***
— И правда улыбается. Может сегодня он не будет ругаться на меня? — он поднял свою когтистую лапку вверх, — Эй, здравствуй! Приветствую, Карл! Ты что, того этого, а? — маленькие влажные глазки с хитрецой смотрели то на брата, то на незнакомку. Сэм резко отдернула руку и с опаской начала выглядывать из-за спины Карла. От улыбки на их лицах не осталось и следа. Карл поднял голову вверх, будто молил высшие силы об избавлении и поставил руки на пояс. — Ни слова, усекла? — процедил он сквозь зубы, а затем резко развернулся и посмотрел на Моро, который бодро ковылял в их сторону с глупой улыбкой на лице. — Моро! Позволь спросить, какого хера ты здесь забыл? Сэм мысленно послала Гейзенберга, но несмотря на его намерения спрятать её за своей широкой спиной, она не могла справиться с собственным любопытством и не взглянуть на незнакомца. Сальваторе Моро испытывал подобные чувства и всё пытался подняться на носочки, заглянуть за спину брата и поразглядывать его новую подружку, но Карл купировал все попытки, следя за каждым его движением. — Ой, ну, братец, зачем ты её прячешь? Эй, ау, дамочка, здрасте! Сэм оторопела от таких слов и мигом вынырнула из-за мужчины, чтобы опалить презрением недальновидного незнакомца. Но как только её глаза остановились на Сальваторе, она ахнула. Маленькие влажные глазки напротив расширились и начали блуждать по её фигуре и лицу. Моро был так ослеплен, что не помня себя, начал двигаться в сторону женщины и обходить её кругом, словно та была загадочным экспонатом в музее. Саманта не выпускала его из виду, а Карл спустил очки на переносицу и с нескрываемой злобой смотрел на брата. — Еще минута, Сальваторе, и я сдеру с тебя три шкуры за это петушиное обхаживание, — звенящая в голосе брата угроза заставила водяного остановиться. Он вдруг поник и еще больше натянул на свой горб черный кожаный плащ. Саманте существо, переминающееся с одной кривой ноги на другую, не показалось угрожающим. Она увидела в нем ребенка — уродливого, зловонного, но очень искреннего и простого ребенка. С каждым его шагом ветер доносил до нее запах сырости, тины и давно разделанной рыбы. Это было слишком тяжело, и она не заметила, как начала зеленеть. — Привет, Сальваторе, — Сэм выдавила из себя улыбку и получила в ответ блестящий, полный надежды взгляд. — Привет, — послышался гортанный булькающий голос. — Так вы с моим братом правда того этого? А то ведь… — он скрестил указательные пальцы и покрутил ими, опустив глаза на босые ноги. — Я свободен. Сэм вздрогнула, когда услышала смех Карла. Громкий и устрашающий, как грозовая туча, он повис над ними в воздухе. Она не понимала, какого чёрта ему так смешно, настолько, что он схватился за живот и согнулся пополам в приступе смеха. — Оу, — он вытянул указательный палец вперед, в знак ожидания, и начал успокаиваться, — О да, у нас тут наклевывается новая парочка. Давай, Моро, рискни. Сальваторе замешкался и спрятал руки в карманы плаща, отчего сгорбился еще больше обычного. Сэм ощутила укол жалости к созданию, стоящему напротив. Он был похож на монстров из книг Лавкрафта, которые любил читать её отец. Любил настолько, что тратил немалые деньги на иллюстрированные издания. В детстве она тайком читала их, прикрывая рот рукой на каждой терзающей её детское сознание сцене. Сейчас же то, что было искусно выведено кистью художника, вырисовывалось перед ней воочию, и это ввергало в шок и вызывало неподдельный интерес одновременно. Что ещё показалось ей странным, так это то, как Карл резко переменился. Интересно, он так ненавидит собственного брата или тому есть иная причина. Захотелось проверить. — Может, у Моро нет выдающихся внешних данных, однако… — она смерила взглядом Сальваторе, который начал расцветать на глазах, — Он мил и честен в своих намерениях. Густые брови Гейзенберга, преодолевшие рубеж его очков, вызвали улыбку Сэм. Он явно