Взаперти

В храме повисло напряженное молчание. Карл, с вызовом смотревший в лицо Миранды и мускулом не пошевелил, не сбивал с себя уверенной спеси, дав понять той, что им есть о чем поговорить. Он не отступится.       Сэм же обуревала волна негодования. Ей осточертело быть чьей-то игрушкой, знать о том, что она словно вещь передается из рук одной психопатки в руки другого психа. Непрекращающаяся чушь. Она стояла подле Матери и физически ощущала, как неведомая сила тянет её в сторону выхода. Глаза её стреляли молниями, опалявшими то тяжело дышавшего Гейзенберга, то надменно спокойную Миранду. Однако из безумной череды происходящего пиздеца ей удалось выловить одну совершенно четкую мысль — Карл не был виновен в том, что Миранда нашла её. Значит, делаем ставку на Донну или же Моро. Неожиданно искры в глазах утихли, и она посмотрела на мужчину иначе. Его слегка вьющиеся волосы цвета соли с перцем развевались на ветру, который с гулким воем носился по храму. На этот раз он снял очки.       Безмолвие слишком затянулось. Его тягучесть нервировала, липла к оголенным нервам и перекрывала ход адекватности. Саманта не могла этого выносить. — О чём ты говоришь?! — она обратилась к лорду, повышая голос и уже двинулась к нему, но Миранда резко преградила ей путь.       «Не сейчас, доверься мне» — она прочла это по его губам, так чётко, что сама удивилась. Но довериться было тяжело, если не сказать — невозможно. Зеленые глаза, пылающие огнем, угрожали оставить ощутимый ожег лишь от одного взгляда. Его уверенность в каждом действии и слове заставили Сэм остудить пыл, и она поддалась. Не стоит забывать о том, что благодаря ему она смогла спастись из мрачного особняка. Что ж, она сделает вид, что положилась на него, но будет настороже. — Fiul meu drag, vrei să spui că intenționezi s-o iei de la mine? Ai un motiv? — Матерь Миранда окинула Сэм оценивающим взглядом и вновь остановилась на Карле.       Донна, вся словно натянутая струна, медленно повернула голову и затаила дыхание. Казалось, она предвосхищает слова брата и готовится к неизбежному. Лоб её, скрытый черной вуалью, покрылся испариной.       Карл был всё также уверен в своих словах. Скрытая издевка в словах Матери, которая вскользь напомнила ему о том, кто он такой и какие права ему дарованы, не смогли сбить его с толку. Он был серьезен. — Мы принадлежали друг другу, пока наши воспоминания не разрушила ебучая пыльца. — Ты зря беспокоишься, Гейзенберг. Все воспоминания хранит мегамицелий. Я могу окунуть тебя в них словно в огромный чан. Вот только… ты в них захлебнешься. Что до Саманты, — Миранда села на свой трон и величественно положила руки на подлокотники, — Её разорвут ликаны, сведет с ума пыльца, местные поднимут на вилы. Это место может подарить ей множество возможностей умереть разными способами. И я не приложу к этому своей руки. Можешь мне верить.       Карл смотрел на ее серьезное, непроницаемое лицо и ощутил, как внутри заворочался каду. Так сильно и активно, задевая внутренние органы, вызывая приступ тупой боли. Но еще больнее было смотреть на Сэм. Она стояла подле Миранды и не сводила с него глаз, полных непонимания и страха. Ей явно хотелось что-то сказать, но слова застревали в горле. — Ești sigur că vrei să-i arăți asta? — Это исключено, Матерь Миранда. Никто не имеет права погружаться в мегамицелий, — из-под шляпы-капелины донесся недовольный женский голос. — Это решать мне, Альсина, — Миранда погрузилась в раздумье и замолкла.       