***
— Вы уже пришли в себя? — сквозь гул в ушах и цветные пятна перед глазами спросили откуда-то справа. Повернувшись на голос, я сфокусировал взгляд одного глаза на стоящем перед кушеткой мужчине, одетого в халат, который был накинут поверх костюма тройки. Рядом с ним, возле стоящих у стены тумбочек, перебирая склянки, копошился уже немолодой доктор, что-то бормоча себе под нос. — Пришел. — я утвердительно кивнул, оглядывая палату, в которой, несмотря на достаточно большой размер, был один. В правую руку была введена капельница, а к исполосованой многочисленными шрамами груди подключены датчики. — Помните, как сюда попали? — произнес все тот же безымянный. Единственный зрячий глаз ещё раз прошёлся по палате, и я отрицательно покачал головой. — Примерно это и ожидалось, — проговорил доктор, оторвавшись от своего дела и повернувшись лицом ко мне. Рассмотрев его получше, я отметил наличие большого родимого пятна на морщинистой щеке. — Память должна постепенно вернуться. — он подобрал стоящее там же зеркало и подошёл к кушетке, где развернул его на меня. — Мы немного подлатали ваше лицо, к сожалению, полностью его у нас сохранить не получилось. Но есть и хорошие новости, глаз оказался не задет. Из отражения на меня смотрел парень лет тридцати с густыми черными волосами, сквозь которые проступала седина, и абсолютно равнодушным взглядом пепельных глаз. Все лицо пересекали полоски глубоких шрамов, уходящие под забинтованную часть головы. Возле правого виска располагалась небольшая металлическая пластина, такая же чувствовалась на затылке. Волосы были укорочены, чуть правее от пластины голова была посечена осколками. Второй собеседник вынул из-под стола стул и, поставив его перед кушеткой, сел. — Ну, что ж. — он достал из темного металлического кейса, который все это время держал в руках, папку и положил на тумбочку рядом. Кивнув доктору, который тут же вышел из кабинета, неизвестный повернулся обратно. — Продолжим, если вы хотите, то я могу прийти завтра, в другом же случае начнем разговор. — Поговорим, — ответил я, принимая сидячее положение. Грудь болела, болело вообще все: от пяток до плеч. Только сейчас заметил, что половина тела была покрыта бинтами, а на ногу и вовсе наложили гипс. — Вы помните, как вас зовут? К сожалению, как бы я не пытался вспомнить подробности, голова отзывалась только болью, обильно сдобренной кашей из мыслей. — А вот это вам о чем-нибудь говорит? — из кейса была извлечена цепочка, с висящей на ней парой жетонов, которые тут же были переданы мне в руки. Повертев металлические предметы в руках, вновь попытался вспомнить, и на этот раз голова поддалась, правда ответив мигренью. Flashback. Кладбище, близится дождь, небо хмарит, но все ещё стоит зной. В воздухе витает запах липы и цветов. Перед глазами украшенная цветами могила, в руках металлический жетон, с выгравированным на нем черепом, он был подарен отцом перед последней командировкой. — Возможно, я что-то в этой жизни делаю не так? — срывается с моих губ вопрос, который тонет в поднявшемся ветре, нагоняющим прохладу. Георгий Дмитриевич Нестеров — высокий мужчина с темными волосами, безмолвно взирающий с гранитной плиты, осматривающий мир, застыл в полуулыбке. Я разворачиваюсь, пришло время собираться в дорогу. — Хотя, возможно, ты все-таки был прав, — проговорил, обернувшись напоследок… Конец Воспоминаний. — К-ха… — меня вырывает из воспоминаний, со лба обильной рекой течет пот, в горле застрял ком, на глазах наворачиваются слезы. — Ну что… вспомнили? — учтиво интересуется собеседник, напоминая, что он никуда не делся. — Михаил. Меня зовут… Михаил Георгиевич Нестеров. — прокашлявшись, ответил лежащий. — Родился пятнадцатого февраля девяностого года. — Ну вот и замечательно, где жили, учились, какие-то моменты помните? Я замолчал и отрицательно покачал головой. — Ну, это дело поправимое, но на сегодня с вас хватит, отдыхайте… — неизвестный поправил галстук, встал и уже собрался уйти, но мой вопрос заставил его остановиться. — Могу поинтересоваться, а с кем имею честь говорить? Собеседник немного помолчал, потом обернулся и сказал: — Можно сказать, что я ваш новый начальник… М-м-м, зовите меня Александр Михайлович, — и, предугадывая вопрос, ответил, погрозив указательным пальцем: — Восстанавливайтесь, Нестеров! Восстанавливайтесь! Вы нужны родине в полной боевой форме, а остальные дела пока подождут… Оставшись в одиночестве, я несколько минут пролежал неподвижно, пытаясь вновь впасть в состояние полусна, отсчитывал от одного до ста и обратно, но сон, как назло, не шел. В конце концов я снова сел: боль отступила, а шум в голове стих, оставив лишь кристальную чистоту. Что происходило последний год, я помнил обрывками, все смешалось, некоторые воспоминания накладывались на другие, создавая непонятное месиво, которое очень сильно дезориентировало. «Хотя бы имя свое вспомнил, и то уже радует, а вот окружающая обстановка мне непонятна». Прокрутив в голове еще несколько обрывков, я вновь вспомнил: «Гражданин Российской Федерации… Одной из трёх сверхдержав. А мне сейчас… тридцать один год, родственников у меня вроде как нет… или есть? Так, ладно, потом». Опасаясь еще одной мигрени, я принял лежачее положение…***