ожидал другой реакции. Pendejo. — Что ж, голубки, — он быстро прикурил кубинскую сигару и пустил кольцо дыма вверх, — Мне абсолютно насрать, что это за охуенный душевный порыв с твоей стороны, — он обратился к Тернер, — Но вот ты, дебил, так и не ответил на мой вопрос — зачем пришёл? Моро считывал эмоции брата за долю секунды. Он знает его слишком давно, чтобы не понимать, когда тот злится настолько, что готов применить собственную силу в действии. Еще раз бросив стеснительный взгляд на Сэм, он промямлил: — С-с-собрание, Карл. Мне скучно идти одному, поэтому я подумал, что будет здорово, если я… — грозный взгляд Карла прервал его речь. Он еще раз посмотрел на Саманту, которая демонстративно его разглядывала, но в миг остановилась и ободряюще кивнула. — В общем, пойдем вместе? Саманта замерзала всё больше и больше, стоять на одном месте, да еще и в череде потоков промозглого осеннего ветра было невыносимо. К тому же водяной упомянул собрание, на котором может быть Донна… Она цыкнула, и Карл обернулся. Заметил, как она начинает подрагивать и сильнее кутаться в пальто, обнимая себя за плечи. Постепенно мышцы на его лице расслабились, и он потянулся рукой в карман. Моро напрягся. К его счастью, Карл всего лишь достал увесистую флягу с выгравированной подковой и протянул её женщине. — Не выношу, когда рядом дрожащая женщина, которая к тому же стучит зубами. — Так и тянет её согреть? — Нет. Клацанье зубов пиздец как действует на нервы. — В ней то самое пойло? — Карл улыбнулся. — Тогда твоя цель не согреть, а споить, о, великодушный джентльмен. Но спасибо. Я и от этого сейчас не откажусь. Сэм поднесла флягу к губам, сделала пару обжигающих гортань глотков и зажмурила глаза. Боль медленно превращалась в огонь, а затем в растекающееся по телу тепло. — Да, Сальваторе. Я составлю тебе компанию, но ты будешь тише воды, ниже травы. Кивни сто раз, если понял. Моро улыбнулся, и начал считать собственные кивки, загибая корявые пальцы, которых, конечно же, не хватало. — Пока твой новый обаятельный знакомый решает непосильную для него задачу, я хочу поговорить с тобой и убедиться, что ты не выкинешь херни. Не хочу, чтобы мои старания по спасению твоей аппетитной попки были напрасны, — он затянулся последний раз и отшвырнул бычок в сторону. — Эй, следи за языком, лорд Гейзенберг, — она тыкнула его пальцем в грудь. — Просто сделай так, чтобы он не разболтал про меня на собрании. Иначе не сносить головы не только мне. Ведь так? Карл криво усмехнулся и подался вперед. Прислушался. Моро досчитал до девяносто девяти и совсем не собирался останавливаться. Он не заметит. Не заметит, как Карл обхватит пальцами дрожащий женский подбородок и непозволительно близко приблизится к ее губам. Сэм застыла в немом ожидании, в готовности влепить ему вторую пощечину. Но она не знает, что Гейзенберг готов к любому развитию событий. Она лишь раззадорит его. — Не думай, что ты особенная. Ты очередная… жертва, не более. И то, что я еще не сдал тебя Миранде, значит лишь то, что ты чуть менее бесполезнее остальных. Так что еще раз подумай, прежде чем открывать свой рот в мою сторону, — Карл проскользил губами по её щеке и оказался рядом с маленьким ушком. Она пыталась отпихнуть его от себя, но тщетно. Он лишь сильнее стискивал подбородок. Его шепот у уха породил множество мурашек. — Ты моя должница, Саманта. Он отпустил её, и Сэм отшатнулась назад, глядя на него с такой ненавистью, какой он раньше в ней не видел. Его настроение меняется каждую секунду. Это ужасно раздражает. И как он смеет так говорить после того, что они оба пережили. Mierda! Она постоянно будет заложницей обстоятельств, людей и мегамицелия. Но сейчас он стоит напротив и с вызовом смотрит ей в глаза через линзы своих плотных очков. Эти глаза горят зеленым огнем. И это выводит из себя еще больше. — Vete al diablo, Карл Гейзенберг. Слишком много пафоса для такого деревенского мужлана, как ты! Она резко развернулась на каблуках и пошла прочь к мосту. Тем временем, Моро досчитал до ста шестидесяти девяти.***
