пальцем себе за спину.       Там, через прорехи в ткани и костяное украшение импровизированной молельни виднелась основательная решётка. Видимо, вход на нижний уровень крепости, возможно, там раньше была сокровищница.       – Прожорливые только, суки. Ничего, скоро нам они не понадобятся, пускай дохнут себе. А ты пошли, не хватало ещё, чтобы эта восьмилапая сука своим детишкам чего нашептала через тебя.       Пока они шли к комнате, где, видимо, устроила себе покои жрица, чародейка заметила женщину-полурослика, передававшую небольшой темный мешок гоблину. Острое зрение ухватило приколотую к груди эмблему крылатой змеи. Зентарим. Иша почему-то нисколько не удивилась их присутствию. Интересно, ту посылку Руган с товарищами вёз сюда или нет? Но на их убежище точно не похоже. Зенты были кем угодно, но не идиотами, чтобы устраивать лёжку в окружении потенциальных врагов. А врагами они считали абсолютно всех, о них ведь никто не заплачет, искать не станет.       Стоило очутиться в комнате, как взмахом руки Кишка закрыла дверь, и звоном набата прозвучал щелчок запорного механизма. Обычно такие жесты ни к чему хорошему не приводят, Иша напряглась, призывая паука, и тот с радостью ответил. Он выполз из кармана, и быстро перебирая лапками, спрыгнул на пол.       Но был в этом и плюс. Стоило двери закрыться, как тут стало удивительно тихо, из-под двери едва вползали звуки. Видимо, это было местом для обдумывания или уединения, сделали так, чтобы ничего не отвлекало паломника или послушника от мыслей или молитв.       – Это ещё что? – сварливо заметила Кишка, оглядываясь и рассматривая удивлённо чародейку, разве что не схватила и не обнюхала её снова. – Эта тварь только что усилила своё воздействие.       – Так, может, приступим скорее? – сварливо поинтересовалась Иша, глядя на жрицу с толикой пренебрежения и недоверия. – Меня её надзор нервирует не меньше твоего, и я хочу избавиться от него. Не хватало ещё чтобы Абсолют на меня разгневалась, а паучья сука, знаешь ли, любит подсовывать неприятные сюрпризы.       – Да, Минтара нас предупреждала. Но хорошо, что паучки её боятся и потому послушные до ужаса, – заметила та и засеменила к заваленному всяким хламом столу: кости, перья, обрывки тканей, недоеденный окорок, над которым ураганом витали мухи. Она нашарила улетевший под засаленную тряпку флакон с зельем мутного белого цвета.       – И что это? – аккуратно спросила дроу, не питая никакого желания откупоривать крышку грязного флакона, на котором были странные потёки. И видят боги, она не хотела знать их происхождение!       – Ты же хочешь избавиться от её присутствия, так пей, – приказала Кишка и всучила флакон. – И не кривись, давай, знаю, что тут не королевская еда, но чем могу, тем помогу.       Чародейке ничего не оставалось только как подчиниться. Паук, сверкая кровавым брюшком, аккуратно переставлял лапы по лохмотьям жрицы. Медленно пробираясь вверх, чтобы та не заметила его присутствие даже малейшим шевелением ткани.       Откупорив пробку, дроу медленно принюхалась, уловив кисловатые нотки алхимии, но к сожалению, больше ничего не разобрала.       – Пей давай, я тебя до пришествия Абсолют ждать не буду!       Кишка нервничала, чувствуя чужое присутствие, и подползающий к открытой плоти паук только усиливал это ощущение. Пришлось приложиться к горлышку, сразу ощутив вкус и распознав его. Таким её порой пытались подпоить, чтобы стащить ценности или заковать в кандалы. Снадобье сна. Вот только все предыдущие неудачники натыкались на один, видимо, малоизвестный факт – эльфы не спят в том понимании слова, какое известно другим народам.       Потому жрица сначала смотрела на неё с нескрываемым превосходством, а, стоило Ише осушить флакон до дна, выражение лица сменилось на подозрительность. Чародейка протянула пустой сосуд обратно и вопросительно вздёрнула бровь, мол, и что дальше?       – Нет, так просто ты не уйдёшь отсюда! – зашипела та не хуже змеи и вдруг дёрнула рукой. Паук успел вцепиться в ладонь, впрыснуть яд, но Кишка его смахнула до того, как он успел иглами вонзить лапки в плоть. – Сука!       Правда, рука у неё тут же повисла плетью. Пока Кишка отвлеклась, Иша коснулась её электрическим разрядом. Ошеломлённой куклой гоблинша застыла в скрюченной позе, но всё же оказалась не такой беспомощной, как могло показаться изначально.       Сила плетью хлестнула по разуму, дроу показалось, что нечто вцепилось в мозг, а потом швырнуло в другой конец комнаты. Кривой пол зубами впился в упавшую эльфийку, отчего она вскрикнула.       – Думаешь, Абсолют меня не защитит? Жалкая выскочка паучьей дряни! Передавай ей привет!       Заклятие тишины накрыло дроу, тут же сделав неспособной творить магию. Вот только просто так отдаваться на милость какой-то гоблинше не собиралась. Если бы её можно было так легко сломить, то не дожила бы до своих лет.       Священный огонь лизнул жаром лицо, едва не оставив ожог, но Иша выпрыгнула из кокона тишины и тут же бросила резонирующую сферу в Кишку. Та, уже вовсю познавая насколько коварен яд магического паука, неуклюже дёрнулась и ударилась об стену, когда её швырнуло на каменную кладку.       Пока та приходила в себя, Иша подошла ближе и ударила посохом ей в шею, отчего та подавилась криком, второй удар был сильнее, разнеся по тишине помещения хруст кости, но упрямая гадина была всё ещё жива. Только жива она была до того момента, пока из-под века не выполз головастик иллитидов.       И не давай возможности улизнуть, чародейка придавила его ногой, тут же едва не закричав от досады, когда печалью и болью отозвалось в мозгу ощущение её паразита. Эмоции ударили резко, ужас от содеянного и отчаяние от потери кого-то близкого.       Отдышавшись и уняв чувства, не сразу поняла, что паук так к ней и не вернулся. Пошарив взглядом по комнате, заметила отблеск металла и магического камня возле дверной ручки, ведущей в соседнее помещение. Паук призывно показывал на замочную скважину передними лапами.       Короткая потасовка с Кишкой заставила вскипеть кровь, а ещё ощутить на коже холодную уверенность, стягивающее чувство на коже. В голове тут же пронёсся эхом отзвук грудного смеха, и холодом по спине скользнуло ощущение мягких рук. Так хозяйка гладит кошку, если та ведёт себя примерно и послушно.       До ужаса хотелось скрыться где-нибудь и переждать, чтобы забыть это до ужаса притягательное чувство одобрения богини. Оно сладким эхом звало к себе, как в темноте светлячком сияет паук заманчивым рисунком и ловит любопытную жертву в паутину. Но, посланник Лолт что-то ощутил за этой дверью. А против гоблинской орды могут пригодиться любые средства. Пришлось шарить по карманам порванных брюк и чего-то отдалённо напоминающего плотную рубаху на теле Кишки. В кармане нашёлся заляпанный крошками ключ, и чародейка поспешила отпереть ведущую в соседнее помещение дверь. Паук тут же спрыгнул со створки и приземлился ей на руку, обхватывая палец.       – Кишка? Ты рано сегодня? – грубый голос разнёсся под сводами коридора, а потом под тяжёлыми шагами содрогнулся пол, приподнимая в танце осыпавшиеся из кладки камушки и поистине вековой слой пыли.       Дроу вихрем спряталась в щели за старым ссохшимся шкафом и до боли прикусила губу, когда будто невзначай воспалённый короткой стычкой разум подбросил слова одной из заучёных в Арах-Тинилите молитв. Огромная тень накрыла полутёмный коридор с едва чадящими факелами, тяжёлое дыхание разнеслось кошмарным эхом, но, по счастью обитательница не пошла к прикрытой двери.       – Опять сквозняк… Когда уже это закончится? – снова разнеслось громоподобное ворчание, и тяжёлые шаги стали удаляться.       