Как же это всё его заебало. Многозначительное молчание, вранье, трясущаяся мышь в шали. Донна поняла, в какой заднице оказалась и старалась не отсвечивать. Однако для него она была красной тряпкой на корриде, которую непременно хотелось разорвать. Не сейчас, но при удобном моменте обязательно. А Сэм, его Сэм, неожиданно двинулась к нему. От нее пахло страхом, железом и горькими травами. Шумно вдохнув, он сделал шаг ей навстречу. — Карл… — она шептала, так бессвязно и тихо, что ему пришлось прислушаться и наклониться к ней ближе. — Я не понимаю, что происходит. Зачем она привела меня сюда, зачем ты всё это говоришь? Я знаю тебя от силы месяц, а ты рассказываешь о каких-то общих воспоминаниях, так как будто мы были… «Были… Детка, да ты не представляешь, что значит для нас это «были». — Тернер. Всё, что от тебя сейчас требуется — это молчание и не упасть в обморок. Скоро я всё расскажу, и ты вспомнишь. Обещаю. Поверь, у меня есть план. — Меня учили не полагаться на мужчин. — Хочешь жить — придется. Ты начинаешь действовать мне на нервы своим упрямством. Поймай тишину и отойди.       Сэм уже хотела послать ему несколько милых слов вслед, но вовремя прикусила язык. — Саманта, девочка, присядь, — Миранда указала пальцем на свободное место на скамье, наполовину занятой тушей Моро. Тот неловко улыбнулся и махнул ей рукой. «Задерживаем дыхание».       Сэм присела на край скамьи и неожиданно для себя улыбнулась Сальваторе. Он единственный здесь казался ей искренним и безобидным. На сердце немного отлегло, но тут взгляд сам приковался к женщине в черном. Её лицо, скрытое вуалью, было устремлено на нее. По коже побежали мурашки. Всё же Сэм решила сфокусироваться на другом человеке, о чем-то переговаривавшимся с Матерью. Он активно жестикулировал, а та смотрела на него изумленно и изредка переводила взгляд на Донну. — Покажи ей… — его голос стал низким, грудным. Эти слова прозвучали как мольба. Мольба от человека, для которого подобное чуждо.       По храму с гулким эхом носился ветер, тварей на разрушенных балконах становилось всё меньше и лица, уставшие, измученные и злые начали сливаться с плотной темнотой. Сэм поежилась и замерла. Все сидели, не шелохнувшись и прислушивались к беседе Матери и сына. Затянувшаяся пауза безбожно играла с нервами Карла, который находился на грани. Они не знали, никто из них, как это было важно. Разве что Донна, но у нее были свои причины беспокоиться. — Я пойду тебе навстречу, но лишь с одним условием, — Миранда поманила Карла пальцем, и когда он над ней склонился, что-то очень долго шептала ему на ухо.       Сказанное ошпарило сознание мужчины не хуже кипятка, но он молчаливо кивнул, выдавил из себя благодарность и двинулся к Сэм. Она никогда не узнает, чего ему это стоило. Никогда. Он сам со всем разберется. А сейчас он уведет её отсюда в безопасное место, подальше от тварей и крыс, собравшихся под одной крышей.       Он кивнул ей и повинуясь, она пошла за ним вслед к выходу.       Уже на пороге храма они задержались, ибо Миранда решила сделать громогласное заявление: — Вы все должны знать, что завтра я уезжаю и вернусь только зимой. Пока меня не будет, я хочу, чтобы вы поддерживали порядок в деревне. Всё должно идти своим чередом. Моро, не забывай запирать эксперименты в клетках. Они не должны разгуливать по деревне и убивать местных раньше времени. Альсина, завтра перед отъездом принеси мне бутылку своего фирменного вина для особых случаев. Донна, останься. Нам есть о чем поговорить. Остальные могут идти.       Сэм не могла надышаться, покинув пределы храма. Она тут же потянулась в карман за пачкой. Зажав сигарету зубами, она дрожащими руками жала на бегунок зажигалки, но тот никак не поддавался. Тогда Гейзенберг, не выдержав, обхватил её руки своими и помог поджечь край сигареты. Сэм лишь благодарно взглянула на него и сделала глубокую затяжку. — Что теперь, пойдешь топить меня в чане с воспоминаниями? — Это не чан, а эмбрион из мегацета. Тебе не понравится, но как-нибудь переживешь.