Когда Сэм ступила на порог дома Луизы, вся деревня погрузилась в оранжевое зарево. Она захлопнула за собой дверь, закрыла на все засовы и устало сползла вниз по её шершавой поверхности. Сидя на полу и вытянув ноги, она расстегивала шерстяное пальто озябшими пальцами, прокручивая в мыслях последнюю брошенную им фразу. Это прозвучало резко, надменно и, она боялась признаться себе в этом, но болезненно. После случая в особняке Донны ей казалось, что между ними есть невидимая связь. Пусть в ней не было ничего кроме боли, страданий и предательства, но она ощущалась ею также явно, как его запах и прикосновения. Ей начало казаться, что он тот, кто может стать спасителем, открыть ей путь на свободу. Она прижала ладони к лицу и морщилась от нахлынувшей неприязни к себе. Всё это время она ошибалась. Сегодня он дал ясно понять, что на него рассчитывать не стоит. Более того, он сделал из неё свою должницу. Но неужели он сам не хочет сбежать отсюда, неужели ему здесь хорошо? Она ни за что в это не поверит. Где-то на втором этаже послышался скрип половицы. «Луиза… Надо поговорить с ней, спросить, как всё прошло». Поднявшись, она скинула сапоги и зашагала по лестнице. Но чем ближе Сэм подходила ко второму этажу, тем отчётливее слышала скрипы. Напрягла слух. В полутьме небольшого коридора, она приметила тень пляшущую под дверью той самой комнаты, в которой они жили с родителями. — Луиза? — Саманта крикнула как можно громче, но ответом ей была тишина. Тень продолжала свой танец, — Георг? Она остановилась. Тело сковало невидимыми путами. Она будто застряла внутри вязкой холодной стены. Сердце с каждой минутой замедляло свой ритм и конечности тяжелели, наливаясь свинцом. Круглая деревянная ручка на двери начала дёргаться. Сэм пыталась сделать шаг назад, спуститься по лестнице и бежать прочь из дома, но не могла пошевелиться. Кто-то или что-то удерживало её здесь, на этом самом месте. Оно хотело, чтобы она была здесь в эту самую минуту. Послышался треск сломавшегося замка, а затем в ушах прогремела тишина. Она была столь неожиданной, что Сэм отмерла и сделала глубокий вдох. Её зрачки расширились, она как завороженная приковала взгляд к двери, которая начала приотворяться. Крик встал в горле, напряжение разлилось по всей шее, сковало гортань и язык, когда она вспомнила, что эта комната не отпиралась вот уже двадцать лет. Дверь распахнулась со скрипом и на пороге появилась светловолосая женщина в чёрной рясе, с белой как мрамор кожей и ледяным пронзительным взглядом. Повеяло замогильным холодом и Сэм ощутила, как побежали мурашки по её телу, как защипало голые стопы. Они стояли друг напротив друга и не спускали глаз. Сэм еле дышала, женщина, напротив, была спокойна и горделиво рассматривала её. — Узнаешь меня, Саманта? — голос мягкий, успокаивающий, но в тоже время властный. Сэм всмотрелась в её лицо, оглядела сверху вниз и туго сглотнула. «Неужели он всё рассказал?» — обида кольнула в самое сердце. — Узнаю, матерь Миранда. Зачем вы здесь? — стоит попытаться взять себя в руки. Она одна. Никто не поможет. Её бледные пухлые губы тронула улыбка. Миранда начала невзначай рассматривать свои длинные, покрытые серебром когти, приближаясь к Сэм, которая начала выходить из оцепенения и аккуратно пятилась к выходу. — Ты боишься меня? — она наступала. — Разве не стоит? Люди, залезающие через окно в запертой комнате, не внушают доверия. Миранда захохотала, но не прекратила сокращать дистанцию. — В той комнате сосредоточено много боли и смерти. Впрочем, как и здесь, — она изящно отвела руку и указала пальцем в сторону от лестницы. Сэм на секунду отвела взгляд. Сердце сжалось сильнее — Луиза так и не смогла оттереть со стены бурые пятна крови