***
К тридцати восьми годам многое из того, что в двадцать могло ввести в ступор или вызвать рвотный рефлекс, сейчас уже не производило такого ошеломительного эффекта. Скажем, куски человеческой плоти или отрубленные части тела. Начав свой жизненный путь с карьеры криминалиста, а затем и детектива, Бенедикт Рид успел сполна вкусить все «прелести» закулисной жизни блюстителя правопорядка. — Зачем тебе это? — передав бумажный стаканчик с простой водой юной подопечной — младшему лейтенанту Мэри Кадоган, Рид следом протянул и кипенно-белый носовой платок. — Запах крови, гнили, на худой конец низкие зарплаты. Что могло побудить девушку вроде тебя предпочесть карьеру криминалиста той же самой адвокатуре? Бледное веснушчатое лицо Мэри, чей желудок в очередной раз после лицезрения трупа дал слабину, исказилось в вымученной улыбке. — Старбакс. Бенедикт удивленно вскинул бровь. — Старбакс? Убедившись, что девушка крепко держит стакан с водой, детектив облокотился о капот рабочего седана. — Ага, — шумно отхлебнув кипяток, Кадоган зажмурилась, ощутив, как влага обожгла пищевод. — Еще подростком обожала смотреть всякие нуарные детективы, где бравые напарники расхаживали в модных тренчах и передавали друг другу кофе в этих фирменных стаканах. — Озвучив такой нелепый факт, Мэри со всей серьезностью посмотрела на босса. — Я всегда мечтала, что однажды также подойду к своему напарнику со стаканчиком эспрессо и озвучу фразу наподобие: «Похоже, у нас снова убийство». В целом, ничего другого не стоило ожидать. — Что ж, думаю, твоя мечта сбылась, — хмыкнув, Бенедикт вынул портсигар и, аккуратно поддев пальцем табачное изделие, спрятал серебряный кейс во внутреннем кармане. — Во всяком случае, про убийство ты мне фразу озвучила. — Только давайте без издевок, — буркнув под нос, Кадоган присоседилась, — я и так сегодняшний позор еще долго буду вспоминать. Как, впрочем, и весь наш отдел. Горьковатый дым вишневой косточки и табака окутал пару сизым облаком. — Ты себя накручиваешь. Каждый из нашего отдела проходил через подобное. Поэтому насмешек ни от кого и уж тем более от меня не будет. Наблюдая за тем, как вокруг суетились из-за начинающегося дождя судмедэксперты и офицеры, парочка синхронно вздохнула. — Хотите сказать, что все также блевали на ботинки своих начальников от вида расчлененки? — покосившись на удивительно чистые оксфорды Рида, Мэри вновь налилась румянцем. На смену тошноте пришло смущение и разочарование. — Нет. Такой номер еще никто не исполнял. — Боже! Шеф! Вы совсем не помогли. Вид сокрушившейся подопечной, постыдно спрятавшей лицо в ладонях, позабавил детектива. — Но от бледности избавил. Выше нос, Кадоган. Такие мелочи не должны тебя отвлекать от главного, — кивнув в ответ одному из оперативников, Рид выполнил очередную затяжку. — По улицам ходит убийца. И как минимум одна жертва уже числится на его счету. И пока мы здесь прохлаждаемся — автоматически даем преступникам фору. Ораторским искусством, быть может, Рид не обладал, но помочь воспрять духом приунывшему напарнику он все же сумел. — Вы правы! — пулей подскочив, Мэри одернула полы куртки. — Что-то я совсем размазалась. Хватит на сегодня нытья. Шеф, младший лейтенант Мэри Кадоган снова в строю. — Обойдя автомобиль, девушка открыла дверь на пассажирское кресло. — Поедем, узнаем, что дали свидетельские показания и заодно, возможно, успеем на вскрытие. Первый снимок. Испещренное множественными порезами обнаженное, стройное тело. Знакомое тело. Лежащее ровно посреди бордовой лужи крови. Четкий кадр туловища от кончиков пальцев ног по ключицы, с россыпью набитых звездных скоплений на них. Татуировка, ставшая следствием коллективной попойки в баре в честь закрытия громкого дела и присваивания Мэри звания капитана. Это было четыре года назад. — Ее обнаружила старшая сестра в их общей квартире. Тело Мэри лежало в ее спальне, а… — наблюдая за тем, как Рид внимательно лицезрел фотоснимок убитой, Чарльз шумно сглотнул, —… а голова… Ее голова была найдена на трюмо. Вторая фотокарточка. На скулах Бенедикта взыграли желваки. Рыжая, небрежно остриженная копна волос, обрамляющая белое лицо. Синюшно-бледные губы, заметно потрескавшиеся с застывшей сукровицей, непривычно впалые щеки, лишенные навсегда живого румянца и… — Бен, попахивает серийником, как три года назад. Небольшие бутоньерки из соцветий герани плотными пучками венчали пустые глазницы. Вместо удивительно чистых голубых глаз на Рида сквозь отражение смотрели белые цветы. Сердце болезненно сжалось, а челюсти автоматически стиснулись. Он вновь потерял. Вновь не смог уберечь. — По предварительным данным, Мэри скончалась от… — Думаю, причину можешь не озвучивать. Чарльза от нарочито спокойного голоса профессора невольно передернуло. — Полагаю, ты не на похороны Эм меня решил позвать? Давно забытая головная боль вновь захватила