Едва дышащая дроу аккуратно выглянула из-за шкафа, завидев скальных размеров спину и мускулистые руки. Огр? Как она здесь оказалась? Голос явно был женским, хоть и до ужаса грубым. Нет, в главной зале она бы такому обитателю не удивилась, но здесь же проход сделан для человека или эльфа максимум.       Отогнав непрошенные и неуместные сейчас мысли, чародейка крадучись пошла вперёд, чувствуя в нетерпении нагревающееся кольцо. В тишине помещения её шипение или вскрик отразятся громким эхом.       Пройдя чуть дальше, дроу пригибалась и старалась не наступать на разбросанные камни, выпавшие из кладки. Впрочем, огриха развалилась в углу ещё одного зала, в дальней части которого стояла большая резная кровать. Да, внимательным и ответственным часовым та являлась, но об осторожности забывать не стоило.       Кольцо вдруг зашевелило лапками и спрыгнуло с пальца, уползая за решётку противоположной комнаты и скрываясь в половой щели. Судя по обилию цепей и подвешенных к потолку клеток, это была тюрьма или пыточная. Не исключено, что таковым комнату сделали именно гоблины, но кто знает, что может скрываться за маской благочестия?       Вот только в отличие от паучка она вряд ли проберётся сквозь едва заметный разрыв между плитами. Несмотря на то, что пол явно просел, и готов вот-вот провалиться, его просто так не разобьёшь. Но артефакт учуял нечто интересное, значит, надо идти, против орды гоблинов могло пригодиться всё, что угодно. Висящая под потолком клеть с костяком отлично подойдёт в качестве снаряда. Резонирующая сфера слетела с руки и со звоном разбила цепь, последовавший оглушительный грохот и вихрь каменной пыли скрыл торопливый побег Иши в темноту коридора. Она схоронилась между нагромождениями старых книг. Странно, что гоблины не стали их сжигать или ещё как использовать.       Огриха, кряхтя, поднялась и подбежала к завесе пыли, безуспешно пытаясь что-то в рассмотреть в плотном облаке, оглушительно чихнула. Она бросила взгляд в разные стороны коридора, разыскивая нарушителя, но тут же пожала плечами и вернулась на своё место. Да, ограм лучше на глаза не попадаться, в упрямстве и силе отказать им нельзя, но вот бдительность не самая сильная их сторона.       Сиреневой вспышкой Иша кинулась к провалу, пока ещё не до конца осела пыль, а скрывшаяся стражница не повернулась к ней лицом. По счастью спрыгнуть не составило труда, это была небольшая пещера, и тут же замерла, заметив знакомые отблески влажных серебрящихся нитей.       Чувство похожести накрыло страхом и смятением, заставив камнем застыть на месте, хотя это уже бы не помогло. Тут было полно яиц огромного паука, они висели на стенах, находились на полу в липкой паутине. Но, похоже, детёныши спали, а мама не появлялась. Что ж, Кишка упоминала, что несколько пауков они держат взаперти, может это их потомство? Но вылупиться оно не может, матери самой недостаточно питания, чтобы дать его отпрыскам.       Аккуратно ступая, она пошла в окутанной плотной шалью паутины щель, уже зная, что пауки в курсе её появления. Нити натягивались под сапогами, вновь пачкая одежду, безбожно прилипая к ткани. Быстро почувствовался запах гари и гнили, а под ногами вместо острых камней показались плиты пола. Клёкот врезался в слух ударом кинжала, и из-за каменной колонны медленно вылезла паучиха, справа показалась ещё одна – больше предыдущей. Сзади маячила третья, совсем молодая или самая слабая из них, слишком маленькой и блёклой выглядела та на фоне товарок. Завернутых в коконы людей или других разумных не было видно. Тут лежали только иссушенные скелеты в небольшом слое паутины, значит, как только им давали еду, те фактически сразу её и употребляли. Гоблины не давали им возможность наесться до отвала и вывести потомство они потому и не могли.       Их красные глаза блестели от голода, капала слюна, жвала в нетерпении подрагивали, на пол капал яд. Они явно желали поживиться свежатиной, но отчего-то не решались нападать, хотя добыча сама пришла к ним в лапы.       