Хьюго. — Хватит болтовни, — в голосе Сэм заиграли стальные нотки, — Зачем вы пришли? — Мне нужно, чтобы ты проследовала за мной. И я не из тех, кто принимает отказы, Саманта. — А если скажу, что я из тех, кто отказывает? — Разве у тебя есть выбор, милая? Mierda. Эта проницательная сука права. У неё нет выбора. Её предали местные жители, её предала Донна, а теперь и Карл… Насчёт последнего ещё теплилась надежда, но она была так ничтожно мала… Ей не терпелось проверить насколько. — Миранда… Это он сказал вам, где меня искать? Сердце замерло, когда вместо ответа она увидела, как поднимаются уголки её губ. Как ледяные глаза расширяются, а бровь высокомерно изгибается. «Белобрысая сучара… "***
Матерь шла позади. Сэм чувствовала холодок, пробегающий по коже, ощущала, как женщина в рясе ощупывает её взглядом и злилась. На неё, на Карла, на себя. Они шли через всю деревню, и серые лица жителей торчали из каждого окна. Они были в настоящем исступлении от появления той, кому поклонялись долгие годы. Трое детей — единственных здесь за исключением дитя Роксаны, — прислонились носами к стеклу настолько, что стали похожи на глупых поросят. Все взгляды были устремлены на Миранду. Сэм обернулась. Даа, стерва получала явное удовлетворение от всего этого представления. Когда они сошли с проселочной дороги, впереди замаячили ликаны. Их было слишком много. Огромная толпа собралась у входа в старый полуразрушенный храм. Они принюхивались и делали выпады в сторону женщины, но не осмеливались пересечь невидимую черту. От них несло кровью и вонью давно немытых тел, и холодный воздух, поднимающий вокруг них вихрь пожухлой листвы, хлестал Сэм ледяными плетьми. — Вы решили сделать из меня закуску? — Будь это так, я бы тобой ни с кем не поделилась, — она сверкнула белоснежной улыбкой. — Vete al diablo, Madre Miranda, — Сэм бросила это так буднично, что Миранда на секунду оторопела. За спиной раздались три звонких хлопка и ликаны начали расступаться. Нехотя, не спуская с них воспаленных глаз, брызжа зловонной слюной, собирающейся в рваных уголках губ. Матерь Миранда обступила Саманту и уверенно прошла вперёд. Остановившись у тёмного прохода, над которым нависла корявая ива, женщина в рясе обернулась и поманила Сэм за собой. «У тебя ведь нет выбора, Сэм. Ты не убежишь от них, — она взглянула на монстров, издающих утробный рык. — И от неё тоже…» Словно читая её мысли, Миранда кивнула и скрылась в тени прохода. Сэм покрепче обхватила себя за плечи, и глубоко вдохнув последний раз, прошла вслед за ней. Сырость и пыль молниеносно заполнили носовые пазухи, от чего дышать стало гораздо тяжелее. Они оказались в старом храме, с наполовину разрушенной крышей и крошащейся колоннадой, в центре которой была трибуна. Сэм расслышала голоса, доносившиеся издалека. Грубый и хрипловатый — явно знакомый ей. От этого голоса непроизвольно начало трепетать сердце. А второй — женский, глубокий и надменный. Этот голос она слышала впервые. Они о чем-то бурно переговаривались и не замечали вошедших. Пройдя вперёд за Мирандой, она увидела залитую лунным светом залу, по сторонам которой располагались две скамьи и стул, подобный небольшому трону. Бетонные плиты по её центру были надломлены, и через половые дыры прорастали чёрные, извивающиеся ростки. Сэм вспомнила. Вспомнила зловонную черную плесень, захватившую ягоды в лесу. Вспомнила болото и чувство отвращения, прокатившееся волной по коже. Вспомнила, как сердце ухнуло вниз вместе с надеждой, что её последняя отдушина — её лес, будет жить. Стало невыносимо больно, когда она осознала, как долго не гуляла по его заросшим тропам, не подвязывала ветви на больных деревьях, не собирала травы. В глазах появилось жжение. — Слушай, я так заебался таскать трупы девствениц к твоему замку. Одень девчонок потеплее и пусть жрут на месте. Это уже невыносимо. «Мать твою… Нет, нет, нет, mierda. Он