***

— Что я должна сделать?! — То, что я сказал уже дважды — коснись его!       Карл и Саманта стояли возле огромного пульсирующего эмбриона, от которого плотными трубками расползались черные сосуды. В пещере царил полумрак и только слабое свечение фосфора позволяло разглядеть создание, которое было виновником всего, что произошло с их жизнями. Гейзенберг стянул перчатку зубами и протянул Сэм свою ладонь. — У тебя отобрали воспоминания, но я хочу, чтобы ты вспомнила, — зеленые глаза изучали Сэм пронзительным взглядом, в надежде увидеть хоть каплю прозрения. Но вместо него Карл столкнулся с холодным неверием и страхом. — Дай мне свою руку и обещаю, мы пройдем через это вместе. — Разве такое возможно? — Мегамицелий хранит воспоминания умерших на его земле, и носителей, которые пока имеют возможность по ней ходить. Ты не заражена, поэтому будешь смотреть на всё чужими глазами. — Зачем тебе это? Почему было не оставить меня умереть в вашем псевдо-священном храме? Что сказала тебе эта помешанная? — Блять! Как была упрямой, так и осталась.       Карл потерял терпение и вместо того, чтобы дать Сэм самостоятельно решиться на столь опасный шаг, схватил её ладонь и погрузил в черное вязкое месиво мегацета. Женщина пыталась вырвать свою руку из цепкой хватки, выкрикивала проклятья на испанском, но с каждой секундой слабела, затихала и погружалась в цепкие лапы темноты.

***

20 лет назад

      Промозглый ноябрь. На часах за полночь. Он только вышел из местной харчевни. Опустошенный кошелек и пачка сигар — вот и весь его незамысловатый скарб, который умещался в кармане кожаного плаща, доставшегося от отца. Вдохнув поглубже и освежив легкие, он пошел в глубь деревни, по направлению к переулку, через который можно было срезать путь до фабрики. Ему хотелось как можно скорее оказаться под её душными каменными сводами, вдохнуть сухого пыльного воздуха, затеряться в многочисленных коридорах и покорпеть над новым чертежом станка. В целом вечер прошел неплохо, но как на зло, с неба начали падать ледяные капли дождя, от которых негде было укрыться. Возвращаться в харчевню он бы не стал — знал, что хозяева сильно рискуют тем, что закрываются так поздно по его милости. Задерживать их еще больше было бы равносильно тому, чтобы самолично их убить. Он сам далеко не ангел, но всё же считал, что некоторые из деревенских не заслуживают подобной участи. Эти сраные ликаны вызывают в нем одно отвращение. Ощутив, как кровь в венах начинает закипать, он потянулся в карман за сигарой.       На улице царила непроглядная темень. Лишь один покосившийся фонарь освещал короткий отрезок пути и кидал блики в окна жителей, занавешенные плотными простынями. Мужчина оперся спиной на фонарный столб и чиркнул спичкой. Спустя секунду прогремел выстрел, за ним второй. Он осмотрелся, но не увидел ровным счетом ничего. Выстрел доносился с правой стороны, оттуда, где, если ему не изменяет память, находится дом Луизы. «Очень, блять, интересно».       Он затянулся, дав легким насытиться отменной порцией никотина и выдохнул. Подумал про себя, что Миранда как пить дать заставит его разделаться с нарушителями порядка. Снова придется марать руки.       Вдруг послышались детские крики. Еще через секунду он уловил, что кричит ребенок, так жалобно, что где-то внутри стал ворочаться каду, где-то рядом с сердцем. Ему было приказано не вмешиваться в дела деревенских, и он не собирался — своих проблем хватает по горло. Ему не должно быть дела до них.       Послышались шаркающие шаги, они всё приближались. И всё же он не замечал, как в приступе нарастающей тревоги и интереса делал одну затяжку за другой. Выдыхал дым, образуя вокруг себя сизые клубы. В какой-то момент из серой завесы выплыл силуэт маленькой девочки. Она была одета в белую ночнушку длинной по колено, вся перепачканная в грязи и крови, со спутанными темными волосами, торчащими в разные стороны. Её большие миндалевидные глаза, из которых сочился настоящий животный страх, впечатлили его не меньше, чем вся эта ситуация. «Какого хуя у них там происходит?!»       