Блеск красного брюшка отвлёк их. Маленький паучок забрался по покрытой паутиной мантии, быстро пополз по вытянутой руке и стал шевелить лапками, едва слышно стуча своими жвалами. Дети Лолт застыли, в нерешительности перебирали лапами, покачивали головами, но и без слов всё понятно. Они голодны, хотели сбежать, но боялись, что им не хватит сил, к тому же не желали оставлять потомство.       Чародейка ухмыльнулась, и мысленно передала пауку интересную картину с заверением, что всё будет хорошо. Тот с радостно зашевелил лапами, застучал жвалами, передавая весть. Паучихи явственно оживились, поняв послание и аккуратно двинулись за пошедшей к кладке дроу.              У Полмы в животе урчало, она устала нести нудную стражу. Правда, тут же напоминала себе, что её кормят, чтобы она ничего не делала, ну разве что превращала нарушителей в лепёшку или же сжирала, если захочет. Но вот так сидеть в покоях Кишки было просто невыносимо, уж вспоминать, как она протискивалась между скал, вообще не хотелось. И почему люди предусмотрели двери для огров при входе в храм, но не предусмотрели таковых между помещениями.       Шаги она различила не сразу, поскольку прикрыла глаза и задремала.       – Кто же это так плохо несёт стражу? – голос принадлежал не Кишке, до непотребного мягким и обволакивающим он был.       Полма встрепенулась и постаралась быстро встать, хватая дубинку, размером со ствол векового дерева. В полумраке она различила фигуру дроу, потому нападать не спешила. Дроу служили Верным… Или сами были Верными? Она уже не помнила, но приказ Кишки никого не впускать в свои покои кроме неё самой отчётливо знала.       – Тут тебе не место, – зарычала та. – Кишка будет ругаться.       – Мне нет до неё дела, – холодно сказала дроу. – А вот ты можешь послужить более великой цели, нежели протирание зада на камнях.       В руке эльфийки хищно оскалились молнии, и скудным разумом Полма поняла, что сейчас её будут бить, потому ринулась на противницу, считая, что прихлопнет её как комара. В глаза резко впилось что-то кислое и едкое, тут же начав резать ножами глаза, а потом и в рот нечто отвратительное и вязкое, тут же сковав язык.       Что-то странное приземлилось на грудь, а потом иглой вонзилось меж огромных грудей, отчего мышцы немедленно сковало. Когда она немного протёрла глаза, увидела летящую на неё паучиху, мигом прицепилась на животе и вонзила жало, тут же отпрыгнув, стоило Полме хлопнуть себя по брюху. Вторая налетела с потолка и точно так же укусила за загривок. Огриха просто сделала шаг назад и паучиха убежать не смогла. Оставшись отвратительной кляксой ихора на стене.       Ещё один укус пришёлся в ногу и третий паук отскочил, уходя из-под удара дубины. Дроу снова бросила магией, опалив лицо, тысячами огненных углей магия прошлась по и разъедающим отравой глазам. Полма почти ничего не видела, лишь ориентировалась на звук, сейчас желая до невозможности, чтобы хоть кто-то пришёл на помощь.       Ноги неожиданно подкосились, она перестала их чувствовать, в животе словно разливался жидкий металл, обжигая внутренности, спина подогнулось, роняя могучее тело на камни. Руки всё ещё двигались, но слабеющие пальцы уже были не способны удержать дубину.       Огромный паук выпустил паутину и подтащил к себе оружие, методично работая лапами.       – Вот ваша добыча, – донеслись слова дроу. – Пируйте, накормите детей. А потом отплатите за спасение.       Паучихи поднялись вверх передние лапы и напрыгнули на едва шевелящуюся Полму. Она чувствовала жалящие укусы, разрывающие плоть, как ей становилось всё тяжелее двигаться и чувствовать конечности, а пауки всё жалили, с наслаждением вливая яд в огромную тушу.       Дроу ушла, самодовольно тряхнув длинными густыми волосами. Дальнейшее огриха уже не видела, пострадавшие глаза окончательно перестали различать окружающую обстановку. Боль и разливающийся раскалённым железом яд окончательно лишил сознания.