власть над височной долей. Два с половиной года прошло с момента ухода из структуры и ровно столько же мигрень не давала о себе знать. Что ж, есть вещи, которые из жизни невозможно полностью убрать. — Помоги нам. Лучше тебя серийников никто не может читать и … — С чего вы взяли, что это серийник? — откинувшись на спинку кресла, Бен прикрыл веки. — Что, Мэри не первая жертва с похожей историей? — Первая. Но ты посмотри на изощренность метода… — Изощренность методов не является предпосылкой. Это лишь почерк маниакальной наклонности. — Но ведь три года назад все начиналось так же. — Три года назад серийность была заключена в логическую цепочку, и пришли мы к ней практически сразу. — Сейчас то же самое. — Ты знаешь следующих жертв? — воспоминания прошлого начали еще пуще давить на изнемогающую от спазма голову. Хотелось вытурить из кабинета Кокса и просто побыть в тишине. — Нет. Но знаю, кто сможет их определить. — Чарльз, я… — Я говорю не про тебя. От подобного резкого заявления следователя Рид распахнул веки. Догадка, о ком шла речь, неприятно поддернула сознание. — А про кого? Кокс вдумчиво вперил взгляд в наполненную золотистым чайным отваром кружку. Мужчина явно понимал, что ответ профессор и без того знал, но отчего-то для озвучивания известные имя и фамилия были сродни триггеру. — Чарльз, кто этот человек? Очередная пауза начинала раздражать. А чем больше раздражение, тем сильнее мигрень. — Бен, начальство решило привлечь к этому делу ее. Кокс старательно пытался избежать проникновенного взгляда Бенедикта, судорожно изучая практически пустой рабочий стол. — Чарльз? — А что я мог сделать? С этой сумасшедшей никто не хочет работать. А кроме тебя я больше ни на кого не могу положиться. Ведь… — Имя и фамилия. Чарльз, просто назови их. Как бы ты не хотел сбежать от прошлого, оно всегда будет цепляться за тебя хвостом. — Престон. София Престон. Рид, прошу, выручи в последний раз! Надо было уехать в Европу.***
Психиатрическая лечебница «Уэст Фикс», как ни странно находилась на восточной границе города. Окутанное бескрайней лесополосой заведение удерживало в заточении душевнобольных уже на протяжении ста пятнадцати лет и славилось своей не самой традиционной методикой по реанимированию страждущих свободы. — Мы иногда высылаем ей дела, на которые готовы ставить штамп «не раскрыто», — спустя пару часов гнетущей тишины, Кокс решил разбавить атмосферу. — И как успехи? — отчужденно смотря на мелькающие через окно декорации, Бенедикт сухо поддержал разговор. — Уже три закрыли. Губы профессора изогнулись в улыбке. — А говорил, что не способны с ней совладать. София Престон. Одна из главных причин смены рода деятельности и единственный человек на земле, сумевший впечатлить, взбудоражить и даже восхитить. Девушка, перевернувшая сознание бывшего детектива и согнувшая пополам всю правоохранительную систему. Из свидетеля в главного врага. Из помощника в деле в… Любовницы. А из любовницы в… Если говорить о главных ошибках его жизни, то три года назад Рид совершил их все. — Она просто удаленно кидала подсказки, — пожав плечами, Чарльз нервно повернул руль, — ну, вернее сказать, позорно нас в них мордами тыкала. Черт, как ты с ней вообще общался? У нее не язык, а гильотина. Рид ничего не ответил. — Почти приехали. Массивные вензельные ворота с контрольным пунктом досмотра и светлое, вопреки всем ожиданиям, практически стеклянное сферическое здание, заставили сердца обоих мужчин учащенно забиться. У одного от осторожности и даже страха, а другого от… Предвкушения встречи. — Рид, помни, она нестабильна. Говори с ней строго по существу. — Я сам решу о чем с ней говорить. — Бен. Она нужна для дела. — Именно поэтому никто из вас не смог найти с ней общий язык. — Разумеется, кроме тебя с ней больше никто не тра… — осекшись, Кокс сдавленно выдохнул. — В общем… ничего лишнего. Длинные пальцы Рида провели по кожаной поверхности папки, обведя рельефный оттиск бренда изделия. — Мое условие участия в расследовании данного дела я озвучил. Принимать его или нет — решать тебе. Автомобиль дерганно остановился. Манера вождения как нельзя лучше может позволить оценить психологический портрет водителя. Рид в паре пунктиков характера бывшего коллеги лишний раз убедился. — Я просто беспокоюсь. Она… — Это лишнее, Чарльз. Лицемерие никогда не было в активной фазе у Кокса, но временами и оно проскальзывало. — Хорошо. Растерев переносицу, следователь нажал на кнопку стеклоподъемника: — Старший следователь Кокс. Мы к доктору Бернару. Пара минут, и створки забора начали разъезжаться, не нарушая лесное безмолвие возможным скрипом шарниров. — С Престон или без нее… Мы обязаны найти убийцу. Ради Мэри, — автомобиль на финальной фразе вновь тронулся с места. — Ради Эм, — вторив одними губами, Бен устремил взор на стеклянный фасад здания. «И снова ты меня не отпускаешь».