Она хромала, но уверенно шла по ухабистой дороге, с опаской оглядываясь назад. Он понял, что девочка не сразу заметила его, и чтобы разглядеть её лучше, сдвинул очки на переносице. На тот момент он еще не привык к своему новому подарку и некоторым особенностям, которые выдавали в нем монстра. Светящиеся зеленью глаза привлекли ее внимание. Девочка сразу замерла и вцепилась в него взглядом. Увидела. Он решил посмотреть, что будет дальше. Продолжая раскуривать сигарету, он пытался не обращать на нее внимания, и отметил, что малышка таки отмерла и начала двигаться дальше, не сводя с него испуганных глаз. Как зверек.       Когда сигара догорела до фильтра, девчонки и след простыл. Судя по всему, ей осталось недолго. Никто из деревенщин ей не откроет, а значит она будет слоняться по окрестностям, пока не наткнется на одного из ликанов. Заслуживает ли она такой судьбы? Да чёрта с два! Дети для него неприкосновенны. Ему похуй, что скажет Миранда, но он сделает всё, чтобы сегодня она жила. Каждый заслуживает шанса. Даже мелкие кровопийцы Демитреску, за которыми он изредка приглядывает.       С этой мыслью он уже было хотел пойти следом за ней, но вдруг различил за спиной ругательства. Обернулся и мгновенно ощутил, как волна раздражения прокатывается по телу, как зарождается гнев. Человек тоже остановился, и стал нервно потирать дуло ружья, до того крепко зажатое в сухих руках. Было видно, что тот торопится. Лорд сразу понял, что к чему. — Л-л-лорд Г-г-ейзенберг, приветствую в-в-ас… — человек склонил голову в уважительном поклоне и краем лаза покосился на дорогу, по которой пару мгновений назад прошел ребенок. — Думаешь, успеешь её догнать? — предвкушение чего-то поистине желанного отдалось в сердце лорда. В воздухе запахло порохом. — Я должен закончить начатое. Вы должны понять. Чужакам здесь не место, они всё портят. Это мой долг, я пытаюсь защитить нашу деревню…       Похер. Ему абсолютно насрать, что и кому должен этот урод. Всё решено. — Имя? — Ю-ю-юлиан, — кадык на его морщинистой шее нервно заходил вверх-вниз.       Неожиданно для Юлиана, ружьё в руках стало вибрировать с такой силой, что обездвижило конечности, и он выронил его из рук. Так и не коснувшись земли, оно взмыло вверх и дулом уперлось в его грудь. От резкого болезненного толчка у старика сперло дыхание. Влажные белки его глаз метались в поисках путей отступления. — Юлиан. Я расскажу тебе, что ты должен сделать. Во-первых, заткнуться нахер, — прорычал Гейзенберг, — Во-вторых, вдохнуть поглубже, — тот не успел вдохнуть, когда лорд сделал шаг и обхватил рукоять ладонью, уперевшись пальцем в курок. Выстрел. Оглушительный хлопок сменился криком, утопающим в булькающем кашле и всхлипываниях. Гейзенберг оценивающе взглянул на кровавую дыру, зияющую вместо груди, и удовлетворенно улыбнулся, — Ну и в-третьих, будь молодцом, поделись собой с другими.       Один его оглушительный свист и из-за угла вынырнули два ликана. Они рычали, исходили зловонной слюной и принюхивались, чуя притягательный металлический запах. Еще один свист, и они подхватили кряхтящего Юлиана за руки и за ноги, потащив того в неизвестном направлении. Тот хлюпал, от вытекающей из глотки крови, осознавая, что это были последние мгновения его жизни.       Когда Карл остался один, он не стал медлить ни минуты и побежал за девочкой. Он нагнал её почти у водопада, но не подавал виду, что находится рядом. Следил, чтобы ни одна тварь не напала на нее, заведомо гася подобные попытки влетающей в бошки ликанов арматурой. Он смотрел на ребенка, падающего и поднимающегося, плачущего, но полного надежды найти убежище и спастись, и ощущал необходимость пройти этот путь вместе с ней. Когда она подошла к порогу дома Беневиенто, злость и тревога начали спадать. И когда за её спиной закрылась дверь, Карл знал наверняка, что это был не последний раз, когда они виделись.