— Занимаешься? — Александр Михайлович был, как всегда, внезапен. Опустив тренажёр, вытер полотенцем пот и повернулся к мужчине. Сегодня куратор полностью закатался в армейскую одежду, став похожим на обычного контрактника: только вот взгляд, которым он меня осматривал, наводил совсем на другие мысли. Предо мной сидел матёрый волчара, прошедший огонь, воду и медные трубы. — Ну как у тебя с памятью? — поинтересовался он, присаживаясь рядом. — Более-менее. Основную биографию помню: где служил, работал и так далее, а вот с миссиями сложнее. Я так понимаю, что все мои напарники погибли? — осушив бутылку с водой, поинтересовался я. — А отчет по миссиям мне почитать не дадут? — Не дадут, — согласился собеседник, вертя в руках вынутую из нагрудного кармана ручку. — И… да, погибли, но лучше тебе их уже не вспоминать. — на мой вопросительный взгляд он пожал плечами. — Меньше нервничать будешь. — Ясно, через сколько меня выпишут? — Основной курс восстановления памяти мы прошли. Да, многого ты ещё не помнишь, но базовые вещи знаешь, и это хорошо. А выпишут… Я в этом некомпетентен, да и обстановка сейчас очень сложная, кадров на местах не хватает, вот и носимся. — А что с обстановкой? — после недолгого молчания спросил я, приподняв бровь. — Так себе, — Александр положил ручку обратно и задумчиво покачал головой. — Раз уж твое состояние в норме и отклонений последнюю неделю не наблюдается… — он поднялся со скамьи, — пошли со мной. В зал я начал выбираться часто, последние две недели организм чувствует себя прекрасно, поэтому, благодаря моему куратору, мне было дано разрешение на передвижение по этажу. В начале было тяжело: ноги еле передвигались, а мне приходилось отдыхать после нескольких шагов. Но постепенно все наладилось, я смог полноценно ходить, нашел себе развлечение в виде тренажёрного зала. В общем жизнь постепенно возвращалась в привычное русло. Автоматическая дверь приветственно пиликнула, сканер, находящийся на месте рукоятки, загорелся зелёным, и она скрылась в полости, располагающейся в стене. Просторный кабинет встретил нас жужжанием сплит-системы, висящей у потолка, тихим шуршанием системного блока компьютера, а так же изредко булькающим кулером. Взяв с тумбочки лейку, он полил фикус, стоящий возле окна, и прошел к столу: — Вот эти два листа, — он указал на бумаги формата А4, вынутые из тумбочки, — подписки о неразглашении, подпиши и можешь хоть до дыр зачитать все это. — Принято. — черканув подпись, передал бумаги командиру, тот удовлетворённо кивнул. — Ну что ж, поясню коротко о том, что положено тебе по уровню допуска, — он оперся рукой о стол и продолжил: — Мы с тобой, да и все остальные попали, причем очень крупно попали. Прошел всего месяц с того момента, как нам удалось наладить связь внутри страны и начать разведку прилегающих территорий. С помощью спутников и авиации была обнаружена аномалия, блокирующая нас с моря, а так же группа островов. Ну и вишенкой на торте стали предоставленные на прошлой неделе снимки континента размером с Европу, на другой стороне новой земли. — М-да. — я сложил руки домиком. — А экономическая ситуация? — Все ещё тяжело, но постепенно ситуация выправляется, — он задумчиво постучал надетым на палец кольцом по столу, набивая ритм. — Моя задача собрать группу, способную выполнять миссии в условиях этого мира. — А разве обычных ГРУ-шников не хватает? — чуя подвох, спросил я. — Конечно, Гос. Разведка — это хорошо, — развернувшись ко мне, он сел на соседний стул, — но они не могут того, что можете вы… Феномен, изменивший таких, как ты, открывает пока неизвестный нам потенциал: быстрее и эффективнее регенерируете, становитесь выносливее — это пока подтвержденные данные по физическим показателям организмов довольно небольшой выборки. Есть и ложка дегтя, но это уже обошло тебя. — Александр встал из-за стола и, скрестив руки за спиной, прошелся по комнате. — В общем, если говорить проще и без мишуры, то у тебя есть дар. Наша задача этот дар развить. — И что это за ложка дегтя? — спросил я, нахмурившись. — Воздействие прошло по всем. Больше всего подвергшиеся феномену люди составляют группу в диапазоне от двадцати пяти лет. Чем старше, тем более инертный организм, конечно, есть исключения… Есть те, кому просто не повезло, и они превратились в психов или овощей… Такие случаи менее многочисленные, где-то процентов тридцать от всей массы одаренных. — командир замолчал, о чем-то думая, потом продолжил: — Так или иначе организм всеми силами пытается выжить, но этому сопутствуют… Наши специалисты называют это «ментальным уроном», не всегда напрямую страдает нервная система, кто-то связывает это с наличием «души», но пока это на уровне домыслов и попыток объяснить уже произошедшее. — И все-таки почему это минуло меня? — Вы, благодаря обширной травме мозга и коме, просто проспали самый опасный этап. — М-да? — я задумался, вспомнив те ведения, которые сам же списал на галлюцинации. Возможно, нахождение на границе бытия оставило свой довольно ощутимый отпечаток. Или все же мой поврежденный мозг под воздействием энергии сам визуализировал борьбу организма за живучесть? В любом случае ответы на все эти вопросы я пока не получу. — Что-то ещё хотите спросить? — интерпретировав мое выражение лица по-своему, поинтересовался командир. — Родственники, друзья? — Все в этой папке. — он указал на лежащую на столе книжицу формата А4. — Но на это времени уже нет, — он посмотрел на электронные часы, выведенные на экран настенного монитора. — Да и информация после того, как вы получили особый статус, стала секретной, поэтому отложим это на завтра. Пойдемте…