здесь, этот ублюдок здесь» — она прикусила щеку и тихо простонала. — О, дитя, неужели ты правда думаешь, что я буду рисковать жизнями моих дочерей? Отнюдь, братец. К тому же, тебе пойдут на пользу прогулки на свежем воздухе. Вечно ты сидишь на своей затхлой фабрике и копаешься в железках. Они для тебя превыше семьи! — Донна, Моро? Мне послышалось или кто-то ляпнул ересь про то, что мы «семья»? — повисла гробовая тишина и кто-то громко откашлялся. Перед Сэм всё еще мелькала женщина в рясе. Она остановилась у края трибуны и жестом приказала встать рядом. Повиноваться было трудно. Страх и гордость захлестывали разум, мечущийся словно в огне. Ноги не слушались, руки подрагивали, и Сэм сжала их в кулаки, лишь бы не выдавать своей тревоги. Она знала, что увидит его. Но она это переживет, как пережила многое. Окатит волной злобы и ненависти, забудет, но переживет. Больше всего она боялась другого лорда, сидящего в тени. Волка в овечьей шкуре. — Подойди ближе, милая. Эта, казалось бы вежливая и мягкая просьба была произнесена Мирандой словно приговор на плахе. Сэм сделала шаг. Теперь она видела всех. В момент притихшего Гейзенберга, который сидел на скамье, закинув ногу на ногу. Женщину-исполина в шляпке-капелине и её светящиеся янтарем глаза. Моро, заигравшего с Энджи, сидящей на коленях у Донны. Донна… Она вся казалась ей единым черным пятном. Её темное платье с высокой горловиной скрывало всё тело, а голову покрывала черная плотная вуаль. Она сидела к ней вполоборота и сохраняла неподвижность. Сердце Сэм стучало как бешеное. — Карл, Альсина, Сальваторе, Донна, -Миранда обвела взглядом каждого и произносила имена так нежно, словно говорила о маленьких детях. — Семья — самое главное, что у нас есть. Любой из вас мне дороже жизни. Я выбрала вас, дала шанс пойти по-другому, великому пути, провела в царство мегамицелия и наделила дарами. И всё, что я просила взамен — доверие, — она многозначительно замолчала и подошла к Донне, обошла ту со спины и мягко положила ладони на её плечи. Беневиенто не шелохнулась. Кажется, она боялась сделать вдох. — Однако среди вас есть те, кто считает, что я не заслуживаю их доверия. Я права, Донна? — серебряные когти сжали хрупкие женские плечи и Донна вскрикнула. Никто не заступился, не отвлек внимание Миранды, не попытался помочь кукольнице. Сэм поймала себя на мысли, что она испытывает удовлетворение от увиденного. И что еще страшнее — ей за это не стыдно. — Матерь Миранда, я… Простите меня. Я уже всё поняла, прошу, я поняла… — Тсс…- Матерь обхватила края черной вуали и медленно потянула её вверх. — Нет, пожалуйста, я не хочу, чтобы они видели. Матерь Миранда! — Донна вскрикнула так жалобно, что Миранда остановилась и отпустила ткань. Донна тут же расправила её пальцами и удостоверившись, что вуаль закрывает лицо полностью, успокоилась и стала поглаживать подол платья Энджи. Маленькая керамическая ладонь легла поверх её дрожащих пальцев. — Матерь Миранда, позвольте, — неожиданно произнесла женщина в белом платье. — Чем эта смертная удостоилась чести присутствовать здесь? — И много чести нужно, чтобы оказаться в компании фриков? — Сэм не выдержала. Эта дамочка слишком высокомерно высказывается о ней. Она с вызовом взглянула на Карла, который не сводил с неё глаз. Одни его губы без звука приказывали ей захлопнуться. Моро закрыл рот ладонями и плюхнулся на скамью рядом с Карлом, поймав его презрительный взгляд. — Ну а что? Ты это слышал? — он указал когтистым пальцем на Сэм. — Тишина! — Миранда вышла в центр и резким взмахом расправила пышные крылья. Сэм отшатнулась. — Я знаю про связь Донны и нашей гостьи. Но в ту ночь, когда я пришла в твой особняк, на столе стояло три тарелки. Я хочу узнать, кто еще был с тобой в тот вечер, Донна? Чьи следы были на ковре? «И в какой момент вся наша кооперация пошла по одному месту?» Стоя позади палача в черной