***

14 лет назад

— Посмотри на себя. Ты просто очаровательна. Мрачная, но очаровательная, — Саманта держала в руках большое овальное зеркало, в отражении которого застыла бледная женская фигура в платье цвета антрацит. Её голые острые плечи были слегка опущены, на них ниспадали блестящие черные локоны, которые перед этим она так долго расчесывала. — И это говорит мне девушка, которой недавно стукнуло шестнадцать, — Донна с материнской теплотой оглядела румяное лицо напротив и улыбнулась. — Мне кажется, что это платье слишком откровенное. Я бы надела болеро. — Нет, довольно. Тебе нечего скрывать, До. И вообще, — Сэм отставила зеркало и плюхнулась в кресло напротив, — Сегодня мы будем веселиться, гулять и… пить. Даа!       Её хохот усилился вдвое, когда она заметила, как удивленно вытянулось лицо Донны. Это она еще не видела сливовый пирог, который Сэм испекла накануне и вставила в него несколько свечей. Она, которая терпеть не может готовку, потратила целых три часа на замес теста, разбор ягод и выпекание. Ей должно понравиться. — Я не давала своего согласия, Сэм. Но обещаю над этим подумать, — глаза напротив засветились озорством, и Донна едва не поймала то самое настроение. — Так какой у нас план? — Закупимся у Герцога вкусняшками и вином, а затем пойдем на пикник к реке. Я уже сложила вещи в корзинку. Ты готова?       Донна кивнула. Она надела маленькую черную шляпку с вуалью, взяла Саманту под руку, и они покинули особняк.       Погода была отличная. Июль месяц нечасто радует жителей Карпат теплом и ярким солнцем, но в этот год всё было наоборот. Сэм шла впереди, пряча глаза от солнца маленькой ладонью, и без устали трещала обо всём, что видит вокруг. Густые заросли терновника вдоль узкой тропинки, иволга, поющая свою песнь где-то в тени частого леса, свежие цветочные запахи горной низины — казалось она впитывает в себя всю красоту природы. Её длинное нежно-розовое платье так напоминало лепестки орхидеи, а волосы, заплетенные в длинную косу, были похожи на цветочный стебель. Донна тихо восхищалась ей и тем, какие они разные. Она привносит в её жизнь яркие краски и крадет одиночество, а она дарит ей благоразумие и необходимые для выживания навыки. Конечно же, необходимые в понимании самой Донны.       Девушки спустились вниз по горной тропе и вот издалека показалась ярко-украшенная повозка Герцога. Они купили хлеб, несколько ломтиков ветчины, бутылку местного вина и импортный виноград. Виноград вышел дороже всего, но она так давно его не ела, что расстаться с монетами из мешочка было хоть тяжело, но все-таки необходимо. Обменявшись любезностями, они попрощались с герцогом и также под руку двинулись дальше. Обойдя деревню по закоулкам, чтобы меньше встречаться с местными, Сэм и Донна решили, что к реке будет легче спуститься под мостом. — Неподалеку будет фабрика моего брата. К слову, он покидает её практически никогда, поэтому вероятнось нашей встречи стремится к нулю. Там может быть шумно, но место очень живописное, если не поднимать голову вверх. — Согласна, До. Идем туда.       Уже пару часов они сидели на берегу быстробегущей реки. В низких, но бурных волнах солнечным зайчиком играл свет, а легкий ветер трепал их темные локоны. — Приятно смотреть, как ты улыбаешься, До, — заметила Сэм, делая очередной глоток красного вина и морщась от его терпкости. — Нам надо как можно чаще выбираться на прогулки, а не только корпеть над книжками в гостиной, или шататься по лесу.       