рясе, Сэм нервно кусала губы. Женщину освещал свет луны, в котором её смуглая кожа светилась мертвенной землистостью. Сказать по правде, её тошнило от смрада, который источал Моро в этом душном храме, от шелеста платья Донны, которое та мяла дрожащиим пальцами, от цепкого взгляда Карла, который прожигал её через черные окуляры. Захотелось сблевать аккурат на подол Миранде, чтобы избавиться от этого мерзкого ощущения. Но Миранда решила не отпускать никого до тех пор, пока она не узнает то самое имя. Казалось бы, догадаться не трудно, много ли в округе мужчин, позволивших себе войти в знатный дом Беневиенто, да еще и пройтись в грязных ботинках по её дорогому ковру? Какой сюр! Ну конечно она всё знает, просто хочет насладиться властью над судьбами собственных непутевых детей. Хочет увидеть, как самый своенравный и дерзкий отпрыск остудит свой пыл и превратится в мелкого пристыженного мальчишку, покорно ожидающего дюжины ударов розгами по голой спине. Она приготовилась упиваться этим чувством. — Матерь Миранда, девочки находятся в одиночестве довольно долгое время. Моё сердце неспокойно. Могу ли я покинуть собрание с вашего позволения? Как мать, вы должны меня… — Нет. — Но, Матерь Миранда… Миранде было достаточно искоса взглянуть на Альсину, чтобы сила и решимость в этой исполинской фигуре молниеносно погасли. Достоинство Демитреску оказалось раскатано по асфальту в мгновение ока. Она поникла, но меж тем бросала испепеляющие взгляды на Карла, который будто смеясь ей в лицо, качал ногой, демонстрируя подошвы своих сапог. — Никто не выйдет отсюда, пока я… Гейзенберг резко поднялся и встал перед ней, мимолетно коснулся пальцами полей шляпы и бросил игривый взгляд за спину Миранды, туда, где стояла Саманта. Та, хоть и плохо знала мужчину, заметно напряглась. «Что же ты выкинешь на этот раз, мудак?» Карл успел подмигнуть ей, прежде чем начал свою исповедь. Миранда глядела на него, расплываясь в хищной улыбке, сложив руки в позе добродетельницы. Потоком сильного ветра, пламя свечей сдувало и зажигало вновь, теряя в кратком миге темноты горящие любопытством глаза собравшихся. Все они были устремлены на Гейзенберга. Донна медленно повернула голову и сжала хрупкую ручку Энджи. Все умолкли. — Матерь Миранда, вы знаете, как я благодарен за ваш дар, и если бы не он — я, да и все мы, влачили жалкое существование. Kadu mi-a făcut ceva mai mult, — вмиг его лицо утратило былой налёт дерзости и наигранности, превратившись в угрюмую маску. Мускулы на лице дрогнули и он посмотрел прямо в прозрачные холодные глаза напротив, — Но вы не смогли даровать мне того, что заслуживает по праву каждый мужчина. То, чего требует его плоть, сердце и разум. Миранда оттаяла, от её хищного вида не осталось и следа. Плечи её расслабились и она заинтересованно склонила голову. Твари, рыскающие по углам затихли и уползли в тени храма. Леди Димитреску откинулась на спинку скамьи и сжала пальцами переносицу. Весь этот спектакль начинал действовать ей на нервы. Моро же, которого сегодня переполняли эмоции, вдруг поднялся со скамьи и затаил дыхание. Достав из кармана грязный свалявшийся платок с гербом русалки, он поднёс его к губам. — О чем ты говоришь, дитя? — Миранда подошла к нему вплотную, нежно положила руки на плечи и заглянула в глаза с такой лаской и добротой, которые не были ей свойственны. Он был выше, смотрел на неё сверху вниз и получал от этого видимое удовольствие. Но как только его плечей коснулись руки Миранды, губы дрогнули в неприязненной усмешке. — Это я был у Донны, мои следы ты видела на ковре. Хочешь знать, зачем я туда пришёл? Так знай же, — он развернулся ко всем, возвел руки и голос его громовым раскатом прошёлся по всем обветшалым сводам храма, отдаваясь вибрацией в сердцах сидящих. — Все вы, знайте! Я пришёл, чтобы наконец забрать то, что давно принадлежит мне. Я пришёл за тобой, Сэмми.