Донна как будто не услышала сказанного и смотрела в одну точку, держа в руках полный бокал. Сэм не выдержала и хлопнула в ладоши, чем вызвала недовольное бурчание Донны, но та всё же устремила на нее взгляд и попросила повторить сказанное. — Ах да, ты права. Однако тебе еще нужно много заниматься, чтобы ты без проблем отличала все виды ядовитых трав.       В этот миг за их спинами раздался низкий мужской голос с хрипотцой. Обе обернулись и застыли. Сэм удивленно подняла брови вверх, а Донна казалась слегка напуганной. — Если это вино с виноградника Демитреску, советую вылить его в реку прямо сейчас. В противном случае кровавая рвота вам обеспечена. Неужели ты не предупредила об этом девчонку, или это твой план? — мужчина держал между зубов соломинку, в его загорелых голых руках была зажата шляпа, темно-синие штаны из льна облегали крепкие бедра, а по голому торсу стекали капельки пота.       Саманта с недоверием уставилась сначала на мужчину, а затем на вино в бутылке, и вдруг отставила её в сторону. Мужчина довольно хмыкнул. — Карл, приветствую! Мы с Самантой отмечаем мой день рождения. Если желаешь, можешь присоединиться, — и в знак добрых намерений Донна похлопала ладонью по клетчатому пледу рядом с собой. — Мышка, — ласково протянул Карл, присаживаясь между Донной и Сэм, а не в стороне, куда указывала Донна, — Неужели ты думаешь, что я не знаю? Я уже смотался к твоему особняку, но тебя и след простыл. Пришлось призвать парочку ликанов, чтобы тебя отыскать. — Парочку ликанов?! — Сэм едва сдержалась от того, чтобы не отшатнуться и не свалиться в реку от шока. — Ты… То есть, вы, умеете призывать этих тварей?!       Она ощутила, как чья-то ладонь накрыла её ладонь и успокаивающе сжала. Это была Донна, она протянула к ней руку за спиной Карла, который не удостаивал Сэм взглядом ни тогда, ни сейчас. Её будто бы не существовало для этого мужчины. — И давно деревенские позволяют себе вот так просто заговорить с владыками и при этом сохранить язык, а, мышка? — он склонил голову и вопросительно посмотрел на сестру. — Карл, это… — Так вы из этих?! — казалось глаза Сэм не могут стать еще больше, но так только казалось. Со всей своей подростковой наивностью, она прижала пальцы к губам и переглянулась с напряженной Донной, которая неожиданно осушила половину бокала.       Обе вздрогнули, когда раздался громкий грудной смех. Карл, наконец, повернулся в сторону девчонки и встретился со страхом в её крупных миндалевидных глазах. Точь-в-точь как зверек. Смех тут же прекратился, улыбка медленно сползла с его пухлых губ. — Неужели это ты? — он оглядел её с ног до головы, и заметив, что та медленно отползает назад, резко схватил её за руку. — Отпусти меня сейчас же! — Сэм с писком выдернула свою руку из его хватки и встала на ноги. — Да кто ты такой?       Донна молнией подскочила к Сэм и отодвинула её за спину. Обе тяжело дышали и не сводили глаз с мужчины, вальяжно сидящего на их пледе. Карл был удивлен происходящим не меньше, но умудрялся сохранять расслабленный вид. Он был уверен, что это та самая девочка, которую он спас семь лет назад. Она цела, невредима, и, судя по всему, очень дорога его сестре.       Он поднялся без резких движений, чтобы не спугнуть их, и потянулся рукой в карман. Девушки следили за каждым его движением, затаив дыхание. Сэм искала пути отхода. Однако, когда Карл достал из кармана подарочную коробку, обмотанную холщовой веревкой, страх их сменился осторожным любопытством. — Мышка, это для тебя. С днем рождения… — он протянул ей коробочку, и Донна, заметно удивилась. Благодарно кивнув ему, приняла подарок. — Может ты представишь меня своей протеже?       Донне всегда с трудом удавалось скрыть свое волнение, и сейчас, стоя меж двух огней она с минуту колебалась, прежде чем вымолвить хоть слово. Гонимая опасностью переменчивого настроения брата, она заговорила. — Саманта, это мой брат, Карл Гейзенберг, — она чуть двинулась в сторону, чтобы все могли видеть друг друга без помех. Сэм, стоящая напротив Карла, склонила голову в приветственном жесте и заинтересованно взглянула на него. — Он — один из четырех лордов нашей деревни, ты могла видеть его на портретах в церкви.       «Но в церкви я чаще всего сплю, поэтому…» — Сэм подавила смешок и сцепила ладони в замок за спиной. — Карл, это Саманта, моя близкая подруга и… — Малышка, спасенная мной промозглой ноябрьской ночью лет так шесть назад. Верно? — губы Карла растянулись в улыбке, когда он увидел их ошеломленные лица.

***

— Que demonios fue eso?!       Как только Карл вырвал ее ладонь из потока черной слизи, она очнулась и сразу же стала орать на чем свет стоит. Из ее рта вылетали такие четкие, и такие понятные Карлу испанские ругательства, которые он успел выучить за годы близкого общения с ней, что его плечи стали подрагивать в зарождающемся приступе смеха. Сэм затихла и резко уставилась на Гейзенберга, а затем на свою ладонь, и снова на Гейзенберга. Она вновь стала похожа на ту испуганную девчонку из прошлого, и мужчина, сглотнув, затих.       Они буравили друг друга взглядами. Он — в ожидании ее дальнейшей реакции, а она — в желании сконцентрироваться хоть на чём-то реальном. В её голове и мыслях сейчас заваривалась самая что ни на есть густая каша. Каша, подобная болотной топи. И она четко решила, что схватится за что-то, чтобы окончательно не погрузиться на дно.       Две фигуры безмолвно стояли у обрыва в лоне темной сырой пещеры. Их профили четко вырисовывались на фоне люминесцентного свечения фосфоритов. Их сердца бились в такт вибрации, исходящей от противоестественного эмбриона, по жилам которого бежала жидкая черная плесень. Проклятая кровь, которой была заляпана рука Сэм, отпечаталась на бежевом воротнике мужской рубашки, когда та схватилась за ее край и резко потянула на себя. Секунда — и его ладони сомкнулись в крепкий замок вокруг ее талии. Еще секунда и она судорожно вцепилась пальцами в его спину, с силой сжимая ткань холодного плаща. Она дрожала словно осиновый лист на ветру, и Карл прижимал её к себе всё сильнее. — Я… Я всё гадала, почему Юлиан не нагнал меня той ночью, — она говорила, часто прерываясь на долгие вздохи, как будто воздух в легких кончался на каждом слове. — Выходит, если бы не ты… — Ну-ну, — он медленно провел ладонью по её волосам. — Для десятилетней малявки, выпавшей из окна, ты ковыляла весьма недурно. Это облегчило мне задачу. Сэм коротко усмехнулась и расцепила пальцы на его плаще. — Спасибо, Карл. Но готова поспорить, что это только начало пути… В ответ он протянул к ней раскрытую ладонь. На этот раз Сэм не сомневалась ни секунды.